— Эта снулая рыба? Мать дракона? — герцогиня Монтичелли рассмеялась, опасно жестикулируя бокалом вина над ковром тончайшей работы. — Мне почти жаль вряжцев.
— Надеюсь, они не посчитают такой подарок оскорблением. Только наладили отношения… — вздохнул в ответ северный герцог.
— Если что, потеряешь ее по дороге.
— Тогда меня сожрет дракон. Ты бы видела…
Трясясь в карете, Мортиция наконец получила возможность поразмыслить о своей жизни и том, куда она катится в последнее время. Катилась она во Вряжские земли в составе посольской миссии Аталанты. Ближайшие месяцы (хорошо если не годы) ей предстояло прожить в качестве почетной гостьи варварского княжества, якобы «налаживая межкультурные отношения», но на деле в качестве бесплатного приложения к драконьей взятке. Сам дракон умиротворенно посапывал на ее коленях, соорудив себе гнездо из пышной юбки. Оставалось только молиться, чтобы он не чихнул во сне огнем. Снова. Сопровождающие их северные рыцари уже делали ставки, сколько целых платьев останется у маркизы, когда ее, наконец, доставят вряжскому князю. Северный герцог — Рерик Халлстейн — для вида пытался журить своих подчиненных, но во время последней ночевки в придорожной гостинице Мортиция слышала, как он сам поставил на ноль платьев. «Да на ней всю эту ткань там некому будет застегивать, невелика потеря». Их гогот был довольно обидным. Можно подумать, это она задавала в столице такую дурацкую моду. К тому же, пусть всерьез она от таких мини-пожаров и не пострадала, но несколько легких ожогов на бедрах получила, и они болели все сильнее с каждым новым возгоранием. Но дракончик отказывался спать где-то, кроме как на коленях своей «матери», так что оставалось только терпеть и оттачивать свои навыки тушения огня.***
Посольство было собрано в рекордные сроки, всего неделю спустя после рождения дракона уже состоялся прощальный бал. Впервые маркиза Фонтис чувствовала себя в центре внимания в хорошем смысле. Люди, игнорировавшие ее присутствие ранее, подходили выразить свое почтение, рассматривали дракончика, оживленно перешептывались. Ее даже представили герцогу Халлстейну, редкому гостю подобных мероприятий. Особое удовольствие доставило замешательство на лицах людей при виде Ивон Ленц. Многие испытывали к ней бóльшую симпатию, чем к Мортиции, но все же теперь расстановка сил несколько изменилась, и публика колебалась. Пусть Ивон все еще очевидно была хозяйкой сердца наследного принца, но Мортиция не только не потеряла статус его невесты, но и обрела шанс получить некоторое политическое влияние в империи и Вряжском княжестве. В итоге, утомленная светом и разговорами леди Фонтис ускользнула на балкон. Пусть снаружи было слишком темно, чтобы ее глаза хоть что-то видели (проклятые щиплющие капли и проклятый нервный срыв днем!), но даже вслепую подышать свежим воздухом в тишине казалось счастьем. Звук открывшейся двери расстроил, но не удивил. Конечно же звезда бала не могла уйти незаметно для всех. Мортиция обернулась, но смогла определить только то, что силуэт, вырисовывающийся в прямоугольнике света из зала, точно мужской. Только бы это не был кто-то важный, с кем она должна здороваться первой… — Вот вы где, я боялся не застать вас в одиночестве, — сказал незнакомый голос. Отлично, это хотя бы не Дедерик. Выносить его завуалированное нытье на тему их сохранившейся помолвки настроения не было совсем. — Боюсь, я не совсем одна. Со мной герой вечера, — Мортиция нащупала дракона на своем плече и почесала его под подбородком. — Тем лучше. Ему стоит увидеть, что первое впечатление бывает обманчивым. — О чем вы? — О том, что ты — мерзкая самозванка, — голос вдруг прозвучал совсем близко и Мортиция с ужасом почувствовала, как на ее шее смыкаются чужие руки. — Посылать к еретикам такую грешницу — все равно, что обрекать их души на вечные муки в Тени! Пальцы на ее шее сжались, перекрывая воздух. Дракончик угрожающе шипел, пока Мортиция билась, бестолково пытаясь оттолкнуть нападающего. К ее собственному удивлению, в какой-то момент это сработало. Человек отскочил от нее и страшно закричал. Кожу опалила волна жара, а глаза мгновенно заслезились от вспыхнувшего света. В последовавшей тишине звук открывшейся двери на балкон прозвучал особенно громко. — Маркиза! Вы в порядке? — смутно знакомый на сей раз голос звучал взволновано. Она осознала, что сидит, вжавшись в перила балкона, и зажимает себе рот и нос, пытаясь спрятаться от омерзительного запаха горелого мяса. Глаза щипало от дыма, а горло саднило. Дракона на плече не ощущалось. Со стороны, где упал нападавший, раздавалось тихое шкворчание и загадочное похрустывание. — Маркиза? Леди Фонтис? Вы меня слышите? — потормошили ее за плечо. — Да. Да, простите, я… — пришлось подавить рвотный позыв от запаха гари, такого плотного, что ощущался на языке как вкус. — На меня напали… — Я слышал крик. Вы видели, кто это был? Боюсь, мы не сможем опознать его в таком виде. — В таком?.. А. Нет, я не видела. Голос рядом вздохнул и чуть закашлялся. — Позвольте, — чужие руки подхватили ее под локти, помогая подняться. — Вам нужно прийти в себя. Я провожу в комнату отдыха, лекарь уже должен быть там. Бальный зал гудел как разворошенный улей. Мимо пробряцал отряд стражи. Мортиция едва переставляла ноги, неспособная переварить произошедшее так быстро. На нее напали? Зачем? Что она