26 октября, 6:53
— Она ещё спит? — шепчу я. — Да, как убитая, — Магнолия слегка отступает из дверного проёма, чтобы я мог увидеть Зоэ. — Ночь прошла спокойно? — я перевожу взгляд на сестру. — Когда я пришла к ней, то она… ну, рыдала буквально взахлёб. Звала тебя, просила остаться. Возможно, отходила, — повернув голову в сторону объекта нашего внимания, произносит Изабель Сердце пропускает удар. Она просила меня остаться. Звала меня. Она всё слышала? Значит, всё взаимно. Ведь так? Я вновь перевожу взгляд на мирно спящую Ханджи. Всё такая же растрёпанная. Обслюнявила всю подушку. Почему мы можем говорить о своих чувствах только будучи пьяными? Почему на трезвую голову говорим лишь о том, как хотим друг друга? Но не я ли вчера думал о том, что это является одним из проявлений любви. Своеобразной любви. Любви, за которой может скрываться та, что пускает корни в самое сердце. Платонической любви. Корни. В самое сердце. Будет больно. Чертовски больно, если один из нас решит их выжечь или вырвать. После такого сердце точно не сможет оправиться и вновь подпустить к себе кого-либо. Но ведь… я сказал, сказал тогда, что влюблён в неё. Я не был пьян, но абсолютно уверен в том, что она спит. Сказал бы я Ханджи о своих чувствах напрямую, когда она трезвая и её разум ясен, как знойный июньский день? Июнь… Ты звала меня? Позови ещё раз. Позови, когда будешь в здравом уме и твёрдой памяти. Н-нет. Зови. Зови когда угодно. Я всегда буду рядом. Я не боюсь таких громких слов. Ради тебя, Ханджи, я перестану бояться их. Перестану бояться своих чувств. Перестану бояться любви. — Не могу утверждать, но на травку это явно не похоже, — Изабель прерывает мой монолог. — Ты видела синяки? — не выдерживая, спрашиваю я. — Д-да… Я не знаю, что думать, Леви. Если бы, — Магнолия опускает взгляд, — если бы что-нибудь и произошло, то она… Я не знаю. Была бы кровь, наверное. — Мне пора, — отрезаю я и как можно быстрее стараюсь уйти. Изабель перехватывает мою руку. — Если тебе станет от этого легче, то на её белье не было ничего такого. Я хмурюсь и киваю. На большее у меня нет сил. Как я мог допустить то, что случилось с Ханджи?12:53 того же дня
— М-м-м, бля-я-я, вода. Изабе-е-ель, — протягиваю я и в очередной раз жмурюсь из-за боли, которая резко пронзает голову. Я стаскиваю с себя одеяло и наконец пытаюсь приподняться на кровати. Ни черта ведь не пила, так какого хуя ощущаю себя лепёхой говна, по которой прошлось всё стойло? — Изабе-е-ель! — чуть прикрикиваю я и, откидываясь на кровать, закрываю голову одеялом, чтобы солнечный свет не бил так сильно в лицо. — Шторы… Они так далеко и так близко одновременно. Трагедия в одном акте. Услышав, как дверь в комнату открывается, я, свернувшись в клубок и всё так же зарываясь под одеяло, выдаю: — Светлана, чё вчера было, а? Я как бы помню, что было до того, как мы поехали в загородный дом, но потом… хуй знает, что потом, — тяжело выдыхая в одеяло, бубню я. — И что мне делать с Аккерманом? Ответа не поступает, но я слышу, как на прикроватную тумбочку опускается что-то вроде подноса. Не уделяя этому особого внимания, я продолжаю: — Знаешь песню..? Ща, ща вспомню. Во! Нассы мне полный рот мочи и на спину мне надрочи, — мелодично напеваю я. — Вот и Аккерман вчера мне на спину надрочил. Ты, наверное, видела его хуй? Ну так, чисто случайно. Просто я его ещё не видела, но мне показалось, что он довольно внушительных размеров. Внизу от одних только мыслей о том, что вчера делал Леви, всё начинает приятно сводить. Нижнее бельё потихоньку намокает. Меня одолевает резкое желание запустить руку под резинку трусиков прямо сейчас. Но не могу же я дрочить прямо при Изабель… — Я более чем уверена, что ты не хочешь слышать о том, как твой брат умело использует свои пальцы, но-о-о… Хер ли ты молчишь? — скинув с себя одеяло, интересуюсь я. — Доброе утро, Ханджи, — одаряя меня лёгкой улыбкой, произносит Кушель. — А-а-а-а, простите-простите-простите! — быстро тараторю я и залезаю обратно под одеяло. Пиздец. Какой стыд. Это же нужно было так лажануть. Сказать про хуй, умелые пальцы и о том, что Леви, ЕЁ СЫН, накончал мне на спину. Его мать всё это время стояла здесь? Может быть, у неё есть проблемы со слухом? Я перебираю сотни вариантов фраз, которыми можно отшутиться. Не найдя подходящих, прихожу к следующему выводу: мне лучше заткнуться. — Ханджи, всё нормально. Если тебе будет легче, то я сделаю вид, что ничего не слышала. Теперь мне точно не станет легче. Ведь вы буквально подтвердили тот факт, что всё слышали. Я боязливо стягиваю одеяло и смотрю на Кушель. Она продолжает мило улыбаться, склонив голову на бок. Тёмные, чуть волнистые волосы покоятся на её плечах. Взгляд всё такой же светлый и заботливый. Такое чувство, что с возрастом она не меняется. Да, в её глазах можно заметить накопившуюся усталость. Оно и понятно. Изабель, Леви, четырёхгодовалый ребёнок и муж. В качестве приятного дополнения – большой дом, который требует должного обслуживания. Прибери, приготовь, выслушай и поддержи каждого члена семьи… Скорее всего, в доме орудует клининг. Семейство, судя по рассказам Изабель, часто выбирается на ужин в рестики. Даже при таком раскладе нельзя обесценивать всех заслуг Кушель. Вон какой сын-лапушка получился… К слову, про него. Леви так похож на мать. Я никогда не видела его биологического отца. Думаю, что от