***
Казалось, прошла всего секунда, когда он вновь пришел в себя. Первое, что он почувствовал: твердую опору под спиной и ягодицами. «Бездна!» — выругался про себя Киёши. Что с ним случилось? Неужели потерял сознание? Такое случалось с ним раньше, но только после очень тяжелых битв, а чтобы вот так просто, ни с того ни с сего… Блондинка на пару со своей надоедливой компаньонкой сейчас, наверное, потешаются над его слабостью. Он осторожно, стараясь не привлечь внимания возможных наблюдателей, приоткрыл глаза и попытался разглядеть обстановку сквозь слегка подрагивающие пушистые ресницы. Но открывшееся ему зрелище заставило парня резко выпрямиться и распахнуть глаза, уже не заботясь о сохранении собственного достоинства. Вокруг него были вовсе не набившие за последние пару дней оскомину интерьеры старых заброшенных пирамид, а совершенно незнакомая пещера. И сидел он совсем не на каменном полу, а на обычной земле, опираясь на огромный корень давно погибшего дерева. Задрав голову, Киёши увидел пробивающиеся сквозь дыру высоко в потолке лучи клонящегося к закату вечернего солнца. Услышал шорох песка, осыпающегося в пещеру все через ту же дыру, а еще журчание ручья, протекавшего неподалеку. Как он сюда попал? И где его спутники? Киёши поднялся и пошел к ручью. Присев на корточки, он несколько раз плеснул водой себе в лицо. Вода на удивление оказалась довольно холодной и приятно покалывала разгоряченную кожу. Внезапно слева от него раздались разъяренные крики, а затем шипение молний, удары молота и взрывы снарядов. Вскочив на ноги, бывший предвестник метнулся в сторону звуков, и обогнув закрывающие обзор каменные глыбы, быстрым взглядом оценил развернувшееся перед ним поле битвы. Огромный молотобоец наседал на Джехт, пытаясь припереть ее к камням, но юркая пустынница раз за разом оказывалась у него за спиной, нанося неглубокие, но раздражающие удары шипастыми кастетами. Чуть поодаль от нее Джебраил теснил Гидро бомбардира, не давая тому возможности лечить товарища. Силы оппонентов, можно сказать, были равны, но с появлением Киёши, чаша весов неумолимо качнулась в одну из сторон. Мощным потоком ветра парень сбил с ног громилу с электрическим молотом и Джехт, не преминула воспользоваться преимуществом. Будто дикая кошка, девушка запрыгнула верхом на толстяка и одним точным ударом в висок отправила того в длительный нокаут. Увидев поражение сослуживца, второй Фатуи усилил натиск, но преимущество «трое на одного» сделало свое дело, и расправа над ним заняла жалкие пару минут. Убрав оружие, пустынники поприветствовали вовремя подоспевшего компаньона. Откуда-то из кустов выбрался дрожащий Тирзад. Киёши огляделся в поисках Люмин, но ее нигде не было видно. — А где Путешественница? Губы Джехт едва заметно поджались. Сквозь повязку он не мог видеть ее глаз, но чувствовал на себе ее внимательный взгляд. — Мы ее не видели, — пустынница пожала голыми плечами, — когда мы прошли в ту дверь, я почувствовала головокружение и, кажется, потеряла сознание. Так странно. Раньше со мной подобного не случалось. Папа, это ты меня сюда принес? Она повернулась в сторону Джебраила, но тот лишь молча мотнул головой. — Да, да! Я тоже почувствовал что-то подобное! — воскликнул Тирзад. — Не успел я очнуться, как на нас напали эти здоровяки. Ученый боязливо покосился на лежащих без сознания Фатуи. Киёши скорчил недовольную гримасу и отвернулся от спутников. Он закрутил головой, пытаясь определить, в каком направлении начать поиски. В этот момент откуда-то сверху раздался странный звук, похожий на вой. Бывший предвестник моментально изготовился к бою, но тут же покачнулся и едва удержался на ногах, когда ему в грудь с размаху врезалось что-то белое, похожее на