По-настоящему

      Когда они входят в полицейский участок, чтобы увидеть Кикуко, Сузуэ нервничает. Дайске удивительно спокоен, когда Хару ведёт их за собой. Он всё также спокоен, когда вытаскивает из кармана пиджака приглашение на свадьбу и кладёт его на стол перед бабушкой. Сузуэ крепче сцепляет пальцы между собой, глядя на белый картон с золотистыми узорами.       Кикуко хмыкает.       — Что я и говорила — мужчины семьи Камбэ, повстречав ту самую женщину, теряют голову. А что касается тебя, Сузуэ, — за всё это время она только сейчас смотрит на неё, — то, стало быть, ты добилась своего.       Сузуэ сглатывает слюну, ставшую неудобным комом в горле. Кикуко ведь знает, что всё было на самом деле не так. Она никогда не вилась вокруг Дайске, никогда не заигрывала с ним и не пыталась очаровать. Ей плевать на его деньги, пусть он и считают, что за них можно купить всё, он сам — вот что ей важно. Она готова сделать всё, что он скажет; всё, лишь бы ему было хорошо. И не Кикуко Камбэ её в чём-то там обвинять — сама она приняла для своей же семьи чудовищные решения.       — Я не…       — Мы всё равно поженимся, — Дайске чуть суживает глаза. — Я здесь не за твоим одобрением. Я ставлю тебя в известность.       — Я понимаю, что оно тебе не нужно. Ты — взрослый мужчина. И поступишь так, как считаешь нужным. Что ж, будьте счастливы. Если это то, что вам нужно — пожалуйста, женитесь.       Сузуэ целый день прокручивает в голове этот разговор. Даже тогда, когда помогает Хару прокладывать кратчайший путь по многолюдному городу. Что ж, она знала, что не подходит для Дайске в качестве пары. Ему, видимо, нужна такая, чтобы была подстать ему — аристократичная, умная, богатая. С влиятельными связями. У Сузуэ из всего перечисленного ум, и то, она иногда сомневается, когда теряется в некоторых ситуациях, что сможет найти решение.       Она трёт плечо и, сняв серьгу, ложится на кровать, поджимая под себя ноги. День был тяжёлым, и пусть с Хару всё хорошо сложилось, она слишком хорошо помнит утренний разговор.       И ведь не расскажешь никому, кроме…       Кровать сзади прогибается под чужим весом, и Сузуэ понимает, что, размышляя, не расслышала, как к ней в спальню приходит Дайске. Он ложится сзади и кладёт ладонь ей на живот, притягивая к себе. Его губы прижимаются к шейным позвонкам, а пальцы заправляют за ухо прядь волос. Она прикрывает глаза, ощущая, насколько горячая у Дайске ладонь.       — Я ожидал от неё чего-то подобного.       — Я тоже.       — Обычно последнее слово за ней, но не в этой ситуации.       — Ты всё ещё хочешь на мне жениться?       — А не должен?       — Она хочет видеть рядом с тобой девушку твоего круга, — шепчет Сузуэ. — Я же для неё всегда буду девчонкой, которую она приютила по доброте душевной. И которая решила прибрать к рукам все деньги.       Она чувствует его усмешку. Кожа покрывается мурашками.       Боже, невозможно так знать человека.       — Сузуэ, мои деньги давно твои.       — Дайске…       Он мягко обхватывает её плечо пальцами, заставляя развернуться к себе. Теперь они оказываются лицом к лицу, и Сузуэ щемит сердце, когда она смотрит на Дайске — какой же он…       — Ты нужна мне. Всем остальным придётся с этим смириться, — Дайске смотрит ей в глаза. — Хочешь, чтобы я ушёл?       — Нет. Останься, — тихо отвечает она.       Камбэ кивает.       — Ты — замечательная, — шепчет, целуя в уголок губ. — Не сомневайся в себе.       Сузуэ кивает, закрывая глаза.