Лотосовый цвет на руинах дома

В этот раз по пробуждении встречал шум воды неподалёку, потрескивание костра и холод камня, на котором она лежала; придя в себя после сна, Цзян Яньли поспешила подняться. Помимо всех этих новых, слишком непривычных для неё ощущений, её встречало одиночество. Она поняла, что, наверное, уже давно рассвело. Вэнь Чжулю говорил, что уйдёт до рассвета, и он, видимо, в самом деле ушёл. Оставив рядом охапку сухих веток, чтобы она могла поддерживать пламя костра, и записку на её сыром камне. Цзян Яньли сразу подхватила и развернула её. В общем-то, там было всего несколько слов. Вэнь Чжулю просил её не высовываться наружу и никуда не уходить, и обещал, что вернётся вечером. Не то чтобы её как-то утешали эти слова. Бросив бумажку в огонь, она свернулась у стены, обняв колени и плотнее укутавшись в плащ. Оставаться здесь одной было неуютно даже днём. Даже понимая, что вряд ли кто-то додумается искать её здесь, она всё равно постоянно ощущала страх того, что вот-вот кто-нибудь ворвётся сюда и утащит куда-то, откуда не будет спасения. Цзян Яньли и сама знала о том, каким беспощадным может быть клан Вэнь, знала о бесстыдстве Вэнь Чао и знала, что её не ждёт ничего доброго, если ей не удастся от него сбежать. Хотелось верить, что Вэнь Чжулю её не подведёт. Застряв в этой дыре, она оказалась полностью зависимой от него, к собственному сожалению. Ей оставалось лишь ждать. Вечера. Его появления. Хотя бы чего-нибудь. Ей оставалось разглядывать чёрные даже днём стены, которых не касался свет от пламени, вздрагивая от каждого внезапного шороха, и размышлять о своей жизни, вспоминая родных. Её сердце полнилось сожалениями. Целиком погрузившись в свои размышления, она поняла вдруг, что оставаться одной ей было бы неуютно везде. Оставшись наедине со своими мыслями, Цзян Яньли невольно возвращалась к недавним событиям и слишком глубоко переживала их снова, что причиняло ей страдания. Пока Вэнь Чжулю был рядом, она хотя бы немного отвлекалась от них, пусть даже они почти не разговаривали. Как будто он мог прочесть её мысли и осквернить их и память о её семье своим присутствием. Сидеть на одном месте ей в конце концов надоело. Поднявшись, Цзян Яньли ощутила, насколько затекло тело из-за того, как долго она просидела в одном положении. Размявшись немного и поправив на себе одежды, она подкинула ещё веток в костёр и решила выглянуть наружу. Она не планировала уходить далеко, опасаясь потеряться или набрести на кого-нибудь чужого со злым умыслом. Но сидеть на этом камне уже не было никаких сил, потому она решилась хотя бы осмотреться вокруг. За мрачной сырой пещерой начинался густой лес, а немного ниже по камням склона — река. Осторожно ступая по ним, Цзян Яньли спустилась к воде и присела рядом. Вода была прохладной, но не слишком холодной, и она с чувством удовлетворения, закатав рукава, окунула руки в этот медленный поток. А потом, распахнув на себе чужой плащ и верх одежд, обтёрла шею и умылась, ощутив некоторое облегчение. Свежий ветерок, пронёсшийся по её мокрой коже, заставил вздрогнуть, и вместе с тем помог избавиться от навязчивых тревожных мыслей. Подняв голову к небу, Цзян Яньли сумела через густое сплетение ветвей немыслимо высоких деревьев разглядеть чистое небо и солнце, стоящее в зените над головой. До вечера осталось не так много… впрочем, она всё равно не могла знать, когда вернётся Вэнь Чжулю. Оставалось лишь ждать. Ещё несколько раз плеснув прохладной водой себе в лицо, не замечая даже того, что верх её одежды промок, она поднялась и на всякий случай огляделась. Со всех сторон был лишь лес и крутые склоны. И река, уползающая вдаль по этому глубокому разлому. Ни единого признака хотя бы какой-нибудь живой души. Это одновременно