папаши у него только некоторые черты характера. Внешне Аккерман точная копия Кушель. Такие же тонкие и изящные линии лица. Тот же цвет волос и глаз… — Постарайся поесть и, — с этими словами женщина присаживается рядом со мной, — сделай экспресс-тест, — Кушель протягивает мне упаковку с тест полосками. «Набор для выявления амфетамина, марихуаны, морфина, кокаина и метамфетамина в моче». Наркотики? Я с непониманием смотрю на мать Леви. — Просто сделай. Не нужно бояться. Это для твоего же блага. В ответ я лишь хмурюсь и всё ещё ничего не понимаю. — Ханджи, ты помнишь, как получила эти синяки? Я перевожу взгляд на ноги и наблюдаю кровоподтёки на внутренней стороне бедра. — Не помню, чтобы ударялась… — произношу я, разглядывая сначала один, затем второй кровоподтёк. — Возможно, они проступили из-за разрыва сосудов после того, как я совершала высокие удары ногой. Такое бывало раньше. — А те, что поменьше? А те, что поменьше, оставил ваш сын, когда с превеликим удовольствием сжимал мои ляжки. Лицо моментально заливается румянцем. Я отвожу взгляд и немного отворачиваюсь. Кажется, Кушель поняла, ведь в ответ я слышу небольшой смешок. — Прости, я поняла. Сделаем вид, что об этом я не спрашивала. — Спасибо… Спасибо, что помогаете, — чуть замявшись, произношу я. — Не за что, Ханджи, — на выдохе произносит Кушель. — Я говорила с твоим отцом, так что можешь не беспокоиться. Родители знают, что ты здесь… Отдыхай. — Могу я узнать, где Изабель и… Леви? — имя последнего я произношу с трудом. — Изабель толком ничего не говорила. Просто подорвалась в один момент и сломя голову куда-то унеслась. Ничего нового, — усмехаясь, произносит женщина. — Но она сказала, что оставила тебе сообщение. — Х-хорошо, спасибо. — Леви скоро приедет домой. Он на тренировке, — удаляясь в сторону дверей, говорит Кушель. — Сейчас нам с мужем и Ханнесом нужно уехать. Если что-то понадобится, то звони мне или Леви. — Спасибо Вам. — Чувствуй себя как дома, — напоследок произносит женщина и удаляется из комнаты, закрывая за собой дверь. Я с тяжёлым вздохом поднимаюсь с кровати и обращаю внимание на святящийся экран телефона. Леви. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. «Мне сказали, что ты проснулась. Как ты себя чувствуешь? Я буду минут через двадцать. Есть какие-то пожелания в плане еды? Могу заехать в магазин.» — оперативно. «Тяжко, болит голова. Ты сильно не беспокойся. Заправлюсь парой таблеток и ок Купи ореховой пастилы, чипсеки и какао＾◡＾» «Какой ужас. Хорошо. По поводу твоего состояния мы ещё поговорим. Если у тебя нет планов на день, то может останешься сегодня у меня?» — довольно неожиданно выдаёт Аккерман. Внутри становится так тепло. Я смущаюсь, румяные щёки вошли в привычку. Леви хочет, чтобы я провела день с ним? Целый день? Или не только день? Или день подразумевает день плюс вечер? Или за день берём двадцать четыре часа? Бля, сложно! Н-наверное, Аккерман попытается поцеловать меня или… или повторится то, что было вчера. Я боюсь. Боюсь. Внутри всё трепещет. Я не могу найти себе места и просто измеряю комнату Изабель шагами. Комнату Изабель… Мне ведь придётся переместиться в комнату коротышки, да? Он закроет за собой дверь. Мы будем лежать в одной кровати. И не будем же мы валяться, как два бревна, верно? Леви обнимет меня и, естественно, захочет засосать. — Притянет меня к себе и нежно поцелует. Его горячие губы накроют мои. Затем Леви решится углубить поцелуй… — продолжая фантазировать и начиная размышлять вслух, говорю я. — Поцелуй с языком. Но у меня его никогда не было... По крайней мере, с парнями. Бля. Я начинаю нервничать всё больше. Кажется, к горлу подступает тошнота. Нет-нет-нет. Что-то мне подсказывает, вчера я достаточно наблевалась и сейчас не хочу повторять тот опыт. «Хорошо, только не приставай ко мне», — помедлив, отвечаю я. Н-да, так быстро согласилась. Нужно было хоть немного поломаться. «Постараюсь)» «Кто научил тебя ставить скобочки???» В ответ мне приходит очередная скобочка. Это так мило и одновременно пугающе. Общаемся, словно какая-то парочка… Спустя минут двадцать пять я слышу, как открывается входная дверь, и звук шуршащих пакетов. Затем до меня доносится голос Аккермана. Говорит с кем-то по телефону. Естественно, любопытство берёт верх. Тихо ступая, я подхожу к двери и приоткрываю последнюю. «Не еби мне мозг… Да… Мне казалось, я предельно ясно…» — всё, что удаётся разобрать на столь далёком расстоянии. Хм, точно не Фарлан, да и вряд ли Изабель. Кто-нибудь из бывших или новоиспечённых? Услышав приближающиеся шаги, я моментально закрываю дверь и подлетаю к кровати. Настолько изящно, что задеваю пальцем ножку прикроватной тумбочки. — С-с-сука, — тихо шиплю я и ныряю под одеяло. — Ханджи, — дверь потихоньку приоткрывается, — я вхожу. — Входи-входи, — как ни в чём не бывало отвечаю я и усмехаюсь. — Очень смешно, — вздыхая, произносит Аккерман. Я же зарываюсь в одеяло пуще прежнего. — Ты до сих пор не вставала? На Леви чёрные брюки и водолазка аналогичного цвета. Последняя подчёркивает подтянутое тело коротышки. Аккерман поворачивается и закрывает за собой дверь. Какая же у него отпадная задница… Сексуально, ничего не скажешь. — Очкастая? Ты меня слышишь? — медленно продвигаясь к кровати, уточняет Леви. — Вижу, ты поела. Это хорошо. — задерживаясь у тумбочки, заключает он. Немного погодя, хмурится и