Беда принуждает ко лжи даже честных.
Неизвестно.
29 августа. 1989 год. Сумка, что была собрана на поездку в Уфу вместе с Витей была разобрана. Только сейчас у неё дошли руки до этого, который только-только что не тряслись. Было ли ей тяжело после вчерашнего? Было. Кристина задыхалась от загадок и вопросов, что летают у неё в голове, пытаясь получить хоть один ответ. Только сама она, не знает ничего. Не знает того, что же случилось с ребятами в тот роковой день и почему им пришлось уехать. Самый главный вопрос: на сколько? Страшнее всего, наверно, Вите, хотя вроде бы выглядит достойно. Тот, кто видит бой в упор, все еще будет стоять в строю, те, кого оставили стоять, сгинут в этой страшной мясорубке. Она сгниёт и знает это. Не может она жить, когда Пчёлкин так далеко от неё. Лишь сейчас она поняла, как сильно полюбила его. Сильно и бесповоротно. Все страхи, которые были раньше за парня — сбылились. Они и вправду, попали в какую-то страшную историю. Тяжело вздохнув, Гронская убрала сумку в шкаф и присела на кровать, складывая руки лодочкой на коленях. Волосы обвисли, прикрывая лицо девушки, а холодный ветерок, что исходил из приоткрытого окна морозил кожу, заставляя ту съёжиться. Было холодно. Неожиданно, в дверь поступил звонок. Кристина резко подняла голову и замерла. Первая мысль, что посетила её, была: Это Витя? Она встала с кровати и открыв дверь в коридор, быстрым шагор направилась к двери. Посмотрев в глазок, перед тем как открыть дверь, Гронская увидела Дашу. С её губ слетел смешок и повернув ключ в три оборота, толкнула дверь, открывая её. Даша, которая до этого стояла и теребила футболку, посмотрела на Кристину. — Кристинка, привет, — поздоровалась та, но без всяких объятий и поцелуев в щёку, что были раньше. Гронская могла бы надеяться на то, что Даша поддержит её, но даже в их дружбе произошёл кризис. Сначала были лишь шуточные споры и конфликты, а потом по-медленному они начали превращаться в настоящие, создавая целую пропасть непонимания между ними. Из-за чего всё это началось — неизвестно. — Привет, — в ответ поздоровалась Кристина, убирая руки в задние карманы джинс.— Чего пришла? — Кристин, — Лебедева тяжело вздохнула и, вдруг опустила голову, прикрывая глаза.— Прости меня, дуру. Гронская замерла, а после широко улыбнулась, с теплотой глядя на подругу, что не смотрела на неё. Боялась. — Да ладно тебе, — отмахнулась Кристина и притянула Дашу к себе, крепко обнимая.— Всё хорошо, я не обижаюсь. Девушка почувствовала, как подруга улыбнулась и ответила на объятия, кладя руки на холодную спину. — Как я по тебе скучала…— тихо говорила Даша и Гронская согласна с ней. Они не виделись от силы недели две, хотя раньше чуть ли не каждый день встречались. — Я тоже, Дашка, — ответила Кристина.— Я тоже. Простояв в такои положение ещё недолго, Лебедева оторвалась от неё и взглянув ей за спину, прищурилась и коварно улыбнулась, спрашивая: — Я надеюсь, сейчас Пчёлкин не выпрыгнет? А то я не удержусь и заржу. Кристина, что до этого была с улыбкой на лице, сразу же поникла. Даша заметив неладное, нахмурилась, глядя на подругу и положив руку на плечо, потресла, будто бы извиняясь. — Чё, поссорились? Гронская покачала головой, прикусывая губы. Не хочет плакать, она уже вчера всё выплакала. Лебедева непроизвольно поймала её руку, сжала в своих ладонях — и задумалась, крепко сжимая холодные ладошки Кристины. Вот так. Никогда не надо рассказывать о себе. Можно рассказывать только о каких-нибудь хороших вещах. А говорить о плохом не следует. Всё время надо держать перед собой какое-то добро — ведь его же так мало на земле. Когда была война, говорили, оно есть. И Кристина, сейчас скажет — как есть. Без слов, она потянула подругу на кухню, в которой она проплакала всю ночь и посадила на стул. Сев напротив неё, сложила руки перед собой, время от времени переплетая пальцы. Даша же молчала. Она боится разбить стремление Кристины, рассказать о том, что же у них с Пчёлкиным случилось. Ведь прекрасно знает её, уже как девятнадцать лет. Понимает, как она в подобных ситуациях поступает. Да, Кристина — подруга верная, старается, уговаривает, успокаивает всегда. Но надо сначала всё выяснить, что же случилось. Чтобы потом, когда будет готова, поделиться информацией. Или не поделиться? Ей решать. У каждого свои принципы и нравственные устои. Эгоизм и страсти из чужой жизни не следует воспринимать буквально. — Даш, — начала Кристина.