и радовало, ведь она хотя бы могла быть уверена в том, что никто не выдаст её присутствие и не сделает ничего дурного, и угнетало, ведь она была совсем одна. Обыкновенно Цзян Яньли не имела привычки изливать душу другим, но раньше у неё были как минимум братья, которым всегда слишком легко удавалось выведать у неё, что она чувствует, если они замечали, что она грустит или чем-то встревожена. Сейчас она как никогда нуждалась в том, чтобы с кем-то поделиться своими тревогами, страхами и тоской. Вернувшись назад, Цзян Яньли снова опустилась на камень и прислонилась к стене, прикрыв глаза. Больше здесь было нечем заниматься, и она пыталась представить, каким может быть её будущее. Ей однозначно до конца своих дней придётся скрываться и прятаться, но неужели это значит, что всю жизнь её будет сопровождать Вэнь Чжулю? Такого спутника по жизни ей не хотелось. Пока она не видела возможности от него избавиться, и ничего другого не оставалось, кроме как следовать за ним и слушаться его. Такое будущее казалось Цзян Яньли совершенно безрадостным. Ей хотелось устраивать свою жизнь, в своём доме, со своей семьёй, она мечтала об этом с детства, даже зная о том, что она обещана никогда не любившему её Цзинь Цзысюаню. Вряд ли это может быть возможно для неё, учитывая, что теперь она разыскиваемая беглянка. Кто вообще мог бы подвергнуть себя такому риску — связаться с ней?.. К тому же, она не так хороша собой, и далека в умениях от других отпрысков кланов заклинателей, едва ли возможно найти хотя бы кого-нибудь, кто узнал бы её ближе и привязался к ней как к человеку. Цзян Яньли всегда с сожалением понимала, что её не будут любить. Ни тогда, когда она была обручена с наследником Ланьлин Цзинь, которому была противна, ни теперь, когда она лишилась всего, а единственным человеком, способным ей помочь, оказался убийца её семьи. Вэнь Чжулю… всё ещё вызывал у неё множество вопросов, на которые он отказывался отвечать. К вечеру, до которого она дожила в какой-то туманной полудрёме, Цзян Яньли поняла, что она не помнит, когда в последний раз ела хотя бы что-нибудь. Пока это не особо сказывалось на её состоянии, хоть она и ощущала слабость, но она не была достаточно сильной заклинательницей, чтобы долго продержаться без еды. Это очередное испытание уже сейчас истощало её силы. Хотелось надеяться, что Вэнь Чжулю в самом деле вернётся к ней, и додумается о ней позаботиться. Он относился к ней достаточно уважительно и доброжелательно, чтобы она хотя бы в чём-то могла доверить свою жизнь ему и положиться на него. Но просить его о чём-либо она бы не стала. В ней было не так много гордости, и всё же падать так низко она ни за что не стала бы, даже если бы ей грозила смерть. Снаружи совсем скоро стемнело, и единственным светом стал всё ещё поддерживаемый ею костёр. Впрочем, погасить огонь, разведённый с помощью духовных сил, весьма сложно, и хотя бы об этом она могла не беспокоиться. Вместе с опустившейся на лес тьмой пришёл и ночной холод. Цзян Яньли пододвинулась ближе к огню и протянула руки, пытаясь согреться. Она начала привыкать к своему одиночеству и гнетущей тишине, хоть к вечеру ей и стало ещё неуютнее находиться здесь одной. Каждая подрагивающая тень на стене, в которой мерещилось что-то дьявольское, пугала. Она вдруг вспомнила, как, ещё будучи детьми, они с братьями устраивали тайком вечерние посиделки со страшными историями о всевозможных гулях и демонах, и как пугали друг друга, изображая страшные тени на свету одинокой свечи. Она навсегда запомнила до смерти перепуганное лицо Вэй Ина, когда Цзян Чэн на пальцах изобразил собаку с раскрывающейся пастью. Её саму же это всегда веселило. Пытаясь вспомнить этот жест, Цзян Яньли нашла то положение, с которого могла