Любовь – это битва. Заранее проигранная.
***
Неаполь 5 часов спустя - Он снова ушёл в запой – ковыряя листки салата в тарелке недовольно пробормотал хозяин того бара, в котором я должен был выступать.***
Его звали Лука Мартинелли. Отчаявшийся человек. Увидев моё выступление на Via del Corso – улице, на которой я пел почти каждый день, он любезно попросил меня о паре концертов в его баре. Пара тройка песен для засидевшихся, вечерних гуляк и довольно неплохая плата за три вечера, о которых мы с ним договорились, заставили меня согласиться. Поначалу я отнёсся к его предложению с недоверием, ведь никто до этого мне не предлагал подобного, но после, сидя с ним спустя два часа знакомства в одном из уличных кафе, я чуть смягчился. Он рассказал мне свою печальную историю о том, как десять лет назад погибла его жена Франческа во время железнодорожной аварии, когда поезд ехал по железнодорожному мосту и один из вагонов сошёл с рельс и упал в реку. - Она была на седьмом месяце… – держа в дрожащих пальцах сигару, тихо произнёс Лука, – Мы долго пытались и вот чудо! Это была такая радость для нас обоих. Но я тогда уехал на несколько дней, служба звала, чёртовы командировки! – выругался он шёпотом, обхватил голову руками и после какого-то бормотания себе под нос, которого я, увы не разобрал, продолжил: - Дело в том, что мы оба были одержимы какой-то больной привязанностью друг к другу, может мы уже привыкли и не замечали этого, мы стали типичной семьёй, чувства окрылённости, которое было в юности, конечно угасло, как и у всех, но мы не секунду не прекращали любить друг друга, просто стали взрослее – рассказывал он в процессе глядя на бесконечный поток прохожих, сновавших туда сюда, – но когда мы на время расставались, что-то странное происходило: я начинал пить, а она совершать какие-то необдуманные спонтанные поступки. Лука глубоко вздохнул, и как мне показалось его глаза стали влажными. - И вот тогда она мне позвонила и сказала, что собирается на какой-то фестиваль, на природе на юге Италии, чтобы не так сильно скучать, я не был против, не останавливал её, когда это было нужно. И она поехала. Я молча слушал его, курил и пил кофе, думая о том, что пришлось ему пережить и как он смог жить дальше, приняв то, что в один момент лишился любимой женщины и так и не родившегося ребёнка. - С тех пор я не езжу на поездах, предпочитаю машину – пробормотал мой собеседник, вытирая рот салфеткой, – не могу даже находиться в вагоне, сразу видится жена. - Мне очень жаль, синьор Мартинелли – посочувствовал ему я и уже спустя два часа мы пожали друг другу руки и договорились, что через две недели я приеду и выступлю в его баре.***
А сейчас он раздражённый сидел за столом в углу, пил пиво из большого стеклянного бокала так, что пена оставалась на его в местах поседевшей бороде, перебирал какие-то документы, вглядываясь в написанное через толстую оправу очков и бормотал себе под нос, ругая какого-то парня, который по его словам ушёл в запой. Я же окидывал взглядом просторное помещение бара. Сначала меня повергло в шок, а после вызвало табун мурашек и неприятное покалывание в глазах, то, как было оформлено помещение бара. Когда я увидел, что стены из красного, уже чуть пошарпанного кирпича, снизу доверху были обвешены фотографиями его покойной жены, а так же их совместными, где они были молодыми, счастливыми и влюблёнными, я так и приземлился на деревянный, винтажный стул, с которого до сих пор ещё не встал, продолжая всматриваться в каждую фотографию, в каждую деталь обстановки, которая была связана с любимой женщиной, сидящего напротив меня человека, чья жизнь изменилась в одночасье, и сейчас он сидел и без каких-либо эмоций на морщинистом лице, перебирал какие-то бумажки. Я пытался уложить в своей голове, какого ему находиться в помещении, в котором несколько сотен глаз его Франчески устремлены на него, но решив не беспокоить его таким вопросом, я спросил: - Что-то не так синьор? Тот лишь отрицательно покачал головой, не отрывая взгляд от бумаг, и отпил ещё один глоток пива. Я понял, что сегодня он не особо сговорчив, как в день нашего знакомства, поэтому решив его не беспокоить, я молча сидел, потягивал пиво и ждал, когда мой молчаливый