«Мне все время кажется, что я что-то забыл сделать.»
— герцог Рерик Халлстейн
— Не говори, что… — …чему? — Исп… — Ты дур… все равно …ает. Голоса становились то ближе, то дальше, не позволяя сосредоточиться на смысле странных слов. Мортиции казалось, что она плывет, покачиваясь на волнах, а звуки вокруг — просто шум чаек. Но в лесу не было чаек, а она была в лесу. Девушка открыла глаза и тут же зажмурилась, ослепленная закатным лучом. Она лежала в своей комнате в храме на привычно мягкой кровати. На секунду ей даже подумалось, что похищение и черный зверь были всего лишь кошмаром, но она была одета в ту же одежду, в которой уходила на пикник, и на рукаве отчетливо виднелись следы засохшей крови. А, собственно, как она тут оказалась? Дверь тихонько приоткрылась, в проем заглянула Алдуин в человеческом обличье. Увидев, что «мать» пришла в себя, драконица тут же нырнула обратно за дверь, крикнула «очнулась» и только после этого просочилась в комнату, тут же забираясь на кровать с ногами. — Ты всех напугала, — важно заявила мелкая, сев по-турецки и покачиваясь туда-сюда. — Меня тоже все напугали, — устало отозвалась леди Фонтис. И все-таки хорошо было видеть, что ее подопечная не пострадала. — Ты как, нормально? Алдуин склонила голову к плечу и посмотрела удивленно: — Конечно. Обидно только, что не разрешили съесть тех человеков. В Мортиции шевельнулась смесь отвращения и праведного гнева. — Людей есть нельзя, особенно бандитов. Они грязные, полные глистов и всяких болячек, ешь лучше курочек. — Но человеки вкуснее… — мелкая состроила совершенно щенячьи глаза, но вертикальные зрачки немного портили впечатление. — Нет значит нет. Клянчить дальше Алдуин помешала традиционно влетевшая в комнату Сольвейг с подносом, полным еды. Девушка, к счастью, казалась в порядке, не считая синяка размером с большое яблоко, наливавшегося на скуле. Следом спокойно вплыла Сара, несущая четыре внушительные кружки на манер подавальщицы с Октоберфеста. У служанки на шее виднелись следы пальцев, а волосы у лица почему-то местами почернели и скукожились. — Ну наконец-то! — пристроив поднос на столик, Сольвейг кинулась к Мортиции с объятьями. — Полдня валялась, я уж боялась, ты так и останешься. Как себя чувствуешь? Голова кружится? — Да вроде нет… Шишка болит, конечно. Вы как? Что было, когда меня утащили? — Подрались немного, Сара сожгла одному, — незнакомое вряжское слово, — лицо, а там на его крики и наши подоспели. Хорошо, Миккель тебя искал. — Миккель? Меня? Зачем? — картинка не складывалась. — Так вы же утром уговорились встретиться? — С Микк…? Так тот малец…? — Ты не знала? — Сольвейг смотрела с сочувственным недоумением. Ладно, возможно, стоило знакомиться с людьми по-человечески, а не просто «вороний мальчик, который ходит на йогу». — В общем, утром принесли новость, что видели подозрительных людей в округе, мы чуть-чуть с вестью разминулись. Миккель услышал от Андерса, пошел к тебе и забил тревогу, узнав, что мы в лесу. В итоге это он нас сверху усмотрел и позвал подмогу. Мозг Мортиции опять не успевал за мыслью подруги. — С какого верху?.. Ее вновь одарили сочувственным взглядом, на сей раз будто бы с толикой сомнения, что ее разум не помутился от удара: — С воздуха, Мортиция, с воздуха! Птицы обычно летают. — Да какие нахрен птицы?! — не выдержала леди Фонтис, вцепляясь в предплечья Сольвейг пальцами. — Объясни нормально! В окно деликатно постучали. Секунду все смотрели на черную птицу на подоконнике, затем невозмутимая Сара пошла открывать. Птица деловито запрыгнула внутрь, вспорхнула с подоконника, ударилась оземь и стала красным молодцем… в миниатюре. На Мортицию горделиво и смущенно смотрел тот самый мальчишка из ее йога-клуба. Теперь о своем душевном здравии переживала уже сама Мортиция. — Так ты волшебный? — пролепетала она, не зная, что еще делать. — В смысле, замечательный? — мальчишка склонил голову к плечу, напоминая птицу даже в человеческом обличье. — В смысле, превращаешься в птицу. — А, это. Какая же это волшба? Просто уродился таким. — А чего сразу не сказал? — Так ты не спрашивала?.. Маркиза со стоном закрыла лицо ладонями. Ну почему она попала в такую проходную историю, что в памяти всплыл только факт