добавляет: — Ты ещё не делала тест? Не заставляй меня тащить тебя в уборную и изображать звуки ссанья, — Аккерман тяжело выдыхает. — Было бы забавно. — Угу, — мычит Леви и останавливает свой взгляд на моих глазах. Я моментально краснею и скрываюсь под одеялом с головой. — Давай-ка перейдём в мою комнату. Я чувствую, как бок кровати проседает. В следующий момент рука Аккермана накрывает моё бедро. Вот. Он зовёт меня к себе в комнату. Паника. По идее, ещё не поздно дать дёру из этого дома. — Даже не думай сбегать, — я моментально вздрагиваю, ведь мужской голос оказывается рядом с моим лицом. Затем Леви потихоньку стягивает одеяло. — Я хочу помыться. — Ого, что-то новенькое. — Что-то новенькое, — передразниваю я. — Я после тренировки тоже не был в душе. Так что, если хочешь… — довольно ухмыляясь, произносит Аккерман. — Ага! Ещё чего? Мы ещё на свидании не были, а ты уже такие вещи предлагаешь, извращенец! — да-да-да, я снова сделаю вид, что произошедшего вчера не было. Ага-а-а. — То есть ты согласна? — с надеждой в глазах уточняет Леви. Кажется, я снова высказала мысли вслух. — Ой-й, всё! Я мыться, — подорвавшись с кровати и направляясь к ванной, тараторю я. Мою руку перехватывает Аккерман. — Ханджи, да или нет? — с серьёзным лицом спрашивает коротышка. — Н-ну да, да. Только не обоссысь тут от радости, — переминаясь с ноги на ногу, отвечаю я. С пару секунд мы смотрим друг на друга безо всяких эмоций. Затем, как две дебилушки, лыбимся. — Идём, примешь душ у меня, — уверенно произносит Аккерман. На самом деле я очень даже не против принять душ в ванной Леви. Скажу больше, я даже не против принять душ с ним… Но нельзя же так сразу, да? Ага-а-а. Как будто это не я вчера просила Аккермана трахнуть меня. — Угу, только ты иди. Мне нужно позаимствовать у Изабель трусы. — Хм, я думал сильным женщинам трусы не нужны. Прихватив с собой на удивление чистое платье (наверняка Аккерман позаботился) и сумку, мы с коротышкой направляемся в сторону его комнаты. Леви пропускает меня вперёд. Муха в этой комнате точно поскользнётся. Хотя, какая муха? Их тут точно не бывало. Переводя взгляд на кровать, я издаю лёгкий смешок. — Что, вспоминаешь, когда была здесь последний раз, очкастая? — ухмыляясь, уточняет Аккерман. — Ага, — растянув губы в улыбке, произношу я. — Надеюсь, будешь бывать здесь чаще. И сама уточнишь размеры моего хера, — закрывая дверь, произносит Леви.***
— Аккерман! Ты специально упёр одежду из ванной и оставил только полотенца?! — негодуя, выдаю я. За дверью раздаётся еле слышный смешок. Затем она приоткрывается. Я же закрывала её… В проёме сначала появляется улыбка, полная довольства, а за ней Леви. Он бесстыдно скользит взглядом по моему влажному телу. — Ты очень красивая, — всё также улыбаясь, произносит коротышка. Его глаза блестят. От смущения голова автоматически поворачивается в сторону. Я опускаю взгляд и ни могу не улыбнуться. Он только что сказал, что я красивая? Кажется, так и есть. — Ханджи, ты очаровательна, — Аккерман приближается ко мне. Я решаюсь перевести взгляд на него. Он стягивает с себя водолазку. Он даже одежду снимает возбуждающе. Ёб вашу мать. Ох, не к добру. Снова это крепкое тело. Широкие плечи. Тяжело вздымающаяся грудь. Рельеф покрывает буквально всё его тело. Я опускаю взгляд всё ниже и задерживаю его на той самой дорожке от пупка к паху. Похоже, это моя слабость. Леви подходит ещё ближе. Мой взгляд всё там же. Аккерман завораживающе прикасается к пряжке ремня и с характерным бряканьем расстёгивает последнюю. Собачка на молнии брюк медленно начинает спускаться. — Ханджи-Ханджи, так бесстыдно пялишься, – не сказать, что эти слова отрезвляют меня. — Дай-ка… Леви осторожно берёт полотенце, которым я вытирала волосы, и опускается на колени. Опускается на к-колени? — Л-леви… — сбивчиво и тихо говорю я. Кажется, мои брови скоро коснуться линии роста волос. Аккерман, не разрывая зрительный контакт, начинает движение полотенцем от моих стоп всё выше и выше. Голень, колено. Только не бедро, только не бедро. На мой ошалевший взгляд Леви отвечает улыбкой. Я безмолвно сглатываю и упираюсь руками в бортики раковины. Полотенце, державшееся на добром слове, спадает. Я теряюсь. Мне становится неловко. Руки автоматически перемещаются на грудь, дабы прикрыть ту. — Тебе нечего стесняться, Зоэ. Ты потрясающая. Нет смысла говорить о том, насколько красное сейчас моё лицо, ведь в присутствии Аккермана оно перманентно становится таким. — Ханджи, я долго ждал этого момента, — Леви прижимается щекой к моему бедру и начинает покрывать его поцелуями. — Прости меня, — задерживаясь около кровоподтёков на ноге, шепчет он. — К-какого момента? И Л-леви, ты ни в чём не виноват, — Аккерман поднимается с колен и с нездоровым интересом начинает всматриваться мне в глаза. Он слишком обеспокоен. — Я должен был быть с тобой в тот вечер, — без тени сомнения произносит он и поднимает полотенце. — Чистая одежда у меня на кровати. Иди. Я скоро буду, — с этими словами он укутывает меня в полотенце и целует в щёку. Что за аттракцион неслыханной нежности? В чём Аккерман себя винит? Ни черта не понимаю. К чему этот тест на наркотики? Мне так никто ничего не объяснил. Ну я тоже хороша. Особо ничего и не спрашивала. Изабель, будь она неладна, куда-то запропастилась. Покинув ванную комнату, я направляюсь к кровати. Такая большая. Интересно, сколько