Знаешь, я люблю цитрусы

– Стивен, смотри какую жемчужину я нашла! Десятилетняя Нора со счастливой улыбкой протягивала маленький бледно-желтый круглый камешек, найденный в ракушке на берегу океана. Стивен с искренним воодушевлением смотрел на драгоценный камень, которым так гордилась его сестра. – Он чудесный! Надо же, земной жемчуг такой маленький! Камень во лбу Жемчуг в разы больше! – присуще ребенку засиял Стивен, округляя от удивления глаза. Только вот, его радость сестра не разделяла. Маленькая копия Розы выронила камень прямо на землю, и он откатился на несколько шагов в сторону проезжей части. – Тебе нехорошо? – забеспокоился мальчик, мягко приобнимая поникшую Нору, стараясь подбодрить ее хоть как-то. – А у меня сегодня первый клык выпал! Смотри какая дырень! – Он радостно стал указывать на щель в верхнем ряду, на месте которой раньше прорастал молочный клычок. Девочка искренне рассмеялась, шутливо-брезгливо закрывая лицо руками. – Фу, Стивен! – Пойдем, зубная фея оставила мне пару долларов под подушкой – купим мороженое! Тебе шоколадное? Или фисташковое? – Шоколадное, – смягчилась девочка, позволяя брату утянуть себя за руку. По щеке медленно скатилась одинокая слеза. Мне снилось что-то приятное и теплое, но что именно я не могла никак вспомнить. Когда я наконец очнулась, не понимая, почему вообще потеряла сознание ранее, лицезрела лишь пустую светлую комнату, совершенно без мебели, без украшений, без живых существ – абсолютная пустота и одиночество. Меня бросили гнить здесь заживо? Такая себе кара для межгаллактической преступницы. Впрочем, они говорили что-то про суд... Камера ожидания? Для меня ответы на эти вопросы не имели никакого значения. Во всём целом свете меня волновала только судьба Стивена, а он уже должен был быть дома, на Земле. Значит, мне нужно убедить Алмазов в том, что я – Роза Кварц, получить наказание вроде вечного заточения в пузыре, чтобы они наконец успокоились и перестали досаждать Земле, и сбежать. Звучит... просто. Кого я обманываю, это совсем не просто. В комнату уверенным шагом прошел Циркон Синего Алмаза, перебирая какие-то записи в своих голографических системах. Он постоянно бормотал себе под нос что-то, и меня это раздражало. Потому, распрямив плечи, я уверенно произнесла, будто говорила настоящая Роза: – Вы – мой адвокат? – А вы... Роза Кварц? – Самоцвет был искренне удивлен, невольно сравнивая мой портрет с изображением на одном из своих документов. Роза на нем выглядела могучим воином, в то время как перед ним сейчас предстала ее маленькая копия с заплаканными глазами и мелкой дрожью во всем теле. – Я представлял вас немного... больше. Что же, допустим. У нас есть всего несколько минут перед слушанием... – Нужно будет предстать перед Алмазами? – Перед их Сиятельствами, да. Но для начала... – Не нужно, не распинайся. Я сдалась добровольно, – голос невольно дрогнул и я постаралась скрыть зарождающийся страх за любезной улыбкой. – Вы бросили вызов Их Сиятельствам! – воскликнул неожиданно Циркон, всплеснув руками. – Да, чтобы они немедленно избавились от меня. Суд не нужен. Я виновна во всех деяниях, мне предписанных. Ведите меня... э, в камеру, или где у вас там пузыри с заключенными хранятся? Циркон поправил свой моноколь, тихо хмыкнув, и окинул меня внимательным взглядом. – Вы ни капли не волнуетесь? Вас еще можно оправдать... в деле много неточностей, и я хотел бы про... – Волнуюсь. Поэтому и хочу поскорее со всем покончить. Двери медленно открылись вновь. Циркон вздрогнул от неожиданности, вглядываясь в полумрак зала Суда, в котором пока не было никого. – Роза Кварц, – он осторожно коснулся моего плеча, когда я уже собиралась покинуть комнату, – оба наших камня сейчас под ударом. Я понимаю вашу самоотверженность, но не будьте так упрямы, прошу вас... – Постарайтесь переубедить меня также, как Алмазов. Осторожно убрав его ладонь, я проследовала в центр огромной куполообразной комнаты без окон и других дверей – и та, из которой вышли мы, вскоре исчезла – с искусственным освещением и выдвижными элементами, встроенными