видеть тень своих рук на стене, и совсем скоро там отразилась огромная, чудовищная голова с оттопыренным ухом. Отведя мизинец и раскрыв тем самым собаке рот, она невольно усмехнулась, когда в её памяти снова проявились картинки из детства. Это даже немного успокоило. Но услышав какой-то подозрительный шорох, она мгновенно сжалась и прибилась к стене, обхватив себя руками и напряжённо всматриваясь туда, где чернел вход в её убежище. Там показалась чья-то фигура, и Цзян Яньли ощутила страх. Она точно не сумеет защититься. Это было настолько жутко, что ей хотелось сорваться с места и бежать как можно скорее, но вместо того она словно приросла к месту, уставившись наружу. Благо, это был Вэнь Чжулю. Едва он выступил из темноты и посмотрел на неё, Цзян Яньли облегчённо выдохнула и ощутила некоторое облегчение. Она слишком тревожилась и боялась. Но, по крайней мере, он в самом деле вернулся; снова исполнил своё обещание, что заставляло невольно проникнуться к нему некоторым доверием. Они молча обменялись вежливыми приветствиями, прежде чем он подошёл и присел рядом. Цзян Яньли спокойно позволила ему это, посторонившись. К её удивлению, ей совершенно нечего было сказать, после всех её метаний на протяжении этого дня; поэтому она молчала. Вэнь Чжулю молчал тоже. Впрочем, он молчал почти всегда; по крайней мере, она не слышала от него слишком много слов. Заводить разговор первой ей было слишком неловко; Цзян Яньли даже не смотрела на него, как будто его даже не было рядом, старательно рассматривая свои руки, крепко сцепленные в замок на коленях. Неуютная тишина между ними затянулась. Она не сдвинулась с места, полностью игнорируя его, когда он зашевелился на своём месте. Но потом Вэнь Чжулю обратился к ней, и ей пришлось всё-таки посмотреть на него: — Цзян-гунян, я подумал, что… это не будет лишним. Сперва Цзян Яньли не поняла его, но потом, опустив взгляд, заметила, что он держит в руках что-то, завёрнутое в плотную ткань, и настойчиво протягивает это ей. Она нерешительно приняла этот свёрток, но не знала, стоит ли заглянуть внутрь, где, судя по всему, лежало что-то тёплое. В конце концов, любопытство взяло верх над сомнениями, и она всё-таки развернула. И увидела несколько ещё тёплых рисовых булочек, вспомнив сразу же, как давно она в последний раз видела еду. Это был слишком большой соблазн, однако Цзян Яньли подумала вдруг о том, что в этом может быть какой-нибудь подвох. Вряд ли Вэнь Чжулю хотел бы отравить её или чего ещё, однако могла ли она ему верить? От любого из этих мерзавцев из Цишань Вэнь можно было ожидать чего угодно. Потому, вопреки тому, что это было очень заманчиво, она сохраняла самообладание и сдерживала желание всё-таки поддаться соблазну. — Я не имею никаких дурных намерений, и хочу только помочь. Но не доверять мне — ваше право, — он говорил спокойно, видя её сомнения, и ни на чём не настаивал. Так, будто ему, в целом, было безразлично, что она будет делать. Впрочем, скорее всего это так и было. Вряд ли у Вэнь Чжулю было желание её уговаривать или пытаться убеждать её в честности своих намерений. Хотелось ему верить, но Цзян Яньли не верила в его бескорыстную доброту. В её нынешнем положении доверять кому-либо — самоубийство. Особенно, если это тот, кому она обязана этим своим положением. Она не перестала с сомнением поглядывать то на Вэнь Чжулю, то на его спонтанный «подарок», не зная, что лучше предпринять. Ей было одновременно и страшно оттого, что она может ошибиться и оказаться в опасности, и совестно оттого, что она ведёт себя столь невежливо, отказываясь от такой нужной ей сейчас помощи. Видя, что она в растерянности, Вэнь Чжулю сказал: — Если вы мне не верите, я могу попробовать первым. Если вас это успокоит. Цзян