— Это… И вновь замолчала, опуская голову и не находя нужных слов для этого. Прикрыла глаза, качая головой. Даша тихо спросила: — Кристин, ты чё? — Дашка, это пиздец, —откровенно призналась Гронская и взглянув на подругу, тут же начала плакать, не ожидая от самой себя. Спрятав лицо от подруги в собственных руках, тихо всхлипывала. Потом сквозь слезы стала говорить. — Витя уехал. — Господи, — громко вздохнула Лебедева, улыбаясь широко и села поближе, обнимая подругу.— Кристин, ну приедет же, куда он денется? — Даш, он уехал неизвестно куда, — говорила Кристина.— Уехал неизвестно на сколько. — Он, что тебе вообще ничего не сказал? — хмурится. — Нет, — покачала головой та, а после подняла её, глядя заплаканными глазами на подругу, что мгновенно стало жаль её.— Я, когда проснулась, дверь открыла, а у него на олимпийке кровь. Меня обнимает, говорит всё время, чтобы я дождалась его. А я стою, ничего не понимаю, — она всхлипнула, облизывая губы и продолжая.— Выхожу на улицу, чтобы проводить его, а там вижу: парня, у которого из живота кровь ручьём льётся. Дашка, я так испугалась… Лебедева лишь ближе прижала её к себе, даже не обращая на мурашки, что прошли быстрым ходом по её коже. Стало страшно. Страшно и от того, что ребята в какую-то хрень залезли, и страшно от состояния Кристины. Редко она её такую видела. Не часто она к Даше домой приходила в слезах и истерила о том, какие парни козлы, как например та же самая Лебедева. Она, в принципе, вообще никогла не жаловалась на парней. Вот только с приходом Пчёлкина, все стало иначе. — Даш, я так боюсь…— тихо шептала Кристина.— Так боюсь, ты даже не представляешь. — Кристин, мы что-нибудь придумаем, обещаю, — успокаивала её Даша, не переставая сжимать в своих объятьях.— Максима помнишь? Вот я с ним поговорю, может как нибудь поможет. Я спрошу у него… — Нет, нет, — помотала головой Кристина.— Даш, не надо, только хуже станет. — Гронская, услышь меня. Я помочь тебе хочу! — Даша, — заскулила она.— Так только хуже сделаем. Ты даже не знаешь, кто они. Кто Витя. Даша прикусила язык. Она ведь и правда ничего не знала о этих ребятах. Но ей хотелось узнать, очень. Узнать, что же приключилось в тот день, из-за которого подруга сейчас ревёт. — Даш, как же я устала…— Кристина прошлась руками по волосам, пытаясь пригладить их.— Мы с Витей даже в Уфу собирались съездить, представляешь? Всё оборвалось. Оборвалось, как нить, которая связывала двух близких людей, что любили друг друга. Они знали, что судьба когда-нибудь ударит по ним, из-за их же капризов и желаний быть с друг другом. Но даже не догадывались, что это будет так больно. За несколько дней до этого Кристина как бы летела в пропасть, и только чудом не упала вниз. А сейчас… И она вдруг поняла, поняла совершенно отчётливо, до чего глупо теперь выглядит тот отчаянный рывок к жизни, за который она цеплялась когда-то так исступлённо, так глупо. Глупо, потому что от падения в никуда это не избавляло. — Кристин, съездите вы ещё! — воскликнула Даша, больше не имея желания, терпеть подавленное состояние подруги.— Ты же его дождёшься, правильно? — Дождусь, — кивнула она. — Ну вот! — улыбнулась Лебедева.— У вас ещё столько встреч будет, ещё надоесть успеет. А вот когда уже надоест, тогда надо и начинать плакать. Если не сейчас, то потом точно. Кристина рассмеялась, а Даша улыбнулась и встряхнула ей волосы. А Гронская лишь улыбалась, ведь поняла, даже если и судьба забрала у неё дорогого человека (по которому она безмерно скучает), у неё есть другие — которые поможут и поддержут. Дашка одна из них.***
