***
— Было приятно пообщаться с тобой, Леви. Я рад, что вы больше не враждуете с Ханджи. Продолжайте в том же духе. — С удовольствием, мистер Зоэ, — сдерживая извращенный посыл улыбки, говорит Аккерман, посматривая на меня. Вот пиздюк. — Мне тоже было приятно пообщаться с Вами, — мужчины скрепляют прощание рукопожатием. — Я оставлю вас, — с улыбкой на лице отец удаляется вглубь дома. Чего он то лыбу давит, а? Я смущённо смотрю на коротышку. Я что-то должна сказать? — Заехать за тобой вечером? — накидывая одну лямку портфеля на плечо, спрашивает он. — Ты собираешься пойти? — с надеждой говорю я, но тут же осекаюсь. — После тренировки. Ненадолго. Просто побуду в роли трезвого водителя. Он приедет. Получается, мы сможем увидеться снова? Проведём ещё немного времени вместе. Не вдвоём, но ведь проведём. Верно? Может, ну, не знаю, как-нибудь принарядиться… Господь со мной, что за мысли такие? Какое приодеться, какое накраситься? Фе. Нет, ну, если так подумать… — Ханджи, сходишь со мной на свидание? — без тени сомнения произносит Аккерман. Он только что позвал меня на свидание? Свидание, да? Когда два человека ходят за ручку, обжимаются и лижутся? Это оно? — А? Сви-свидание? — заикаясь, произношу я. Не начать бы писать кипятком прямо сейчас. — Я и ты? Мы? Свидание?.. — жестикулируя добавляю я. — Ага, — с улыбкой на лице отвечает Леви. — Только мы, без лишних глаз и ушей. Ханджи становится ещё прекрасней, когда начинает краснеть и смущаться. Раньше, я бы и представить не мог, что когда-нибудь поставлю её в такое положение. — Я хочу писать. — А? Это, конечно, ответ в твоём стиле, но хочется услышать конкретику, — усмехаясь, говорю я. — Я сейчас обоссусь! Вот тебе конкретика! Проваливай! У-увидимся вечером. Всё, давай, иди, — буквально выталкивая меня за порог дома, нервно молотит Зоэ.***
25 октября 18:37
— Это всё так странно, — шепчу я, всматриваясь в своё отражение в зеркале лифта. — Позвал на свидание. И ведь нужно что-то ответить… — на выдохе произношу я. — Ну, я бы пошла, наверное. Конечно, пошла бы. Зачем мне обманывать себя? Я бы очень хотела пойти на… Бля, как же глупо это звучит. Свидание. Сви-да-ни-е. А что, если он поцелует меня? Так скорее всего и будет. Чем ещё люди занимаются на свиданиях? Почему я так волнуюсь насчёт поцелуя, если Аккерман буквально пару часов назад кончил мне на спину и… подрочил? Как-то грубовато звучит. Н-да, как есть. Лифт сигнализирует о прибытии на нужный этаж. Плавно продвигаясь в сторону апартаментов Энни, я отвлекаюсь на звук уведомления и тут же беру телефон в руки. «Надеюсь, ты удачно сходила пописать. Теперь к делу, ты что-нибудь надумала по поводу того, о чём я говорил?» Лёгкая паника охватывает меня. Главное не перейти в диалог, а то сообщение отметится, как прочитанное. Вот это да! Как неожиданно! Я вроде ничего и не нажимала, но сканер отпечатка пальца реагирует на прикосновение и переносит меня в диалог с Леви. Шикардос. — Ну нахер, — с этими словами я выхожу из чата, убираю телефон как можно дальше. Я слишком сильно волнуюсь. Мне нужно немного времени. — Долго стоять будешь? — Ёк-карный бабай! — я буквально подпрыгиваю на месте и выпучив глаза смотрю на мелкую и Изабель. Мелкой я называю Энни из-за её скромного роста. — Проходи давай. Спустя примерно двадцать минут и в очередной раз став жертвами капитализма мы решили воспользоваться доставкой еды на дом. Расположившись на угловом диване внушительных размеров, мы принялись уплетать, кто что. Я так соскучилась по рамёну и мапо тофу, что несмотря на приличное количество углеводов, употреблённых за сегодня, всё же заказала именно их. — Ну. Как у вас с Аккерманом? — приподняв одну бровь спрашивает Энни. — А что у нас с Аккерманом? — поперхнувшись я дублирую её вопрос. Не успев продолжить диалог в форме вопрос-вопрос, я отвлекаюсь на уведомление: «Не буду давить, но рассчитываю на положительный ответ) Не забудь плотно поесть перед попойкой. А лучше пей поменьше». — ОХУЕТЬ! Он умеет ставить скобочки! — моментально выпаливаю я. — Аккерман что ли? А ну дай глянуть! — вопит Изабель уже протягивая руку в мою сторону. Я успешно уворачиваюсь. — Э-э-э, чё эт ты там прячешь? Дай глянуть! — Кыш! — отвечаю я, при этом по-кошачьи шипя. — Если так прячет, значит там что-то личное. Да, Ханджи? — с загадочной улыбкой говорит Леонхарт. Такое чувство, будто она что-то знает. — Э-э-э, — с недоумением протягиваю я и откладываю тарелку на стол. — Тебе… Ты, ты что-то знаешь или…? — Можно сказать, что да. Он таки решился? Вот как. Значит Аккерман советовался с Энни? Как-то глупо звучит. Они не так близко общаются. — Э, чундры, кто на что решился то? Покусаю каждую, если сейчас же не ответите. — Давай, Ханджи, жги, — Леонхарт поднимает взгляд на меня и довольно ухмыляется. — Н-ну, Леви, он… — не успеваю договорить я, как из моих рук выхватывают телефон. — Не буду давить, положительный ответ, удачно сходила пописать, я жду внизу. ЖДУ ВНИЗУ? Сообщение от девяти утра, — хмыкает Изабель и бросает на меня косой взгляд. Ой, не к добру. — Так вы, ушлёпки, всё же были дома? Я ничего не отвечаю, лишь пропускаю все те моменты, которые произошли сегодня ранее. Это точно был не сон. Аккерман действительно приходил утром. Поиздевался над моими сиськами, приготовил завтрак, помог с домашкой и… кончил мне на спину. Лицо моментально окутывает