Яньли показалось, что в этих словах было некоторое неодобрение и даже обида, но говорил он вполне уверенно, отчего ей стало ещё более неловко за её мнительность. Она с трудом выдавила в ответ: — Не стоит. И… спасибо. Благодарность далась ей особенно трудно, но не сказать ничего было бы, после всей этой неудобной ситуации, неправильно, и она выдавила её из себя, сопротивляясь собственной неприязни, ненависти и прочим чувствам. Цзян Яньли чувствовала, как щёки горят от стыда, и отвернулась, чтобы он ни в коем случае не увидел её в таком состоянии. Ей отчего-то стало невыносимо стыдно за своё поведение. В конце концов, Вэнь Чжулю с самого начала ни разу не подвёл её, не подавая ни единого повода для недоверия, и то, как она вела себя с ним, было ужасно. Она была полна ненависти к нему за всё, что случилось с её близкими и с ней самой, однако именно он был тем человеком, который не дал ей разделить их участь. Это было слишком тягостным противоречием. Она разрывалась между неприязнью и благодарностью, и это чувство было ей противно. Свежая тёплая булочка, вероятно, совсем недавно купленная, показалась самым вкусным из всего, что она пробовала в своей жизни. После нескольких дней, которые она провела, забыв всякий вкус и запах еды, это была настоящая благодать. Цзян Яньли даже не думала о том, что Вэнь Чжулю додумается её накормить. Но в нём оказалось намного больше человечности, чем ей виделось прежде. Хотя бы потому, что он побеспокоился даже об этом. Это подобие заботы было крайне… приятным?.. Это было самым приятным чувством за последние дни. — Есть ещё кое-что, — сказал вдруг Вэнь Чжулю. Она повернулась к нему, не понимая, о чём он говорит. Он на то вытащил что-то ещё, а потом взял её за запястье и вложил это что-то ей в руки. Цзян Яньли удивлённо посмотрела на собственную руку, сжимающую рукоять кинжала, когда он отпустил и отстранился. Судя по всему, это был некий простой артефакт, не требующий высокого уровня духовных сил, чтобы его использовать. По крайней мере, с этим справилась бы даже столь посредственная заклинательница, как Цзян Яньли. Её мимолётно посетили какие-то совершенно ужасные мысли, когда она подняла взгляд на Вэнь Чжулю, но она смогла остановить внутренний порыв хотя бы попытаться сделать то, что она должна была… Если бы у неё даже получилось убить его, едва ли ей могло это помочь; но он в любом случае намного сильнее, и она бы не успела даже помыслить о том, чтобы нанести удар, прежде чем он пресёк бы всякую попытку. — Вряд ли вам здесь что-то угрожает, но, возможно, так вам будет спокойнее. Вам ведь достаточно духовных сил, чтобы его использовать? — Вэнь Чжулю внезапно понял, что ей это может быть недоступно, и для неё это будет просто бесполезная безделушка. Но она согласно кивнула, а после и озвучила: — Достаточно. Цзян Яньли была слаба. Но как дочь прославленного клана, как дочь Юй Цзыюань, она не имела права на эту слабость, потому занималась совершенствованием, пусть и не так настойчиво, как остальные, и даже добилась успехов, сформировав золотое ядро не позже, чем другие ученики клана, пусть и совсем слабое. Она всегда считала, что быть заклинательницей — не её путь, к этому никогда не лежала душа, и Цзян Яньли не тратила силы на то, что ей не было интересно. Она много раз успела пожалеть об этом. Если бы только она была такой, какой её хотела видеть её мать… ей бы по крайней мере не пришлось полагаться на её убийцу. Конечно, это совсем простое орудие внушало кое-какую надежду, но Цзян Яньли была не настолько глупа, чтобы поверить, что она сможет себя им защитить. Если бы ей пришлось столкнуться с достаточно сильным заклинателем один на один, она бы не справилась. Потому она и была зависима теперь от Вэнь Чжулю, который