31 августа. 1989 год. Четверо парней, что день назад вселились в однушку, угрюмо сидели и переговаривались, как им быть. Как им быть без своих любимых и родных? Как существовать без человека, который дарил самую искреннюю радость и чувства? Такая вот, говорят, напасть. Жопа, одним словом. Никто и не спорил. Вопрос только в том, сколько можно вот так каждый день чувствовать, думать и думать, вот в чем вопрос… Одни уходят, другие приходят, ни черта не меняется. Вот так и ходишь… А потом вдруг поймёшь, где оказался. В жопе мира. Сейчас же, находясь в Урале, Пчёлкин даже и думать не мог о том, что же делать им дальше. Самое главное — Сане рану обработала врачиха и зашила, а дальше дело за ним. Дальше нужно было только ждать. Не пить, не гулять, по возможности не разговаривать с соседями. Не дай бог, они где-нибудь проебутся — всё вновь поднимется. И тогда сили гадай, что же будет с ними. Трое парней сидели на маленькой кухне, ведь это единственное место, где Белов не может их услышать. Все друзья думали о том, что же будет дальше. Сколько они тут просидят? Как долго не вернутся в Москву? Вопрос много — а ответов, разумеется, нету ни у кого. И это опечалило. Ведь парни, что за мгновения превратились в маленьких пацанов, недоумевали как им поступить. «Дай-те хотя бы совет, тогда мы поймём!», — думали они, чуть ли за голову не хватаясь. А и вправду, осознание пришло слишком поздно. Осознание того, в какую херь они вляпались, из которой они навряд ли выберутся. А помочь в этом, никто не мог. Рядом нету близкого и родного человека, которому бы они доверились. Сейчас — только они есть друг у друга. И это надо ценить. Но Витю мучало другое. Как же там его Кристина? А вдруг он больше ее никогда не увидит? Как с этой мыслью расстаться? С этой болью, которая странным образом была даже сильнее его наслаждения? Ему хотелось разделить боль со всем миром, и он подумал, что это идея может быть гениальной. Но как ее воплотить? — Пацаны, — послышался хриплый голос с зала и парни, переглянувшись, встали и быстрым шагом пошли на него. Саша, который уже был более свежее и не такой бледный, слабо улыбнулся, как только их увидел и прикрыл глаза. Парни ещё раз переглянулись и Валера, сев на диван к Сане, спросил: — Ну как ты, брат? — Порядок, — хрипло отозвался тот и открыв глаза, ещё раз улыбнулся, говоря.— Пацаны, спасибо вам. — Белый, ну ты чё? — психанул Космос.— Ты нас уже триста раз отблагодарил, всё нормас. — Отвечаю, я больше не хочу под пули ложиться, нахер надо, — произнёс Белов и друзья тут же рассмеялись. Коротко и как-то… Принуждённо. Словно они сделали это так, чтобы казалось, что всё так и должно быть. Только, каждый из них понимал, что никто не должен находиться тут. — Чё было, пока я в отключке лежал? — Да ни чё интересного, — отмахнулся Космос, присаживаясь на стул и кладя на ноги локти.— Отвезли там всех к родакам. Пчёлу, вон, девчонке своей попрощаться и всё. «Девчонка», — резанула по сердцу Пчёлкина, окутывая в море горечи и печали. Он всё ещё скучал по ней. В некоторой степени, он винил себя, что так мало проводил времени с ней в последнии дни. Что было бы, если бы он остался в ту ночь с ней, а не укатал с пацанами на дачу? Наверное, практически ничего бы не изменилось. Витя бы всё равно уехал с пацанами, ведь это «долг.» И как бы сильно он не любил Кристину, оставить друзей в беде — не мог. Не в его правилах. — Так с твоей девчонкой нэи не познакомился, Пчёл…— криво усмехнулся Саня, пытаясь принять полусидячее положение через боль. — Да чё там, — отмахнулся Витя.— Потом познакомитесь. — И долго у вас? — спросил он, глядя прямо на парня. Он кивнул, говоря. — Долго. — Сколько? — Алё, люди-граждане, — пощёлкал между их лицами Космос, заставляя Пчёлу недовольно взглянуть на него. Хотя он даже внимания не обратил.— Мы чё, щас своих баб обсуждать будем? Давай те че-нить поинтереснее, а то так подохнуть можно. Витя с Сашей переглянулись и Белов, откинувшись спиной на спинку дивана, глубоко вздохнул, но тут же зашипел. Рана ещё не до конца зажила, из-за чего каждое движение отдаётся болью. — Ладно, — сказал Саша.— Щас самая главная тема: Чё нам делать? Парни все переглянулись, пытаясь получить ответ в глазах друг друга, но вместо этого лишь встречают непонимание и страх. Страх того, что же будет дальше? А они и сами не знают.***
