By Design

      Вселенная продолжала дарить ему удачу, потому что прошло уже, как минимум, пару часов, а он ни в ловушку не попал, ни с маньяком не встретился, в-общем красота. Ну, вроде пару часов. Трудно было сказать. Он потерял счет времени с того момента, как был накачан наркотиками. Хотя, если все же попытаться восстановить хронологию…       Ему бы все равно это погоды не сделало. Не в его положении.              Конечно, было неприятно потерять возможность знать такую простую и элементарную вещь, как время. Но, на самом деле, это не было так кардинально. У него были свои интуитивные внутренние часы (не ясно, правильные ли вообще), но даже так ему это не особо могло помочь.              Сколько там должно пройти дней для подачи заявления о пропаже? А еще лучше, сколько суток нужно, чтобы про тебя подумали, что ты пропал, если у тебя работа связана с длительными перемещениями?              Чарли старался не задумываться об этом, чтобы сохранять хоть какой-то неотрицательный настрой (заметьте, о позитивном он даже не заикается). Но с какой стороны ни посмотри… абсолютно все играло на руку Дюмэту. У них практически не было шансов получить помощь извне, пока они вынуждены оставаться в хищном логове.              Если жертву не находили в течение трех дней, то даже если и найдут после, то мертвой.                          Он даже мог представить, как звучали бы заголовки газет (и довольно легко, с его-то опытом). И эти репортажи с подкастами или просто видео на ютубе, где вкрадчивый и тихий голос какого-то рассказчика подробно рассказывает о том, как их убили. Забавно, что они сами занимались практически таким же. И еще забавнее то, что они вещали о настоящих убийцах и ситуациях с подробным разбором поведения и мотивов.              Он сглотнул. Эта не та слава, которой он хотел. Но, видимо, самая подходящая для такого, как он. Еще одна единица, прибавленная к общему числу убийств на чей-то доске достижений и личном деле.              Это будет изощренно и кроваво.                    Дюмэт не оставит и шанса, не проявит жалости, заменив ее извращенным воображением и садизмом-              — Заткнись, блять. Хватит уже… — Чарли тряхнул головой и даже отрезвляюще похлопал себя по щекам, пытаясь вырвать себя из этого порочного круга тревоги и отчаяния. Вытащить из бурного течения реки, ведущего к обрыву, — Ты выберешься и тогда, возможно, тебя пригласят на ток-шоу. На очень популярное ток-шоу. Известное всем. Может тогда кто-то наконец, блять, прислушается.              Да, так лучше. Когда думаешь о чем-то менее… угрожающем твоей жизни. Просто нужно представить, как он говорит с симпатичной ведущей, волнительно расспрашивающей о том, как он совершил свой гениальный побег.              У него еще есть время. Нужно воспользоваться тем, чем он так всегда гордился — умом.              Чарли огляделся, нахмурившись. Дом-конструктор это, конечно, что-то с чем-то. Дюмэт точно знал, какое место выбрать для заманивания и пыток людей. И все было таким выверенным, тщательно продуманным, что Чарли чуть не застонал от отчаяния.              Другой путь.              Нужно найти другой путь.              — Он остается простым человеком. Где-то он точно должен был не досмотреть, — думал он вслух, — Невозможно быть везде и видеть все.              Над его головой мигнул свет, и он нервно встрепенулся.                    Он продолжал идти. И с одной стороны, он был рад такой разгрузке для своего изможденного от постоянного стресса, адреналина и возможности умереть организма, и, все-таки, это утоляло его параноидальную потребность двигаться, не останавливаясь. Но, все же, эта спокойная ходьба переключала его на другие проблемы. Проблемы его тела.              Как только хищного силуэта Дюмэта не появлялось на периферии около часа, Чарли начал ощущать, насколько ему не хватает еды, воды, но больше всего ему хотелось, банально, сходить в туалет.              Все эти вещи казались такими обыденными, выполнявшимися исправно по хотению в течении дня, и никогда прежде (даже учитывая его активную работу) он не был лишен их на настолько долгое время. И, боже упаси, ему повторить этот ужасный опыт.              Список необходимого его телу продолжал расти по мере того, как он продолжал двигаться по бесконечным и одинаковым коридорам, проверяя все вокруг на наличие чего-то ему полезного. Но ничего. Будто это место было создано для того, чтобы не только измотать жертву, но и вывести ее из себя.              Не то чтобы он понимал, что хотел найти; что могло бы ему помочь в сложившейся ситуации. Оружие? Телефон? Слишком по-голливудски. Надежды найти что-то из этого таяли быстро, особенно, когда все, что удалось обнаружить Чарли, были какие-то визитные карточки. Принадлежавшие Дюмэту.              Одна из них представляла его, как дизайнера.              С этим Чарли мог бы поспорить, но за что здесь можно похвалить, так это за выбор цвета и шрифта, действительно неплохо смотрелось.       Тут ему подумалось, что черный цвет для визитки и вправду лучшее решение, по сравнению с холодным белым, который он в итоге выбрал для своей компании. Правда их с Дюмэтом сферы деятельности различались. Хотя…              Это не имело никакого значения сейчас, не так ли? Меньше, чем через месяц у него не будет студии, не будет ничего. И если он не выберется из этого Замка Убийств, то ему не придется утруждать себя поиском новой работы.              Не то чтобы трупов волновала их карьера.              Или вообще что-либо.              — А ну соберись, Чарли, — скомандовал он сам себе, массируя переносицу и прикрыв глаза, чтобы привести свой мыслительный процесс в порядок. Его мысли… раздражали. Унижали его самого. Он не был слабой, глупой жертвой из ужастиков. Значит он не должен себя так вести.              Чарли вновь обратил внимание на визитку. Прошелся большим пальцем по вдавленным красивым буквам «Дюмэт». Забавно, что это было довольно созвучно с английским Dulcet, значащим «сладкий». Дюмэт был каким угодно, но только не сладким. Да его можно было считать олицетворением антипода этого слова. Чарли был уверен, что даже его кровь, скорее всего, была тягучей и темной, как смола.              Такой аурой тот обладал. Про которую Чарли хотелось бы прочитать, но никак испытывать на себе.              Черная бумага слегка смялась под его пальцами, пока он задумчиво смотрел на нее.       Грантем Дюмэт был очень интересным криминальным делом. Без каких-либо сомнений. И Чарли не мог отрицать склубившийся в нем трепещущий интерес к этой персоне. Но интереса в сохранении собственной жизни он находил все равно больше.              Как и в том, чтобы продолжить двигаться. Дюмэт может быть рядом, не время стоять на месте. Он снова посмотрел на визитку.              — Ты еще можешь оказаться полезной, — проговорил он, думая о том, что у него должно получиться открывать ящики, как раньше он делал со своей визиткой, в любом случае, это было достойно попытки, — думаю, твой хозяин не будет возражать, если я позаимствую тебя.              Еще немного пошатавшись по округе, где он все рассматривал, а также копался вещах, которые, наверно, не стоило трогать и в перчатках, он пошел вперед, продолжая свое пугающе опасное путешествие.              Чем дальше он шел по нижней части дома, тем странней она становилась в своей структуре. Либо у Дюмэта был пунктик на больших, бесполезных комнатах, заполненных ничем, кроме старого хлама, либо таковым это место было до того, как он в него въехал.              Излишне говорить, что Чарли до сих пор боялся всего его окружающего (особенно чертовых стен). Только потому, что Дюмэт еще не появился перед ним, не значит, что он не мог сделать это в любой момент. Еще больше нервировало незнание, насколько большую фору он получил и может за ним не гнались только потому, что Дюмэт преследовал кого-то другого.              И тут его одолело беспокойство и страх.       Он не хотел, чтобы еще кого-то из его команды забрала смерть в лице Дюмэта. Потому что он бы несколько уверен, что Эрин — боже, она же была так молода — мертва. Дюмэт записал ее крики, мольбы…              Он пропала довольно давно, да и они нашли кровавый след тогда… Не то чтобы здесь было много сомнений в том, что же с ней произошло.              Стоило ему лишь подумать о том, что такое могло постичь Марка, Джейми, да даже Кейт… его чуть ли не выворачивало. Хотя Чарли не мог отрицать факта того, что он ценил время сейчас, когда ему не приходилось быть под этим холодным и внимательным взглядом.              Происходящее между ними было таким… странно личным. Будто Дюмэт знал каждого скелета в его шкафу поименно. Словно считывал не только все эмоции Чарли, но и что-то более глубокое и скрытое. Но, конечно, все это лишь его параноидальные мысли.              Скорее всего, Дюмэт просто собрал досье на него. Точнее, на всех. Он явно был из тех, кто подходил к своей «работе» со всей серьезностью и тщательностью. Даже если эта самая «работа» заключалась в заманивании и жестоком убийстве людей.              Он попытался представить Дюмэта, как обычного человека. Того, кто раньше работал на обычной мирской работе. Кто каждый день также пил кофе, имел верных друзей, семью и хороших коллег. Обычная жизнь.              Но образ никак не клеился. Дюмэт выглядел и вел себя так, будто всегда был вот таким. Он не походил на человека. В нем не чувствовалось похожей… энергетики, или как эту херню называют. Но, возможно, когда-то он все-таки был им. Человеком.              Хотя ничего не отменяло того, что он им и являлся, даже если Чарли чувствовал в себе первобытный страх, каждый раз встречаясь с ним. Будто тот был чем-то недосягаемым, вроде опасного природного явления, а не мужчиной с ножом.              