Свет, тень и беспощадный исекай

Работы не становилось меньше, сколько бы она ни работала. Экран компьютера жег глаза, мозг давно отупел, а конец рабочего дня прошел еще час назад, но если не закончить проект сегодня, то завтра ни за что не успеешь в срок. Было бы не так тяжко, если бы не этот внезапный кашель, в грудной клетке как будто стало меньше места и это очень отвлекало от задачи. Она раздраженно постучала себе по ребрам и тут же поморщилась, боль отозвалась в живот и почему-то правую руку. Футболка прилипла к спине от пота, хотя вроде бы недавно проветривала комнату. Или давно? Мысли путались. Да что ж так болит-то?! Может, если прилечь ненадолго, станет легче? Всего на пять минуточек, а потом вернуться к работе. Да, так и следует сделать… Если бы не этот чертов кашель, от него прямо жутко становится…

***

Она села на постели, хватая ртом воздух и чувствуя, как ночная сорочка прилипла к телу. Это был сон, просто воспоминание о прошлой жизни. Забавно, как часто она слышала шутку про «кто много работает, тот получает инфаркт в тридцать», но совершенно не ожидала, что шутка будет пророческой. Хотя, она даже до тридцати не дотянула. Она оглядела уже ставшую привычной комнату и дернула веревочку звонка рядом с кроватью. Горничная ­– «Марта, Ваше Сиятельство» — шмыгнула в комнату почти мгновенно, видимо шла ее будить. Теперь, все что ей нужно было делать — подождать, пока Марта поможет ей умыться и одеться, а после проводит на завтрак. Голова по утрам все еще варила скверно, так что она с удовольствием пользовалась возможностью переложить все действия и мысли на другого человека, пока не выпьет свою чашку чая (кофе здесь не варили). Уже три недели «Мортиция» — хотя что уж там, вполне Мортиция без кавычек — была официально больна для всего светского общества. «Ужасная лихорадка, с прискорбием сообщаю, стала причиной, по которой я не могу посетить ваш званый вечер. Примите мою искреннюю благодарность за приглашение, сердечно надеюсь вскоре увидеться вновь, как только мое здоровье позволит это. С глубочайшим уважением, тронутая вашей дружбой, Мортиция Фонтис», — послушно выводила она снова и снова, старательно не вдумываясь в свои действия. Рука выписывала изящные завитушки ужасно чужим почерком. Так было со всем, и это почти сводило ее с ума. В зеркале отражалось чужое лицо, рука писала не тем почерком, ее голос, когда она открывала рот, звучал непривычно и иногда выдавал старомодные изящные фразы в ответ на приветствия и дежурные вопросы, если она не давала себе труда задуматься о своих действиях. Однако, стоило сосредоточиться и вникнуть — чужой голос начинал говорить ее словами, а рука писать ее почерком, и это было даже более жутко. Память тела (или мозга? Мозг-то шел в комплекте с телом) здорово выручала Мортицию в эти недели. Если бы ей пришлось полноценно учиться этикету и дежурному общению с нуля, герцогиня Секунда — та женщина, что забрала ее с бала, — возможно, придушила бы ее спящей, чтобы не мучилась. Герцогиня была интересной женщиной, но пугала до чертиков. Как быстро выяснилось утром после бала, маркиза Мортиция Фонтис — благовоспитанная сиротка девятнадцати лет — воспитывалась в герцогстве Лукро своей тетей, герцогиней Секундой Лукро. Герцог Лукро — сын этой самой Секунды и непосредственный покровитель Мортиции — Тиберий, двадцати пяти лет отроду, почти все время пропадал на важных встречах. А сама маркиза Фонтис — их ставка в придворной игре, невеста кронпринца империи Аталанта, где они все имели счастье жить. От маркизы у нее была только родословная, титул, да драгоценности маменьки; земли и все предприятия, принадлежавшие роду, растащили после смерти родителей дядья и двоюродные братья. Стоит ли говорить, насколько недовольны были герцог и герцогиня Лукро, когда лошадка, на которую они поставили, вдруг хлопнулась в обморок посреди бала в честь дня рождения кронпринца, а потом заявила, что ничего не помнит и вообще «я не я»?.. Но самое неприятное было даже не это. Мортиция кляла свою несовершенную память последними словами, когда заподозрила, что попала в один из дурацких исекайных романов, которыми зачитывалась в (немногое) свободное от работы время. В пользу этой теории говорило и необъяснимое ее появление в этом мире, и дурацкие имена вокруг, и плюшки в виде памяти тела, позволявшей сохранять лицо там, где среднестатистическая женщина XXI века бы получила штамп скорбной умом