1 сентября. 1989 год. Высшее образование, как говорила мать, самое главное в жизни. Ну, конечно, после семьи. Но, кажется, одно из этого у Кристины не будет никогда. Она так и не поступила в Институт. Её завалили проблемы, нехватка времени и сама же жизнь. Сильно много страха и боли она принесла, не давая думать ни о чём. Тем более о экзаменах. Поэтому, она вновь будет отдыхать весь этот год под недовольством матери. И надо сказать, жаловаться она умела, просто лучше всего скрывала от окружающих свои черные мысли. Поэтому, Кристина размеренно шагала по парку, где мимо неё проходили радостные или же наоборот, расстроенные тем, что лето так быстро закончилось — дети. В некоторой степени она их понимает. Лето — это словно глоток воздуха. Становится легче и свободнее дышать, словно наступает новая жизнь. Нету никаких мыслей об учёбе, страхов, волнений. А лето, это то, где надо ловить момент, ведь его запросто можно упустить за три месяца. И Гронская очень жалела, что упустила его. Не дорожила тем, что у неё было. Не ценила моменты с Витей, которые сейчас ей были, до ломоты в теле, необходимы. Но, как говорится, на ошибках учатся. Как только Пчёлкин приедет обратно, она будет с ним. Не смотря ни на что. Ведь её сердце верен только одному и живет ради одного. И опять есть шанс, что оно увидит своего суженного. Она не забудет его. Никогда. Сердце любит. А с Пчёлой можно взять гораздо больше, чем просто сердце. Было бы желание. Неожиданный разворот за плечо, вывел девушку из некого транса и как только взгляд сфокусировался на человека, что посмел потревожить её мысли, удивилась: — Дима? Перед ней стоял молодой, высокий и темноволосый парень. У него были голубые, яркие глаза и озорная улыбка (на секунду, она подумала о Космосе) Он убрал руку с её плеча и сунул руки в карманы джинс, оглядывая и улыбаясь. — Привет, Кристинка, — он коротко рассмеялся и тут же откровенно заржал, когда подруга бросилась к нему на шею. Они очень давно не виделись и если память не подводит парня, то при последней встрече с ней были два парня. Один высокий, другой пониже, но не сильно. Кристина оторвалась от него, но всё ещё оглядывала парня с улыбкой и с лёгким удивлением в глазах. — Ё-моё, Димка, — она словно задыхалась от восхищения и удивления, что искрились в её зелено-голубых глазах, в которых раньше ничего не было, кроме тоски.— Капец ты изменился. — А ты ни капли, — честно отозвался тот.— Всё такая же красавица. Она лишь улыбнулась и наконец, оторвав взгляд от парня, огляделась и вновь кинула на него мимолётный взгляд, спрашивая: — Ты чего тут делаешь? — А у меня тут Институт рядом, — он махнул рукой за спину девушки, показывая.— Вот и иду, гранит науки грызть. — Это правильно, правильно, — качала головой Кристина.— Хвалю. — Ну, а ты чего учиться не идёшь? Гронская тяжело вздохнула и развернувшись на пятках, зашагала в сторону Воробьевых гор, до которых было ещё далековато. Дима же, быстро смекнув, пошёл за ней, всё время поглядывая на часы, которые были на руке, дабы боялся опоздать в первый же день учёбы. — Навалилось много, вот и поступить не успела, — проговорила та.— Но, на следующий год пойду. — Да кому ты городишь, — нарочито хохотнул Дима.— Ты уже два года на расслабоне, думаешь, захочется на учёбу в следующем году шагать? Кристина поджала губы и слабо кивнула головой, что показывало некое соглашение в словах друга. — Но да ладно, — вновь сказал тот.— Если пойдёшь, то маякни мне, хоть летом вместе отгуляемся, — Дима произнося это, сделал намёк на то, что вовсе девушка забыла про своего друга в самый разгар лета. — Обязательно, — рассмеялась Гронская.— Всё, иди, учись, ученик. — Давай, — он махнул рукой и развернувшись, зашагал в сторону большого здания, медленно скрываясь в кучке людей. Кристина же, тяжело вздохнув, двинулась в неизвестность, в которой хотелось погрязнуть до самой макушки. Хотелось, чтобы про неё все забыли. Лишь для того, чтобы не было испытывающих вопросов, взглядов, разговоров и вообще… Для того, чтобы не было людей. Они раздражают Гронскую, до омерзения. И с этим она ничего не может сделать.***
