Свет из глубин Бездны.

*** — Ру, ты не поможешь мне приглядеть за... Ну, ты понимаешь? — спрашивает Шерил, прелестно улыбаясь в своей привычной манере. — За детишками дома Рейнсворт? — подсказывает герцог, улыбаясь так же премило, но несколько напряжённо. — Да. Всё верно. Всего один вечер. Ты не против? Посмотри, чтобы они действительно пошли спать и не натворили чего... И не обижай их, пожалуйста, дорогой. — Конечно, дорогая. — рыжий само почтение. — Мы прекрасно проведём этот вечер, и я лично проконтролирую, чтобы эти прелестные создания не натворили чего. *** — Я скажу тебе по секрету, что знаю кое-что про этого герцога... — беловолосый паренёк что-то заговорщически шепчет на ухо сидящей рядом с ним девочке. Она, видимо, приготовилась уже весь вечер скучать и с удивлением оборачивается. — А? Её товарищ ухмыляется с самым невинным видом: — Его сила... — дальше говорит что-то совсем тихо. — Правда? — девочка так же шёпотом отзывается. — Это значит... — Это значит, что мы сможем улизнуть, если будем достаточно ловкими. — он многозначительно подмигивает. — Просто слушай меня, и у нас всё получится! *** Когда Лиам вернулся домой он застал удивительную картину. Во-первых, в доме стояла тишина, что уже было достаточно странно. Обычно, ни о какой тишине не было и речи, если в доме были Брейк и Шерон. Во-вторых, неудивительно, но в доме не было ни Шерон, ни Брейка. Эм? Куда делись эти двое, когда уже достаточно поздно? В книжном архиве он застал... спящего герцога Барму, лицо которого было разрисовано детскими красками. Кто-то нарисовал несчастному гостю усы, бороду и дополнительные глаза на закрытых веках, а губы щедро обвел бабушкиной помадой даже больше, чем следовало. Рядом валялся сложенный листочек бумаги: "Мы ушли пить чай! Не переживайте!" С краю листочка значилась ещё одна надпись: "Хороших снов, господин герцог!", а рядом с ней пририсовано маленькое сердечко. — Ммм... — Лиам мялся в нерешительности, прекрасно помня, что бывает с гонцами, принесшими плохую весть. — Герцог Барма?! Господин Барма! — М? Что ты хочешь, лобастый? — пробормотал сонным голосом изрисованный, не желая нарушать сладкую дрему. — Ммм... Тут Шерон и Брейк... — Они в полном порядке. Я оставил с ними свою иллюзию. — В том-то и дело, что не в полном. — неуверенно и тихо. — Они пропали. — Э? — герцог нехотя разлепил глаза и с каким-то подозрением ощупал собственное лицо. — Что?.. Краска?! — Они тут вам записку оставили. — Что?! Это кто так отвратительно рисует сердечки?! Этот клоун?! Я убью его! — Эмм... Господин, успокойтесь, пожалуйста... Прежде всего мы должны их найти... — виновато бормочет Лиам... — Прежде всего мы должны смыть следы этого художества! *** — А записка вышла довольно милой! — Брейк умилительно улыбается подперев голову рукой. — Ваша идея с сердечком была просто великолепна! — Я никогда раньше не думала, как будет выглядеть герцог Барма, если его разрисовать... — смеётся девочка, вспоминая их совместный "шедевр". — Ну, мне тоже давно хотелось это сделать. — вторит ей верный товарищ игр, разводя руками. — Так ему даже больше идёт! — Ага! — Шерон покрепче прижимает к себе чашечку чая. — А на деле мне просто не хотелось сидеть с этой пародией на герцога. — очередная умилительная улыбка. — Пироженку? — протягивает ей угощение. — Большое спасибо! — самая вежливая леди. Точь-в-точь как её и учили. Они сидят вдвоём в небольшой полуразвалившейся беседке, из которой выходит прелестный вид на старое кладбище, озаренное лунным светом. Для Шляпника это очередное блистательное представление. Странное до отрыва башки, смешное до колик, но в глубине своей довольно печальное. Для девочки — чаепитие с её личным ручным привидением, а заодно повод (такой редкий!) сбежать из-под бабушкиного надзора. — Я давно хотел устроить призрачное чаепитие посреди таких замечательных пейзажей! — Брейк самозабвенно поднимает вверх чашечку чая. Шерон смеётся. — Самое лучшее чаепитие! *** Когда герцог со своим помощником уже обыскали весь дом и его окрестности, обнаружилось, что нарушители спокойствия как ни в чем не бывало пребывают на своём привычном месте. Точнее, Шерон спит в обнимку с синей куклой своего друга, а Брейк застыл на балконе, рассматривая ночные пейзажи. — Добрый вечер, дорогой герцог! — он машет рукой с балкона с самым добродушным видом. — Убью... — бормочет Барма, но с некоторым трудом все же выдавливает улыбку. — Добрый вечер! Беловолосый продолжает приветливо махать рукой, пока силуэт рыжего господина не скроется из виду. — Когда-нибудь я его убью! — сквозь зубы шипит герцог, запирая за собой дверь. Брейк, словно чувствуя эти слова, хотя слышать их на таком расстоянии он не мог, лишь обречённо улыбается, закрыв глаза. Наконец, последние следы присутствия взбешенного гостя размываются, ускользают из памяти, и на лице Шляпника вновь воцаряется глубокая меланхолия. Печальный взгляд устремлен вдаль. Кажется, самая суть человеческая тонет и растворяется в темноте ночного неба. Холодного, безразличного... Этого великого и бессловного созерцателя всех неотвратимых горестей и судеб. Но затем все его существо будто озаряется неким внутренним светом. Словно какая-то случайная, едва заметная, мысль заставила просиять мертвеца, уже целиком поглощенного пустотой. *** Мой срок ещё не настал... Я пообещал госпоже Шелли... ...я буду с вами, насколько хватит моих сил... Хоть братиком, хоть привидением... Но вы не останетесь одна.