растрепанный комок шерсти. Опешивший парень попытался отбросить неизвестное существо, но комок крепко вцепился в полы его кимоно маленькими ручками и, продолжая издавать воющие звуки, стал заливать слезами его одежду. Наконец, опознав во взъерошенном покрытом пылью и обломками веток существе маленькую фею, Киёши аккуратно высвободился из ее пальчиков и, держа Паймон на вытянутых руках спросил: — Паймон, что случилось?! Где Люмин? Уже изрядно опухшее от слез лицо феи сморщилось. — Она… она… ы-ы-ы-ы-ы-ы, — с новой силой взвыла Паймон. Когда вой начала переходит на ультразвук, Киёши несколько раз бесцеремонно встряхнул плачущую малышку. — Прекрати реветь! — рявкнул он. — Говори, где она?! Опешив от такого обращения, Паймон на секунду перервала рыдания и, широко распахнув и без того огромные глаза, уставилась на обидчика, но потом, вспомнив, зачем спешила к друзьям, она крепко зажмурилась, от чего новые дорожки слез хлынули по щекам. — Ее похитилиииии, — заголосила фея. — Кто? — севшим голосом спросил Киёши. — Фатуииии, — всхлипнула Паймон. — Куда ее увели? Дрожащий маленький пальчик указал направление вниз по течению ручья. — Когда мы вышли из той двери, на нас сразу напали Фатуи. Паймон спряталась и думала: Люмин как обычно с легкостью расправится с ними. Но она после перехода была какая-то вялая, а Фатуи было слишком много. Они оглушили Путешественницу и забрали ее с собой. Паймон ничего не могла сделать. Это все дурацкая дверь! Я говорила — не нужно было в нее заходить. Киёши с трудом разжал внезапно занемевшие пальцы, и Фея, повиснув в воздухе рядом с ним, утерла слезы грязным рукавом некогда белоснежного одеяния. Она перестала плакать, но с ее личика не сходил скорбный вид. — Паймон, — подала голос Джехт, — а ты не видела Бенбена? Паймон помотала головой. — Может быть, его тоже забрали Фатуи. — Все может быть. — кивнула пустынница. — Значит, не будем терять времени, нужно как можно скорее освободить Путешественницу и Бенбена. — Но постойте, — вмешался в разговор Тирзад, — если, как говорит Паймон, на Путешественницу напал большой отряд Фатуи, как мы с ними справимся? Может быть, лучше вернуться и позвать на помощь? Три пары возмущенных глаз уставились на ученого. — Ты ведь так рвался продолжить исследования, — воскликнула Паймон, складывая ручки на груди, — с чего теперь вдруг решил назад повернуть? — Если бы я знал, что в этом месте уже ведет раскопки такая могущественная организация, то не стал бы браться за эту тему. — проблеял смущенный мужчина. — Джебраил, Джехт, вы сопроводите меня на поверхность? — Не знаю, как ты, а мы друзей не бросаем! — фыркнула пустынница. Тирзад с мольбой взглянул на Киёши, но тот, не обращая на него внимания, отвернулся и пошел вдоль русла весело журчащего по дну пещеры ручья. Отец с дочерью последовали за ним, и ученому ничего не осталось, кроме как поспешно догонять своих спутников.***
Но отыскать лагерь Фатуи оказалось не так просто. Им пришлось пройти сеть пещер, перемежающихся с остатками древних руин, прежде чем они вышли к огромному разрушенному мосту, на другой стороне которого виднелось очередное величественное строение. Киёши с облегчением заметил у подножия моста скопление палаток, рядом с которыми копошились солдаты Фатуи. — Нам туда! — произнес он, указывая на дно пещеры, и уже собирался сигануть вниз, когда его остановил Джебраил. — Постой, парень! Не стоит кидаться в бой, очертя голову. — проговорил пустынник. — И что же ты предлагаешь? — ощетинился бывший предвестник. — Сидеть и ждать, пока они прикончат Путешественницу? — Если бы они хотели ее убить, то сделали бы это сразу, а не тащили сюда. У них явно насчет нее другие планы. — Мне плевать на их планы! Ей грозит опасность, и я