хотя бы обеспечивал ей безопасность, пусть она и не верила в то, что он в самом деле не намерен причинять ей страдания. Он был учтив и даже отчасти заботлив, но этот человек вёл себя так отстранённо и необъяснимо, что невольно возникали мысли о том, а так ли он благонамерен в самом деле. — Вы… снова останетесь на ночь со мной? — отложив его подарок, спокойно спросила Цзян Яньли, взяв под контроль свои сомнения. Ей вообще-то уже нечего терять. Решит он убить её сам, или выдать Вэнь Чао, или сделать что-нибудь ещё — уже не было никакой разницы. Это на самом деле было страшно, но вместе с тем дарило какое-то мрачное успокоение. Такое, будто она уже умерла. Впрочем, для всего остального мира она и так уже мертва; хотя бы потому, что никто не стал бы спасать её, чтобы не рисковать сталкиваться с Цишань Вэнь и не навлекать беды на свою голову. — Если вам так угодно, — неопределённо ответил Вэнь Чжулю. — Я могу уйти, если вам так хочется. Конечно, его компания была Цзян Яньли неприятна. Она, может быть, и хотела от него избавиться, однако и оставаться здесь совсем одной, тем более ночью, ей не хотелось. Одна лишь мысль об этом внушала ей ужас, потому она согласна была терпеть даже его присутствие, и слышать хоть иногда его голос, чтобы окончательно не сойти с ума. К тому же, прогонять его казалось ей несколько… невежливым. Каким бы человеком он ни был. Особенно учитывая, что он крайне сдержанно и холодно, но заботился о ней и её комфорте; настолько, насколько позволяли условия. — Нет, я… — ей неловко было просить об этом, Цзян Яньли казалось, что эти слова прозвучат несколько вульгарно. А потом она откинула эти мысли, осознав внезапно, что это лишь её домыслы, и ничего подобного в них не заложено. — Я хочу, чтобы вы остались со мной. Вэнь Чжулю молча кивнул, принимая её ответ, и, выпрямившись, прикрыл глаза. На его лице ясно отражалась усталость. Цзян Яньли решила его не беспокоить. Она провела в тишине целый день, и это едва не довело её до безумия, но сейчас она чувствовала себя куда спокойнее. Хотя бы потому, что рядом был живой человек, пусть она и не могла завести с ним разговор — как бы ни хотела, она не знала ни единой темы, на которую вообще можно было бы с ним поговорить. Если бы он вдруг решил действительно уйти, она понимала, что не справилась бы. Последние дни были насыщены слишком тяжёлыми для неё событиями, и оставаться наедине со своими мыслями, страхами и сомнениями где-то среди леса всю ночь Цзян Яньли не хотела. Она бы точно не сумела уснуть, не говоря уже о том, чтобы найти хоть какой-то покой. — Завтра я вернусь к вам пораньше и заберу вас с собой, — внезапно заговорил он, всё так же сидя с закрытыми глазами. Цзян Яньли показалось, что его мучит головная боль, но приставать с расспросами она не стала. Вэнь Чжулю говорил так, будто обращается не к ней, а к себе. — Думаю, там вам будет лучше, чем в лесу. — Куда же? — Цзян Яньли насторожилась, услышав это. Ей не нравилось ночевать в лесу, но где-либо ещё она не знала более безопасного места. В голову снова полезли нехорошие мысли о том, что Вэнь Чжулю хочет сдать её своему хозяину, и всё то, что было между ними — лишь хорошо отыгранное представление. Однако он не выглядел человеком, способным притворяться. — Вэнь-гунцзы покинет Юньмэн на несколько дней, потому там будет относительно безопасно для вас. Я отведу вас на постоялый двор, и вы поживёте там, а потом отправлю в надзирательный пункт в Илин. Там о вас позаботятся, не беспокойтесь. Что-то в этом плане казалось Цзян Яньли сомнительным. Она недоверчиво уставилась на Вэнь Чжулю, и тот, чувствуя её взгляд на себе, повернулся к ней и посмотрел на неё; она вздохнула и опустила голову, не желая сталкиваться с ним взглядом и пытаясь