румянец, и я прикладываю одну руку к щеке, чтобы хоть немного успокоиться. — Ага! Вон как раскраснелась вся. Выкладывай. Ебались, да? — Не-е-ет, — неуверенно протягиваю я. Не думаю, что дрочку можно назвать полноценным сексом. — Целовались? — Ну, нет… — это тоже правда, да? Односторонние поцелуи ведь не считаются? — И хули он так долго делал у тебя? — с сучьим прищуром интересуется Изабель. Говорить или не стоит? Сказать только про завтрак и домашку? Бля, нужно было уточнить у Леви, могу ли я делиться происходящим с девочками. Так. Почему это не могу? «Ещё скажи, что будешь спрашивать у него разрешения, а, Зоэ?» — интересуюсь я сама у себя. — Ой, не хочешь, как хочешь, — скуксившись, выдаёт зеленоглазая и протягивает телефон обратно. — Но про, как там, — почёсывая затылок думает Магнолия, — про «положительный ответ». Во! Точно, положительный ответ. Эт он чё имел ввиду? Я перевожу взгляд на Энни. Та лишь улыбается краешком губ. Она знает. И в том, чтобы таить что-то от Изабель нет никакого толку. — Аккерман позвал меня на свидание, — неуверенно и довольно тихо произношу я. Глаза Магнолии вот-вот готовы покинуть орбиты. Далее всё идёт по тому же сценарию. Для начала нас с Леви ебут, потом женят и в придачу добавляют детей. Я и Энни выслушиваем сии воодушевлённые перлы. И в то время, как я сижу вперившись взглядом в стол, Энни лишь время от времени посмеивается. — Фарлан, козлина, пора бы уже… — томно вздыхая, говорит Изабель. — Даже Аккерман уже перешёл в наступление. — ты и представить себе не можешь в какое… Бедняжка до сих пор впадает в отчаяние от того, что Чёрч, пока никак не реагирует на неё. — Так позови сама, — как ни в чём не бывало выдаёт Энни. — Угу, если я позову его сама, то он вовсе испугается и свалит в закат, — грустя констатирует Магнолия. — Хорошо, что есть еда. Рядом со мной двадцать четыре на семь. Люблю её. — уплетая приличную порцию пасты, добавляет Изабель. — Леви сказал, что мне не нужно торопить события… Снова он. Только-только «сменили» тему. Может ответить Аккерману сейчас? Так хочется позвонить ему и снова услышать этот низкий, приятный голос. Нет, звонить бесполезно. Он наверняка тренируется. Просто напишу. Я достаю телефон и перехожу к диалогу с Леви. После того сообщения он больше не появлялся в сети. Примерно с минуту я бурю телефон взглядом. И что писать? С отчаянием я откладываю телефон. Я в душе не ебу, что мне ему ответить. Нет, я с вероятностью 99% соглашусь, но как об этом сказать? Да, пошли? Я согласна? По идее, что-то подобное и нужно выдать, но я смущаюсь… Меня прерывает внезапная реплика Энни: — Изабель, можешь что-нибудь рассказать про бывших Леви? Я уверена, что Ханджи с большим желанием послушала бы, — и снова эта улыбка. Леонхарт какая-то подозрительная сегодня. — Ну… Что-то я знаю, но, да, было интересно послушать подробности, — возвращая тарелку с едой на колени, бурчу я. — Его бывшие такие, как бы помягче выразиться, припизднутые суки. Вот. Больше про них и сказать нечего. Умом не блещут от слова вообще. Выглядят плюс-минус одинаково. Сиськи у них ещё такие, что пиздец. Большие короче. — Я косвенно знакома хоть с одной из них? — А то. У тебя что, память, как у рыбки? Гвен из нашего класса. К слову, терпеть тебя не может. Противная девка, ещё и этот противный голосок. А как она стонет. Актриса без оскара, ей Богу. Собственно, поэтому и расстались. Леви не нравилось, что она стелиться под него во всех смыслах. — Хе, как-то я не замечала открытой агрессии в мою сторону. И с чего бы? — Она думала, что Леви заинтересован в тебе, а не в ней. Ему осточертели эти сцены ревности — это послужило ещё одной причиной расставания. И тот случай с твоим портфелем в толчке. Это ведь она туда его поместила. Аккерман тогда так отчитал Гвен… Собственно, после этого случай он и бросил её. Он заступился за меня?.. — Гвен та ещё сука, — бормочет Энни. Уж от кого, а от неё мы таких слов не ожидали. — Не отлипает от Аккермана по сей день, к слову. И попутно клеится к Фарлану, надеясь, что через него снова сможет вернуться к Леви. Мы с Изабель замираем в немом вопросе. Откуда столько подробностей? Энни знала о том, что коротышка хочет позвать меня на свидание, знает о том, что Гвен до сих пор пытается вернуться к Аккерману. — Ты через Армина всё вызнала или напрямую?.. — Что-то через Армина, но он не особо распространяются о том, что они обсуждают, — мирно ковыряя мороженое ложкой, отвечает Леонхарт. — Леви иногда пишет мне. Только не впадай в приступ ревности, окей? — с улыбкой добавляет она. В ответ я лишь приподнимаю бровь и фыркаю. Ревновать? — А про бывшую-бывшую что-нибудь можешь сказать? — с толикой заинтересованности спрашиваю я, обращаясь к Изабель, но пытаюсь не показывать вида. — Дебра. Тоже из нашего класса. Та ещё шлюха. — Изабель! Хоть немного женской солидарности, — возмущённо протягиваем мы с Энни. — А чё? Говорю как оно есть. Просто так Аккерман не пошёл бы проверяться на ЗППП. Да и Чёрч тоже, — с грустинкой произносит Магнолия. — Но как только обоим стало известно о количестве её половых партнёров, ещё и в столь юном возрасте… Ну, короче, заливала она обоим, что чиста и невинна как Мария Магдалина, прости Господи. На деле же раздвигала ноги перед каждым, у кого всё в порядке с финансовым положением. И по стандарту терпеть тебя не может. Могу предположить, почему