девок на ней побывало..? Мерзость. Никогда бы не подумала, что меня будет волновать то, кого когда-то ебал коротышка. И ведь для того, чтобы заняться сексом нужен стояк. Для стояка нужно возбуждение, желание. Если так подумать, то трахать не значит любить, верно? Но он их целовал и когда-то поцелует меня точно также… Поцелует, как же. Не я ли постоянно отвергаю это действие со стороны Аккермана? Мои размышления прерывает вибрация из сумки. — Бля, телефон. Точно, — изображая так называемый фейспалм, произношу я. Беря его в руки, я замечаю бесчисленное количество уведомлений на экране устройства. Здесь и Энни, и Изабель, и родители. Фарлан? Заинтересованная столь неожиданным персонажем для переписки, я перехожу к диалогу с ним. Первым делом я наблюдаю картинку: «Леди, нежного пробуждения! Пора разрушать патриархат». Человек-мем. — Хе, в его стиле, — усмехаясь, говорю я. «Ханджи, ты была знакома с тем челом на тусе?» – гласит сообщение от десяти утра. «Что за чел? Вчерашний вечер ещё прогружается в моей памяти Бля, мб ты мне скажешь, какого хуя меня просят поссать на тест с наркотой???» На удивление, ответ приходит довольно быстро: «Долго печатать, но поссать тебе нужно. Леви ещё не сказал?» «Сказал что?» Не дожидаясь ответа от Фарлана, я перехожу к диалогу с Магнолией. Та наверняка написала целую депешу. «Я ЗНАЮ, ЧТО БРАТВУ НА СИСЬКИ НЕ МЕНЯЮТ! НО Чёрч позвал меня на свидание (ну почти)! Ты знаешь, как это важно для меня… Сори, что не с тобой сейчас( Зато Аккерман в твоём расположении на ближайшие два дня)))», — гласит первое сообщение. Её не будет ближайшие два дня? Что за свидание продолжительностью в два дня? «Смотри, у тебя сейчас овердохуя вопросов. Постараюсь описать ситуацию вкратце Всё началось с того, что тебе написал какой-то чел и ты отошла. Судя по всему, вы косвенно знакомы. Он начал к тебе липнуть. Я уже была на пол пути к вам, чтобы прописать ему по яйцам, но вы буквально испарились. Кстати, отдай подик Примерно пол часа тебя не было, в поисках были задействованы все, но нашёл только Аккерман (символично да))) Вот теперь точно вкратце. Сначала ты пару раз проблевалась, у тебя был жар, дрожь, потом произошло что-то наподобие судорог, ты прикусила язык. По пути домой ты наблевала Леви на брюки, респект! Вся эта хуйня показалась нам очень подозрительной, поэтому поссы на тест. Ребята и я думаем, что тот тип вполне себе мог… ну, ты понимаешь Что за синяки на ляжках? Аккерман мне уже весь мозг выел. Я очень беспокоюсь и надеюсь, что ты просто неудачно уебалась где-то ногой… Люблю тебя <3 Будь осторожнее, и если что-то вспомнишь, то обязательно говори» — Ещё не переоделась? Хрипловатый мужской голос моментально выводит меня из состояния потрясения. Тем не менее, сейчас на меня смотрит ещё одно. Из одежды на коротышке ничего. На бёдрах красуется полотенце. Мои глаза нагло продолжают бороздить тело Леви. Э-это у него хуй так выпирает..? Я беззвучно сглатываю и бесстыдно задерживаю свой взгляд именно на нём. — П-почту разбираю, — возвращая свой взор к телефону, застенчиво отвечаю я. — Ханджи, тест, — я вновь поднимаю свой взгляд на Аккермана. Коротышка успел довольно быстро сократить расстояние между нами. Я смотрю на него снизу вверх. Капельки воды стекают с его волос прямо на грудь и на торс. Затем встречают препятствие в виде полотенца. Так хочется прикоснуться к этому телу. Как же прекрасно Аккерман сложен. Эх, повернись попкой, дорогой. Наверняка полотенце держится благодаря ей и этой штуковине между ног. — Ха-а-анджи, мне пописать вместе с тобой? Не успевает коротышка закончить эту фразу, как я чувствую обе руки Леви на бёдрах. Такие горячие и ещё влажные. Я, ёрзая, отстраняюсь вглубь кровати. Аккерман не отступает и пристраивает одно колено между моих ног. Затем буквально заставляет меня лечь на спину. — Пойдешь со мной… — по всему телу пробегают мурашки, ведь Леви шепчет мне эти слова на ухо, — писать? — ДА, БЛЯТЬ! Я тебе сейчас на кровать нассу! — гневно выпаливаю я, потому что ожидала явно не такой развязки. Аккерман, заливаясь смехом, слезает с кровати и, плавно приближаясь к шкафу, добавляет следующее: — Я так понимаю, ты рассчитывала на нечто иное? — Нет! Всегда мечтала сходить с тобой поссать! — громко закрывая за собой дверь в уборную, выдаю я. Спустя пару минут раздаётся стук в дверь. Затем слышится низкий мужской голос: — Ну как? — Все отрицательные, — хмуря брови и внимательно разглядывая тест полоски, отвечаю я. — Можешь зайти. — добавляю я, повернув замок ручки. Аккерман возникает в проходе, затем продвигается ко мне и берёт полоски из моих рук. м Ого! Тебя даже не смущает то, что они обоссаны? — воодушевлённо лепечу я. — Не смущает, очкастая, — хмуря брови, произносит Леви. — Ничего не понимаю… от чего тебя могло так развести? — Много всякой наркоты бывает. Глянь побочку гамма-оксимасляной кислоты. Просто десять из десяти. — Почему именно её? — коротышка слабо смыкает губы и продолжает хмуриться. — Я-я так понимаю, — замешкавшись, говорю я, — что из-за следов на бёдрах многие из вас подумали… н-ну… — Да, именно это и подумали. — Эта кислота довольно распространённая. Используется примерно для таких в-вещей. Как-то так, — уводя взгляд в сторону, тихо отвечаю я. — И-и я не думаю, что м-меня… — Изнасиловали, — нагло прерывает коротышка. — Леви! — сдвигая брови и обращая