собеседник отвлечётся от бумажной волокиты. - Да этот негодяй Луиджи – проворчал Лука, и отвлекшись от документов, бросил взгляд на меня, – снова запил, хотя должен выступать здесь после тебя, как только ты отыграешь у меня три дня, а он следующие три – глядя на меня из под спустившихся на край носа очков продолжал хозяин – мы с ним уже всё обговорили, но он вот так подвёл. - Успеет оправится, не переживайте так – успокаиваю его я облокотившись на спинку скрипящего стула. - Нет – качает головой Мартинелли и откладывает бумаги в сторону одной ровной стопкой, – такое уже было, если он уходит в запой, то сразу на неделю или две, поэтому я прошу твоей помощи. Я посмотрел на моего собеседника с недопониманием: - Но чем я могу помочь? - Просто выступишь вместо него – он смотрел на меня с неким волнением, как будто ему было сложно говорить и предлагать это, – эти дни, конечно, тоже будут оплачиваться, без вопросов. Да, его чувства его не обманывали, я действительно был неприятно удивлён. - Подождите… – я скрестил руки на груди и начав нервно кусать губы устремил взгляд в пол, – мы договорились на три дня, ещё три дня не входило в мои планы. - Ну, пожалуйста, Дамиано, народ будет только рад – умаляющим взглядом глядел на меня хозяин. - Включите им граммофон – пожав плечами, сказал я, – вон у вас их целых два, а пластинок… - Они любят живую музыку – Лука тихо постукивал пальцами по столу и глядел по сторонам, – ну что тебе стоят эти три дня? Он выглядел таким несчастным, мне было его жаль, но то, что не входило в мои планы бесило меня и доставляло беспокойство. - Меня ждут дома – я пытался быть спокойным, но моё негодование и недовольство к такому предложению этого милейшего мужчины, которого я, конечно, уважал и никак не хотел обидеть, уже готово было вырваться наружу. - Дамиано, ты уже взрослый парень, я думаю, твои родители не будут против, если тебя не будет дома неделю – хозяин всё ещё глядел на меня, нервно сжимая губы, а я, наконец, выдал причину которая стоила этого внезапно возникшего напряжения между нами: - Меня ждёт моя девушка. Я думал, что может он, задумается и мои слова его убедят, но он мгновенно же ответил: - Тем более, это маленькое расставание укрепит вашу любовь. Тут я не выдержал и накопившееся негодование, хоть я и не хотел его показывать, выплеснулась из меня грубыми словами: - А ваше маленькое расставание с женой укрепило вашу любовь? Или оно её только убило? – спрашиваю и тут же жалею о сказанном, смотря в грустные глаза синьора Мартинелли. Я сказал лишнее, я это понимал уж тогда, когда Лука молча взглянул на меня, а после, чуть приподнявшись, дотянулся ладонью до воротника моей футболки и резко схватил его, сжав в мёртвой хватке своего морщинистого, грубого кулака. - Что? – спокойным тоном произнёс он глядя на меня холодным, строгим взглядом из-под сдвинувшихся вниз густых полуседых бровей. - Простите меня, синьор… – я виновато опустил взгляд, – сказал не подумав, на эмоциях. Он мгновенно ослабил хватку руки, отпустил мой воротник и сел обратно на стул. - Ты тоже прости, это было так грубо настаивать, когда уже всё запланировано. - Ладно, я… – я остановился ещё не до конца решившись продолжить, – ещё два дня, не три, возможно так? Синьор Мартинелли, это правда для меня важно, я не хочу задерживаться надолго. Он устремил взгляд своих грустных глаз на меня и утвердительно кивнул, улыбнувшись уголком рта. - Хорошо, так и быть, значит пять концертных дней – он продолжал смотреть мне в глаза, и как мне показалось, он больше не был грустным, в его взгляде появилась хоть какая-то радость. Допив остатки пива из своего бокала, Лука вдруг спрашивает, не убирая с лица свою добрую улыбку с прищуром: - Сильно любишь свою девушку? - Сильно – не раздумывая отвечаю я, и улыбаюсь ему в ответ, – она чудесная. Синьор Мартинелли улыбается ещё шире и поворачивая голову глядит на чёрно-белую фотокарточку жены на стенке. - Вы молодые, у вас ещё всё впереди, только любите друг друга крепче – перейдя на шёпот, сказал он, а я заметил как в карих, почти чёрных глазах вновь появились слёзы. - Только ты береги её – Лука поднялся со своего стула и подойдя ко мне, посмотрев на меня сверху вниз, дотронулся до моего плеча. - Береги…