наличия дракона? Волшебные мальчики обычно тоже важные элементы сюжета, но как использовать это без знания событий? Сара, смотревшая на эту сцену с задумчивым прищуром, наконец, решила вмешаться: — Леди Фонтис, вы же знали, что среди вряжцев довольно часто встречаются оборотни, верно? Она не знала. Откуда она должна была знать, если в книгах семьи Лукро такой информации не было?! — Я была уверена, что Рерик тебе рассказал! — удивленно воскликнула Сольвейг. — Мы пока не очень распространяемся об этой особенности, чтобы не нервировать Арканум и Аталанту, но он и его люди знали. — Давайте переместимся поближе к подносу, и вы мне все расскажете, ладно? Мне нужно заесть такие новости. Возражений не последовало. Итак, у жителей Вряжских земель особо ценными считались три таланта: огненная магия, боевое мастерство и способность превращаться в животное. Наиболее распространенным ожидаемо был боевой талант, самым редким — огненная магия, появление в семье оборотня же было радостной вестью, но не то чтобы очень редкой — способности проявлялись приблизительно у каждого десятого ребенка. Оборотни умели превращаться в какое-то определенное животное или птицу, причем зачастую не таких как у родителей, если те тоже были оборотнями. Так в семье Вигдис — крайне одаренной, как ни посмотри — сама матриарх превращалась в медведицу, а ее дети в росомаху (Андерс), сапсана (Сольвейг) и вороненка (Миккель). К «птичьей» части семьи относился и Йон — младший муж Вигдис, который, как оказалось, умел перекидываться в пустельгу. Биолог из леди Фонтис был плохой, поэтому она с умным видом покивала, пытаясь вспомнить, как выглядят все эти животные, но вместо сапсана упорно представлялся поезд, а вместо росомахи — Хью Джекман. Наверное, превращаться в них было круто. Что ж, зато понятно, почему дракон-перевертыш никого не смутил. Теперь Мортиция вспомнила, что видела в городе странновато ведущих себя животных, но не придавала этому значения. Ну разговаривает старушка с волком, ничего странного, а что волк ей корзинку несет, так это может они тут вместо собак. Подождите-ка… — А тот зверь, что отбил меня от бандитов? Он тоже оборотень? Сольвейг отвела глаза: — Да, он из княжьей дружины. — Предупредил бы! У меня чуть сердце не остановилось, когда надо мной такая страхолюдина нависла! Надо, наверное, поблагодарить за спасение… — Не стоит, он плохо говорит на аркане. И стеснительный. Очень. Я передам ему твои слова, — засуетилась Сольвейг, начиная собирать тарелки обратно на поднос. — Поздно уже, нам всем надо отдохнуть, мы пойдем. Такое поспешное отступление показалось немного подозрительным, да и Миккель как-то ехидно улыбнулся на объяснениях сестры про «застенчивого княжьего стражника», но уставшая от нервных потрясений этого дня леди Фонтис решила не забивать себе голову. Ну оборотни и оборотни, угрозы не представляют, кормят исправно, что с этой информацией делать — неясно. Оставалось только следовать мудрому примеру Алдуин, уже устроившей себе гнездо из одеял на кровати — хорошо есть, много гулять и не переживать по пустякам.***
На следующий день маркиза Фонтис проснулась уставшей и злой. Тело, ошалевшее как от долгого продирания через лес на пикник, так и от жестких контактов с землей при похищении, отказывалось нормально функционировать. В итоге из постели ее подняла Алдуин, которая отчаялась уговорить «мать» идти на завтрак и, перекинувшись в дракона, начала кусать ту за пятки. Кое-как зажевав пирожок, Мортиция лениво умылась и скептически осмотрела свои волосы. Вчера она не успела вымыть голову, поэтому спутанные после сна волосы основательно жирнились у отросших на добрых два пальца рыжих корней. Что ж, это проблема Миккеля, больше в их йога-уголок никто не захаживает. Ее энергичный ученик уже ждал в саду. Отвратительно бодрый, он заранее расстелил свой верный плащ и даже галантно помог Алдуин разобраться с ее ковриком, хотя, кажется, ему было немного некомфортно под ее пронизывающим взглядом. Ну да дети быстро ладят. Позевывая, Мортиция искренне наслаждалась занятием, дуновениями ветерка и ласковым утренним солнцем. Выгуливать свой детский сад было даже забавно, хотя она каждое утро молилась, чтобы на нее не спихнули других