сделала? — Дракон… Где дракон? — вдруг спохватилась девушка. — Он на балконе, я лично принесу его чуть позже, — подняв голову Мортиция обнаружила, что ее сопровождал герцог Халлстейн. Обычно пронзительно и строго смотрящий на собеседника, сейчас он неловко отводил взгляд. — С ним все в порядке, не беспокойтесь. Просто пока он… занят. — Чем занят? — Миледи, вы не хотите этого знать, — герцог устало прикрыл глаза. Возможно, он тоже не хотел. Мортиция предпочла отвлечься от неприятных вопросов на любование бликами света в его рыжих волосах. Вблизи северный герцог был очень хорош: четко очерченная линия челюсти приятно оттенялась мягкими волнами кудрей, резкие черты лица смягчались спокойной выразительностью темных глаз… Был ли он в гареме главной героини оригинальной истории? Пока она размышляла о вечном, герцог довел ее до нужной комнаты и передал в руки уже знакомого шэйского доктора. Герцог Халлстейн действительно вскоре принес ей дракончика. Малыш сыто щурился и дружелюбно потерся носом о грудь своей «матери». На платье остался след жирного пепла. Вытирая дракончику рот мокрым платком, леди Фонтис старательно не думала об этом.***
Отъезд был одним из самых приятных воспоминаний Мортиции в этом мире. Ей, разумеется, было ужасно страшно покидать уже привычную обстановку ради непонятного путешествия к варварскому племени, о котором она ничего не помнила из оригинальной истории. Однако, бабочек в животе вызывала сама мысль сбежать от вездесущего взгляда семейства Лукро, осуждающего присутствия принца Дедерика, катастрофического существования Ивон Ленц… К тому же, чем дальше она будет от Византии, тем меньше шансов, что ее зацепит неизбежное столкновение империй. Прощание было скомканным. Герцогиня Секунда уже успела выдать свои ценные наставления на время дороги, но для жизни в лесах с дикарями мало что могла посоветовать. Любезный Тиберий показательно обнял кузину на прощанье, шепнув угрожающе-дружелюбное: «Береги себя и держи ящерицу под контролем». Дедерику было нечего сказать, помимо стандартных формул прощания. Последний раз окидывая взглядом сад королевского замка (процессия выдвигалась оттуда), Мортиция, несмотря на тугой корсет, казалось, впервые вздохнула полной грудью. И тут как из-под земли выросла Ивон. — Миледи, я боялась, что вы так и уедете, не попрощавшись! — солнечно улыбнулась она. Леди Фонтис тоже чуть улыбнулась, глядя на безвольно висящую в повязке руку блондинки. — Я пыталась пробиться к вам во время церемонии, но вы меня не заметили. Разумеется, Мортиция ее заметила. Заметила и припустила из зала с максимально допустимой для благородной девицы скоростью. Ее разобрало ехидное веселье — может быть, это их последняя встреча с этой раздражающей, наглой, безвкусной чертовкой, и при этом Дедерика не видно на горизонте. Отчаянно хотелось учинить что-то запоминающееся. — О, напротив, я прекрасно вас видела, графиня! — прощебетала девушка, подходя к Ивон еще ближе. Теперь их разделял какой-то десяток сантиметров. — Просто не хотелось выслушивать лицемерные бредни не знающей своего места суки. Она сделала паузу, чтобы полюбоваться вытянувшимся лицом леди Ленц, и продолжила все с той же легкомысленной улыбкой: — Держу пари вы считаете себя главной героиней этой истории. Может быть это и так. Но вот я теперь сраная мать дракона, и я устрою вам такой дракарис, закачаетесь. Вид лица Ивон, сравнявшегося по цвету с кружевом ее же воротника, принес невероятное удовольствие. Маркиза Фонтис с трудом подавила желание щелкнуть главную героиню по носу физически, просто на случай если за ними все же кто-то наблюдает, и крутанулась на носках, заставляя юбки эффектно взметнуться. «Думала, я тебя не переиграю? Не уничтожу?» — пропела она мысленно: «Я тебя уничтожу». Окрыленная выраженным, наконец, раздражением, Мортиция долетела до ожидающего ее экипажа в считанные мгновения. Окружающие удивленно покосились на ее улыбку просветлившегося даоса, но все же послушно заняли свои места, готовясь к отправлению. — Леди Фонтис! Мортиция! Стойте! — донеслось до девушки, когда карета уже тронулась. В окне она увидела некуртуазно бегущую за ней Ивон. Девушка задыхалась от бега в тугом корсете, золотые кудри растрепались и лезли ей в рот, сломанная рука нелепо дрыгалась в повязке. Любовно сохранив этот образ в своей памяти, Мортиция крикнула кучеру ускориться и показала в окно средний палец. Может быть, в этом мире не знали такого жеста (на самом деле желательно, чтобы его не знали), но от этого простого и такого желанного действия душа ее пела.***
Заглянув в окно кареты, герцог Халлстейн увидел непривычное зрелище. Удобно свернувшись на подушках, леди Фонтис, известная в столице одновременно как «снулая рыба» и «бешеная мегера», ласково гладила урчащего дракона по шипастой чешуйчатой голове. На ее губах блуждала легкая, исполненная блаженства улыбка, сродни тем, что рисуют на изображениях святых в храмах. Подсвеченная закатным солнцем маркиза, казалось, источала свой собственный свет, словно чувствам внутри нее было тесно, и хотелось поделиться своей радостью со всем миром. «Что материнство с людьми-то делает», — думал герцог, неловко отводя взгляд от кареты. Ему теперь казалось, что он стал свидетелем чего-то личного. Убаюканная покачиванием кареты Мортиция задремала, фантазируя, как кроет матом не только Ивон, но и Дедерика.