Иногда он чувствовал, что ничего не может остановить этого человека, только если он сам не решит остановиться. Его бесстрастность, невозмутимость, ум и жестокость. Непохожий ни на кого, кого они раньше разбирали              Большинство серийных убийц были импульсивны и агрессивны. А также чванливы, почти никогда не упускавшие шанса похвастать собой и проявлениями своего больного ума. Дюмэт же не сказал ему ни слова. Просто в какой-то момент появился, запугал и убил человека прямо на его глазах. А потом играл в кошки-мышки, видимо, получая от этого удовольствие. И это все, что Чарли знал о нем.              Дюмэт был просто… вот таким.              Настолько умным, насколько глубоко больным и раненым внутри. Потому что, без сомнений, есть что-то глубже. Не может же быть все просто так, верно? Должна быть причина, по которой он выбрал, кого именно подражать. Причина, почему он любил подобные изощренные ловушки. Причина, из-за которой он так легко делает все это.              Несмотря на все свои попытки увидеть в Дюмэте человека, Чарли не смог полностью в это поверить. Он застрял между его очеловечиванием и дегуманизацией, не зная, что из этого лучше для этого расшатанного психического состояния.              — Надо было послушать маму и пойти в университет изучать классическую литературу вместо этого всего, — сказал он тихо и с долей тоски, стоило ему подумать о ней. Вернувшись в дом престарелых, она была в полной безопасности и спокойствии, не зная не только того, что происходит сейчас с ее сыном, да даже того, что он у нее есть, — Может, я бы написал хороший детектив…              Звучало в достаточной степени скучно и предсказуемо. И безопасно. Большинство писателей вряд ли оказались бы в такой ситуации, не так ли? Они бы не были настолько, сука, глупы, чтобы позволить себя затащить на почти необитаемый остров в погоне за очередным выпуском своего умирающего шоу.              Хотя, Чарли чувствовал, что относится к тому одному проценту людей, которые оказались бы в дерьме по уши, кем бы они ни были. Будь он хоть писателем, хоть обычным офисным планктоном, он бы нашел путь в этот замок и, не понимая куда он ведет, уверенно шагал бы до самого конца, как идиот, не замечая, появляющиеся везде, как те самые кроты из автоматов, красные флажки.              Почти мирное существование прекратилось, стоило раздаться оглушающему в плотной тишине звуку, похожему на упавшую металлическую банку где-то в глубине следующего коридора.              Он тут же вытянулся, спина напряглась, а волосы на затылке встали дыбом. Чарли максимально аккуратно и тихо выглянул из-за угла, всматриваясь в зыбкую темень, ожидая пока она сформирует собой знакомый смертоносный силуэт. Но ни через минуту, ни через две, Дюмэт не появился.              Он глубоко и тяжело выдохнул, положив ладонь на грудь, снижая уровень с интенсивного ужаса до обычной острой настороженности. Дюмэта здесь нет. Скорее всего, он в совершенно другом месте.              Медленно, чуть ли не на цыпочках, Чарли дошел до следующей комнаты, надеясь что она окажется выходом на первый этаж или может даже на улицу. Хотя сейчас он просто хотел выбраться из этого бетонированного недоконтейнера. Это место вызывало огромную тревогу, нервировало и будто бы нещадно давило. Ему в голову пришла мысль о средневековых пытках.              А затем еще одна, говорящая, что это могло быть вполне возможно, и его начало мутить. Дюмэт явно не гнушался пыток. Потакая Холмсу он точно мог бы, хотя бы в молодости, заинтересоваться этим.              Все зубы вытаскивали, пока он был еще жив.              Их вырывали из десен один за другим.              Описание одной из жертв Холмса.       Чарли без задней мысли провел языком по верхним резцам, невольно представляя, какая это, должно быть, была боль. Повторяй такое Дюмэт в детстве, он бы точно взял бы все зубы, как свой первый трофей. Чарли не мог остановить себя от мыслей, сделал бы мужчина в маске также с Чарли, если бы…              — Блядь!              Он даже еще не вошел в следующую комнату, когда беглым взглядом уловил что-то большое, громоздкое, похожее на фигуру человека, затаившуюся в темноте, и это… это был-              Чарли в ужасе резко отшатнулся, чуть ли не падая. Но он удержался, сумев сфокусировать взгляд и понять, что эта самая «фигура» была не более, чем курткой, висящей на стене. Не поджидающим его с ножом Дюмэтом в углу.              — Ох, б-блять, боже… б-боже, сука, мой… — он глубоко и рвано вдохнул, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце от резкого всплеска адреналина. Он не был к подобному готов, — Это не о-он… не он, блять… фух, какой же п-пиздец…              Он не ожидал от себя такой издерганности, хоть она и была объяснима. Но, возможно, ему стоит больше концентрироваться на проходящем им пути, а не блуждать в выдуманном странном тумане из собственных мыслей. Он был слишком осознанным для этого. Умнее. Он должен уделять внимание всему, чтобы может в теории ему помочь.                    Медленно он вернул взгляд куртке, одиноко, но до сих пор жутко, висящей на стене. Он начал к ней подходить. И чем ближе становился, тем больше любопытных деталей предстало перед ним. Чарли остановился прямо перед вещью, осматривая, а затем он аккуратно дотронулся до рукава, словно подтверждая глубоко у себя в голове ее существование. Плотная, прочная и вполне себе реальная ткань.              — Хах, это… — он насупился, анализируя то, что перед ним, — это очень интересная находка, могу я сказать.              Найти старую куртку в подвале не было каким-то странным явлением, но…              Это была форма ФБР. Висящая на стене, будто трофей на память, как шкура оленя. Она выглядела такой неподходящей этому месту, что его накрыла сотрясающая волна внутренней неправильности просто потому, что он смотрел на нее.              Из Чарли вырвался задумчивое гулкое мычание, когда он старательно выстраивал теорию у себя в голове. Принадлежала ли куртка кому-то из жертв Дюмэта? Убил ли он агента ФБР, который оказался на его хвосте?              Но он не гадал долго. По крайней мере о личности, кому вещь принадлежала. Рядом с вешалкой, на столе, бликнул старый значок. Он просто лежал там, забытый или выкинутый своим хозяином давным давно. Он не имел больше никакой ценности для человека когда-то его носящего.              Но для Чарли теперь он представлял ценность. Точнее, то, что на нем написано.              — Гектор Мюндэй, — прочитал он вслух, осознавая, что это не первый раз, когда он видел это имя. Оно было в одной из старых газет. И еще, не было ли это связано с почтовым извещением, которое он также нашел в одном из ящиков? Там было что-то о его матери, живущей теперь с ее друзьями.              Чарли задумчиво сжал губы, держа и перебирая в руке холодный металл. Его предположение, что Дюмэт был копом всплыло в голове. И теперь, с новой информацией, все встало на свои места… И так хорошо, что это почти пугало.              — Значит, все ведет к тому, что Дюмэт у нас был агентом ФБР?              Он не знал, что вывести из этой теории. Что о ней чувствовать. И должен был ли он вообще что-то чувствовать. Он слышал истории о полицейских или спец. агентах, которые повидали и разбирали так много преступлений, так глубоко вошли в этот мир, что сами в итоге ступили на темную сторону. Но было ли так прозаично в данном случае? Смотрел ли Дюмэт в бездну так долго, что она, в конце концов, посмотрела в него?              Возможно, даже со всей этой информацией, он был не прав, но у него не было других идей. Так что он взял значок с собой, положил в передний карман джинс. Может, это окажется хорошей уликой для властей.              Или может он просто был злопамятным и мелочным, таким образом мстя Дюмэту за то, что тот украл его вещи. Это тоже, вполне себе, могло оказаться главной причиной. Как бы то ни было, он двинулся дальше и, пересекая комнату, в нем росло внутреннее чувство подсказывало, что он все ближе к выходу. Чертово подземелье не может быть бесконечным. Оно должно было закончится.              Здесь обязан быть выход.              Он проигнорировал всплывшие воспоминания о том, что думал примерно также, застряв в морозильнике. Также как он проигнорировал свербящее где-то на подкорке ощущение чужого внимания на себе, блаженно об этом забывая, когда наткнулся на железную лестницу. Это была единственная вещь за все время, которая выглядела, как спасение из этого подвала.              И раз уж выбор не велик…              С легкой тревогой кинув последний взгляд из-за плеча, он начал забираться по ступеням, не в силах избавиться от чувства, что что-то ужасное ждет его наверху.       Ему оставалось лишь молиться на то, что у Дюмэта было в планах оставить его в живых еще ненадолго…              Итак, все пока стабильно нормально.              Он оказался прав (что-то в последнее время он прямо горазд на верные теории), и лестница действительно вела на первый этаж. Но есть загвоздка. Он был уверен в том, что теперь находился в другом крыле здания. Совершенно в иной части отеля. Теперь еще дальше от своей команды, чем прежде.              Не то чтобы бы он сильно надеялся на скорое счастливое воссоединение, но резко снизившаяся вероятность их вообще снова увидеть как-то не особо подбадривала и помогала сохранить здравый и четкий рассудок.       Сам по себе, совершенно один с убийцей, который мог найти его где угодно…              Да, было трудновато сохранять позитивный настрой даже с его стараниями оставаться на плаву над бескрайним океаном негативных эмоций, когда нигде не было и намека на сушу… И опять его мысли настырно вернулись к Дюмэту. К тусклым карим глазам, к сильным рукам и к тому, как они дотрагивались до него, полностью осознавая, как легко смогли бы переломать его кости…              Все это…              Оно ранило, но Дюмэт мог сделать еще так много всего, совершить что-то намного ужаснее, все могло быть хуже. Но он просто выбрал этого всего не делать. И Чарли искренне не понимал почему. Какой был мотив?              