по всему периметру пола. Сначала в комнате возник Циркон Жёлтого Алмаза, затем две тонкие фигуры Жемчуга Синего и Желтого. – Приготовьтесь, – тихо шепнул адвокат, сжимая в руке один из своих документов. Нервная улыбка на его губах обратилась в тонкую полоску, брови сдвинулись к переносице, а монокль едва не упал на пол, когда две яркие вспышки появились за спинами Жемчуг – Алмазы. Я напряглась всем телом. Они и раньше казались мне чересчур большими в своей физической ипостаси, но сейчас я буквально ощущала себя жуком под их пристальными взглядами. Медленно сглотнув, выпятила вперед грудь, опуская плечи назад, и сомкнула руки за спиной в крепкий замок. Спутавшиеся розовые пряди облепили лицо и шею, создавая неприятное ощущение множества прикосновений. Мне хотелось их поправить, но руки не слушались – лишь пальцы в судорогах сжимались всё сильнее. За спинами Алмазов возникли огромные кристалльные троны синих и желтых оттенков, мягко отливающие цветными пятнами на тёмном полу. Суд начался. – Мой Алмаз, мой Величественный, Ослепительный, Наиблистательный... – начала едва ли не воспевать хвалебную оду Правительнице Жёлтый Циркон, прикрыв довольно глаза. – «Мой Алмаз» вполне достаточно, иначе мы не дойдем до сути. – Конечно, Мой Алмаз, – отдал поклон Самоцвет, совершенно не теряя самообладания. – Роза Кварц совершила преступление, столь неслыханное, что нельзя не задаться вопросом «Зачем?». Всем нам известно, что колония Розового Алмаза, именуемая «Зем-лёй», не являлась значимым объектом и не представляла значительного интереса для Вас. – Циркон осторожно взглянула на своего Алмаза, подмечая, что тот не имеет ничего против предоставления подобной информации. – Она не приносила должного количества ресурсов, лишь потребляла раз за разом всё новые, и в последствии должна была быть уничтожена, но всё же один из Самоцветов в подчинении Розового Алмаза решил, что эта планета достойна существования, отличного от временного сборища Детских садов. Роза Кварц совершенно точно деффектна. Она видела что-то прекрасное в органической жизни, лишенной всякой красоты. Я невольно сморщила нос от такого высказывания. Она любила планету. Всю. Людей, животных, растения. Она отказалась от красоты лишенных всяких чувств камней ради этой самой «органической жизни». Булыжники, это не деффект. – Ее надлежало уничтожить при первых же признаках дивергентного поведения, но Розовый Алмаз смилостивилась и позволила ей жить. Чем же Роза Кварц отплатила ей за ее доброту? – Циркон взмахнула ладонью в мою сторону. – Я считаю, что всем очевидно, что это – Роза Кварц, и что она виновна. На этом, – она поклонилась, – у меня всё. – Что ж, убедительно, – Жёлтая хлопнула в ладоши, выдавая что-то на подобии довольной улыбки, – оглашаем приговор? Взгляды Алмазов пересеклись, но Синяя желания воплотить в жизнь наказание сию же минуту не имела. – Постой, ещё не выступила сторона защиты, – решительно произнесла она, опуская глаза на своего Циркона. Тот едва заметно вздрогнул, и по его лбу скатилась маленькая капля пота или его подобия. Он мне не поможет. Стоя перед величественными фигурами Синего и Жёлтого Алмаза, я даже не подумала преклонить колено или опустить голову, как давно уже привыкла, – нет, я глядела точно на них. Ничтожный человечишка, выдающий себя за другого, пытался противостоять Правителям мира Самоцветов. Так решительно и глупо. Сжала ладони в кулаки и уверенно заявила, перебивая своего адвоката: – Этот суд ни к чему не приведет. Я – Роза Кварц, и я готова понести наказание за свои деяния. Жёлтая скривила губы в самодовольной усмешке, Синяя осталась равнодушна к моим словам, лишь взгляд ее стал несколько строже. – Говори, – холодно произнесла она, и по моей спине пробежали мурашки. Платформа подо мной начала быстро подниматься вверх, преодолевая значение в несколько метров, останавливаясь на уровне бедер Алмазов так, чтобы подсудимого можно было лучше разглядеть. – Я – Роза Кварц, – встряхнула головой, наконец убирая несколько надоедливых прядей, – и я виновна во всех предписанных мне деяниях, в