иду туда, с тобой или нет, все равно! Джебраил внимательно оглядел раскинувшийся под ними палаточный лагерь. — Я вижу среди них пустынников, давай для начала попробуем договориться. Киёши скептически сощурился, но кивнул. На подходе к лагерю их встретил внушительного вида пустынник, который тут же обратился к Джебраилу по имени. Оказалось, что их связывало общее довольно нелицеприятное прошлое, о котором Джебраил не рассказывал никому, даже Джехт. Тирзад тут же завел любимую шарманку и начал причитать, что доверил свою жизнь отпетому преступнику. — Да заткнись ты! — шикнул на него бывший Фатуи. — Выясните свои отношения позже, мы здесь не за этим. Выступив вперед, он прервал разглагольствования пустынника, которого, как оказалось, звали Самиил. — Где Люмин?! Самиил осекся и смерил синеволосого парня коротким взглядом. Разобрать его эмоции под маской было практически невозможно, но, когда он вновь повернулся к бывшему соратнику, голос остался абсолютно бесстрастным. — Так вы пришли сюда за светловолосой чужачкой? Какая жалость, Джебраил, я то надеялся, что ты соскучился и решил вернуться в семью. Ты ведь помнишь, у нас есть с тобой незавершенные дела. — Хватит! Где она?! — севшим голосом выпалил Киёши и Паймон, до тех пор парившая у его плеча, невольно шарахнулась в сторону, испугавшись зазвучавшего в его словах металла. Самиил скрестил руки на груди и хмыкнул. — Прости, малец, твоя подружка зачем-то понадобилась моим друзьям из Снежной. Если хочешь с ними поспорить, тебе лучше поторопиться. Пустынник неопределенно дернул подбородком в сторону лагеря и, проследив за его жестом, Киёши заметил группу фатуйцев, удаляющихся вглубь пещеры. Маленькая светловолосая фигурка безвольно шагала среди них, поддерживаемая под руку одним из агентов. Глаза бывшего предвестника вспыхнули недобрым огнем. Не мешкая ни секунды, он оттолкнулся от земли и бросился вперед, подхваченный потоком ветра. Пожалуй, ничто в этот момент не могло его остановить: ни встревоженный окрик Джебраила, ни раздавшийся за спиной звон мечей, ни вставшие на пути приспешники Самиила. Ловко маневрируя между пустынниками, Киёши летел вперед, видя перед собой лишь одну цель. Подобравшись достаточно близко, он окликнул фатуйцев. — Отпустите ее! Воины удивленно заозирались, но потом, подняв глаза, заметили парящего в воздухе парня. Один из агентов подал знак, и стоящий рядом бомбардир вскинул ружье. Легко увернувшись от пущенного снаряда, Киёши послал в ответ лезвие, сотканное из ветра. Бомбардир завизжал от боли и покатился по земле, зажимая рукой окровавленный ошметок, оставшийся от уха. Увидев, что случилось с приятелем, агент, все еще сжимавший плечо Люмин, выругался и с силой толкнул девушку в сторону. Путешественница, по видимому, находящаяся под действием какого-то одурманивающего вещества, и без того едва держалась на ногах, а теперь и вовсе, пролетев пару метров и врезавшись в груду старых ящиков, рухнула на землю подобно сломанной кукле. Отчаянно вскрикнув, Паймон бросилась на помощь к подруге. Фатуи же, утратив интерес к своей пленнице, ринулись на обидчика. В груди Киёши вскипела ярость. Теперь, когда враги лишились единственной защиты, которая удерживала его от сражения в полную силу, он мог больше с ними не церемониться. Вложив в удар все скопившиеся в нем за последние часы гнев, отчаяние и страх, он обрушил на противников мощный поток анемо-энергии. Фатуйцев подбросило в воздух на несколько метров и с силой припечатало к земле. Те, что были по проворнее, тут же вскочили на ноги, а более грузные еще несколько секунд барахтались на земле. Один из агентов, видимо, главный в этой группе, метнул в Киёши несколько ножей, но тому стоило лишь слегка качнуться в