Света так сильно шумела на кухне, что кажется, даже и не услышала, как Лёня зашёл в квартиру. Девушка нарезала овощи для салата, но вдруг обернулась, когда услышала шорох. Мужчина прошагал порог и плюхнулся на стул, что стоял рядом со Светой. Она чуть удивлённо взглянула на него и тот, как только поднял взгляд, улыбнулась ему. Аккуратно вытерла руки об полотенце, спрашивая: — Как на работе? — А чего интересуешься? — сухо спросил в ответ Леонид, наливая в стакан, холодной воды. — Просто в последнее время ты стал какой-то закрытый, вот и интересуюсь, — пожала плечами Света.— Так что? — Ни хрена, — тяжело вздохнул мужчина, делая два больших глотка, что за мгновение осушили стакан воды.— Потерялись парни, сбежали куда-то. — Ужас какой-то, — прошептала она, усаживаясь рядом с мужем.— Что же за сволочи такие? Сначала людей убивают, а потом прячутся. Нет, чтобы достойно показаться и сказать, что это полностью их вина. — Вот такие люди бывают, Светка, — усмехнулся блондин, опираясь макушкой об стену.— Ну ты не волнуйся, мы их найдём. — Как? — А родственники, что? — начал тот.— Отдельные личности? Их трогать не надо? Она слегла помолчала, а потом вновь спросила: — Что вы будете делать? — Находить способы, чтобы найти этих сволочей. Леонид очень желает, найти мразей, что бескорыстно убили человека, в толпе людей, которые даже и не догадывались, что могло произойти в тот роковой день. Но он пообещал Каверину, что найдёт их, во чтобы это не стало. А он, знаете ли, сдерживает свои обещания.***
7 сентября. 1989 год. Кристина, которая дочитывала книгу, спокойно расположилась на просторной кровати и чуть ли не засыпала, от скуки, что находилась в сюжете. Глаза уже слипались, а голова медленно затуманивалась и это напоминает ей некое опьянение. В голове возникают какие-то неопределенные картины и звуки, потом они исчезают, но на их месте возникают другие. Она слышит голоса. Но они вновь исчезают и она уже было проваливается в сон, как громкий и оглушающий, для такой тишины в квартире, раздался звонок в дверь. Она в мгновение подскочила и потёрла глаза, пытаясь снять с них всю сонность. Встала с кровати и направилась к двери, захотев узнать, кого же там принесло. Не сумасшедшую ли соседку, которая чуть ли не каждый день звонит, интересовавшись, не топят ли они её? Открыв дверь, она увидела перед собой мужчину. Он был облечён в серый костюм, с красным галстуком, а в руках держал папку. На секунду, Кристина забылась, кто же это. Но воспоминания неприлично врезались в голову и та, понимая, кто перед ней, слабо улыбнулась. — Здравствуй, Кристина, — поздоровался мужчина, осматривая девушку. Он прошёлся взглядом по открытым ногам, по ключицам, рукам и вновь вернулся к лицу, кивая за спину девушки.— Я пройду? — Конечно, — она махнула рукой в сторону и мужчина, пройдя внутрь, снял обувь, направляясь в зал, попутно осматривая квартиру. Усмехнувшись, она закрыла дверь и обернувшись, зашагала следом за мужчиной. Облокотившись об стену, складывая руки на груди, спросила: — Что хотел? — У нас есть серьёзный разговор, — начал он. — Ну, тогда начиная, — облизала губы та, плюхнувшись на кресло и складывая ногу на ногу.— Я готова. — Я слыхал, что ты с бандитами связалась, — мужчина решил не жалеть чувства Кристины и спросил в лоб, чем заставил её зависнуть. «С бандитами связалась», — повторил голос внутри девушки и та съёжилась, от непонимая и страха всей ситуации. Она прекрасно знает, кто он и где служит. А это ли, знаете, не шутки. Гронская, потупив взгляд, кинула взгляд на мужчина и поинтересовалась: — Лёня, какие бандиты? — включила дурочку та.