взор к нему, восклицаю я. — Ты уверена, что получила синяки на тренировке? Почему вчера днём их не было? — Проступили позже обычного и всё, — бубню я. Аккерман в свою очередь, сохраняя на лице одновременно суровость и беспомощность, берёт телефон и, произведя пару движений пальцев, озвучивает: — В больших дозах вызывает тошноту, сонливость, психомоторное возбуждение, затруднённое дыхание, амнезию… — коротышка становится мрачнее тучи. — Смертельные случаи связаны с сочетанием вещества с алкоголем или другими депрессантами. Ванную заполняет молчание и напряжение. Настолько сильное, что я ощущаю его всем телом. Скулы Аккерманы сводит настолько сильно, что проступают желваки. Он не смотрит на меня, а лишь пялится в экран телефона, сжимая последний всё сильнее. — Л-леви… — плавно подходя к коротышке беспокойно проговариваю я. Последний отшатывается и пулей вылетает из уборной, говоря, что скоро придёт. — Кайф. И чё это было? — пожимая плечами, спрашиваю я у пустоты. Спустя пару минут Аккерман возвращается уже с иным настроением. Что-то между воодушевлённостью и оживлённостью. Посрал? Передёрнул? — Чего такой довольный?***
— Помочь с волосами? — с довольством произносит коротышка, активно скользя взглядом по моим ногам. К слову, из одежды на мне только трусы Изабель и футболка Аккермана. Последний предпочёл лицезреть меня без штанов и каждые пять минут сообщал о том, насколько прелестная у меня задница. — Нет уж, спасибо, — бубню я и приземляюсь на край кровати. — Иди сюда. — Не-а, — чистя зубы, мямлю я. — Ханджи, иди сюда, — настойчиво продолжает Леви. Пререкаясь с Аккерманом ещё около минуты, я наконец оказываюсь спиной к нему. Коротышка растирает масло для волос в руках и затем начинает плавно проводить ладонями по ним. — Ханджи, ты, — он делает паузу. Кажется, я понимаю, о чём он хочет спросить, — ты что-нибудь вспомнила? Голова и взгляд сами собой опускаются вниз. Прямиком на синяки. Я пытаюсь воспроизвести в памяти хоть что-нибудь. Временами проскальзывают моменты того, как Аккерман обнимал меня и прижимал к себе. Как покрывал шею и спину поцелуями. Ещё и за грудь меня лапал, извращуга. «Не твоя. Никогда не буду твоей», — эта фраза обрывком отпечатывается у меня в голове. Смех. Духота. Шум. Громкая музыка. И он. Коротышка, исследующий моё тело руками и губами. Затем этот взгляд, наполненный льдом и одновременно пламенем. Судя по всему, он снова хотел меня поцеловать. — Я моментами помню то, что происходило в доме до твоего появления и после. Н-но, у меня есть ощущение провала, что ли. Не знаю, как тебе объяснить. Такое чувство, будто один из кусочков вчерашнего дня утерян. Абсолютная пустота. Пока что это всё, — неуверенно произношу я. Обстановка снова становится напряжённой. Срочно нужно выдать что-нибудь эдакое. — Я правда наблевала тебе на штаны? — с едва слышным хохотком уточняю я. — Ага, а потом в качестве извинений отсосала. Можешь повторить, я не против, — ага, как же, отсосала я ему. Мечтай. — Пф. Повторить что? Наблевать на тебя? — хмыкая, отвечаю я. — Ты так слёзно извинялась за то, что сделала… — наматывая волосы на кулак, шепчет Аккерман. В голове медленно проявляется эпизод того, чем в последний раз закончились подобные действия с его стороны. — Ох, и почему же слёзно? Неужто и правда была с твоим крепким толстым хуем во рту? — театрально спрашиваю я и не менее наиграно издаю тихий протяжный стон. — Кажется, я припоминаю. Такой горячий и налившийся кровью член. Эта раскрасневшаяся головка. Потряса-а-ающе. — закинув голову на плечо Аккермана, тяну я. — Ох, а какой кремпай меня ожидал в конце… — Ха-а-анджи, если продолжишь в том же духе, я и правда начну приставать, — прерывает Леви и оставляет на моей шее первый поцелуй. Спускаясь ниже, он медленно начинает посасывать кожу на последней. А, то есть поцелуи за домогательства не считаются, да? Не-е-ет. Нет, не так быстро. — Ты купил чипсики? — отпрядая от Аккермана, интересуюсь я. — Не позволю есть, сидя на этой кровати, — Леви обвивает руками мою талию и притягивает обратно. Ну-ну. Я поворачиваюсь к коротышке лицом и, останавливаясь в паре сантиметров от его губ, произношу: — Тогда я сяду на твоё лицо. — Договорились, — усмехаясь, отвечает Аккерман. — Ханджи, я хочу поцеловать тебя. — Хотеть не вредно, — высвобождаясь из его цепких рук и слезая с кровати, выдаю я. — Чипсики на кухне, да? Тебе взять что-нибудь? Ты ведь ещё не обедал. — Останешься на ночь? — доносится позади. Один вопрос лучше другого. Я на пару секунд цепенею в дверном проёме. Затем поворачиваю голову в сторону Леви. Губы смыкаются в тонкую линию, тем самым выказывая неуверенность и озадаченность. В сотый раз твердит о том, что хочет поцеловать. Теперь просит остаться на ночь… На ночь? Я не ослышалась? Остаться на ночь? Спать в одной кровати и под одним одеялом? Нет-нет-нет. Аккерман наверняка захочет… — Без секса, если ты ещё не готова, — ухмыляется он и принимает позу лёжа на боку, словно в рекламе трусов Кельвин Кляйн. — Ты в край охуел?! Откуда столько уверенности в себе, коротышка, а? — покидая комнату, прикрикиваю я. — ИЗВРАЩЕНЕЦ! Спустившись вниз и порыскав по всевозможным шкафчикам и холодильнику (в конце концов, мне сказали чувствовать себя как дома), я наконец беру всё, что нужно, и направляюсь в сторону комнаты Аккермана. — На кровать с едой только при одном условии.