собраться с мыслями. Она снова должна была довериться ему. Всякий раз она рисковала всё больше, но и другого выбора у неё не было. Вэнь Чжулю — её единственная надежда на то, что она не попадёт в руки клана Цишань Вэнь, как бы это ни было абсурдно; она ощущала это как приближение к пропасти, и следующий её шаг мог увлечь её в бездну. Потому она согласилась на его условия. Несмотря ни на что, Цзян Яньли очень любила жизнь, и не хотела заканчивать её так жалко и никчёмно от рук этих безумных псов. Конечно, она хотела ещё спасти братьев из плена в их же родном доме, но даже если бы этого не получилось, она всё равно не хотела сдаваться. Её родители мертвы, и позаботиться о клане Цзян больше было некому. Она должна была сделать это. Как противостоять Цишань Вэнь и защитить остатки родного клана она не знала, её сил на то явно не хватит, тем более, что она осталась одна. Цзян Яньли могла бы обратиться за помощью в Мэйшань, к родным её матери, но даже этого было бы недостаточно. Это угнетало. В своих размышлениях она всегда упиралась в этот факт, как в непреодолимое препятствие. Да и Вэнь Чжулю… вряд ли позволил бы ей проворачивать нечто подобное у него за спиной, а избавиться от него ей казалось пока невозможным. Цзян Яньли думала о том, чтобы найти помощь в клане Юй и устроить ему ловушку, убить его, сделать что угодно ещё, и когда она осознавала это, её пугал ход собственных мыслей; она не хотела опускаться до грязных интриг и кровопролития, к тому же, Вэнь Чжулю она была обязана жизнью, и его убийство было бы проявлением крайней неблагодарности. Возможно, ей просто нужно было подождать удобного случая, возможности реализовать свой долг, но сколько придётся так ждать она не знала. Просто набраться терпения и тщательно обдумать свои дальнейшие действия. Но Цзян Яньли не имела ни единой конкретной идеи, и чувствовала, как от всех этих бесконечных размышлений начинает болеть голова. Ей нужно было время на то, чтобы улеглись совсем недавние воспоминания, бушующие бесконечной бурей, ей нужен был полноценный отдых и хотя бы немного покоя. Возможно, когда она окажется в Илине, вдали от разорённого дома, где её преследовали, словно преступницу, она сумеет что-нибудь придумать или даже найти союзников. А пока… она решила просто отбросить все эти мысли прочь, чтобы вконец не сойти с ума. — Неужели вы не отправитесь вместе с ним? Как вы намереваетесь увести меня? — спросила Цзян Яньли, вспомнив внезапно о том, что Вэнь Чжулю вообще-то телохранитель Вэнь Чао, который ни на шаг не отходит от него. — Нет. Мне поручено присмотреть за Пристанью Лотоса в его отсутствие. Потому у меня будет возможность устроить вас в другом месте, — пояснил он. Это звучало весьма разумно, и Цзян Яньли не стала сомневаться в его словах. — Вы уверены, что это безопасно? — конечно, у неё были причины опасаться. Она боялась, что кто-нибудь может выдать её ради щедрого вознаграждения, или что они попадутся на горячем вместе с Вэнь Чжулю. Опасностей было слишком много, и её волновал этот вопрос. Вэнь Чжулю неуверенно покачал головой, а потом добавил: — Но я постараюсь сделать всё, что смогу, чтобы вы могли быть спокойны. — Почему Илин? — снова спросила она. Ей начало казаться, что она слишком навязчива, однако больше у неё не было идей, как продолжить разговор. А непрерывное молчание внушало ей отчего-то тревогу. Цзян Яньли хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь, не важно, о чём, даже если её вопросы будут совсем глупыми. — Надзирательным пунктом в Илине заведует Вэнь-гунян, Вэнь Цин. Она принадлежит к клану целителей, и для неё нет никакой выгоды выдавать вас, она согласится помочь. Он отвечал ровно и складно, и ничего в его словах не было лишнего, эта речь словно