том числе в убийстве Розового Алмаза. Я действовала в одиночку. Синий Циркон, нервно перебирающий записи, вдруг поднял наверх глаза, с сомнением хмуря брови. Алмазы также не разделяли желания верить моим словам. – В запузыривании двадцати четырех Аметистов, шести Яшм, трех Сердоликов и Агата тебя также можно считать виновной? – вкрадчиво уточнила Жёлтая. Глаза распахнулись не то от удивления, не от радости, не то от ужаса. Я невольно покачнулась, чудом удерживаясь на треугольной платформе без перил и ограждений. Все те, кто охраняли человеческий зоопарк – мертвы. Алмазы так легко уничтожили всех своих подчиненных, даже тех, кто беспрекословно подчинялся им. Наша Аместит входит в число погибших? Мне хочется верить, что нет, поскольку никого больше из Самоцветов-Кристаллов не назвали, значит, Стивен в порядке. Это единственное, что меня радовало в этой ситуации. И эта крохотная искорка радости была заглушена бездной сожаления и скорби. Мне нет никакого дела до них. Они сами виноваты, что пошли за нами. Они знали, что не смогут выстоять и всё равно... Глаза начало щипать от слёз. Я никогда не умела лгать. Ни окружающим, ни себе. Если бы я тогда мирно отсиделась в корабле, ничего бы этого не случилось? Ни один камень не пострадал бы? И Стивен, и папа были бы в порядке? Ногти впивались в ладони до крови, но на боль я не обращала никакого внимания. Молчание затягивалось, и Жёлтую Императрицу это не устраивало. – Они не выполнили своих прямых обязанностей и понесли за это соответствующее наказание. Синяя мягко коснулась ее плеча, настаивая прекратить, ожидая моего ответа, но его не последовало. В груди закипала ярость. Ненависть и обида сливались в одно уже не раз знакомое мне чувство. Мама испытывала подобное, когда посылала верных солдат на гибель? Или когда люди гибли от рук Алмазных войск? Я ни разу не видела то поле сражения, но по словам Стивена оно всё было усыпано оружием. И это явно ни от того, что одна из сторон благодушно сдалась. Алмазы так безжалостны ко всему живому. Им нет дела до жизни в их колониях. Им нет дела до своих подчиненных. Им нет дела даже до самих себя. – Почему? – Что? – холодно уточнила Жёлтая, не сдвинувшись с места. – Почему после всего вы просто захотели стереть Землю, всадив в нее этот... Кластер?! – Я подняла полные слёз глаза на Правительниц, укладывая руку на груди. – Если бы Розовая была бы вам действительно дорога, вы бы и пальцем не посмели тронуть то, что хранило память о ней! Жёлтая решительно двинулась вперед, а по щекам Синей заструились слёзы – она судорожно прикрыла лицо руками. Я и сама не заметила, как начала горько плакать. – Не смей говорить так, словно это не ты виновата в ее смерти, – отчеканил Жёлтый Алмаз, сверля меня полным ненависти взглядом. Ее правая рука упиралась в подлотник, с каждым мгновением всё сильнее сдавливая его. – Когда вы уничтожали всех Самоцветов на Земле, пытаясь подавить восстание, вы даже и не подумали о тех, кто шёл за вашим ненаглядным Алмазом! Вы просто избавились от всего, что напоминало о ней! А когда помрет Синяя, – я невольно указала на Алмаз, – вы также раздробите всё, что напоминает о ней?! Даже себя?! Вспышка света озарила помещение прежде, чем кто-либо успел на это среагировать. Молния ударила точно по мне. Стивен говорил, что технологии Жёлтой на него не действовали, но почему тогда мне сейчас было так больно? В груди всё горело. Слёзы текли не переставая. Я так хотела увидеть Стивена. Обнять его и сказать, что всё будет хорошо. Он не должен был уходить на поиски один. Он не должен был оставлять меня одну. Роза Кварц не должна была поднимать восстание против своего Алмаза. Из-за этого она сейчас осталась одна. – Это несправедливо! – выкрикнула я, и свет погас. Алмазы в удивлении, искреннем удивлении, уставились на меня. Перед глазами всё поплыло. В груди невыносимо громко стучало сердце вперемешку со звуком бьющегося о пол стекла. Этот звук принадлежал Агат. С таким звуком она обратилась в камень. Но почему я слышу его? Почему мир вокруг исчезает? Почему Стивен сейчас... не со мной?