***
— Хей, Ханджи, — пытаясь разбудить очкастую, шепчу я. — М-м-м? Давай ещё немного полежим, — причмокивая, бубнит Зоэ, крепче обнимая меня. Эта фраза отдаёт теплом во всём теле. Ещё теплом отдают её слюни на моей футболке. До сих пор не верится, что мы вот так уснули вместе и Зоэ просит меня ещё немного полежать с ней. Она ведь просит меня, да? «Давай ещё немного полежим», — подразумевает нас, верно? Что сделаем? Полежим. Не полежу ведь… Интересно, Ханджи слышит себя или это очередной бред спросонья? Было бы славно унять утренний стояк, пока очкастая снова не завопила при виде моего члена и обязательно назвала бы извращенцем. — Леви, — довольно неожиданно и вполне себе бодро произносит Ханджи. — Ч-что это? Забыл уточнить важную деталь. Засыпая, Зоэ закинула одну ногу на меня и теперь, немного поелозив последней, задевает мой член. — Хуй, — усмехаясь, отвечаю я. Зоэ еле слышно сглатывает и добавляет: — Почему я без футболки..? И правда, всё это время очкастая лежала без неё, потому что под утро в полу дрёме решила избавиться от столь важного элемента гардероба. — Ты же любишь спать голышом, — мои губы растягиваются в улыбке. Я несказанно рад сложившейся ситуации. Ханджи без особых препираний согласилась остаться у меня на ночь, уснув у меня на груди. Её волосы распущенны, плечи и часть спины оголены. Я только сейчас замечаю на ногтях Зоэ черный лак. Сделала маникюр? Преображается на глазах. Или она всегда ходила с ним, а я просто не замечал? Честно говоря, я был приятно удивлён даже тому, что она бреет промежность. Ханджи прерывает мои размышления: — Нечестно. — Что нечестно? — Я тут лежу в одних трусах, а ты одет с ног до головы, — обиженно бубнит Ханджи. В ответ я лишь усмехаюсь. — Не успел раздеться, ты уснула прямо на мне. Решил не будить тебя, — опуская руку на поясницу Зоэ, говорю я. Ханджи вздрагивает и немного приподнимается. Я ощущаю затвердевшие соски её груди даже сквозь футболку. — Что мы делаем? — заглядывая мне в глаза, спрашивает очкастая. Я не знаю, Ханджи. Не знаю. И разве это так важно сейчас? Важно только то, что мы рядом друг с другом. Остальное не имеет значения. Тяжело выдыхая, я оставляю вопрос без озвученного ответа. Вместо этого мой взгляд скользит по телу Зоэ, скрывающемуся под одеялом. Затем задерживается на её лице. Слегка отёкшее. А эти заспанные карие глаза напоминают черный чай. Терпеть его не могу. Но глаза Ханджи… Я даже не знаю, с чем их сравнить. С почвой, корой деревьев, каштановым мёдом, миндалём? Вряд ли, ведь глаза Зоэ неповторимые. — Ханджи, какие у тебя ассоциации с моим цветом глаз? — внезапно выдаю я. Что за вопрос такой? — С грозовым перевалом и льдом, — без лишних вопросов и даже не раздумывая, отвечает Зоэ. — С произведением, что ли? — я хмурюсь, пытаясь понять, что именно имеет в виду четырёхглазая. — Отчасти, — пододвигаясь ближе к моему лицу, отвечает Ханджи. — Я никогда не могла понять, какого цвета у тебя глаза, когда ты смотришь на меня, — улыбаясь выдаёт очкастая. — Можно я поцелую тебя? — Нет. — Заебёшь… — тяжело вздыхая, произношу я. — Вот сходим на свиданий пять, подаришь мне пятнадцать букетов цветов, сто мишек. Я поломаюсь денёк, другой… И вот тогда, может быть, я разрешу тебе поцеловать меня. — Само целомудрие, — усмехаясь, выдаю я, оценивая всю абсурдность ситуации. — Лежишь в одном белье с человеком, которого терпеть не можешь. — Ой, это другое. Это мы так… э-э, сближаемся, — улыбаясь и приподнимая бровь в задумчивой мине, мямлит Зоэ. — Сближаемся, значит, — повторяю я. — Поднимайся, пойдём сближаться с завтраком. — О-о-о, опять предложишь мне взять яйца? Я согласна, — чуть ли не выпрыгивая из кровати произносит Ханджи. — Кстати, не вздумай дарить мне плюшевых мишек, терпеть их не могу, — натягивая футболку, тараторит она. Попыхтев (а с очкастой по-другому никак) над завтраком мы наконец усаживаемся за стол. — М, иди сюда, — я приглашаю Зоэ сесть ко мне на колени. Та с пару секунд смотрит с вопросом, но в последствии всё же усаживается на меня. — Держи хуй в штанах, — пристраиваясь поудобнее, ворчит четырёхглазая. Такая приятная тяжесть и тепло. Взгляд волей-неволей опускается на ляжки Ханджи. Я аккуратно касаюсь её бедра и приподнимаю футболку, дабы открыть вид на нижнее бельё, которое прекрасно обтягивает все прелести очкастой. Кровоподтёки уже не вызывают былого негодования. Рука медленно, но верно скользит вверх по слегка выступающему животику, приближаясь к груди. Я утыкаюсь носом в плечо Зоэ, пока та с удовольствием жуёт завтрак. — Что ты делаешь? — отпивая из стакана белковый коктейль, бубнит четырёхглазая. — Сближаюсь, — ухмыляясь и оставляя поцелуй на плече Ханджи, шепчу я. — Слушай, твои родители..? — В загородном доме, — отвлекаясь от прикосновений губами к коже очкастой, отвечаю я. — У вас есть ещё более загородный дом? Во буржуи, — болтая ногами, говорит Ханджи, попутно печатая что-то в телефоне. — Недавно обзавелись. Странно, что Изабель тебе не сказала, — я заправляю очередную выбившуюся прядку за ушко Зоэ. На её губах красуется пара крошек. — Вот заработаем ещё одно отстранение от занятий и проведём недельку там, — скользя большим пальцем по губам очкастой, добавляю я. — Щас. Губу закатай.***