воздухе, чтобы заточенные кусочки металла просвистели мимо. На лице парня заиграла жутковатая улыбка, не сулящая его оппонентам ничего хорошего. Острые как бритва потоки ветра рассекли застоявшийся воздух пещеры, а взметнувшиеся к сводам разноголосые крики возвестили о том, что каждый из них достиг своей цели. Не давая передохнуть, Киёши обрушивал на врагов все новые и новые волны воздушных клинков, пока Фатуи окончательно не утратили охоту нападать на него. Агент скомандовал отступление и отряд со всей доступной им скоростью бросился прочь из пещеры. Кураж, разгоревшийся за время битвы, требовал от Киёши догнать и добить похитителей Люмин, но он подавил кипевшую внутри жажду крови, здраво рассудив, что девушке сейчас нужна не месть, а его поддержка. Постепенно приглушая поток анемо-энергии, он плавно опустился на землю и подошел к ящикам, возле которых сидела уже пришедшая в себя девушка и крутилась встревоженная Паймон. — Как ты? — спросил Киёши у Путешественницы, опускаясь рядом с ней на корточки. Люмин покачала головой, приложив руку ко лбу. — Бывало и лучше. Ног почти не чувствую и голова раскалывается. В меня влили какое-то зелье, чтобы я не могла сбежать. — Нужно промыть желудок, — отозвался Киёши, снимая с пояса фляжку с водой, — неизвестно, что они подмешали в эту дрянь. Он передал фляжку Люмин, а потом повернулся к Паймон. — Посмотри, как дела у остальных, а я останусь с Путешественницей. — С чего это вдруг? — воскликнула Паймон, сердито складывая ручки на груди. — Вот сам и иди. В конце концов, Паймон — ее подруга, а не ты. Киёши выдохнул, с досадой прикрывая глаза. — Ты сможешь ее защитить, если Фатуи вернутся? Фея фыркнула и, ничего не ответив, полетела в сторону лагеря. Люмин подняла на парня подернутые дымкой глаза. — Остался, чтобы получить еще один повод надо мной насмехаться? — Ты и без того их даешь предостаточно. Я остался, чтобы помочь. — С каких пор ты мне в няньки нанялся? — буркнула девушка. — Перестань задавать тупые вопросы и пей. — Ты отвратителен! — скривилась Путешественница, но все же приложилась к фляжке и в несколько глотков ее опустошила. Киёши шагнул к ней. — Наклонись вперед, я тебя придержу. Глаза Люмин округлились. — Даже не думай! Отойди и отвернись, я сама справлюсь. — Не глупи. Или ты хочешь, чтобы мне потом тебя еще и мыть пришлось? Девушка прожгла его сердитым взглядом и упрямо приподнялась, попытавшись встать на колени, но силы тут же оставили ее и она начала заваливаться набок. Киёши поймал ее и, придержав за плечи, вернул в вертикальное положение. Скрипнув зубами, Люмин залилась краской. — Хорошо, ты прав, мне нужна твоя помощь. Подержишь волосы, чтобы я их не испачкала? Парень аккуратно собрал и сжал в ладони светлые локоны, мысленно удивляясь, какие они мягкие и приятные на ощупь. Он и раньше отмечал красоту волос Путешественницы, но прикоснуться к ним смог впервые. Он представил как запускает пятерню в золотистую копну и шелковистые пряди струятся между пальцами. В груди вдруг возникло непривычное тянущее чувство, заставившее его сделать глубокий вдох. Вторая рука, которой он удерживал Путешественницу за плечи, оберегая от падения, ощущала тепло ее тела, и это тепло, будто бы передалось ему самому, перетекая все выше и выше, стекая по позвоночнику и сворачиваясь болезненным узлом внизу живота. Смущенный собственной реакцией, Киёши прикрыл глаза, опасаясь, что Люмин заметит пылающий в них пожар. Но Путешественнице в ее бедственном положении, похоже, было совсем не до него. Закончив неприятную процедуру, она обессиленно повисла на его руках. Киёши отвел девушку в сторону, усадил на большой валун и сам сел рядом, позволив ей опереться на свою грудь. Люмин закрыла глаза и, кажется, ненадолго