была заучена наизусть, так спокойно и уверенно он говорил, и Цзян Яньли это начинало раздражать. Просто потому, что это хоть и была нужная для неё информация, ей было… скучно? Вэнь Чжулю был слишком сложным для её понимания человеком; хотя бы потому, что он был донельзя замкнут и не спешил ей открываться, продолжая держать маску ледяной статуи. Это и отталкивало, и вызывало интерес одновременно. Цзян Яньли могла бы начать расспрашивать его о чём-то более личном, ведь слышала она о нём немало, и в то же время смутно и обрывочно, но она не смела так нагло вторгаться в его частную жизнь, не смела навязываться и вести себя слишком настойчиво, опасаясь, что его это заденет, и он откажется помогать. Тем не менее, ей страшно хотелось отвлечься от всех этих сложных, тяжёлых разговоров на что-то более приземлённое; сделать же это с Вэнь Чжулю было невозможно, он был слишком нелюдим и неразговорчив, и едва ли был расположен к праздным беседам; он вряд ли сумел бы понять, что именно ей нужно. — Хочется верить, что это так. Цзян Яньли слышала о знаменитой целительнице из Цишань Вэнь, но она знала только о её талантах, но совсем не представляла себе, какой она человек. Ей не доводилось познакомиться с Вэнь Цин лично. Если она впрямь не такая, как все остальные члены её клана — это было бы настоящим облегчением. Возможно, тогда она сумела бы найти себе пристанище в Илине, и её жизнь приобрела бы хотя бы какую-то надежду. Она подумала, что Вэнь Чжулю определённо знает, о чём говорит. — Я найду какой-нибудь другой вариант, если вдруг она не согласится помочь, — видя её сомнения, сказал Вэнь Чжулю в попытке её успокоить. Ей это даже показалось забавным. Цзян Яньли снова задала так сильно волнующий её вопрос, воспользовавшись случаем: — И всё же, зачем вы мне помогаете? Об этом Вэнь Чжулю точно не хотел говорить, она это поняла сразу по его изменившемуся выражению. Тем не менее, он держался спокойно, и почти сразу ответил, подавляя какие-то внезапно проснувшиеся чувства и воспоминания: — Я хорошо знал вашу мать, — он видел, как помрачнел взгляд Цзян Яньли, обращённый на него, но продолжил — она сама задала этот вопрос, потому обязана была теперь выслушать. — Если бы я даже осмелился навредить вам, или позволил чему-нибудь случиться с вами — боюсь, Юй Цзыюань ни за что не простила бы мне этого. А повстречаться однажды с этой женщиной в гневе у врат Янь-вана я бы не хотел. Цзян Яньли промолчала. Ответ не пришёлся ей по душе и оказался достаточно неожиданным. Она бы никогда не могла подумать, что её мать может быть как-то связана с… подобным человеком. Ей даже стало интересно, что их связывало, но спрашивать она не стала. Воспоминания о родителях причиняли ей боль; она всё ещё не могла смириться с тем, что её близких больше нет, её братья — в руках псов из клана Вэнь, и дальнейшая их судьба неизвестна, а она сама осталась одна на попечении человека, способного уничтожить её в любой момент. Пожалуй, ей было страшно. Ей было страшно оттого, что, лишившись поддержки родных, она вынуждена была полагаться на врага, а её хрупкое осторожное доверие могло привести её к необратимым последствиям. Ей захотелось съязвить; хоть она и не умела никогда выражать свою злость, даже если испытывала подобные чувства. Цзян Яньли захотелось сказать что-нибудь едкое, острое, жгучее, что-нибудь такое, чтобы её слова задели что-то в душе, чтобы Вэнь Чжулю тоже стало больно — так же, как было ей самой. Но она понимала, что едва ли у неё получится — и лишь это останавливало её. Она не умела срываться на других, даже если очень хотелось. К тому же… это всё равно не вернуло бы ей прежнюю жизнь и никак не помогло бы. Потому она промолчала. Вэнь Чжулю счёл это признаком того, что она утолила