все девушки, с которыми встречался Аккерман так ко мне относились. Я довольно часто ночевала в доме семейства Магнолия-Аккерман (а это уже ух какой повод ненавидеть меня!). Соответственно, часто пересекалась с коротышкой. Логично, что на паре взаимных оскорблений мы не останавливались и устраивали что-то наподобие петушиных боёв. По-другому и не скажешь. Само собой, когда один из вас пытается уложить другого на лопатки, вы хватаете друг друга за всякие места… Вот и одним воскресным утром я невзначай дала Аккерману затрещину по дороге на кухню. По итогу кряхтя и матеря друг друга мы разлеглись на полу в попытке придушить один другого, пока на наши злобные выкрики не спустились Магнолия и бывшая Леви – Гвен. В тот момент обе застали самую, что не наесть, живописную картину. Я, чуть ли не сидя на лице у Аккермана, пытаюсь придушить последнего своей ляжкой. Тот, вцепившись, в моё бедро силой старается сместить мою ногу… Ох, и было же тогда визгов от его бывшей. — Я, конечно, не хочу её оправдывать… — И не нужно, — прерывает Изабель. — С бабками у них в семье всё хорошо. Было бы не в порядке, мы бы не наблюдали её в наших рядах. Проблемы с отцом? Не знаю, семья полная. Да и рыться в её дерьме мне удовольствия не представляет. Давай следующий вопрос, пока я готова выложить тебе все карты. — Э, у Леви, были, так скажем, случайные связи? — Не думаю. Ему просто некогда, сама знаешь. Учёба, тренировки. Он не тратит время на кого попало, — наливая себе уже вторую чашку чая произносит Изабель. Это она точно от Аккермана переняла. — Леви довольно придирчив в плане выбора девушки. — Настолько придирчив, что встречался с теми девками? — хмыкает Энни. И ведь она права. — Да хер знает, просто нужно было кого-нибудь трахать и всё, — пожимая плечами отвечает Магнолия. — Нихуя ж себе, выбора девушки, говоришь? Как будто перед ним стелется каждая вторая, — возмущённо произношу я, хоть и понимаю, что каждая вторая действительно готова самолично залезть на него. — А то ты не знаешь, — изогнув бровь говорит Энни. — У него повсеместно закрытые профили. Тем не менее некоторые умудряются посылать ему свою обнажёнку. — Ой, бля, не напоминай. Я до сих пор не могу развидеть те дойки и количество пиздёнок, отправленных ему, — жмурясь выдаю я. Аккерману действительно поступало и по сей день поступает большое количество так называемых «нюдсов». Собственно, поэтому он позакрывал свои аккаунты, а из некоторых социальных сетей и вовсе ушёл. Иной раз он не стеснялся и показывая мне очередные сиськи моей одноклассницы добавлял, что у меня таких нет и не предвидится. Уёбок. Только сейчас до меня доходит, что среди так называемых «своих» была и я. Под «своими» я имею в виду тех, для кого Аккерман был открыт. Естественно, я говорю про соцсети, не про душу же. К ней он не подпускал меня и на пушечный выстрел. Собственно, я вела себя аналогично. — Его бывших можно обсуждать хоть весь день… Но лучше обсудим его настоящую, — с многозначительной улыбкой произносит Изабель и смотрит на меня. — Ой, ну вас. Какой ещё настоящей? — потихоньку краснея, говорю я. — Как хорошо, что теперь по субботам я буду слышать не стоны рандомных прошмандовок, а твои, — тыкая мне в пятку пальцем говорит Изабель. — У вас плохо со звукоизоляцией? — уточняю я. — Вот видишь, Ханджи, ты даже не пытаешься отрицать тот факт, что с удовольствием бы занялась сексом с Леви, — всё с той же загадочной улыбкой говорит Энни. — Ты чё, забыла, как однажды ночевала у меня и в пьяном бреду перепутала мою комнату с комнатой Аккермана? — Перепутать первый этаж со вторым, сильно, — усмехаясь произносит Энни. — Ой-ой-ой, всё. Всё, не напоминайте, — жмурясь и отмахиваясь возражаю я. Магнолия, истерически смеясь и изображая ту ситуацию начинает пародировать мои слова в ту злополучную ночь: — Пизде-е-ец, ты как с такими сиськами живешь? О, коротышка, я тебя сразу и не заметила, х-хе. Слушай, а у него нормальный хер или соответствует росту? Не в плане, что он ходит с балдой в метр шестьдесят, а так, типа… — с пьяной интонацией выдаёт Изабель. — О, и коронное. ОЧКАСТАЯ, СЪЕБИ ОТСЮДА! — пытаясь повторить реплику Леви вопит Магнолия.***
— Хей, Леви, у меня к тебе небольшая просьба. — Валяй, — уставши проговариваю я. — К слову, ты видел где-нибудь Зоэ? — Уже с пол часа не наблюдаю. Я думаю, что она в порядке. Ханджи практически не пила, — не сказать, что это успокаивает меня, но становится немного легче. — По поводу просьбы… — замявшись произносит Армин. — Как бы это сказать, нам с Энни, ну, нужно уединиться. — Потрахаться что ли? — ухмыляясь прерываю я. — Причём здесь я? — Ну, у тебя машина… — Бля, Арлерт. Из всех доступных мест приспичило в машине? — В том то и дело, что доступных мест поблизости нет, — с грустью заключает блондин и поправляет причёску. Затем выдыхает настолько тяжело, что грех не оказать ему содействие. — Как же не помочь другу. Особенно, в такой ситуации, — отвечаю я, при этом издавая небольшой смешок. — Если обнаружу в машине следы вашего присутствия, и я уверен, ты понимаешь о чём я, то будете попеременно вылизывать её вдоль и поперёк. — протягивая ключи, добавляю я. — И ещё, машину не нужно прогревать, я только приехал. — С кайфом, бро. За мной должок, — чуть пошатываясь, Арлерт берёт ключи и откланиваясь чуть ли не в пол удаляется. — Армин! — А? — парень