— М-м-м, бля-бля-бля. Может, просто не будем включать камеру? — суетясь, тараторю я. — Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным? — Успокойся, — оглаживая мои бёдра, произносит Аккерман. — Сама знаешь, что присутствие и дальнейшую работу засчитывают, только когда у ученика включена камера. — Нет, ну покой хер у всех запаролены компы? Изабель не выходит на связь, сучара. — Она с Фарланом, — с довольством произносит Леви. — А-а-а, ебутся, значит. Всё с ними ясно, она до сих пор не ответила на мои сообщения, — скрещивая руки на груди, заключаю я. — Да-а, — тяжело вздыхая, протягивает Аккерман, — ебутся… — очередной театральный вздох. — Не расстраивайся, сына. Тебе обязательно кто-нибудь даст. — Но я хочу только тебя, мамочка, — прижимая лицо к моим бёдрам, томно произносит коротышка. — Может, тебе ещё титьку дать? — изгибая бровь, интересуюсь я. — М-м-м, пожалуйста… — Аккерман поднимает свой взгляд на меня. Чёрт. Так глупо и стыдно. Тем не менее я потихоньку начинаю намокать. Леви сминает мои бёдра и целует их, попутно оставляя засосы. Такими темпами на мне и живого места не останется. Горячий и влажный язык Аккермана скользит всё выше, подбираясь к моей промежности. Губы коротышки увлечённо продолжают изучать территорию около ткани трусиков. — Мгх, мамочка уже намокла? — цепляясь зубами за ткань трусиков, выжидающе спрашивает Леви. — Аккерман, какая ещё мамочка..? — аккуратно кладя руки на голову последнему, говорю я. — Помнишь, ты сказала, что сядешь мне на лицо? Нас прерывает звонок видеоконференции. — Блять, — раздражённо выдаёт коротышка. — Заебали. Ханджи, садись рядом. Не желая получить порцию его гнева, я послушно опускаюсь на соседний стул. — Леви-Леви-Леви, давай пока не будем включать камеру. Вдруг прокатит? Всё равно это занятие, скрещенное с другой группой, и нас на нём будет дохера, — вцепившись рукой в колено коротышки, шепчу я. Последний положительно кивает и присоединяется к конференции. Спустя несколько минут красноречивого спича со стороны преподавателя мы переходим к моменту выяснения, кто присутствует, а кто прогуливает. — Леви, включите камеру. — Хорошо, тогда сразу отметьте Зоэ. Бля-я-я, как же стрёмно, мать вашу. Преподаватель не задаёт лишних вопросов и просто отмечает меня и Аккермана. Несмотря на это, лицо мало-помалу начинает охватывать румянец. Я краем глаза смотрю на монитор ноутбука. Изучая экран, натыкаюсь сначала на одну, а затем на другую, бывшую коротышки. Вот это их перекосило. Я не сдерживаюсь и издаю смешок. Что ж, давайте глянем, кто из вас двоих быстрее выйдет из себя. Пододвигаясь к Аккерману как можно ближе, я упираюсь грудью ему в руку и, шепча на ухо, прошу выключить звук. Затем перевожу взгляд на Гвен и… Как там её? Шлёндра, шл…? Вроде начинается на «Д». Давалка? Де… Дебра! Так вот, сейчас первую и вторую не просто перекосило, а полноценно перекосоёбило. Спустя примерно двадцать минут занятия я понимаю, что скоро впаду в глубокий сон. Занятия лекционного типа такой мра-а-ак. — Скучаешь? — без особого энтузиазма интересуется Леви. — Ага-а-а, — опираясь локтями на стол, отвечаю я и в следующую секунду чувствую руку коротышки на моей ноге. Я моментально отпрядаю от стола и с вопросом смотрю на Аккермана. Тот лишь кивает в сторону монитора, дабы я продолжила внимать интереснейшую лекцию о… А о чём лекция то хоть? Послушно отвернувшись в сторону монитора, я успешно пытаюсь не сомкнуть глаз, чтобы не отрубиться прямо сейчас. Почему успешно? Да потому, что чувствую, как рука Леви скользит вверх по внутренней стороне моего бедра. Вскоре она встречает препятствие. — Раздвинь ноги, — невозмутимо произносит Аккерман. Я не могу ослушаться. Ведь нижнее бельё уже намокло, а я только и хочу, чтобы он скорее коснулся меня там. Послушно разведя ноги, я ожидаю последующих действий со стороны коротышки. — Умница, — шепчет Леви и скользит ладонью от внутренней стороны бедра к моей промежности. Кажется, я открываю в себе ещё один фетиш. Все эти «умница, малышка, мамочка, дорогая» и так далее оставляют мурашки на моей коже и жарким комом собираются внизу. Тем временем пальцы Аккермана задерживаются на трусиках и с напором начинают оглаживать уже намокший участок ткани. Я инстинктивно свожу ноги и зажимаю руку коротышки, сильнее вжимаясь в неё и начиная ёрзать. — Моя девочка не должна выдать себя. Ты же помнишь, что мы сидим с включённой камерой, да? — ухмыляясь, произносит Леви. — Повтори. — Что? – шепчет Аккерман. — А-а-а, моя девочка хочет, чтобы я почаще так называл её? Да? Я вновь раздвигаю ноги, чтобы пальцы коротышки, наконец, смогли пробраться через ткань нижнего белья. — Папочка не поймёт, если ты не ответишь. Ёбаный… Какой, нахер, папочка? Я думала, такие словечки используют только Арлерт и Леонхарт. Ч-чёрт, его пальцы. Его пальцы уже принялись массировать область клитора. Я прикусываю губу, чтобы не застонать. Да, микрофон выключен, но камера… Ебучая камера. Дыхание учащается, сердцебиение ведёт себя аналогичным образом. — Милая, давай полегче. Я сделаю всё, что нужно. Сиди спокойно и сделай лицо попроще, — сдержано произносит Леви. Я перевожу взгляд на экран и вижу, как этот пиздюк лыбится мне в ответ. Так не пойдёт. Почему только я должна сдерживаться. — Тогда и ты сиди спокойно, — с улыбкой на лице выдаю я и кладу руку на пах Аккермана. Тот вздрагивает, но лишь на секунду. Кажется, мне удалось раззадорить его ещё больше. Я начинаю оглаживать его стояк через штаны. Пальцы Леви начинают работать активнее, временами соскальзывая ко входу во влагалище. Теперь они задерживаются именно там. Снова ждёт приглашения? Я смотрю на экран и киваю отражению Аккермана. В зоне влагалища вновь ощущается лёгкая боль. Коротышка деликатно вводит в меня один палец и начинает потихоньку им двигать. Ладно, это действительно рано или поздно произошло бы. Я запускаю ладонь в штаны Аккермана, но задерживаюсь рядом с резинкой боксеров. Была не была. Скользнув рукой под ткань, я натыкаюсь на его член. Пиздец. Пиздец… — Он не кусается, — ухмыляясь, шепчет Леви. — Не волнуйся. — продолжая двигаться во мне, добавляет «коротышка». Тихо сглатывая, я принимаюсь оглаживать эту… штуковину. Штуковину внушительных размеров. Такой горячий и твёрдый. Слегка выступающие вены. Через уретру уже выделилось немного предэякулята. Хм… Леви обрезан. Сейчас мне довольно трудно сосредоточиться на своих ощущениях, так как я пытаюсь вычислить размер аккерманского хрена. Так, четыре пальца, сложенных вместе – это примерно шесть-семь сантиметров. Поехали. Я спускаюсь рукой к основанию члена. «Один» Кое-как запомнив, где была отметка в шесть-семь сантиметров, я поднимаюсь выше. Хуй не кончается… Удивительно, правда? «Два» Блять, это уже четырнадцать, а хер до сих пор не закончился. — Ханджи, ты измеряешь мой хуй? — чуть ли не