— Я, хоть и не из приличных, но с бандитами связываться не намерена. — Правда? — спросил тот и выпячил губу, кивая.— Я бы поспорил, — он положил папку на колени и раскрыл её, проговаривая.— А мне тут, птички принесли, что связалась и причём, я знаю даже с кем. В горле пересохло, из-за чего язык приклеился к нёбу, не давая и слова сказать девушке. Будто бы говорил, что лучше помалкивать, чем язык свой острый показывать. — Молчишь? Правильно, — он улыбнулся и вздохнул, доставая листок белой бумаги и кашлянув в кулак, спросил.— Пчёлкин Виктор Павлович тебе знаком? Да. —Нет, — мотнула головой Кристина, не отнимая взгляд от бумаги.— С ним лично не знакома, но слышала о нём. — Откуда слышала? — Знакомые общие есть, но с ним ни разу не виделись. — Хм… Интересно, — Леонид почесал подбородок, на которой красовалась щетина, прищуриваясь.— А Белов Александр Николаевич? — Не знаю такого, — вновь мотнула головой девушка.— Слушай, к чему всё это? Затираешь мне тут о людях, которых я даже в лицо не видела, ещё и оскорбляешь меня тем, что я с бандитами связалась. Мы, вроде как, не в отделении милиции. — За то, рядом с тобой его работник, — произнёс мужчина, не переставая листать листья бумаги.— И за речью, пожалуйста, следи. Она фыркнула. — Интересно, откуда таких слов понахваталась? — тихо прощебетал тот, исподлобья смотря на Кристину Та улыбнулась и слегка наклонившись, прошипела. — Бандиты помогли. — Я и не сомневался, — ответил Леонид, только без той высокомерности и пафоса, что присутствовали в нем до этого.— Кристин, давай по-хорошему. Твои знакомые, сделали очень не хорошую вещь и мы должны знать, где они сейчас. — Лёнь, я повторяю: Я их не знаю. Он тяжело вздохнул и хлопнул папкой, из-за чего Гронская тут же поджалась. Быть честной: ей было страшно. Страшно за то, что она ляпнет, что-нибудь с перепугу и за это придётся отвечать парням. Если их найдут, то обиду будут держать на неё. А как же Витя тогда отреагирует…? Мотнув головой, девушка облизала пересохшие, потрескавшиеся губы и вновь взглянула на папку, которой положил на колени, Лёня. — Хорошо, — кивнул он. Леонид медленно встал с кресла и убрав документы в сумку, вдруг серьёзно и сдержанно посмотрел на Кристину.— Кристин, ты могла бы помочь мне, если всё расскажешь о них и о том, куда же уехали твои знакомые. Девушка молчала, тупо уставившись на пол, пытаясь не чувствовать пронзающий взгляд, ярко-голубых глаз, что буквально испепеляли её. В конце концов, она выдавила из себя, просто чтобы не молчать: — Лёня, ты иди лучше, пока я тебя с лестницы не спустила. Мужчин от этой фразы закипел и Кристины прекрасно это увидела. Увидела, как его глаза застелила холодная, жгучая пелена, делая их чуть ли не белыми. А губы изогнулись в презренной усмешке, словно, он презирал и без того, маленькую и беззащитную Кристину. — У тебя был выбор, — Лёня хмыкнул и развернулся, чтобы выйти из этой квартиры, из которой буквально высосали у него кровь, но остановился, обернувшись через плечо.— Но знай, Кристина. Какой бы он не был, ты будешь за него отвечать. Рано или поздно. Хотя бы перед Богом. Правда ведь? А как ты это сделаешь, не знаю, твоя проблема. Может быть, пойдёшь в ад, может быть — в рай. Как выберет он. И развернулся, шагая прочь, пытаясь поскорее скрыться с глаз девушки, что мгновенно потухла. Отпустило, но радости не было. Было тревожно и страшно. А что же будет дальше? С чего вообще все началось? За кем потянулась дурная нить? И откуда, черт побери, взялась она сама? Все смешалось. Все, во что она верила и что любила — тут же упало в тартарары. Отчего именно с ней? Что это — знамение? Кто за этим стоит? Тот, кто не боится никаких знамений, и есть Бог? Но тогда почему она все еще жива? Похоже, Бог таким способом мстит за то, чего она не совершала. Но из-за чего? Неужели все настолько серьезно? Или она просто трусиха, вообразившая себе страшную сказку? Может, у страха глаза велики?