моментально оборачивается. — Машина не самое удобное место для секса, — произносит Аккерман. — Ну, нужно убедиться на собственном опыте, — улыбаясь, отвечаю я и отправляюсь на поиски Энни. Она всё также стоит у островка и, беседуя с Изабель, потихоньку опустошает бутылку сидра. На Энни светло-лазурное платье-комбинация. Кажется, девушки называют это так. Волосы собраны в небрежный пучок. На шее красуется кулон в виде бабочки из перламутра. Не сказать, что Леонхарт рада находиться здесь, но девочки вытащили её, чтобы последняя хоть немного отвлеклась от сложившейся ситуации… После продолжительных поисков мне всё же удалось найти человека, у которого я смог приобрести таблетки экстренной контрацепции, благо время ещё позволяло. Я некоторое время стою поодаль и наблюдаю за Леонхарт. Такая маленькая и беззащитная. — Отойдём? — аккуратно кладя руку на талию Леонхарт спрашиваю я. — М? — отвлекаясь от Изабель, Энни поворачивается в мою сторону и мило улыбается. Взгляд довольно умиротворённый. Её глаза. Они всё такие же большие и светлые. Раньше сквозь них я мог понять, что она чувствует. Но сейчас я ни черта не понимаю. Казалось бы, ситуация разрешена, но что-то всё равно гложет Энни. Что-то о чём она не может мне сказать. — Идите уже, а то того и гляди начнёте трахаться прямо здесь. — Зависть – плохое чувство, — с улыбкой на лице отвечаю я и чуть ближе подхожу к Энни. — Зависть — плохое чувство, — передразнивает меня Изабель и, отсалютовав пластиковым стаканчиком, удаляется. Минуя все препятствия в виде хмельных приятелей, которые так и норовят поговорить ни о чём, мы с Энни наконец оказываемся в машине. Как и говорил Леви, здесь ещё тепло. — Значит, ведомым сегодня будешь ты, — с улыбкой на лице произносит Энни и, устраиваясь на мне, начинает расстёгивать ремень брюк. — Странный какой-то, новый? — хмурясь уточняет она. — Смотри, — я заботливо накрываю её ладони своими и проделывая пару лёгких манипуляций, расстёгиваю ремень. Оглаживая поясницу Леонхарт и опуская руки ниже, я впадаю в лёгкий ступор, потому что не обнаруживаю на последней нижнего белья. — С-слушай, а где?.. — с недоумением спрашиваю я. Оставив вопрос без ответа Энни сразу приближается ко мне и без всяких церемоний целует. Резко, неуверенно, суматошно. — Энни, Энни, стой, — отрываясь от неё произношу я. — Энни, что происходит? Энни, солнце, я же вижу… Последняя лишь тяжело вздыхает и, довольно ловко слезая с меня, усаживается на соседнее кресло. Леонхарт прижимает ноги к груди и кладёт голову на колени. Она явно не в порядке. Глаза практически на мокром месте. — У меня задержка. Около трёх с половиной недель. Никто не знает, — тихо выдаёт Энни. Первая эмоция: беспомощность. Вторая: недоумение. Третья: смятение. Четвёртая… Да какая к чёрту четвёртая?! Я мысленно прокручиваю всё то, что было около трёх с половиной недель назад и до них. — Т-ты… — голос предательски дрожит, я прокашливаюсь. Сейчас не тот момент, когда я должен показывать себя со слабой стороны. Энни нужна поддержка. — Ты делала тест? Обращалась ко врачу? Она отворачивается. В голове проносится не самый лучший вариант развития событий. Я слышу всхлип. Энни молчит. Кажется, что ответ очевиден… Я придвигаюсь к ней и заключаю в объятия. Крепко. Она не должна чувствовать себя одиноко, она должна понимать, что я рядом. — Ты… хочешь оставить или?.. — последнее слово я просто не в состоянии выговорить. — Бля, Арлерт, кого ещё оставить? Тест отрицательный, но я просто… Последующие слова и всхлипы Энни доходят до меня лишь отрывками. Я самый счастливый человек на свете. Я чувствую биение своего сердца, будто снова оживаю. Я чувствую, что снова жив. Я не стану отцом в девятнадцать. Как же охуенно. — Ты меня слушаешь? — я наконец опускаю свой взгляд на Энни. — Выглядишь как дебил. Чего лыбишься так, а? Энни уже собирается с хмурым взглядом сказать мне что-то, но я прерываю её поцелуем. — Арммм… — я всё также не даю Леонхарт вставить хоть слово. Углубляя поцелуй, я нежно пробираюсь рукой под её талию, прижатую к сидению, и приглашаю занять предыдущую позу. — Как думаешь, ещё будешь называть меня папочкой? — усмехаясь, выдаю я, наконец оторвавшись от губ Энни. — Придурок, — заключает Леонхарт и вновь приникает к моим губам, уже без предыдущей нервозности. Такие мягкие и горячие. До сих пор ощущается вкус персикового бальзама для губ. От неё потрясающе пахнет. Чем-то похоже на клевер и другие дикие травы. Нет той химозности, заезженности большинства женских духов. Запах Энни такой пьянящий, нежный и ненавязчивый. Я углубляю поцелуй. Я хочу чувствовать её язык. Хочу ощущать влагу её рта. Чувства потихоньку начинают обостряться. Я продолжаю нежно оглаживать её талию. Затем, скользя по её ляжкам приподнимаю платье выше и выше, пока не оголяю ту часть, на которой почему-то отсутствуют трусики. — И всё же, могу я узнать, где ты их оставила? — с ехидной улыбкой интересуюсь я. — Арлерт, разве сейчас это так важно? Конечно, мы можем поговорить о моих трусах, но есть перспектива поинтересней, — горячо дыша, отвечает Энни. Она произносит эти слова прямо мне в губы. Затем берёт за подбородок и приподнимает его, тем самым открывая доступ к довольно чувствительной зоне. Энни неспешно начинает покрывать шею поцелуями, местами покусывая её, но тут же зализывая. — Малышка, постарайся обойтись без