деревенщины. А главное — услышанный на балу разговор на 100% вписывался в исекайные шаблоны. Получается, та девушка в сером была главной героиней, а сама Мортиция — невестой кронпринца, у которой героиня должна увести жениха. Проблема была в том, что она не имела ни малейшего понятия, где находится, и плюс, за свою жизнь она прочитала столько исекаев, что при всем желании не вспомнит, в котором из них что происходило, кроме основных моментов. И то, если произведение было не совсем проходное. Девушка в который раз безразлично осмотрела свое новое лицо в зеркале, пока служанка укладывала ее волосы в подобающую леди прическу. Полная, светлокожая и темноволосая, судя по портрету, висевшему в доме, сейчас она казалась самозванкой даже внешне, сильно осунувшись, за время своей болезни (еще бы, с таким-то стрессом). Более того, корни ее волос отливали отчетливой рыжиной, в отличие от длины. — Ох, миледи, скоро снова подкрашивать… — сочувственно протянула Марта, укладывая тяжелую косу на затылке Мортиции. — А у вас настойка от головной боли вся вышла. Прикажете заказать еще? Мортиция постаралась кивнуть с уверенным видом, хотя совершенно не понимала, как связана головная боль и покраска волос. Более того, зачем бы маркизе вообще заниматься таким? Тут в моде брюнетки? Удовлетворенная безмолвным ответом Марта — она уже привыкла к неразговорчивости госпожи по утрам, — бодро потащила ту на завтрак. Герцог и герцогиня Лукро уже собрались за столом. Перед Мортицией вновь встал ужасный выбор — позавтракать ли стейком или пирожными. От обоих вариантов ее уже тошнило, но местные аристократы, похоже, больше переживали о пускании пыли в глаза (видимо, слугам, ведь никто больше не знал, что они едят на завтрак), чем о сбалансированном питании. Ковыряя стейк, украшенный одинокой веточкой розмарина и намеком на присутствие помидоров в соусе, Мортиция задумалась, что впервые в жизни готова драться на ножах за миску умеренно-сладкой овсянки с фруктами на завтрак. И за салат. Ведро салата. — Ты опять уходил ночью, — холодно сказала герцогиня Лукро, бесшумно поставив чашку на изящное блюдце. — Не припомню никаких мероприятий вчера, сын мой. Герцог только улыбнулся в ответ с тенью раздражения: — У меня была встреча с важным партнером, матушка. К сожалению, у него очень загруженный график. — Это должен быть кто-то из императорской семьи, чтобы настолько вольно обходиться с твоим временем, — герцогиня чуть нахмурилась, что можно было считать проявлением крайнего недовольства. — Если я узнаю, что ты завел интрижку или пристрастился к азартным играм под прикрытием дел… — Матушка, позвольте! Неужели в ваших глазах я выгляжу настолько недостойным сыном? — лицо Тиберия исказила искренняя обида. Впрочем, эмоция совсем не коснулась глаз. Его мимика иногда выделывала такие кульбиты, как уже успела заметить Мортиция, смотрелось это жутковато. — Я лишь забочусь о чести рода. В твоем возрасте безупречным благоразумием могут похвастаться прискорбно немногие. — Я вас не разочарую. Если переговоры пройдут успешно, этот союз принесет роду Лукро подлинное бессмертие, — хитро улыбнувшись (на сей раз глаза улыбнулись вместе с его губами), Тиберий встал из-за стола и склонился над благосклонно поданной рукой матери, — Боюсь, мне придется вас покинуть, герцог Халлстейн сегодня посетит собрание ордена, надеюсь перехватить его заранее. Он вернулся из поездки к варварам, уверен, нас ждет интереснейший рассказ. Матушка, любезная кузина, встретимся вечером. С тщательно небрежным поклоном он покинул столовую. Герцогиня проводила его неодобрительно-заинтересованным взглядом. — Этот лис что-то от меня скрывает, — удовлетворенно протянула она. Мортиция предпочла промолчать, но вскоре любопытство победило: — О каких варварах говорил кузен? — О Вряжских землях, — похоже, у герцогини было хорошее настроение, раз она решила объяснить сразу, а не устроить предварительную викторину, пытаясь вытянуть из памяти Мортиции информацию, которой там не было, — это леса на северо-западе от нас. Там живут дикари, поклоняющиеся огню, очень агрессивные. Долгое время они никак не проявляли себя, но в последние годы организовались в подобие королевства и пытаются развиваться. Император Йохан, да осветит Солис его дни, решил дать дикарям шанс стать приличными людьми и направил герцога Халлстейна узнать, так ли они небезнадежны. Почему он отправил именно герцога Халлстейна? Мортиция