Ему не нужно было его запугивать. Он становился умоляющим и просящим беспорядком и жалкой послушной горсткой ужаса в присутствии этого мужчины. И он был готов сделать чуть ли не все, чтобы остаться в живых.              Или, возможно, все было до смешного просто. Может, Дюмэт был сродни сытому и заскучавшему коту, любящему играть со своими мышами, смотря, как долго они продержаться до того момента, когда уже не смогут больше бежать.              Чарли осторожно обхватил свое запястье, глухо шипя от того, насколько чувствительной и нежной стала его кожа из-за предусмотрительно грубого захвата. Он остро ощутил тот холодок, пробравший до самых костей. Холодок от понимания, что он умрет, если каким-то образом рассердит Дюмэта.              Но пока, видимо, он находил «компанию» Чарли занимательной. Возможно, даже в каком-то понимании желанной, если те недоэмоции и полудвижения, которые Лоннит считал с мужчины, действительно означали проявление странной симпатии, а не извращенное желание прикончить его на месте.              Может быть, это совмещалось.              Чарли, слегка дрожа, вдохнул, пытаясь успокоить самого себя. Следующий шаг раздался резким четким скрипом половицы, и Лоннит, поддаваясь уже давно слившейся с ним паранойе, обернулся, панически вглядываясь в темноту, ожидая, что этот звук мог стать сигналом о его местоположении для Дюмэта.              Каждая тень возникала силуэтом, каждый шорох отдавался звуком знакомых до мурашек шагов, каждый дувший в спину холодок был…              В своей постепенно растущей панической дымке, он не контролировал движения, случайно задев локтем старую штору, до этого момента он и не осознавал, что приблизился почти вплотную к стене. Поднялось облако, по ощущениям, вековой пыли, и Чарли прикрыл лицо одной рукой, пока другой пытался разогнать это все.              И, конечно, он сделал только хуже.              — Ч-Что… Что з-за… — он прервал себя резким чихом. Быстро проморгался, попытался задержать дыхание, но это сделало следующий чих только громче. Это спровоцировало целый, мать его, приступ.              Целую минуту он то и делал, что пытался избавиться от пыли в носу и горле. Он знал, что был слишком громким, но ничего не мог с этим поделать — потребность убрать отвратительный зуд в носу, мешающий дышать, была на первом месте.              Это будет такой позор, если он умрет в итоге из-за этого. Дюмэт запомнит его, как идиота, что предпочел чихание своей собственной жизни. Шикарно. Лучший путь для отхождения в мир иной. Даже у его убийцы не получится воспринимать его серьезно.                    Вторая пришедшая мысль — он может просто случайно сам насадится на чужой нож, когда будет чихать и проткнет себе глаз. Что звучало еще позорнее. Топ десять самых унизительных и уморительных смертей, приятного просмотра.       И вот наконец этот кошмар кончился. Он слегка отдышался, протер слезившиеся глаза и попытался рассмотреть окружение своим слегка мутным зрением. Это выглядело так же, как коридор, в котором их с Джейми разделили. Почти так же. Кроме парочки различий тут и там.              Главное их них — эта новая, до этого неизвестная, часть отеля точно была в процессе реставрации. Тут были дырки в стенах, да и в-общем создавалось четкое впечатление, что эти коридоры и комнаты не видели живых душ не меньше двух лет, если не больше.              Некоторые двери были настеж открыты, показывая полностью пустые помещения или что-то, походившее на склад. Множество различных материалов и поломанной мебели, покрытых многоуровневым слоем пыли, давали ясное понятие о том, что Дюмэт не особо пользовался ими.              Чарли прошел почти все доступные комнаты, видя в них больше «работу-в-процессе», чем просто заброшенные помещения.              — Ты хочешь построить больше комнат, не так ли?.. — пробормотал он про себя чуть гнусаво из-за легкого насморка перед тем, как вытереть свой мокрый нос о рукав куртки. Он надеялся, что ему не придется делать это на протяжении всего пути. Вряд ли у него получится это выдержать, — это почти похоже на то, что ты вот так решил меня убить. Заставить своего гостя задохнуться пылью. Как грубо с вашей стороны, Мистер Дюмэт.              Он, конечно же, шутил.              Хотя даже сам Чарли не находил это смешным. Будет лучше, если он просто молча пойдет дальше. В конце концов, он найдет какую-то связь между этой и другой частью отеля. Все здесь должно быть связано, так или иначе.              И, оглядываясь назад, да, он был прав. Рассвет и не думал наступать. Луна сияла сквозь тонкое стекло и лила свои мягкие холодно-белые лучи, освещая помещение, пока не дала им застыть светлой лужицей на ковре. Будто она вела его за собой. Шаг за шагом.              Чарли за пару больших шагов оказался у окна и начал всматриваться, быстро исследуя плохо освещенный, пустой двор у дома. Затем его глаза загорелись, стоило ему различить контуры стоящего вдалеке на утесе маяка. На секунду он задумался, мог ли он отправить сигнал S.O.S. оттуда, но быстро отказался от этой абсурдной идеи.       Он не мог даже выбраться из самого здания, так что даже не стоит думать о походе туда без заметившего его Дюмэта. Не очень рационально с его стороны забивать свою голову подобными нереалистичными надеждами и идеями. Намного лучше сейчас думать приземленно и расчетливо о всех его шансах. Больше прагматизма, Чарли.              — Как будто у тебя получится, — он криво ухмыльнулся и глухо усмехнулся про себя, отрываясь от окна и выбирая новый путь для того, чтобы идти дальше.              Его варианты, как обычно, были между «жуть» и «пиздец какая жуть». Тут либо лестница, ведущая куда-то вниз, либо большой коридор слева. Он не был уверен, что лучше, но, казалось, будет безопаснее оставаться на этом этаже подольше.              Ты просто боишься пойти вниз, потому что там темно.              На этот раз он точно мог сказать, что это был голос Кейт в, поддевшей его, голове. Чарли фыркнул на эту едкую ремарку, отвечая грубому женскому голосу, пробравшемуся даже в его собственную голову. Как показательно.              И нет, он не боялся, а был предусмотрительным. Все. Каждый бы на его месте выбрал бы второй вариант. Дюмэт мог менять расстановку коридоров, как ему вздумается, так что… да. Предусмотрителный, не напуганный. Он играл по-умному.              Ну, или он в этом себя убеждал, пока не увидел выстроенные в ряд у стен зеркала и мебель, накрытую белой пыльной тканью. Его желудок скрутило только от этого вида. Эта комната, мягко говоря, не была уютной. Она не предвещала ничего хорошего. Но вместе с этим она не была огромной. Он мог видеть несколько дверей, так что выйти из нее не являлось бы проблемой.              Он собрался с духом и ступил внутрь, надеясь, что никакие доски под ним не пропадут и чан с кислотой с потолка не перевернется. Не хотелось бы сломать себе ноги или увидеть в живую свои кости.       — Ох, Господи.              Какой цели служила эта комната?              Было что-то несомненно жуткое в том, чтобы видеть такое количество зеркал в одном помещении. Столько отражений, пристально смотрящих в ответ своим бледным, осунувшимся лицом, которое он сам еле смог распознать, как свое собственное.              Чарли проверил каждый угол комнаты, но все было чисто. Никаких признаков Дюмэта. Он не был настолько наивным, чтобы надеяться, что это что-то да значило. Так же было во все их прошлые встречи. Дюмэт мог быть увиден и услышен только тогда, когда сам того хотел. Не было способов обнаружить его, если тот не хотел быть найденным.              И, стоило сказать, это полностью обескураживало.              — Так… спокойно, — он тихо прошипел, стараясь унять подступившую паническую дрожь, — Давай же. Тут нет ничего пугающего. Это просто чертова комната.              Хотел бы он иметь свою зажигалку при себе, но, возможно, это было к лучшему, что он не мог ничего толком рассмотреть. Меньше видит сейчас, меньше вспомнит после, когда окажется в своей квартире целым и невредимым. Когда все это будет лишь давно пережитым кошмаром.              Чарли кинул еще один тяжелый взгляд на зеркала. Некоторые из них уже висели на стенах, тогда как другие лишь на них облокачивались, создавая у него ощущение, что он оказался в странном самодельном зеркальном лабиринте. Накрытая жуткой тканью мебель тоже не добавляла особого комфорта.              И как только он по глупости успел подумать, что почти выбрался, то тут же услышал, как за ним, с протяжным, насмешливым скрипом и громоподобным, словно приговор, хлопком, закрылись входные двери.       Чарли бросило в холод. Кончики пальцев задрожали, тело начало потряхивать, а сердце замерло в пятках. Он был заперт. На этот раз не самим мужчиной в маске, а, если судить по звуку, его механизмом.       Эта комната была еще одной ловушкой.              — Нет… — он побледнел еще больше за считанные секунды, — не может быть, чтобы…              Он рванул к ближайшей двери, тут же дергая ее за ручку и распахивая, чтобы увидеть…       Кирпичную стену.              Он подлетел к той, что была дальше всего от него. Тот же результат. Чуть ли не вырывая ручку пробует следующую и… так же. И тогда еще одну, и…              Такой же. Блядь. Результат.              — Да что за хуйня?! — он зашипел в истерике и в три прыжка настиг основную дверь, безумно дергая ручку до жалобного скрежета, будто это что-то могло изменить.              Тупик. Это тупик. Это блядский тупик.              — Где чертов выход? — он прошептал уже будучи на грани, бегая от одного угла к другому и снова пробуя остальные двери. Он напоминал мечавшегося в капкане оленя, пока его отражения так же рвано и резко двигались, копируя создателя, — Здесь должен быть выход. Ну же… Давай!              Но его не было. Все пять дверей были замурованы. Единственным источником света были робкие и мягкие лунные лучи, пропускаемые стеклами двух больших окон, пока остальная комната была погружена во тьму. Оставляя его гадать, пряталось ли что-то во мраке теперь с ним или нет.              Он сжал кулаки и зажмурил глаза. И сделал глубокий, пусть и дрожащий, вдох. Нельзя. Нельзя паниковать. Паника есть смерть. Нужно думать. Долго и упорно. Думай, Чарли, давай.              Множество его отражений, замеревшие вместе с ним, вызывали у него легкое чувство клаустрофобии. Скопированные движения и точно такое же измученное от ужаса лицо. Он ими самостоятельно создал нескончаемый страх и приумноженный стресс.              И тогда все стало еще хуже.              Это был шелест ткани. Будто что-то сдвинулось. И в помещение не было и не могло быть ветра. Не было ничего, гробовая тишина пропитала эти стены, мебель, потолок и пол, словно это была не комната, а склеп. Никаких звуков, кроме шумного учащающегося дыхания. И пульсирующего в висках, бухающего где-то в горле сердцебиения.              Кто-то был здесь с ним. И, игнорируя всю логику вместе с самым очевидным ответом, страх заставил разум Чарли совершить странный ментальный переворот на сто восемьдесят градусов. Он решил окликнуть людей, которые не могут и не могли быть тут. Он сделал это, даже если полностью осознавал, как безумно и опрометчиво было просто рассматривать это, как вариант. Он был взрослым, сука, мужиком, но он все еще…              Все еще так ужасно боялся за свою жизнь.              — Джейми? — он не осмелился двинуться с места, на котором стоял все это время. Словно оно было какой-то безопасной точкой, способной каким-то фантастическим образом защитить его от спрятанного в темноте зла, — Марк? Эм… К-Кейт? Вы тут?.. Мх, э, кто-нибудь?              Ничего.              Ответа не было, и это могло быть совсем неплохим знаком, но Чарли почувствовал дрожь, проходящейся по всей его коже, и то, как его ноги начало потряхивать. Потому что он бы тут. Он был здесь. Чарли, блядь, знал, что этот мужчина был сейчас с ним в этой комнате.              Он оглядел ее еще раз, полностью провалившись в том, чтобы разглядеть его, разглядеть мужчину в маске. Перед тем, как прочистить хрипящее горло и громко назвать чужое имя. На этот раз, верное, — Мистер Д-Дюмэт? Эм… Г-Грантем?              Можно ли было ему вообще звать его по имени? Как он к этому отнесется? Чарли не знал и, честно, его это и не волновало, он просто надеялся, что он не взбесил мужчину своей глупой выходкой.              — Эм… хэй?..              Он ждал и… ждал. Но ничего не произошло. Привычная тишина теперь разъедала обстановку. Ей нельзя было верить. Сейчас она жутко звенела в ушах сиреной об опасности. Она была словно прикрытием для хищника. Поддельным алиби для преступника. Маской на лице убийцы. Она заставила все вокруг замереть и зажить одновременно. Белый цвет покрывал жутко поблескивал на него отражением лунного света, но… может ему все мерещилось? Оголенная психика уже просто не выдерживала постоянного стресса и он наконец начал понемногу сходить с ума? Может и звука никакого не было?              И Чарли мог поклясться, что ощутил очень знакомое, пробирающее до самых костей, чувство зловещей опасности. И оно затмевало собой все остальные. Все пять.              Комната была заперта со всех сторон и не имело значения, был ли он здесь один или нет. Это было хуево само по себе. Он был, как на ладони. Легок для любой расправы, если он не будет достаточно быстрым и умным.              — Так, хорошо… Двери бесполезны, — сказал он себе, возвращая себя в происходящее. У него не было время на херню «пойду-проверю-что-за-звук-и-умру», — из них настоящая лишь одна. И еще есть окно. Два окна… Точно, да, это же чертово окно!              Это ведь действительно могло сработать. Он был на втором этаже. Так что, технически, он мог сбежать именно так. Даже выпрыгнуть, а не слезть, если будет необходимость. Это было опасно и, возможно, слишком импульсивно, но он не хотел дожидаться, пока Дюмэт решиться на него напасть.              Чарли постоял еще секунду и, сглотнув, в следующую же рванул к ближайшему окну, не обращая внимание на всю, накрытую белой тканью, мебель. Он должен сделать это. Ему следует открыть окно и посмотреть вниз, чтобы оценить свои шансы на мягкую и безопасную посадку.              — Погнали, черт возьми!              Он попытался открыть его, но оно не поддавалось. Даже не скрипнуло, когда он дернул ручку верх. Открывающий механизм, должно быть, заржавел или где-то сломался. Слишком старый, слишком много раз использованный. После нескольких бесплодных попыток, Чарли забросил это дело, потирая свои занывшие, все еще ушибленные, запястья. Это шло в никуда и тратило его драгоценное время.              — Черт. Но, эм… Да, точно, — он успокоил себя более высоким голосом, вспоминая, — Еще же есть второе окно.              Он повернул свою голову направо и…        В ту же самую секунду улавливая четкое и чертовски близкое движение того, как что-то — нет, кто-то — в хищной манере повернул свою голову в его сторону. Белую ткань зловеще заливал голубоватый холодный свет, ярко выделяя острые темные тени. Тени, что изменились без даже тихого шороха, принимая вид неподвижной мраморной скульптуры в следующий же миг. Ткань копировала движение кого-то (его-его-его), кто был под ней, И Чарли распознал силуэт в тот же момент. Это точно не было креслом.              И вот он встретился с «призраком» лицо к лицу снова.              — Б-Боже… О, боже… — он яростно встряхнул своей головой, спотыкаясь. Как, блять, он не заметил его раньше?! — Пожалуйста! Пожалуйста, нет!              Без времени на подумать в этот раз. Рука в перчатке бросилась на него, как дикая кобра, и, схватив его галстук, грубо и резко дернула на себя. Чарли вскрикнул и тут же сделал рывок назад, в бездумном ужасе и панике пытаясь отшатнуться и увеличить дистанцию между ними.              — Нет, нет, нет! Хватит, остановись! — он просунул свои пальцы между тканью галстука и горлом, страшась быть задушенным, — Пожалуйста!              Перед взором пронеслись края белой маски, вспыхнул застывший, пустой взгляд и стоило его широко раскрытым в ужасе ярко голубым глазам встретиться с холодными сосредоточенными карими, как Дюмэт быстрым движением намотал галстук Чарли на свою руку, будто поводок. И дернул. Сильно.              Теперь его горло было сжато не только чувством ужаса.              — Пож- кхах!              Его видение тут же покрылось пеленой и он зашелся кашлем, не в состоянии сделать хоть что-либо, когда Дюмэт грубо притянул его достаточно близко, чтобы их бедра чуть не столкнулись. Чарли инстинктивно выставил ладони вперед, впечатывая их при рывке в чужую грудь, пытаясь удержать себя в вертикальном положении, пока его взор наполнили бегущие в разные стороны черные и белые точки.              Его сердце до боли стучало о ребра с неистовой силой и скоростью, легкие сжимались, не давая нормально вдохнуть, колени затряслись, а по всему телу пробежала-              Блядь, ему конец.              Чарли поднял свой загнанный испуганный взгляд, увидев то, что могло бы быть забавным, если бы он не был в шаге от остановки сердца из-за страха. Дюмэт непоколебимо и неподвижно стоял перед Чарли, пока белая ткань все также была перекинута через его голову, как простыня на старом добром полтергейсте из «страшных» мультиков.              Глупое сравнение, но Чарли сейчас находил много вещей глупыми. Например, его собственное слабоволие. И его безудержную сильнейшую дрожь. Буквально все его тело тряслось так, будто в комнате было минус тридцать, и никакой звук, кроме жалобного хныканья, не смог сорваться с его будто в миг онемевших губ.              А, ну да, и кроме панической, просящей мольбы.              — Нгх… Пож-пожалуйста…              Дюмэт слегка склонил голову, пока ткань галстука впивалась в горло Чарли, вызывая обжигающей жар и боль от трения. Он не смел двигаться. Не смел делать хоть что-либо, надеясь, так глупо надеясь, что он каким-то образом снова выберется из этого живым.              Ударь его. Пни. Сделай… Сделай хоть что-нибудь!              Чарли издал еще один задушенный глухой всхлип. Легкие сжались, а язык онемел. Дрожащие пальцы впились в жилет Дюмэта, и мужчина вдохнул с каким-то странным, сдерживаемым им звуком, перед тем как легко — будто это не стоило ему никаких усилий — повернуть Чарли с помощью его же галстука.              Мир превратился в смазанную вертлявую картинку и его одолело дезориентирующее головокружение. В черепную коробку будто напихали ваты, и он издал сиплый задушенный звук в попытке вдохнуть воздуха, в котором он нуждался. Очень сильно нуждался. Пиздецки сильно!              — …Нгх-х! Н-Нет!.. — хрипло и отчаянно, — Т-Ты! Ты так, кх-ха… Т-Ты так убьешь, мх… меня!..              Ну да, охренеть! Это ведь так удивительно!                    Трясущиеся руки попытались поддеть и избавиться от убивающей его сейчас ткани — любимого, черт возьми! — галстука. Но попытки, ожидаемо, оказались совершенно бессмысленны. За все время их взаимодействия, все, что он пытался провернуть против этого мужчины оборачивалась против него же, либо вовсе не работало. Ему это не побороть. Не побороть Дюмэта. Потому что в этой игре нельзя было выиграть изначально.              