засосов, — сглатывая, шепчу я. — Не хочу вторую неделю подряд ходить в водолазке. — Мгх, сейчас меня не интересуют твои хотелки. Я ничего не отвечаю и лишь улыбаюсь. Не интересуют значит? Тогда будь добра принять следующее. В один момент я задираю платье Леонхарт сзади и крепко сжимаю её ягодицы. Затем следует череда смачных шлепков. Смачных настолько, насколько позволяет ограниченное пространство. Леви был прав. Машина не самое лучшее место для любовных утех. Особой свободы действий нет. Ничего, это тоже интересный опыт. После очередного шлепка Энни практически вцепляется зубами в мою шею. — Ауч, давай чуточку сбавим обороты, солнце, — произношу я и аккуратно отодвигаю от себя Энни. — Давай ка снимем с тебя лишнее. Я спускаю с Леонхарт обе бретельки платья, тем самым высвобождая её грудь от лишней ткани. Энни всегда немного стесняется. Её лицо покрывается румянцем. Вот и сейчас она немного прикрывает грудь рукой. Это так мило и возбуждающе одновременно. Аккуратно убирая её руку, я прижимаю Энни чуть ближе к себе и губами припадаю к её груди. Покрывая поцелуям грудь Леонхарт, пока не трогая соски, я продолжаю оглаживать её бёдра и наконец проникаю рукой к месту, где должны быть трусики. Да, меня очень интересует, где они. Я на пару секунд отстраняюсь от Энни и заглядываю ей в глаза. Тяжело дыша, она улыбается и спрашивает всё ли в порядке. Ничего не отвечая, я беру её грудь в одну руку и провожу языком по соску. Снова этот томный вздох. Я наблюдаю за её реакцией и начинаю слегка посасывать и оттягивать сосок. Энни всё активнее продолжает двигать бёдрами навстречу моим пальцам. — Армин… — выдыхая мне в ухо шепчет Леонхарт. Её дыхание такое горячее. Она аккуратно облизывает мочку моего уха. Затем кусает и слегка посасывает. Мурашки пробегают по всему телу, возбуждение накатывает с новой волной. — Пожалуйста, — постанывая, добавляет она. Чуть приподнимая бёдра, я наконец стягиваю с себя брюки и боксеры. Энни тут же принимается одной рукой оглаживать мой член, перед этим смочив ладонь достаточным количеством слюны. Я в свою очередь тянусь к куртке, дабы взять резинку. — Надеюсь, в этот раз всё пройдёт без сюрпризов. — Малыш, м-мне трудно двигать бёдрами, — тяжело дыша говорю я, продолжая наблюдать за спектром эмоций на лице Энни. — но я хочу, чтобы ты двигалась чуть быстрее. Леонхарт начинает насаживаться чуть быстрее. Всё, что я могу делать, это как следует ухватиться за её задницу и отвешивать звонкие шлепки. Блять, какая же она узкая и горячая. — Ч-чёрт, я хочу, чтобы ты кончила сидя на мне. Давай солнышко, ускоримся ещё немного. — Х-ха, блять, Армин… Я-я… — начиная стонать всё громче скулит Энни, обхватывая рукой мою шею и приближая к себе. — Нет, не так быстро, — я хватаю её за талию и резко прижимаю к себе. Не давай более возможности двигаться, я вхожу в неё по самое основание. Леонхарт вскрикивает. — Мгх, Армин, пожалуйста, — ахая произносит Энни. — Пожалуйста. — Пожалуйста что? Позволить тебе продолжить двигаться, насаживаясь на мой член по самое основание? Позволить кончить прямо на нём? — я чувствую, как давление на член увеличивается с каждой секундой. — А-армин, м-мне, мне больно. Эта реплика действует как ушат с холодной водой, опрокинутый на тебя среди знойного дня. Я моментально даю Леонхарт возможность приподняться и отдышаться. — Энни, солнце, прости. Я слишком увлёкся, — я озабоченно начинаю оглядывать её и бережно поглаживать талию и бёдра, боясь причинить боль. — Я-я, Энни, прости. — Армин, всё хорошо. Просто, к такому я не совсем готова, — поправляя волосы отвечает Леонхарт. — Давай немного передохнём…
***
— Хэээй, брати…ишка Леви, — заикаясь, произносит уже изрядно подвыпившая Изабель. – будь другом, помоги найти Ханджи. — затем Магнолия, чуть не свалившись, опирается на меня. — Уэпс! Ща, это… Что-то ещё хотела сказать. Видел где-нибудь Энни? — Надеюсь, больше не увижу. Она с Армином трахается в моей машине. Прибью обоих, если обнаружу хоть каплю спермы в салоне. — Ну, хоть кто-то из нашей компании трахается… — с грустинкой выдаёт Изабель. — Ладно, пойти что ли, Чёрча поискать. — Советую начать с туалета, — с этими словами я удаляюсь на поиски Ханджи. Углубляясь в помещение, музыка начинает больше забиваться в барабанные перепонки, отбивая довольно интересный ритм. «Это желание? Или я не чувствую к тебе ничего существенного?» — я задерживаюсь на месте. Кто-то специально подбирает музыку? «Я хочу страсти, Потому что твоя любовь лишь терзает меня», — после этих строчек мысли вспышками атакуют события последних дней. Любовь или простое влечение? Зачем вы делите любовь, влечение, страсть, похоть, привязанность, желание на разные категории? Почему нельзя назвать всё это проявлением любви? Своеобразной любви… Подобные размышления ненадолго задерживаются в моей голове. Громкая музыка, вспышки света, галдеж – всё это действует в качестве дубинки, отбивающей ритм реальной жизни. Я пробираюсь сквозь толпу тел, стараясь не соприкасаться ни с одним из них. Запах перегара вперемешку со сладкими терпкими женскими духами и назойливым «ароматом» явно мужских дезодорантов отталкивает лучше злобной химички в школе. Вроде взрослые люди, а сколько лить на себя дезика или духов так и не высчитали. Блять, как же душно. Поскорее бы съебаться отсюда. — Вот и пропажа… За пару шагов я сокращаю расстояние между