детей, живших в храме. Пока что ее спасало то, что дети сторонились их с Алдуин, но что будет, если они привыкнут, думать не хотелось. И зачем вообще о чем-то думать, когда в голове такой сонный туман, и надо просто дышать и командовать мелюзге тоже дышать, и через асану-другую можно улечься в позу трупа и радостно растечься по коврику?.. — Миккель! — воскликнул рядом мужской голос и с укором добавил еще что-то по-вряжски. Мортиция чуть не рухнула из триконасаны от неожиданности. Да чего тут все подкрадываются?! Вороний мальчик рядом не особо впечатлился вторженцем и заносчиво ответил ему что-то тоже на вряжском, мелькнуло слово, похожее на «йога». Ну да, а мать дракона вам тут в качестве садового гнома? Растеряв благостное спокойствие, Мортиция развернулась к подлецу, прервавшему занятие. И встретилась взглядом с удивленным князем. Кажется, Андерс ее сначала не узнал –уставился на нее, скользнул взглядом по растрепанной грязной дульке на голове, свободной рубахе, небрежно завязанной на поясе, легким льняным штанам и босым ступням, перевел взгляд на Алдуин, а потом, будто что-то щелкнуло в голове, уже осознанно всмотрелся в лицо девушки. Выразительный княжий лик вытянулся в эталонном ошеломлении. — Ох… Эм… Маркиза Фонтис, — как-то нервно улыбнулся он и отвел взгляд, — простите, я не знал, что вы здесь… — и продолжил совершенно другим тоном. — Миккель, я серьезно, не заставляй своего наставника ждать, или я заколочу твои книжицы в ящик и обратно ты их получишь, только когда разобьешь его мечом. С одного удара. Мальчик недовольно побухтел, но послушно надел плащ, ударился оземь и стал вороненком, правда, его одежда осталась при этом лежать на земле. Смущенно каркнув, он сделал круг над оставшимися внизу и улетел в сторону дома. Алдуин фыркнула и рассмеялась. Андерс закатил глаза, сгребая одежду брата в охапку: — Быстро учится, дурень, но контроля не хватает, — он виновато улыбнулся, чуть замешкался, поклонился, бросил еще один взгляд на Мортицию и широким шагом направился прочь из храмового сада. Кончики его ушей как будто покраснели, или может это просто свет отразился от алого кафтана. Маркиза флегматично посмотрела вслед князю-оборотню, пробормотала «цирк с конями» и улеглась в позу трупа, игнорируя хихикающую Алдуин.***
Леди Фонтис пружинистым шагом направлялась в княжий терем на обещанную Сольвейг экскурсию по погребам с сидрами и разносолами. Птички пели на деревьях, солнышко приятно припекало, Алдуин бодро скакала рядом, волоча за собой длиннющий гибкий прут, которым намеревалась драться с крапивой, пока «мать» с азартом собирает сплетни и местные городские легенды. Вряжцы с почтением уступали дорогу матери дракона, провожая ее любопытными и восхищенными взглядами. Еще бы! Сегодня она, наконец, воспользовалась смывкой для краски, которую ей намешал деда Стамос, и впервые вышла на улицу без осточертевших отросших корней. Теперь Мортиция могла наслаждаться всеобщим восхищением ее натуральной медной косой, не прикладывая к этому никаких усилий — что может быть приятнее, особенно после той похожей на пытку покраски, которую ей пришлось пережить в Аталанте? В общем, сегодня девушка чувствовала себя богиней и даже не боялась встречи с Андерсом, который с самого ее приезда смотрел на нее как на удава на потолочной балке: вроде бы пока не мешает, но все равно как-то напряжно. На площади перед княжьим домом внимание леди Фонтис привлекла невысокая хрупкая фигура. Юноша в непривычном для местности блеклом наряде, должно быть, приехал с купеческим караваном, но почему-то каравана видно не было. Потерялся? Залюбовавшаяся игрой света на выбившихся из-под шляпы волосах совершенно солнечного оттенка, Мортиция не успела отвести взгляд, когда незнакомец обернулся. Солнце, неизвестно каким образом оказавшееся за спиной юноши, осветило его фигуру, образовав сияющий нимб вокруг идеального лица. Лишь летящих лепестков сакуры не хватало для полной картины появления героя манхвы, но этот недостаток тут же исправил ветер, сорвав горсть алых листьев бересклета. На ошарашенную маркизу с невинным удивлением смотрели два зеленых омута. Знакомых таких омута. — Ты что тут забыла? — разочарованно уточнила у Ивон мать дракона.