— Почему там так тихо? — Сольвейг плотнее прижалась ухом к двери.
— Уже поубивали друг друга, — невозмутимо откликнулась Сара.
Пока впихнутая без лишней нежности в комнату Ивон осматривалась, Мортиция непримиримо выставляла за дверь сопротивляющуюся Алдуин. Мелкая спорила, умоляла, угрожала спалить к теням весь город, но в итоге примирилась со своей судьбой сторожевого дракона и недовольно устроилась за дверью, всем своим видом выражая протест материнской тирании. — Вы хотели поговорить, так говорите, — буркнула леди Фонтис, устроившись в кресле и выждав пару секунд для приличия. — И лучше бы вам испортить мне день ради чего-то важного. Они заняли одну из гостевых комнат княжьей резиденции, любезно предоставленную Рериком на время, пока тот общается с князем. Как показывала практика прошлого приезда герцога во Вряжские земли, чесать языками те могли до ночи. Плюсом этой конкретной комнаты было обилие толстых гобеленов на стенах, хорошо глушащее звук. Ивон глубоко вздохнула. В ней поднимался мандраж. — Сначала кое-что проверим. Тум-тум-тум, тум-ту-ду-у-ум, тум-ту-ду-у-ум. Глаза ее собеседницы приняли форму идеального круга, поэтому девушка решилась продолжить: — Когда водитель протянул AUX, все мои волки делают?.. — Ауф, — растерянно отозвалась маркиза Фонтис, а затем ойкнула и прикрыла рот рукой. — Ауф, — согласно кивнула графиня Ленц. Мортиция, похоже, была в полной прострации, способная лишь недоуменно моргать. Ивон нервно захихикала. Она надеялась, что все так и будет, но до последнего сомневалась, что они будут из одного мира, временного периода и даже — помилуй Солис — культурного фона. — Так ты тоже?.. Ты?.. — к леди Фонтис начало возвращаться самообладание. — Кальянный рэп, серьезно?! — И еще имперский марш, попрошу! Я женщина высокой культуры. И у меня вопросов не меньше! Во-первых, как ты умудрилась изменить сюжет так кардинально? Откат уже был? И почему только сейчас? — Так, стоп. Какой откат? — Ну, откат. Возврат сюжета на место, потеря привилегий… — Ивон вгляделась в недоуменное лицо леди Фонтис. — Не было? — Какие привилегии? Сижу в лесу, ращу ребенка… Графиня Ленц на секунду задумалась. Сложно не заметить привилегии главной героини, но есть ли они у злодейки? Неужели именно поэтому у Мортиции получилось играючи увести сюжетку с драконом? Стало как-то завидно. — Ладно, поняла. Так почему только сейчас? Начни ты пораньше, не пришлось бы скакать за тобой через полстраны. — Ну знаешь, за три месяца было не так уж много шансов. Если ты адаптировалась быстрее, поздравляю, но мне было непросто, — Мортиция в защитном жесте сложила руки на груди. — Особенно учитывая, что какая-то стерва увела моего жениха и сделала меня посмешищем в светском обществе. Леди Ленц покивала, прежде чем до нее дошло: — Три месяца? Ты здесь всего три месяца?! — Уже четыре. А ты? — Двадцать два года. Помолчали. А затем княжий терем содрогнулся от общего возгласа: «В смысле?!». Обеим пришлось объяснять: и про обморок на балу, и про годы взаперти в собственном теле, про дурацкий этикет, дурного принца и горе-семейку, про ломку отвыкания от смартфона и сожалениях об отсутствии полезных навыков из прошлой жизни, а также о простом человеческом желании есть то, что хочется, а не то, что прописано автором как основной рацион для твоего социального класса. Устав от потока откровений девушки обнаружили себя сидящими на полу: Мортиция подпирала голову ладонью, будто боялась расплескать полученную информацию, Ивон пыталась отдышаться. Она так долго подавляла эти мысли и свою злость на эту проклятую жизнь, что теперь они затапливали грудную клетку, клокоча в легких и мешая вдохнуть полной грудью. Наконец, девушка нашла в себе силы продолжить: — Так ты знаешь, что будет дальше? Леди Фонтис грустно рассмеялась: — Понятия не имею. В свое время мне вспомнился дракон, но с тех пор пусто — книжка была совершенно проходная. — В смысле «проходная»?! — тут же взвилась Ивон в праведной ярости, но быстро одумалась и продолжила приглушенно. — Такой сюжет, такие чувства!.. Кроме романтической линии: армия монстров, ложь псевдосвятой Констанции, жертва Рерика и Миккеля… – Вигдисова Миккеля? Что там с