мной и Зоэ, но подхожу не сразу. Почему я остановился? Она так красиво извивается… В попытке сосредоточиться я провожу рукой по волосам, тем самым избавляясь от пробора на пару секунд и убрав мешающие пряди назад. Нужно просто вызволить очкастую с танцпола и отвезти домой. Я же стою тут как вкопанный и не могу оторвать от неё взгляд. Возможно, не виляй Ханджи так своей задницей, я давно бы вывел её отсюда. Собравшись с мыслями, парень всё же подбирается к Зоэ и мягко укладывает одну руку на талию. Ханджи двигается очень плавно. Картинка в её глазах смазана. Одна из контактных линз уже давно утеряна. Девушка не сразу обращает внимание на наличие чужой руки на своей талии. Она лишь продолжает двигаться дальше. — Ханджи, нам пора домой, — проговаривает Аккерман. Девушка наконец поворачивается и перестаёт танцевать. Румянец охватил всё лицо. Грудь тяжело вздымается. Некоторые пряди импровизированной причёски прилипли ко лбу и щекам. Одинокая капелька пота скатывается в ложбинку между грудей. «Она без очков… Она накрасилась?» — проносится в голове у Леви. Зал обволакивает очередной залп из вспышек. Ханджи явно не в себе. Она тяжело и прерывисто дышит. Огни. Много огней, резко сменяющих друг друга. Помещение наполняется красным светом. Дьявольский смех доносится со всех концов зала. — Леви, — Ханджи с трудом выдыхает моё имя, как будто оно будет её последним словом. Она так близко. Слишком. Когда расстояние между нами успело сократиться настолько сильно? Я вглядываюсь в её глаза и понимаю, она явно не в себе. Этот взгляд. Зрачки расширены настолько, что в скором времени просто заполонят глазное яблоко полностью, и из него начнёт сочиться чёрная жидкость. Вот дьявол. Эта музыка. Это иссиня-чёрное платье. Отсутствие очков. Так непривычно. Волосы, которые, кажется, были собраны вполне себе аккуратный хвост. Оголённые плечи, выступающие ключицы, влажная кожа, запах. Она… Почему я так боюсь произнести её имя? Почему застыл и не могу сдвинуться с места? Красный свет мешается с белым, и они оба накатывают волнами разной интенсивности. Х-хан?.. Это не она. Х-ханджи? Нет, не она. — Хочешь потанцевать, коротышка? — Зоэ первой прерывает молчание, воцарившееся между молодыми людьми, но явно не в помещении. — Ханджи, ты пьяна, — опомнившись, произносит Леви. — Это может плохо закончиться… — Это просто танец. Не будь занудой, но если ты не хочешь, здесь ещё много парней с кот… — уже развернувшись, говорит девушка, но не успевает закончить, как Аккерман притягивает её обратно. — Ты моя. Я больше не позволю тебе сбежать. Не отпущу, — горячо выдыхая в спину Зоэ, произносит парень. — Я не твоя, Леви, не твоя. Никогда не буду твоей. Никогда, — усмехаясь, выдаёт девушка. — Тогда почему ты ещё рядом, Ханджи? Почему подпускаешь меня к себе? Почему ты решила заговорить со мной той ночью? Почему не выбросила чёртов букет? — всё больше вжимая в себя Зоэ, произносит Аккерман. Очередная вспышка белого освещения сменяется красной. На секунду всё помещение впадает в мрак. Музыка продолжает играть. Снова вспышка. С десяток вспышек. Они покрывают тела людей, извивающихся в центре зала. «Мне просто нужна девушка, которая меня реально поймет» «…детка, танцуй и раздевайся, …детка, занюхни дорожку» — Почему даёшь ласкать? Просишь трахнуть тебя, как последнюю шлюху? После этих слов Зоэ кладёт ладони поверх рук Аккермана, что мирно покоятся на её талии, и, переплетая их пальцы, начинает двигать бёдрами в такт музыке. Девушка откидывает голову назад и мягко располагает последнюю на плече парня. — Ты знаешь, что нужно делать. Её декольте, шею и лицо освещают сотни огней. Она прижимается ко мне ещё ближе. Между нами не осталось места. Естественно, я понимаю, что нужно делать, и тут же припадаю к шее Зоэ, покрывая её поцелуями. Её грудь тяжело вздымается, капелька пота скатывается в ложбинку. Ханджи продолжает активно извиваться и сильнее сжимать мои руки. Зал вновь погружается во мрак. Затем следует череда красных всполохов. Музыка становится громче. Красный сменяет кислотно-зелёный. — Леви… — на выдохе произносит Зоэ и перемещает мою руку к себе на грудь. — Мы же можем уединиться? — Что за вопрос. Конечно, можем. Можем, дорогая, — я перемещаю одну руку на грудь четырёхглазой и начинаю активно сжимать последнюю. Очкастая (теперь можно поспорить) всё также активно продолжает отираться о мой уже давно вставший колом хер. — Мы можем уйти туда, где я с большим удовольствием раздвину твои потрясающие ноги и буду ебать до истошных криков. Ты будешь стонать моё имя всё громче с каждым толчком. Зоэ, ты ведь хочешь именно этого? Да, я знаю, что Ханджи хочет этого. Мне не нужен её ответ. Я продолжаю оставлять засосы на её шее, пока она извивается передо мной. — Ты потрясающая… — опуская обе руки на её бёдра, говорю я. — Параноик, — Зоэ повторяет в след за текстом песни. — Параноик… «Параноик Параноик Но я что-то вижу в тебе» Наконец я разворачиваю Ханджи к себе лицом, притягиваю и начинаю покрывать поцелуями ключицы. Мягко прокладывая дорожку к подбородку, я вскоре задерживаюсь напротив её губ. — Л-леви… — с трудом выдыхая произносит Зоэ. — Да? — Меня сейчас стошнит… — Очень смешно, очкастая, — комментирую я. — Не-не-не, я сейчас реально блевану.***