задремала. Макушка девушки уперлась ему в подбородок и Киёши усилием воли подавил желание прикоснуться щекой к ее волосам. Эта удивительная девушка будоражила в нем совершенно несвойственные ему порывы. Ведь сейчас ему хотелось лишь одного: навсегда остаться в этой пещере. Остановить мгновение, подобно капельке смолы с попавшим в нее насекомым и за тысячи лет ставшей янтарем, запечатлеть момент, в котором Люмин так доверчиво прижимается к нему, будто не было между ними вражды, обид и нанесенных друг другу ран. Но он понимал, что время не остановить, как не остановить порхание надоедливой феи, что именно в этот момент выскочила прямо перед его лицом, заставив вздрогнуть. — Вы чего тут расселись? — взвизгнула Паймон. — Вас все ждут и волнуются. Люмин открыла глаза и резко выпрямилась. — Да, да. Мы уже идем. Девушка торопливо соскользнула с камня и сделала пару шагов, но тут же покачнулась и чуть не упала. Подоспевший Киёши подхватил ее на руки. Он ожидал, что Путешественница станет спорить и возмущаться подобному с собой обращению, но она лишь устало опустила голову ему на плечо и, ткнувшись носом в шею, прошептала: «Спасибо тебе». В тот момент парень был рад, что у него нет сердца, иначе оно бы точно выскочило из груди.***
Бывший лагерь Фатуи оказался пуст. Прежние владельцы поспешно покинули его, побросав вещи и припасы. Киёши сразу прошагал к самой большой палатке и, войдя в нее, уложил уже спящую Люмин на походную кровать. Потом он занял пост у входа, готовый во что бы то ни стало охранять сон Путешественницы. Неподалеку вновь о чем-то спорили его спутники, но он не счел нужным прислушиваться. Некоторое время спустя к нему подошла Джехт в компании Паймон. — Как дела у Путешественницы? — спросила девушка. — Она спит, — коротко бросил Киёши. — Папа говорит: нам нужно спешить. Чем больше времени у Самиила будет на подготовку, тем сложнее будет с ним справиться. Парень мотнул головой. — Меня не волнует Самиил и его дела с твоим отцом. Путешественнице нужен отдых и, пока она ни поспит, мы никуда не пойдем. — Киёши прав, — встряла Паймон, — Люмин еле держится на ногах, сейчас она не то что сражаться, идти не может. Мы должны о ней позаботиться. Неожиданно заурчавший животик прервал проникновенную речь Паймон. — Кто-нибудь собирается готовить ужин? — плаксиво протянула фея, тут же меняя тему разговора. — Из-за всех этих переживаний я совсем забыла о еде. Киёши закатил глаза. — Чуть дальше у походной кухни я видел запасы продовольствия. Уверен, ты найдешь там что-нибудь для себя. Вновь обретя почти утраченную надежду на плотный ужин, Паймон тут же рванула в указанном направлении. Проводив взглядом удаляющуюся фигурку и убедившись, что фея не сможет их услышать, Джехт шагнула к Киёши. Тот вопросительно взглянул на нее. — Хотела извиниться за вчерашнее. Ты правда мне понравился, а я непривычна ходить вокруг да около. Но, если бы я знала о твоих чувствах к Люмин, никогда бы так не поступила. За эти дни она стала мне доброй подругой и я не хочу испортить наши отношения. — Каких еще чувствах? — отшатнулся бывший предвестник, машинально хватаясь за край шляпы, будто пытаясь отгородиться от странной собеседницы. — Ну я же вижу, как ты о ней заботишься. — Я просто отвечаю ей услугой на услугу, ничего больше. Хмыкнув в ответ, Джехт дернула голым плечиком. — В любом случае, я тебя больше не побеспокою. — Хорошо, — буркнул парень. Когда Джехт ушла, Киёши нестерпимо захотелось пнуть что-нибудь тяжелое. Он покосился на тканевый полог палатки, за которым спала Люмин, надеясь, что та не слышала только что прозвучавшего здесь бреда. Глупая пустынница! Нет у него никаких чувств к Путешественнице, кроме желания вернуть долг. Нет и быть не может!