уже почти привыкла к таким внезапным вопросам. — Герцогство Халлстейн располагается на севере Аталанты, — уверенно отчиталась она, — оно просто располагается ближе. Возможно, между варварами и Севером есть некоторое культурное сходство. К тому же герцог Рерик Халлстейн — один из самых выдающихся рыцарей империи, он смог бы выбраться из затруднительной ситуации, если варвары покажут агрессию. — И плюс он рыжий, — герцогиня Секунда едва заметно скривилась. — Что, простите? — Варвары считают рыжих вестниками удачи, видимо, это как-то вписывается в их огнепоклонничество. К герцогу априори отнесутся более дружелюбно в том числе из-за этого. Твой ответ был… неплох. Сегодня изучишь устройство мира. Через три дня мы отправляемся на чаепитие к графине Кляйн, вечером отрепетируем. Ты можешь идти, если закончила. Мортиция послушно поднялась с места, присела в реверансе и, шурша юбками, удалилась в библиотеку. Книги, по которым она «восстанавливала» свою память, неизменно были подготовлены к ее приходу, так что она стразу устроилась у большого окна, выходившего на залитый солнцем сад. Гулять ей было можно только вечером, когда солнце садилось, иначе на коже могли появиться веснушки. Судя по лицу герцогини, когда она это объясняла, веснушки были тяжким грехом, где-то на уровне убийства с отягчающими. Книга по географии и истории стран вкупе с красивой подробной картой смогли отвлечь Мортицию от тоски по солнцу и свежему воздуху. К счастью, в этом незатейливом мире было всего три страны, если не считать новоиспеченного варварского королевства: империя Аталанта, империя Арканум и Византийская империя. Девушка почувствовала глубокую благодарность возможному автору этой писанины за то, что он поленился придумывать одно из названий, и не ударился в европейскую феодальную раздробленность. Так или иначе, полноценной имперской империей выглядела только Аталанта, так как от некогда великих Арканума и Византии остались лишь относительно небольшие огрызки. Аталанта представляла собой классическую рыцарскую империю из манхв. Она, ожидаемо, делилась на пять регионов, четыре из которых были распределены между герцогами и сопутствующим дворянством, а один — центральный, за императорской семьей Лантернари. Всё это Мортиция уже знала из предыдущих недель, когда в нее утрамбовывали правила этикета и иерархию общества. Четыре великих герцогства делились по сторонам света и назывались по фамилии герцогов: — на юге правила семья Монтичелли — самая богатая и влиятельная после императорской, — на западе — Лукро, вторые по богатству, искусные дипломаты, — на севере были земли Халлстейнов, известных своей великолепной рыцарской школой, — а на востоке — этот регион был присоединен относительно поздно — семья Шэй. Империя Арканум — религиозное государство и ближайший сосед Аталанты с запада, духовный центр религии Солис, которую исповедовали и в Аталанте. Как ближайший союзник она оказывала огромное культурное влияние на Аталанту и к тому же обеспечивала положение герцогов Лукро, так как они были ответственны за отношения между империями. На юге от Аталанты, отделенная от нее проливом, расположилась магическая империя Византия, которую Арканум терпеть не мог. Дело в том, что византийцы поклонялись богу света Фосу, а не богу солнца Солису, и Арканум это очень бесило. И особенно их вымораживало, судя по оговоркам арканумского автора книги, что только в Византии освоили искусство магии, перевернувшее мировой баланс с ног на голову. Благодаря магической башне Византия постоянно обучала одаренных детей со своей и соседних территорий, все повышая свой уровень жизни: магия могла предотвращать эпидемии и природные катастрофы, восстанавливать здоровье, телепортировать, создавать невероятные артефакты… И всем этим Византия делилась с соседями только за огромные деньги, тщательно охраняя сами секреты мастерства от чужаков. Как нетрудно догадаться, секрет успеха южного герцогства заключался как раз в его близости к Византии. Монтичелли курировали все переговоры между империями, а магические товары поставлялись через их земли. Мортиция хотела бы быть Монтичелли, похоже, у них там роскошная монополия. Но в реальности, к сожалению, она была только нищей (впрочем, по сравнению с прошлой жизнью, сказочно богатой) маркизой, которой уже пора было идти жевать свой обеденный стейк, а потом на репетицию своего первого появления в аристократическом змеином клубке.