Очкастую и правда стошнило около трёх раз. Я, как настоящий джентльмен, убирал её волосы, чтобы она не заблевала те, и каждые тридцать секунд обеспокоенно спрашивал, как она себя чувствует. Из ещё более печального: мы так и не поцеловались. Как только Ханджи с облегчением приземлилась около ванны, я заметил некую странность. Руки Зоэ начали подрагивать. Она вцепилась ими в бортики всё той же ванны и уже было хотела что-то сказать, но не успела. Её тело охватила сильнейшая конвульсия. Меня же охватила сильнейшая паника. Я моментально приблизился к ней, но понятия не имел, как подступиться, чтобы не навредить. Ханджи то и дело прогибалась в спине. Ноги и руки словно свело в судороге. Голова начала настолько сильно запрокидываться влево, что можно было и шею свернуть. Переждать припадок, положить что-нибудь мягкое под голову и ничего не совать в рот. Это всё, что я помню из курсов оказания первой помощи… Сейчас, когда я пытаюсь добиться от Ханджи хоть какого-нибудь ответа, она продолжает жмурить глаза и что-то неразборчиво бормотать. Судороги прошли, её тело бьёт мелкая дрожь. — Тшш, Ханджи, я рядом, — прижимая Зоэ к себе, проговариваю я. — Изабель, — я строгим взглядом смиряю сестру, — что-то помимо алкоголя было? Отвечай честно. Кажется, от этих слов Магнолия моментально трезвеет. Переминаясь с ноги на ногу, она сжимает в руках складки платья. Почему она так медлит с ответом? — Изабель, вы принимали что-нибудь? — цежу сквозь зубы я и, кажется, начинаю терять терпение. Дрожь в теле Ханджи начинает усиливаться. Её пробивает сильный озноб. Она пытается что-то сказать, но вместо этого нервно вскрикивает и сплёвывает кровью. Должно быть, прикусила язык. Зоэ сильнее сжимает мою ладонь и сбивчиво произносит моё имя. — Я здесь, здесь. Ты ведь слышишь меня, верно? — с этими словами я вновь прижимаюсь губами к её лбу. Горячий. — Ханджи, милая, я знаю, что это сложно, но нужно попытаться встать. По крайней мере, я должен подняться, чтобы взять тебя на руки, хорошо? — Хей, Л-леви! — в проёме буквально материализуется Чёрч, а за ним и Арлерт. — Что-то случи… Ё-ёбаный... — А на что это, мать вашу, похоже? — огрызаюсь я. — Блять, Изабель, если сейчас же не скажешь… — Д-да, не было ничего! Не было, не было, не было, правда, — тараторит она. — М-мы. Мы практически всё время были вместе. Ханджи почти не пила. В попытке приподнять Зоэ. Её платье задирается, и я вижу несколько багровых кровоподтёков на внутренней стороне бедра. Мои глаза заметно округляются, брови приподнимаются. — Какого… — ошарашено шепчу я, до сих пор не веря во всё происходящее. — Какого хуя. Х-ханджи, пожалуйста, скажи что-нибудь. Несколько прядей вновь покрывают её лицо. Я наскоро убираю их со лба. Кажется, жар спадает. Я уже не пытаюсь поднять Зоэ, а лишь продолжаю прижимать к себе, приспустив ткань задравшегося платья, чтобы не смотреть на эти… Эти, блять. Мне сложно думать об этом. Сознание сразу отторгает самые вероятные варианты их появления. Я пытаюсь забыть то, что лицезрел около минуты назад, и вновь сосредоточиваюсь на четырёхглазой. Дрожь потихоньку отпускает её тело. — Ханджи, милая, ты слышишь меня? Пожалуйста, открой глаза, — мой голос предательски дрожит. Нельзя быть слабым сейчас. Нужно взять себя в руки. — Давай, Зоэ, у нас впереди ещё неделя отработок, — с нервной улыбкой на лице добавляю я и вновь прижимаю голову очкастую к своей груди. Около тридцати секунд ответа не поступает. Затем следует мычание и слабое кряхтение. — Какая ещё милая, коротышка? — хриплым голосом выдаёт Ханджи, на секунду приоткрыв глаза. — М-мне как-то нехорошо. — утыкаясь носом мне в шею, шепчет она. Мурашки моментально покрывают тело. — Раз в состоянии язвить — живая, — с облегчением отвечаю я. — Сейчас мы поедем домой, хорошо? — Никуда я с тобой не поеду, Аккерман, — вновь её горячее дыхание на моей шее. Я крепче обнимаю Ханджи и начинаю гладить по голове, прижимаясь губами ко лбу. Жара как и не было, на его месте осталась лишь лёгкая испарина. — Точно живая, — с лёгкой улыбкой заключаю я. Мне однозначно стало легче, но те кровоподтёки на внутренней стороне бедра… Они не дают мне покоя. — Изабель, — спокойно произношу я, ненадолго задерживая взгляд на зеркале, в котором отражаются Магнолия и Зоэ. Последняя мирно покоится на коленях зеленоглазой. — С вами ведь был кто-нибудь ещё? — Н-нет, вроде бы… Правда, Ханджи кто-то написал, и она отошла. Сказала, что скоро придёт, но не возвращалась до тех пор, пока ты не нашёл её, — Изабель на секунду замолкает. — Кажется, это был парень или мужик. Сложно сказать. Я видела его только со спины. Он немного выше Ханджи. Я молчу. Молчу, сжимая челюсть до выступления желваков. В голове сотнями мельтешат кадры последующего развития событий. — Возможно, то, что я скажу дальше тебя немн… — Говори, — моментально перебиваю я. — Он, ну, тот чел, он пытался приобнять Ханджи… Слишком настойчиво. Я-я. Я сразу пошла в их сторону, но они довольно быстро скрылись из виду. Я резко торможу. Настолько резко, что слышится свист шин и... Удар? — Ёптать, Леви! Мог бы придумать более гуманный способ разбудить меня, пиздюк… – я оборачиваюсь. Блять. Естественно, что в такой позе Ханджи не могла быть пристёгнута и теперь практически лежит в ногах Изабель. — Ебалай. — доканчивает Зоэ. Очкастая пытается приподняться, не выходит. Изабель отстёгивает ремень и предпринимает попытку помочь. — Ну нахер, так доеду… — бубнит Ханджи и, кажется, снова