ним? — Мортиция с неприязнью отметила в себе укол беспокойства о мальчике. Проклятая привычка привязываться к случайно встреченным животным, похоже, работала и на птиц. — Не помнишь?! Да у тебя сердца нет, правильно в столице говорят. — Не переводи тему. Что с мальчиком? Ивон поежилась. Насколько проще было бы, знай сестра по несчастью весь сюжет. Но вопрос требовал ответа. — Умер в бою с главным злодеем. — Что ребенок делал в бою?! — Ну, бой изначально и не планировался… Злодей пришел воровать дракона среди ночи, никто этого не ожидал. — Значит, избавимся от злодея заранее? — Есть одна деталь, — графиня Ленц вдохнула поглубже, готовясь раскрыть одну из главных причин, почему фандом романа был таким оживленным. — Никто не знает, кто этот злодей. Мортиция в очередной раз за вечер испытала культурный шок. — Как это? Ты не дочитала? — Дочитала и не раз. В тексте было много намеков, что это кто-то из известных персонажей, но его никто не мог нормально рассмотреть. Фандом составил с десяток теорий по этому поводу! Известно, что злодея зовут Андрей, но, как ты можешь догадаться, это помогает слабо. — Так его же победили в конце, верно? И не стали рассматривать? — И он рассыпался в прах под лучами солнца. Леди Фонтис открыла рот с явным намерением снова проехаться по клишированности каноничной истории, но передумала, заметив опасный прищур собеседницы: — Андрей… Нетипичное имя. — Можешь на меня не смотреть, я искала — ни малейшей зацепки. Если этот неведомый повелитель монстров еще нигде не отметился, он появится только по сюжету. — И что у нас ближайшее в сюжете? — Ну, если вкратце: пока мы тут говорим, Арканум уже должен начинать войну с Византией, в ближайшие дни проявит себя чудесная сила святой Констанции — главного арканумского оружия. Через недельку-другую мать дракона приедут вызывать обратно в Аталанту вместе с посольством вряжцев, чтобы заключать союз. А дальше все плохо, маги соберут силы для удара по столице оборотней и тут камня на камне не останется, выживет только Миккель. Где-то перед этим ты организуешь на меня покушение, за что тебя лишат титула, вырвут язык и бросят умирать в трущобах. — Очаровательно, добрая книжка, — чуть побледневшая Мортиция устало потерла лоб. — И когда появляется злодей? — Когда Византия начинает проигрывать. До этого еще где-то полгода. — Достаточно, чтобы уплыть куда-нибудь на другой континент и не разбираться с этой проблемой! Ивон только грустно вздохнула. Сложно представить, что случится, если она попытается сбежать. Корабль разнесет штормом, и она чудом выплывет к берегу прямо к какому-нибудь важному событию? Отъезд посчитают похищением и казнят Мортицию? Проверять не хотелось. Леди Фонтис задумчиво теребила в руках косу: — Я правильно понимаю, что, если вряжцы не захотят ввязываться в конфликт, Аталанта не пойдет помогать Аркануму? — Наверное?.. Откуда мне знать? — Так может просто помешать им? Мы знаем, что этот неуловимый злодей появляется, когда Византия проигрывает, может, если она не будет проигрывать, его тоже не будет. Ивон и сама об этом думала, крутя ситуацию так и эдак все двадцать два года. Однако каждый раз приходила к тому, что, во-первых, у нее все равно ничего не получится из-за сюжета, а во-вторых, что в каноне Андрея победили на чистом везении, и в честном непредсказуемом бою он вполне возможно непобедим. Объясняя все это и на лету отбивая все вопросы Мортиции, она почувствовала себя древним мудрецом. Двадцать два года подготовки к спору — это не шутки. Наконец, леди Фонтис сдалась: — Тогда что ты предлагаешь? Сюжет уже изменился, дракон у меня и хозяйку в тебе не признает, да и умирать я, извини, не планирую. — Максимально придерживаться канона — только, ясное дело, без покушений — что еще мы можем сделать? Если повезет, покушение произойдет без твоего участия, и мы закроем эту точку в сюжете. — Маразм. — Чем богаты. И нет, мне определенно не показалось, что мир возвращает меня на сюжетные рельсы, можешь не спрашивать. — Допустим, верю, — Мортиция устало потерла глаза и вдруг замерла. — Ты говорила про уничтожение вряжской столицы. Этой вряжской столицы? — Мгм. Но это нескоро еще будет, месяца два точно