своё любопытство, но предпочёл добавить: — Я не хочу, чтобы в этих межклановых распрях страдали те, кто к ним не причастен, и не хочу, чтобы кто-либо вам навредил. Не только потому, что я должен вашей матери. Вы не заслуживаете подобного. Услышав его откровения, Цзян Яньли едва не раскрыла рот от удивления. Это было слишком внезапным, и она даже не знала, верить ли этим словам. Пусть этот человек и не умел врать, прибегая обычно к своей непосредственности и прямолинейности, но это звучало как что-то, чего не мог сказать человек, всецело преданный службе у Вэнь Жоханя. Она не ожидала, что кому-то всерьёз может быть её жаль; прежде она не могла бы помыслить, что кто-то стал бы спасать её только потому, что она, как сказал Вэнь Чжулю, не заслуживает страданий. Едва ли даже клан Цзинь стал помогать ей, для Цзинь Цзысюаня она и вовсе была всегда бельмом на глазу, и он втайне мечтал от неё избавиться, а этот человек, бывший её врагом, счёл несправедливым отдать её в руки убийц из клана Вэнь. Невероятно. Ей было нечего сказать. Словно она в один миг разучилась говорить, Цзян Яньли не удавалось выдавить ни слова, как бы она ни хотела — ни возражений, ни благодарности. Всё, что ей оставалось — изумлённо смотреть на него, не моргая. Она пыталась понять, не шутка ли это, не пытается ли он заставить её ещё больше довериться ему, говоря подобные вещи. Цзян Яньли казалось, что в этом есть какой-то подвох. Вэнь Чжулю понимал, как, должно быть, для неё прозвучали его слова, потому, видя её реакцию, поспешил пояснить: — Я не имел в виду ничего неподобающего. Прошу меня простить, если мои слова обидели вас. В этом он не угадал, и Цзян Яньли беспокоило вовсе не это, хоть после этого пояснения она и подумала о том, что в этих словах в самом деле можно было бы увидеть скрытый смысл. Её больше волновал другой вопрос. Почему именно она? Только из-за того, что Вэнь Чжулю знал её мать, или потому, что она слаба и беззащитна, а у него всё ещё есть какие-то остатки совести? В любом случае, она не стала бы спрашивать. Ей не хотелось быть навязчивой. Это не имело значения: по какой бы причине он ни решился помогать ей — это его дело, для неё же важно было лишь то, что она вообще оказалась в какой-то мнимой безопасности. — Благодарю, — с трудом выдавила в конце концов Цзян Яньли, отведя взгляд. Продолжать разговоры дальше ей не хотелось. И снова разлилась тишина. В конце концов, Вэнь Чжулю сказал: — Завтра я вернусь и заберу вас отсюда. А пока вам стоит отдохнуть. Она не стала спорить. Цзян Яньли в самом деле ощущала усталость. Переживания и страхи сильно утомили её, и ей хотелось лишь провалиться в беспамятство, чтобы наконец избавиться от лишних мыслей. Вэнь Чжулю не возражал, потому она, как и в прошлый раз, склонила голову ему на плечо и сумела расслабиться, прикрыв глаза. Оставалось лишь дождаться завтра. Пусть оно и не подарит облегчения, но её жизнь в любом случае немного изменится. Цзян Яньли ждала возможности оказаться в постели и выспаться после всех этих невзгод, ей хотелось наконец вымыться в горячей воде и сменить одежды, и насладиться хотя бы самым простым ужином. Пусть это и будет больше похоже на заточение ради её же безопасности. Пусть и в компании Вэнь Чжулю. Это всё-таки было лучше, чем тёмная сырая дыра в лесу. — Доброй ночи, — тихо, почти шёпотом, сказала она, устроившись удобнее. Она почувствовала, как её осторожно обняли за плечи, но не стала противиться. Сразу стало теплее. Цзян Яньли уже не думала о том, как это выглядело. Ей стало всё равно, к тому же, она верила, что этот человек, как и обещал, не сделает ничего, чего она не хотела бы. В этом было даже какое-то удовольствие — она надеялась, что это последний раз, когда она вынуждена спать вот так.