От этого осознания у него окончательно подкосились дрожащие ноги, и он поздно зарегистрировал момент того, когда они уже не могли выдерживать его сломленное не только физически, но и психически, тело, заставляя его неуклюже спотыкнуться и с задушенным вскриком резко опрокинуться на, все еще слабо освещенную тусклым лунным светом, пыльную белую ткань одного из диванов.                    Пыль поднялась клубами, и он, на автомате, издал тоненький недовольный возглас. Дюмэт…              Он не упал за ним.              За границей стекол своих очков, где-то на расплывчатой периферии, Чарли поймал надвигающуюся на него его тень, и это спровоцировало в нем совсем недавно приобретенный рефлекс, заставляя двигаться быстро, словно испуганное раненное животное.              — Пож… Гх-х… Остано- кх… п-прекрати…              Потерянный и дезориентированный, все еще кашляя, он попытался отползти, но мужчина, как всегда, был быстрее и намного, намного сильнее. Весь его вес — что не было таким уж непривычным, вспоминая прошлый раз, хотя все еще слишком тяжелым — вдавливал его в подушку. И до того, как Чарли перестало мутить от пыли и сошла влага с уголков часто моргающих глаз, он почувствовал это снова.       Обжигающий холод металла. Острое, смертоносное лезвие. Теперь не играюче дернувшее его за нос, а угрожающие прижимающееся к тонкой и влажной коже прямо под его подбордком. Как оборотень. Сверкая холодным лунным бликом он словно совершил метаморфоз. Нет легкости и вальяжности. Твердая рука со стойким намерением превратила его в жаждущего крови монстра, хищно скалящегося на него голубым отблеском.              Чарли замер тут же. Руки по какой-то странной, не осознаваемой им самим, логике застыли в положении ладонями вверх. Словно сдающийся преступник. Языком тела явно и четко говоря: «вот мои руки, пожалуйста, не стреляй». Это ощущалось на чисто инстинктивном уровне, совершалось неосознанно.              Дюмэт в упор смотрел на него, и Чарли с трепещущим страхом в глазах встретил его взгляд. Белая ткань все еще висела на чужой шляпе-котелке, накрывая их и запечатывая Чарли в ограниченном пространстве, созданном, пусть и тонкой, но создающий видимость стены, тканью. Она опоясывала их, отгораживала от мира за ней, будто изолировала все происходящее между ними сейчас от реальности.              — Пожалуйста.              Могучая фигура Дюмэта в полной тишине склонилась ниже, своим лицом оказываясь невозможно близко к лицу Чарли. Он жалобно хныкнул от щекочущего прикосновения ткани к его щеке. Теперь она почти полностью накрыла их, будто запирая в своеобразном коконе. Диван заскрипел от их совместного веса.              — Я-Я…              И он тут же судорожно, на высоких нотах, вдохнул, когда кончик ножа сместился, сейчас упираясь в его дрожащую нижнюю губу, прерывая его незаконченную попытку мольбы.                    — Шшш…              Он потерял дар речи. Не мог произнести ни слова. Невозможно редкое для него явление. Но именно сейчас, когда его острый ум и подвешенный язык были так необходимы, он осознал себя неспособным сделать и сказать хоть что-то. Его просто парализовало.                    Будто ему сломали позвоночник, оставляя ему издавать тихие скулящие звуки. Должен ли он снова умолять? Вроде Дюмэту это в каком-то смысле — он не хотел разбираться в каком именно — нравилось. То есть, это то, что он должен делать, чтобы выжить.              — П-Пожалуйста, н-не надо… — начал он, запинаясь на каждом слове, — не д-делай этого. П-Прошу, я-я… я не готов. Я просто… просто не могу умереть сейчас. У меня б-больная мать, некому будет ее навещать, если я п-просто… здесь… — он сглотнул, прикрывая глаза, чтобы сфокусироваться на подборе слов, а не на холодном металле у горла. Отчасти у него получилось, ведь было намного легче говорить, когда не нужно было смотреть в пустые глаза Дюмэта, — Мне нужно вернуться. Мне н-нужно вернуться, Господин Дюмэт.              Нельзя было сказать, работали его слова или нет. Мужчина оставался неподвижным и недвижимым, как скала. Он держал ноги Чарли в крепком захвате своих сильных бедер, пока одна рука сжимала ручку орудия массового убийства у его лица, а другая опиралась на подушку у грязно-блондинистой головы. Но он не нападал. Пока удовлетворенный тем, что видел чужие жалкие метания.              — Пожалуйста, вы д-должны понимать, — у него заканчивались идеи, что говорить, но это и не важно, ему просто нужно продолжать что-то выплевывать из себя, молясь, что хоть одна реплика заденет верную струну, вызовет нужное чувство в его голове, — Я-Я…              Дюмэт резко сдвинулся с места, и Чарли прервал себя в тот же момент. Громко вдыхая и выдыхая, с дрожащими ногами — пусть он и лежал — он почувствовал жар на лице. И этот мужчина… о, этот жестокий мужчина.              Он был неторопливым, с аристократичной вальяжностью, так присущий ему. Не было никакой надобности в том, как он слегка вдавил кончик ножа. Не было никакого нетерпения в его поведении, но когда его пальцы впились в кожу головы Чарли и дернули, то тот был вынужден задуматься.              Задуматься — был ли это момент, когда Грантем Дюмэт наконец решил убить его.              Любая связанность мысли покинула мозг Чарли.              Он был в шаге от того, чтобы разрыдаться.              Дюмэт заставил его полностью открыть горло, оттягивая голову Лоннита под очень неудобным для того углом. С дрожащих губ сорвалось жалкое хныканье, трепещущие пальцы впились в крепкие плечи, даже не пытаясь оттолкнуть, скорее даже притягивая к себе и льня от страха.       — По-Пожалуйста! — его голос достиг небывалой высоты, когда он начал понимать, что был на волоске от смерти, на этот раз точно. Ему перережут горло, и он захлебнется в собственной крови, — П-Пожалуйста, Д-Дюмэт!              Мужчина издал странное, еле слышимое бормотание. Но Чарли сейчас это не волновало, просто, блять, не волновало…              Иногда он задумывался, как ощущается смерть. Как, практически, и каждый человек. Но не смотря на все истории, которые он слышал, вроде всей жизни пролетающей перед глазами или других, более глубоких размышлений об этом, он не чувствовал ничего из этого.       Не было никаких воспоминаний перед глазами, не было его команды, матери или еще кого-то, кроме него самого. Он знал, где он и что с ним происходит, был в полном сознании. Был в ловушке чувства ужаса, отчаяния и беспомощности. В ловушке под ним.              Из Дюмэта вырвался еще один низкий, короткий звук, сильно похожий на что-то знакомое и странное. И даже с затуманенным страхом мозгом, Чарли обратил на это внимание, потому что…              Стон?              — А?.. — Чарли моргнул, c осторожностью глядя на мужчину.       Хороший это знак или плохой? Он не мог быть уверенным ни в чем в отношении Дюмэта. Да даже в том, что этот звук вообще был, а не стал звуковой галлюцинацией его сошедшего с ума мозга.       — Господин Дюмэт, ч-что вы дела… Гхха! Черт, б-бля, мх!..              Вдруг чужие бедра сильно дернулись, потершись о него. Но это было неряшливо, нескоординированно, словно за этим не было никакого сознательного намерения, только резко выплеснувшийся импульс. Буйно, безудержно и исступленно. Он никогда не был таким. Но все же, для свихнувшегося убийцы это могло быть вполне нормальным поведением, но вот для адекватного человека, коим считал себя Чарли, автоматически скопировать это движение, сталкивая их тазы, было ненормальным и не могло иметь никаких оправданий.              Оба одновременно крупно вздрогнули, словно их поразило молнией, и они замерли абсолютно неподвижными. Тишина и темень сгустилась вокруг них, дополнительно отсекая остальной мир. Реальность перевернулась, все встало с ног на голову, атмосфера стала совершенно незнакомой, непривычной и такой странной. Если бы не ткань фартука Дюмэта, то их промежности бы соприкоснулись и… Он не должен думать об этом. Не так. Не в этом смысле. Никогда. Но…              Но это было все, о чем он мог думать. Что-то в его голове перевернулось, вся ситуация приобрела совсем другой характер, и будто бы даже какой-никакой план начал формироваться в его голове, пока он лежал, окаменевший от собственных мыслей. Это было неправильно, просто отвратительно даже рассматривать, но… он мог бы так выжить.              Это мог быть его последний шанс.              Чарли сглотнул и, быстро пробежал взглядом вверх, уперев его в потолок, чувствуя, как его желудок свернулся, а температура поднялась во всем теле. Нож был приставлен к его горлу, и ему некуда было бежать, негде было прятаться. Каждая секунда могла быть его последней.       В такой ублюдской ситуации сделать выбор было проще, чем молить каждую секунду о пощаде. Разбирая дела, Чарли иногда задумывался, как легко люди прощаются с принципами и моралью, пробуждая в себе первобытную рассчетливую тягу к жизни и готовность сделать все самое отвратительное и ужасное за еще один вдох. Но он никогда не осуждал этого, да что уж говорить, он никогда не был принципиальным моралистом, даже отнюдь. Видимо, именно поэтому он так быстро и легко додумался и среагировал.              Чарли нервно, словно в каком-то трансе, лизнул губы и с дрожащим дыханием переместил свою руку с чужой твердой груди на живот, полностью сосредотачиваясь на Дюмэте.       Это не сработает, остановись. Остановись сейчас же.              — Господин Дюмэт… — он смотрел на него, боясь прервать интенсивный зрительный контакт, пока кончики его пальцев скользнули по его животу, останавливаясь у самого его низа, будто робко спрашивая одобрения на дальнейшие действия, — П-позвольте мне, эм… Позвольте мне быть х-хорошим гостем и… и отплатить за в-ваш, кхм… сервис.              На этот раз молчание для Чарли было не только очень нервирующим, но и судьбоносным. Тишина осела многолетней пылью в комнате, будто сжимая его и вынуждая чувствовать странную клаустрофобию. Он внимательно наблюдал за Дюмэтом. Пусть эмоции, как всегда, были скрыты, но будто бы он сделался более расслабленным. Хотя разжавшаяся челюсть могла значить многое. Любопытство? Нейтральность? Мысли о том, чтобы наконец перерезать ему горло?              — П-Прошу, позвольте мне просто… — он прервал себя, собирая всю оставшуюся смелость (или, может, безумие), тихо закончив неуверенным, но обещающим: — Я буду осторожен.              Сбившееся в секунду дыхание Дюмэта горячим потоком осело на коже лба режиссера. Мужчина внимательно, с еле распознаваемыми дымкой и прищуром, смотрел на Чарли, не останавливая, когда пальцы того слегка погладили его бедро и спустились ниже, коротким движением поддевая конец фартука и юрко под него забираясь. На секунду Чарли позволил себе насладиться идеей остановиться и прекратить все происходящее, будто он действительно смог бы это сделать.              Но его отрезвило ощущение чужого внушительного бугорка под его пальцами, и понимание, что было немного поздновато о чем-то сожалеть. Он уже сделал это. Он мог чувствовать возбуждение Дюмэта, тяжелеющее в его ладони и греющее ее. И, еб твою мать, он действительно делал это, да?              Он касался его… вот так.       Чарли пришлось подавить истерический смешок, потому что… потому что, что если его тело так и найдут? Что если все узнают о том, что он совершил что-то настолько мерзкое и отвратительное, в итоге оказавшееся бесполезным, перед тем, как умереть?              Эти мысли были быстро забыты, стоило Дюмэту сдвинуться, а его дыханию замереть, когда Чарли заставил себя обхватить его возбуждение крепче, надавливая кончиками пальцев на окрепший ствол через неплотную ткань брюк, а затем неуверенно, но усердно начать работать запястьем, нежно массируя и сжимая мягкими фалангами.              — Это хорошо?              Или точнее, это правильно?              Спасет ли его это вообще или просто даст Дюмэту еще одну подходящую причину его прикончить?              Чарли не мог быть ни в чем уверен, так что он позволил себе вернуться к текущей задаче. Его другая рука обхватила бок мужчины, пытаясь больше заземлить себя, чем сделать что-то горячее и сексуальное с чужой талией.              Это был один из тех редких моментов, когда он хотел бы иметь больше опыта в этой сфере. Он, не то чтобы, занимался сексом с кем-то до этого. Самая «дикая» вещь, которую он делал в этом плане, было наблюдением за тем, как какой-то парень раскладывал его соседа по комнате в колледже. Но это было так давно, и теперь вот он, здесь, в этой ситуации, и он не мог сказать, нравилось ли Дюмэту то, что он делал или нет.              Подушечки пальцев огладили выпуклость сначала по кругу, потом нежно, но с нажимом, круговыми движениями прошлись по верхушке, слегка дрожащее запястье двигалось, позволяя теперь огладить ствол по кругу.       Ну, мужчина определенно что-то испытывал. И пока Чарли сосредоточенно наблюдал за своей собственной рукой, так неуверенно и неумело двигающейся, другой мужчина… вздрогнул? Нет, черт, он мог поклясться, что Дюмэт дернулся. В его блядской руке. «Его член дернулся», тупо констатировал он у себя в голове. И снова… этот низкий звук.              Стон?              Чарли окинул Дюмэта взглядом, удивленно замечая, как тот прикрыл глаза, делая контролируемые, медленные вдохи через нос. Он выглядел напряженным и, стоило режиссеру об это задуматься, как тут же пришлось сдерживать смущенный вскрик от резкого перемещения чужих сильных бедер, которые рывками терлись о его руку, но с длинными между ними паузами.       Будто он опять пытался сдерживать себя. Но… это ведь был хороший знак? Что-то происходило, была реакция. И она же не походила на плохую, верно? Он все еще мог вывернуть все в свою пользу.       — Х-Хорошо, да… вот так…                    Конечно, Чарли хотел бы, чтобы Дюмэт убрал нож от его шеи, ну, или хотя бы перестал до боли тянуть его за волосы. Но, видимо, он должен быть благодарен за то, что вообще жив.       Продолжай. Подумаешь об этом позже.              Потребовало больших усилий (физических и психологических), чтобы двумя дрожащими руками потянуть собачку чужих брюк вниз, одновременно откидывая фартук с пути. Еще хорошо, что по всем сторонам от него был сплошной белый цвет, который в его сознании делал происходящее чуть менее аморальным. Словно неуместная целомудренность окутывала его действия, которые никто нормальный на его месте не совершил бы.              Но это не имело никакого значения сейчас. Абсолютно, блять, никакого.              — Вот, дай мне сделать… сделать вот так.              С предусмотрительной аккуратностью, Чарли слегка раздвинул пальцами ткань ширинки, кладя теплую ладонь на горячую выпуклость так мягко и чутко, словно успокаивал раненого хищника или лелеял хрупкого любовника. Одно неверное движение может оказаться его подписью в смертном приговоре. Если он разозлит Дюмэта слишком быстрым темпом, то назад пути не будет. Только вперед и вниз, сразу в гроб.              — Хорошо, от-отлично, — мягко и тихо сказал он, по большей части, чтобы успокоить себя, когда он другой рукой гладил пояс мужчины настолько деликатно, насколько это возможно, — Вот, спокойней, дружище.              Дюмэт шипяще выдохнул, крепче сжимая рукоятку ножа, заставляя сердце Чарли снова забиться о ребра в испуге. Он поднял нервный взгляд, встречаясь с потерянным выражением и затуманенным взглядом. Он оставался угрожающе внушительным, но эти обычно спокойные и холодные глаза заволокла мутная пелена, отражая в себе лицо нервного и потрепанного Чарли. Сейчас мужчина не был способен анализировать происходящее в его привычной расчетливой манере.              В любом случае, имел каждый из них план или нет, Чарли не собирался отдавать свой маленький участок контроля. Хотя, не такой уж и маленький. Примерно двадцать сантиметров. Да, Дюмэту было чем похвастать.              Чарли аккуратно обнял ладонью объемную выпуклость, начиная гладить пальцами ствол через нижнее белье, чувствуя, как он тяжелеет и растет в его руке, слегка подрагивая.              Какая-то его часть хотела мысленно дистанцироваться от того, что он сейчас делал, но это была опасная идея. Чарли нужно было сохранять сосредоточенность и быть вовлеченным в происходящее, чтобы убедиться, что его неумелые, неопытные движения не были слишком ужасными. Если они уже не были такими.              — Тебе нравится? — он планировал спросить это обычным тоном, но вышло так, будто он просил подтверждения, похвалы. Тебе же нравится, тебе, блять, нравится. Пожалуйста, скажи, что да.       Плоть дернулась в его ласкающих пальцах, и это было достаточно хорошим ответом.       У него действительно что-то получалось, хотя он не делал ничего умелого и проверенного. Нет, он, конечно, мастурбировал, но с собой это всегда было легче и быстрее. Будто просто жмешь на кнопку. Легкое давление в нужном месте и готово. И да, он был заинтересован в сексе, но у него никогда не доходило до такого с парнями, которых он встречал в баре.              И посмотрите на него сейчас, устраивающего подобные прелюбодеяния (а иначе описать это выходит только матом) и будучи причиной, по которой Дюмэт все больше терялся в своих ощущениях, выпуская настрадавшиеся белокурые волосы и перемещая эту руку на чужое бедро, при этом вряд ли осознавая, что делал.              Чарли проглотил ком сомнений, решаясь выдавить из себя еще немного смелости.       — Грантем?              Его имя так… странно чувствовалось на его языке. Как залежавшийся мед. Такое тягучее и густое, как сама кровь. Но этого было достаточно, чтобы переключить на себя внимание мужчины, с редким пыхтением и бормотанием все трущегося о его ладонь. Без ритма, с укоротившимися паузами, но такими же сильными толчками.              Из всего, что он успел увидеть, это было явно необычно. Дюмэт всегда точно выверял свои действия, у которых всегда была определенная цель. Каждый шаг в его походке, каждый холодный взгляд, но сейчас…              Он вообще знает, что делает?              — Хорошо, это хорошо, — произнес Чарли, вместо того, чтобы пытаться поддержать причудливые попытки мужчины найти правильный угол или просто оставить свои мысли при себе. Потому что, если Дюмэт не имел понятия, что делать, то вряд ли его особо будет волновать отсутствие должного опыта у Чарли, не так ли?       Чарли глубоко вдохнул, мысленно произнося, словно мантру: окей, хорошо, просто сделай это, просто, черт возьми, сделай это. Словно у него действительно был выбор. Не спеша, двумя руками он освободил внушительный ствол от мягкой ткани. С секунду Чарли гипнотизированно смотрел на него перед тем, как ему стало совсем неловко, и он смущенно поднял взгляд на чужой мужественный подбородок, боясь опустить взгляд снова.              — Черт… Блядь, — его всего встряхнуло, пока дрожащие пальцы теперь были оплетены вокруг настоящей плоти. Горячей, влажной и пульсирующей.              Это вообще было не похоже на прикосновение к себе самому.              И он почувствовал это… Как в его животе разлилось нежеланное тепло. Оно по венам растекалось от самого нутра до дрожащих кончиков пальцев и темечка. Дрожь сопровождала этот жидкий огонь, и он изо всех сил старался не показать ее, на секунду задержав дыхание и напрягшись. Собственные руки непроизвольно крепче обхватили горячий ствол, гладя проступающие венки мягкими подушечками фаланг.       Эти прикосновения и внутреннее чувство неправильности всего происходящего действовали на него непредвиденным, совершенно странным образом. И действовали так, что ему стыдно будет вспоминать как именно, если он выживет в эту их встречу.       — Может ты… Нгхх?!              