есть, не бойся. — В смысле «не бойся»?! А если они жахнут раньше?! А если пойдут по всем городам такой бомбардировкой?! А если… Ивон не придумала ничего лучше, чем ухватить паникующую леди Фонтис за плечи и хорошо тряхнуть: — Все. Будет. Нормально. До сих пор никаких важных изменений не было, кроме твоего появления, плюс уничтожение столицы было крайней мерой, византийцы не совсем конченые, — «я надеюсь», добавила она про себя. — В любом случае, где-то через месяц будешь в Аталанте. Пришлось поуспокаивать Мортицию еще какое-то время, но вернулась в чувства и даже проявила любопытство она только на пересказе истории Констанции и фандомных теорий о ней. Арканская сиротка, выращенная церковью, она оказалась на поле боя в нежном возрасте семнадцати лет, проявила удивительные силы, а когда появилась армия монстров во главе с Андреем, вполне успешно сжигала силой солнечного бога целые полчища тварей за раз. Казалось бы, стандартная история, но после конца войны начались странности. В городе, где она находилась, вспыхнула эпидемия странного безумия: люди начинали танцевать, пока не падали мертвыми от истощения. Сначала единицы, затем десятки, и вот уже жуткие смертельные хороводы по нескольку десятков человек начали собираться в городе и ближайших деревнях. Врачи и молитвы были бессильны, пока не прошел слух, что «пляска смерти», как прозвали это безумие в народе, на самом деле проклятье и как-то связано со святой Констанцией. Разумеется, церковь Солиса защищала свою святую деву, но жертв становилось все больше и слух укреплялся… Как только Констанцию заточили, болезнь пошла на спад. Это посчитали надежным доказательством ее связи с произошедшим и в итоге святая призналась, что действительно проклята за ужасный грех, ее сила на самом деле была не от Солиса, а от еретического огненного бога варваров, а «пляска смерти» стала наказанием для тех, кто склонился перед проклятой ведьмой. И только когда еретичку сожгли на костре, «пляска смерти» окончательно прекратилась. Фандом в основном считал, что Констанция действительно была проклята, но разделился на тех, кто строил теории о ее связи с Андреем или об их противостоянии как равных повелителей монстров, и тех, кто гадал, какой же великий грех успела совершить сиротка при храме, там популярнее всего были теории о вампирах и прочих каннибалах. На клятвенном обещании передать свои дневники с подробной записью и разбором сюжета и фанатских теорий, как только маркиза вернется ко двору, девушек прервала вконец озверевшая Алдуин. Мелкая ворвалась в комнату подобно урагану, отругала мать за пропущенный обед и графиню Ленц за убитый вид матери, пыхнула от избытка чувств огнем и утащила Мортицию куда-то в сторону не то кухни, не то погребов. Ивон осталась думать о полученной информации и тушить тлеющий балдахин. По всему получалось, что ее жизнь рискует наконец стать непредсказуемой, и от этого было как-то жутко. Вздохнув, леди Ленц все же отправилась в свою комнату. Следовало отоспаться перед обратной дорогой — выезжать планировали завтра на рассвете. Интересно, откуда у Рерика столько сил, чтобы каждый раз устраивать попойку перед отъездом?***
Возвращение в родную Аталанту вернуло Ивон физический комфорт, но полностью растоптало покой душевный. Меньшей, но не наименее раздражающей проблемой стал впавший в тоску от разлуки кронпринц, который забил собой целых две недели расписания любимой. Куда большей бедой оказалась Аделинда, встретившая сестру с распростертыми объятьями, охапкой дневников и вопросом: «что за безумные истории ты строчишь, и почему они сбываются?» Но даже это было не самым страшным. Главной причиной, по которой леди Ленц не могла заснуть по ночам, были банальные газеты и слухи, в которых почему-то не было ни слова про начало войны и святую деву. Сюжет безнадежно скатывался с рельс и на сей раз нельзя было даже свалить все на влияние Мортиции Фонтис. Сиротка из Арканума уже должна была проявить свои силы в боях против византийских магов, делая первые шаги к своему низвержению в финале, но газеты упорно писали о «напряженной обстановке» и «преддверии бури». Так чем же, тень побери, была занята эта проклятая Констанция?!