погружается в сон. Естественно, я не оставляю её в имеющемся положении и общими усилиями в виде меня и хрупкой Изабель пересаживаю Зоэ на переднее сиденье. — Хей, ты сильно ударилась, — обеспокоенно говорю я. Действительно, ебалай. Нужно было сразу пристегнуть Ханджи. Теперь же на её виске и скуле красуется красный след от удара. — Разреши… — я бережно приподнимаю подбородок Зоэ. — А-а-а-аккерман, — зевая, протягивает та. — Н-не, не советую тебе приближ… Я не успеваю осмотреть место ушиба и даже пристегнуть последнюю, как тут же слышу характерные для блюющего человека звуки. Затем чувствую, как моя левая штанина стремительно покрывается содержимым желудка Зоэ. Благо, все приёмы пищи она оставила ещё на предыдущей точке проблёва. — Э-э-э, та-акие красивые брюки были… — с сожалением и чуть ли не плача произносит Ханджи. — П-прости, прости, Леви. Я слышу неспешное всхлипывание и перевожу свой взгляд с брюк на Зоэ. Смазанный макияж, слегка раскрасневшееся лицо, сопли, подбирающиеся к верхней губе. — Ещё тошнит? В ответ Ханджи отрицательно качает головой и вытирает нос рукой. Её карие глаза, наполненные слезами, бликами Луны и уличных фонарей, сейчас так восхитительны. Она восхитительна. В каком бы состоянии не была. — Домой? — с улыбкой произношу я. — Только пристёгивайся теперь сама. — Р-ребята, я ведь могу остаться у вас? — шмыгая носом, спрашивает Ханджи и в попытке пристегнуться оборачивается в сторону Изабель. Последняя одобрительно кивает. Мне же остаётся лишь стянуть брюки и продолжить движение в сторону дома в таком виде. Ебля, алкоголь, рвота. Этой машине уже ничего не страшно. С изысканностью самого отпетого вора, Магнолия бесшумно открывает заднюю дверь дома, пропускает меня и вновь отключившуюся в моих руках Ханджи вперёд. Хорошо, что глаза мало-мальски привыкли к темноте. Не шуметь и не убиться. Не шуметь и не убиться. — К тебе? — шёпотом уточняю я, переводя взгляд на спящую Ханджи. — Братишка, в твоих глазах столько надежды… Но да, ко мне, — с улыбкой отвечает Изабель. — Какой ещё надежды? Пошли уже. Включи фонарь на телефоне. Всё равно нихуя не видно. Немного повозившись с сумкой, Магнолия таки достаёт телефон и освещает нам путь. — Ханнес? — шепчу я, замечая силуэт ребёнка. — Слушай, может он, это, лунатик. — Чё пялишь? Шуруй в свою комнату, живо! — шипит Изабель в сторону брата, на удивление не спящего в такой час. Не самый верный подход, сестрёнка. Кажется, мелкий с секунды на секунду готов завопить на весь дом. Просто прикиньте. Вам четыре года. Среди ночи вы встаёте попить водички и, спускаясь на кухню, наблюдаете картину следующего содержания. О! И не забывайте, что всё действо совершается в темноте. Мелкий что, не боится темноты, раз вышел в такое позднее время и даже не включил свет? Так вот, содержание: три человека, один из которых в настолько усратом состоянии, что не годен даже для передвижения на своих двух, покоится на руках третьего. На третьем нет штанов, на кофте заметно алеет пятно от крови, и прослеживаются следы желудочного сока. Кто бы не завопил? — Ма-а… — пацан не успевает закончить, его затыкает Изабель. — Бля, мы же его травмируем, — проходя мимо парочки, шепчу я. — Ханнес, булочка ты моя, это я — Изабель, там Леви и Ханджи… Я не горю желанием слушать продолжение данного «диалога» и плавно продвигаюсь в сторону комнаты Изабель. Плавность заканчивается на моменте открытия дверей. Это ж как мне нужно изъебнуться, чтобы никого не разбудить, открывая дверь? Кое-как пробравшись в обитель сестры, я мягко укладываю Ханджи на кровать и ухожу в ванную, дабы раздобыть полотенце. Пора смыть с её лица остатки этого дня. По возвращении из ванной я наблюдаю, как четырёхглазая ворочается на кровати. Её платье давно совершило поворот на сто восемьдесят градусов и неприлично задралось. Я аккуратно присаживаюсь на кровать рядом с Зоэ и расстёгиваю молнию на наряде. С каждым движением собачки оголяется всё больше нежной кожи Ханджи. Мне с трудом удаётся сдержать желание снять это платье с неё полностью. — Если ты хочешь, чтобы я остался, то просто скажи… — шепчу я и влажным полотенцем отираю лицо Зоэ. — Если твои чувства взаимны, скажи. Просто скажи, и я останусь здесь. Останусь рядом с тобой и не отпущу. Одно слово, Ханджи, и я всё пойму. Спустя минуту я приподнимаюсь с кровати, беру плед и перед тем, как накрыть Зоэ, мой взгляд снова задерживается на синяках внутренней стороны бедра. Вина и гнев вновь начинают душить меня. Ничего не произошло, если бы я был с ней в тот вечер. Мы обязательно поговорим об этом, а потом я хорошенько начищу ебало тому, кто сделал это с тобой. Будь уверена, больше такого не повторится. Я снова усаживаюсь рядом и, накрыв Ханджи пледом, осторожно кладу руку на её плечо. Обеспокоенность и грусть проникают в каждый уголок сердца. — Моя девочка… — шепчу я, убирая выбившиеся пряди волос. — Такая красивая, беззащитная и хрупкая. Кажется, я действительно влюблён в тебя, Ханджи. — поцеловав четырёхглазую в лоб, я последний раз смотрю на неё. — Спокойной ночи, милая. Хорошо, что она уже крепко спит. — Останься, — еле слышно произношу я уже скрывшемуся вдали силуэту Аккермана. К одинокой слезе присоединяется ещё одна, за ней следует третья, четвёртая, пятая… Эмоции комом встают поперёк горла. — Останься. — зажимая рот и сдерживая поток слёз, шепчу я.