Дюмэт резко слегка задрал одну из своих ног, заставляя Чарли также согнуть свою собственную в колене. Из него вырвался жалкий сдавленный звук, когда ему пришлось обвить своей ногой чужую крепкую талию. Как всегда, ни капли комфорта, но эта поза заставила их прижаться к друг другу сильнее. До того, что руки Чарли оказались зажаты между их телами, и это вызвало чуть ли не инстинктивное сжатие пальцев, которые ногтями случайно впились в такую чувствительную кожу чужого ствола.              Он тут же услышал короткий пораженный звук сверху.              — Ох, черт, прости, прости меня… я, эм… я не х-хотел. Прости, — он расслабил свою хватку в тут же секунду, начиная рьяно, но мягко и нежно поглаживать твердую плоть в извинении. Вот, вот, все снова хорошо, видишь? Чарли молился всем ему известным богам, умоляя, чтобы Дюмэт не посчитал, что эта оплошность была нарочной, — Я н-не… я не хотел, правда, клянусь. Я-              Он тут же заткнулся.       Лицо Дюмэта возникло прямо перед ним, прижимаясь ко лбу Чарли своим. Лоннит замер, а его дыхание вместе с ним, так же как и все тело, захватывая даже сознание. Кончик ножа не перестал упираться ему в шею, но почти совсем перестал быть устрашающей угрозой. Лишь легкое прикосновение к его пульсирующей вене.              Мираж угрозы, который легко материализуется, если Чарли не будет подчиняться.              Мужчина не переставал двигаться, во всю используя кольцо чужих мягких пальцев, тут и там издавая низкие горловые звуки, похожие чем-то на бормотание и мурлыканье одновременно. Ничего подобного, из того, что Лоннит раньше слышал. Дюмэт крепко схватил чужое бедро, с силой нажимая, заставляя Чарли раздвинуть ноги шире.              И впившийся холодный метал в кожу вернул ему возможность говорить.              — Т-Ты… Ты же н-не думаешь, что я перестану делать это, если… — он быстро заморгал, чувствуя, как неприятно его одежда начала прилипать к телу, становясь влажной из-за пота, — Я-Я не перестану, если ты просто уберешь его. Прошу, просто не… не надо… пожалуйста, убери его.              Он не придумал ничего лучше и умней, чем самым наглым и развязным образом пройтись ладонью по всей длине ствола, с нажимом потирая широкое основание, отслеживая мягкими, но решительными движениями витеиватые пути набухших вен, наконец трепетно останавливаясь на толстой багровой головке, где он постарался одарить ее максимумом, массируя круговыми движениями по всему диаметру, с нажимом большого пальца кружа вокруг отверстия, в конце пересекая и его, чтобы тщательно размазать прозрачную каплю густой смазки. Он сопроводил это все умоляющим взглядом снизу-вверх.       Он чувствовал каждый чужой сбившийся вдох на своем лице, делая все между ними еще более интимным. Так это можно было бы назвать, если бы это было чем-то нормальным. Если это было бы под одеялом, в каком-нибудь отеле, после парочки подаренных ему стаканов виски. А не под пыльной, белой простынкой, все такое странное и жуткое, в комнате, где Дюмэт, скорее всего, убил, как минимум, пять человек.              — Пожалуйста, Господин Дюмэт…              Может, дело было в том, что именно он сказал, либо же в его затаившем дыхание тоне. Но в любом случае, это что-то заставило мужчину довольно прикрыть глаза. Нож не исчез, но он теперь точно не выдвигался, как угроза, словно от него не убрали тигра, но загнали его в вольер. Теперь он мог двигаться в том направлении, каком он хотел.              В голове пролетела мысль, хочет ли он вообще жить с самим собой после того, как все происходящее безумие закончится. Будет ли у него достаточно гордости, чтобы признать, что он зашел слишком далеко и не туда в своем животном желании выжить. У него не было достойных оправданий его действиям.              Но это тогда заставило бы его взять в рассчет некоторые текущие события. Каждое из которых заливало его лицо алым от стыда. У него практически встал на то, что он дрочил серийному убийце, так что, видимо, ему еще было куда падать. Он достигнет этого дна, когда его собственный член будет полностью возбужденный выпирать в джинсах, полностью давая понять и себе и Дюмэту, какого рода он человек.               Ему нужно остановиться. Да, он имел какой-то неполноценный контроль над причиняемым ему вредом, но это точно не то, что он должен был выбрать, как линию поведения. Вообще, блять, не то.              — Мне нужно, чтобы ты…              Чарли сжал ладонь Дюмэта, его пальцы дрожали в нервной неуверенности, прося и умоляя, когда он заскользил чужой пока податливой ладонью ниже, останавливая у не сформировавшегося до конца бугорка. Намекая и разрешая действовать. Или, даже больше показывая, что у него были только благие намерения.              Напряжение между ними возросло, и Чарли не имел другого выбора, как привязаться к надежде, что его план работал. Что Дюмэт действительно сильнее вольется во все происходящее, а не будет просто нависать над ним несдвигаемой скалой, упиравшейся ему меж раздвинутых ног, и шумно дышащей в лицо.              Заставь его полностью вовлечься в это. Это твой единственный шанс.              — Пожалуйста, сделай это.              Пред ним замерли мраморной статуей, снова сгущая тишину с напряжением между ними, заставляя его неуютно скукожиться и биться с желанием разорвать зрительный контакт. Все вокруг снова застыло неестественной фигуркой из папье-маше; он явственно ощущал каждую неспешно проходящую секунду молчания и бездействия на своей коже, ожидая пока Дюмэт осознает, что именно Чарли попросил и чего он хочет. И тут он увидел, как в пелене карих глаз засверкала жаждущая искра, тут же приводя все тело в действие, будто после перезагрузки, включаясь в работу с новой силой. Дюмэт боле не тратил времени попусту, резко и с невообразимой энергией полностью накрывая широкой ладонью и хватая сильными пальцами выпуклость в светлых джинсах, сжимая так, что Чарли крупно вздрогнул.              Ему пришлось буквально прикусить себе язык, чтобы не выпустить высокий ноющий стон. Это было грубо, но точно не неприятно. Интенсивно и неожиданно, да, именно так.              — Ах, ч-черт…              Сладкое тепло разлилось от живота ниже, концетрируясю на нижней половине, именно там, где их тела соприкасались и терлись друг об друга. Ощущение совершенно новое, такое неизведанное и странное, но оно все больше превращало его в извивающийся и ноющий беспорядок.              — Мнх, не… не так просто… блять…              Дюмэт пробормотал что-то, что могло быть словом, но Чарли не мог быть полностью уверен. От части он надеялся, что мужчина продолжит хранить молчание. Лоннит не думал, что выдержит, если сейчас — именно сейчас, из всего предоставленного раннее времени — тот еще и заговорит.              Он был бы просто в глубочайшем ахере, если бы Дюмэт сказал хоть одно слово.              Нож, не забывай о чертовом ноже.              Чарли прикрыл глаза, продолжая фантомным жаром ощущать прилипший к его лицу интенсивный взгляд Дюмэта. Не моргающий, не пропускающий ни единого подрагивания мускулов или дрожания ресниц, не отрываемый, даже когда они начали двигать своими руками, будто бы даже поддразнивая для чего-то большего. Бедра к бедрам, лицом к лицу, с пальцами на самых чувствительных местах. Так что они…              Ой, нахуй это. Он, видимо, совсем поехал головой. Не может быть ничего большего, чем это. Он что, совсем с ума сошел? Лучше бы придумывал достойное предсмертное желание.              Потому что все в итоге вело к тому, что он в любом случае умрет после того, как Дюмэт кончит. И это осознание его встряхнуло.              Из всех имеющихся возможностей и менее унизительных линий поведения и видов смерти, это то, что он выбрал. Да еще так охотно и со своей инициативы. Он сильно сомневался, что кто-то в здравом уме решил бы, что лучший выбор — соблазнить своего убийцу, чтобы тот просто пощадил их в будущем.              Но здесь не было никакой пощады.              По крайней мере, она так не чувствовалась, когда Дюмэт толкнулся напротив него, прижимая к дивану еще сильнее, пока ему не стало тяжело дышать одним носом, заставляя его приоткрыть рот и выпустить тем самым жалкие сдавленные звуки. И Дюмэту они явно нравились, наравне, видимо, с мольбами в его сторону.              Он тоже издавал больше звуков. Более низких и вкрадчиво мягких. И в тоже время он практически в сухую терся о руку Чарли с тем, как агрессивно он использовал его кулак. Его собственная рука нашла наслаждение в том, чтобы мять и массировать пульсирующий член Чарли через одежду.              Если он убьет его после всего этого, то стоило молиться, чтобы это было быстро. Просто потому что будет очень неловко, если оно таковым не будет.              — Нгхх…              Его дыхание сбилось, а колени задрожали и напряглись, впиваясь в бока Дюмэта. В какой-то момент нож убрали от его горла (забавно, что он не заметил, когда именно) только для того, чтобы мужчина смог обхватить его талию, так сильно сжимая своими ладонями в перчатках, что Чарли действительно боялся за свои ноющие ребра.              Он повернул свою голову, случайно сталкиваясь губами с прикрытой маской щекой. Белый материал был холодным и твердым, когда Чарли бездумно забормотал в него мольбы, на самом деле даже не понимая о чем умолять сейчас. О том, чтобы он его не убивал? Чтобы ускорился? Чтобы дотронулся до него без джинс на пути?              Он сейчас полностью ощутил, как онемело его запястье вместе со всей рукой, но, слава богу, от него и не требовалось подвижности. Нужно было лишь держать кулак достаточно сжатым, чтобы Дюмэт мог с удовольствием в него толкаться, заставляя оба их тела двигаться вперед-назад по инерции.              Он попытался подмахнуть бедрами, но по величайшей случайности Дюмэт поддался вперед в тот же момент.              — Мхх, пож… ах, п-пожалуйста…              Он знал, каким отвратительным сейчас был. Получал удовольствие, даже когда каждая еще живая клетка в его мозгу кричала о том, что все зашло слишком далеко. Это было неправильно. И он никогда не должен был делать всего этого. Но когда его собственное возбуждение начало отзываться знакомой нуждой, Чарли решил, что сейчас его особо не волновало, насколько морально правильным это было. Он просто хотел… так сильно хотел…              — П-Прошу, мх… — поддаваясь импульсу, резкому всплеску смелости, он схватил фартук Дюмэта, притягивая и удерживая ближе, пока сладкое напряжение скапливалось в низу живота, — нгх, пож… пожалуйста…              Обрамляющая непоколебимый мужской силуэт белая ткань почти соскользнула. Дыхание Дюмэта сбилось, став частым и рваным, его бедра усиленно двигались в нечетком, небрежном ритме. Видимо, он был близко. Чарли надеялся на это, потому что его рука отнималась, и он просто хотел, чтобы это все по скорее закончилось.              Но…              Как бы он это не ненавидел, он тоже не отставал. Это то, что уже точно отправит его на дно унижения. Но, на данный момент, ему было все равно. Сделанного не воротишь в любом случае. Сейчас он может позволить себе побыть эгоистичным ублюдком, позволив серийному убийце довести себя до оргазма, и не думать об этом первые минуты две.              Они занимались этим не более десяти минут, а он уже чувствовал, как все его тело болит, ощущал появляющиеся синяки и до хрипов сдавленную грудную клетку, а еще мышцы, которые были настолько напряжены, что можно было подумать, что они сейчас пойдут по швам, если это все не закончится в ближайшие минуты.              — Д-Дюмэт… Г-Господин Дюмэт… — Чарли неуклюже взялся за чужое лицо, не разбирая, за что именно схватился, и прижался губами к его подбородку, сотрясаясь в крупной дрожи от жгучей смеси боли, страха и возбуждения, — Прошу, п-пожалуйста… Я, мх… Ах, пожалуйста…              Он ожидал все, что угодно: рык, стон… но то, что он в итоге услышал чуть окончательно не свело его с ума:              — Чарррли…              И тут в голове резко щелкает. Выворачивается наизнанку сознание, открывая свету что-то совершенно новое.              Он сильнее вмял голову в подушку под ним, все тело напряглось и вытянулось струной, пока Дюмэт все также заполнял все пространство Чарли собой, обвивая и удерживая на месте своими руками, чтобы продолжать усиленно толкаться, каждый раз проезжаясь по чужому чувствительному стволу через ткань, трясь о него и согревая своей собственной большой и такой странной приятной из-за латекса перчатки ладонью.              Лоннит резко прогнулся в спине с громким хрустом позвонков. Целая вселенная схлопнулась в его голове, заполняя его видение белым и в то же время разноцветными танцующими пятнами. В голове белый шум, зубы заскрежетали, а собственный ствол дернулся, интенсивно изливаясь и почти тут же впитываясь в хлопок нижнего белья. С уст слетел протяжный стон, смешивающий в себе отрицание и отвратительное удовольствие.       Слишком плохо. Слишком хорошо. Слишком ужасно.              — Мгхх…              Дюмэт прижался сильнее, с бóльшим остервенением и нуждой толкаясь в ослабшую руку и намеренно усиливая трение между их бедрами, гоняясь за собственным оргазмом.              В короткой посторгазменной неге Чарли долго осознавал, что пялиться на Дюмэта, на его внушительную фигуру над ним. Он не думал о чем-то конкретно, отмечая лишь насколько движения мужчины были отчаянными. Он перевел взгляд на такое близкое к нему лицо. И увидел еле заметный румянец, выглядывающий робкими пятнами на нижней стороне лица. Это было почти… мило?              Видимо, созвучное Дюлсет, а то есть сладость, было не таким уж антиподом, да?              То, что он сделал дальше не было необходимым, не помогло бы ему в его плане, но он просто сделал это.              Чарли издал тихое воркование и прижался губами к влажной крепкой шее, касаясь ими небольшого участка между высоким воротником и нижней челюстью, и этого было достаточно.              И на этот раз, это точно был хриплый стон, за которым, словно по команде, последовало выстрелившее семя, растекающееся по ладони и пальцам Чарли, задевая запястье. И что-то точно осталось на его штанах, он был в этом уверен. Но это было далеким от внимания фактом. Не то, с чем он сейчас готов был разбираться.              В этот мирный и спокойный момент он не мог заставить себя волноваться и анализировать все произошедшее. На короткий период это было лишь тем, что прошло и оставило за собой приятную, теплыми волнами сходящую истому. Но все начало с треском и хрустом разрушаться примерно в тот момент, когда плечи Дюмэта перестали подрагивать от пережитого оргазма.              И снова атмосфера изменилась в секунду. Она все еще была с горько-сладким привкусом от страха и вожделения, но…              — Д-Дюмэт?              Мужчина не ответил. Его голова низко опущена, сильнее выставляя широкие плечи, а дыхание полностью пришло в норму, почти невесомо касаясь кожи лица Чарли. И даже со всем, что произошло, с этим странным страстным желанием, он попытался вспомнить, для чего он делал все это в первую очередь. Дюмэт собирался убить (скорее всего) его, и ему нужно было сделать что-то (совершенно излишнее), и теперь…              Что произойдет сейчас?              Чарли подтянул к груди свою сжатую грязную руку, пока другая упрямо сжимала локоть мужчины, боясь отпустить и этим спровоцировать снова обратить на себя внимание. Потому что… что сейчас будет? Что будет с ним?              — Эм, с-сэр?.. — голос был осторожно тихим, но, как это бывает в подобных просторных помещениях, он был слишком громким для каждого из них.              Сильная фигура мужчины слегка покачнулась, будто он был пьян или все еще не мог взять в руки свое тело. Но в ту же секунду, когда он наконец поднял голову — мучительно медленно с неестественностью во всем — у Чарли в жилах застыла кровь. Теперь он полностью вернулся в привычные путы абсолютного животного страха. Он был под таким же взглядом, которым на него смотрели раньше в подвале.              Все внутри похолодело, в животе ощущалась расширяющаяся пустота, и он сжался, пытаясь быть как можно дальше.              Дюмэт пристально смотрел на него, не моргая, своими потемневшими глазами. И не смотря на обманчиво мягкий карий в этом взгляде теперь было что-то неотвратимо опасное, кричащее сиреной в голове. Что-то вроде наполовину сформировавшегося намерения.              Намерение, которое Чарли самолично помог создать.              — Нет, п-прошу… это… это не так, как я…              Пальцы Дюмэта впились в подушку, а его глаза… о боже, эти глаза. Даже с до сих пор спущенным нижним бельем, со всей в целом мятой и неопрятной сейчас одеждой, он оставался до ужаса пугающим. И все-таки, возможно, открытый взору внушительный ствол… этому помогал. В этом было что-то хищное. Совсем не возбуждающее. Чарли был напуган.       Понятно? Именно напуган!              — Нет… Н-Нет, пожалуйста… Я-Я не могу так…       Латекс одного пальца прижался к его губам.              Чарли послушно заткнулся, теперь подтягивая обе руки к груди и сжимаясь, словно напуганное животное. Может его тело было еще мягким и податливым от произошедшего, но в его голове уже был включен «код красный», возвращая его мозг в знакомую панику.              Дюмэт издал одно из этих бормотаний-мурлыканий, слегка склоняя голову, словно он сейчас… восхищался им. Это повергло Чарли в ужасающий шок. Это точно не то, что должно было произойти.       — Чар-ли       — Эм… Я…              Он не смел шевелится, лишь смотря на Дюмэта своими расширенными, ничего не понимающими глазами. Голос мужчины был таким низким и спокойным. Мягким. Но очень и очень тихим, будто тот не разговаривал уже давно. Его «р» было невнятным, а «ли» он наоборот прокатил на языке, словно какую-то сладость. Он напоминал ребенка, который только учится разбираться в правильном звучании слогов.              И Чарли ожидал чего-то еще, может каких-то слов. Но нет. Просто его имя. Дюмэт, видимо, и не собирался ничего больше произносить. И Чарли, взглянув на него теперь с чистой головой, заметил, что тот был словно в прострации.              Возможно, именно это стало для него спусковым крючком. Подходящей мотивацией, чтобы сделать еще одну глупость.              — Пожалуйста, не злись на меня.              Выражение мужчины не поменялось, но он моргнул. Медленно и с легким непониманием. И это была самая человечная вещь, которую он когда-либо совершал, но…              Чарли переместил руки, сжав ими чужие плечи, в ответ тихое, слабое ворчание, но никаких резких движений. Дюмэт также наблюдал за ним, до сих пор оставаясь не собранным ни физически, ни эмоционально, когда Чарли поменял их положения, скидывая их обоих на пол.              Все далее происходило в каком-то безумном неистовстве. Лоннит быстро поднялся на ноги, резко отшатываясь от мужчины, его всего потряхивало, но он не тратил время, тут же начиная бежать, пока другой был на полу все еще оглушено потрясенный.              Беги же, блять, беги!              Чарли еще раз себя мысленно встряхнул и рванул к тому самому окну, которое он хотел открыть до того, как на него внезапно напал Дюмэт. И… да, да, о боже, да, спасибо. Он смог открыть его без каких-либо заминок и препятствий.              Он уже перекинул свою ногу, когда повернулся к встающему Дюмэту. С его ранее хорошо выглаженной одеждой, сейчас находящейся в беспорядке. С его крепко сжатыми по бокам кулаками. И с этим взглядом, сфокусированным только на нем, который выражал сейчас такую безумную интенсивность, что у Чарли пробежали холодные мурашки по всему телу.              Но он собрался и продолжил лезть на крышу в знакомом отчаянии и страхе. А Дюмэт…       Он вернулся к своей медленной вальяжной погоне. С ножом в крепко сжатой руке, хищно поблескивающем в лунном свете.