смеясь, уточняет «коротышка». — Просто лицо у тебя настолько серьёзное, как будто производишь вычисления. — Э-э-э, н-нет… — Тогда не отвлекайся и продолжай работать. — У тебя есть смазка поблизости? Аккерман утвердительно кивает и, порыскав в столе, достаёт заветный лубрикант. Получив приличное количество жидкости, я возвращаюсь к прибору меж ног «коротышки». А как дрочить? Вверх-вниз и всё? А в чём кайф? Ладно, соберись, Ханджи. Возьми себя в руки. В руки… Помнится, Энни просвещала нас на тему дрочки парню. «— Смазка. Точка. Без неё никуда. Даже не пытайтесь работать в сухую. Не нужно стартовать быстро и сильно сжимать хуй, начинайте с медленных движений, не нужно сразу дрочить, как в последний раз. Рука устанет. Не нужно молчать. Говорите всякую пошлятину, даже если это будет казаться полным кринжем. Поверьте, в моменты сильного возбуждения всё меняется. Показывайте свою заинтересованность. Сосите и дрочите с удовольствием! И доведите дело до конца. А если примете с «конца» в рот и проглотите, то всё, мужик ваш». Мои воспоминания резко прерывает погружение второго пальца. Я буквально подпрыгиваю и, матерясь, кладу голову на стол. Аккерман продолжает настойчиво проникать уже двумя пальцами в меня. Больно. Больно и одновременно приятно. Скулёж сменяется стонами. Я не поднимаю голову со стола. И вряд ли смогу. — Ханджи, с вами всё хорошо? — доносится из динамика ноутбука. Кажется, Аккерман не собирается останавливаться. Сука. Ещё и микрофон подключил. Пиздюк. Можно же просто написать в чат. Уёбок. — В-всё! Всё нормально, у меня иногда бывает такое. Не-е! Не обращайте внимания, — выпаливаю я, не поднимая головы и еле сдерживая стоны. — Пиздюк, — шепчу я и продолжаю надрачивать «коротышке». — Ещё одно такое слово, и ты пойдёшь под стол, — ускоряя темп, шипит Леви. Звуки хлюпанья и разглагольствования преподавателя физики окутывают комнату с большей интенсивностью. Аккерман продолжает двигать пальцами и в один момент натягивает девственную плеву настолько сильно, что я буквально вскрикиваю и сжимаюсь. — Эй-эй-эй, — пододвигаясь ко мне и достав пальцы, шепчет Леви. — Тише-тише, Ханджи. Всё, я остановился. Когда мои глаза начали слезиться? Этого ещё не хватало. Расплакаться из-за дрочки? Я думала, что только парни плачут от этого… — Давай ка выключим камеру, и ты посмотришь на меня, хорошо? — Убери хуй, — шмыгая носом и усмехаясь, произношу я. — Чёрт, милая. Настолько больно? Блять, прости, — Аккерман обеспокоенно оглядывает меня. — Д-давай… Д-давай просто закончим, — пытаясь отдышаться, шепчу я. — Ну, кончим. Я это имею в виду. — Предлагаю продолжить на кровати, что думаешь? — убирая выбившиеся пряди волос мне за ухо, произносит Леви. Аккерман прижимается спиной к спинке кровати и аккуратно устраивает меня меж своих ног. Затем он заключает меня в объятия и нежно целует в мочку уха. Ладони Леви медленно скользят к моим. Он берёт каждую из них и поочерёдно целует. — Давай-ка снимем с тебя всё лишнее, — шепчет коротышка. — Мгх, — нечленораздельно мычу я. Аккерман аккуратно стягивает с меня футболку и не менее аккуратно кладёт её рядом. Кто бы сомневался. После этого он безуспешно пытается стянуть с меня нижнее бельё. — Кто-то говорил мне про сильных женщин и трусы. Не напомнишь кто? — тяжело дыша, произносит Леви. — Сжечь бы их к чёртовой матери. После этой фразы слышится треск рвущейся ткани. Я округляю глаза и опускаю взгляд вниз. — Потом сам будешь оправдываться перед Изабель, — усмехаясь, говорю я и устраиваюсь поудобнее. Спустя пару секунд ладони Аккермана принимаются оглаживать мою грудь. — Ты… Как бы это сказать… — Прямо, — покрывая поцелуями мою шею и плечо произносит коротышка. — Можешь одной рукой сжимать моё горло..? — тихо говорю я. Как же неловко, мать вашу. Дабы не смущать меня колкими изречениями, Леви сразу приступает к делу. Я чувствую улыбку на его губах каждый раз, когда он касается меня, чтобы поцеловать. Аккерман плавно скользит одной рукой к шее, а другой спускается ниже. Ладонь начинает потихоньку сжимать моё горло. Кислород начинает поступать не так активно, как нужно. Но ведь этого я и хотела. — Сильнее, — горячо выдыхая эти слова в ухо Аккермана, я приникаю к шее последнего и начинаю мягко посасывать кожу. Вторая рука Леви уже достаточное количество времени осуществляет поступательные движения в районе моего клитора, моментами спускаясь ниже. Аккерман аккуратно вводит в меня один палец — Малышка, тебе ведь нравится это, да? — сжимая моё горло сильнее прежнего, шепчет Аккерман. — Я знаю, что нравится. Скорее бы подготовить твою узкую и мокрую дырочку для моего члена. Чёрт. Ещё одна подобная реплика, и я буду готова сесть на его хер прямо сейчас. — Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сдерживать себя, чтобы не оказаться между твоих замечательных ножек прямо сейчас. Оказаться между них, сжать твои бёдра и потихоньку начать работать языком. Я уверен, что моя малышка прекрасна на вкус, — хрипло шепчет Леви и оттягивает зубами мочку моего уха. От этих слов и действий дрожь всё больше пробирает моё тело. — А-а-аккерман, — сипло протягиваю я. Кислорода становится критически мало. Леви понимает это и слегка ослабляет хватку, — быстрее. — Моя девочка хочет кончить, верно? Хочет кончить для меня? В ответ слышится лишь моё нечленораздельное мычание. Щёки пылают от румянца. Я неосознанно двигаю бёдрами навстречу пальцам Леви. Внизу накапливается напряжение. Дышать становится трудно. — Л-леви, скоро, — сбивчиво скуля, протягиваю я. — Сожми сильнее. Аккерман повинуется и сжимает моё горло ещё крепче. Кислород окончательно перекрыт, но я отчаянно пытаюсь произносить имя коротышки, представляя, как он грубо берёт меня на этой кровати. Трахает до истошных криков. Секунда, и я инстинктивно сжимаюсь и выгибаюсь в спине, вцепляясь ногтями в ведущую руку Леви. Тот шипит и издаёт что-то наподобие гортанного рыка, приправляя это парочкой отборных матов. Аккерман наконец убирает руку с горла. Я продолжаю тяжело дышать. Хочется пить. — Блять, — шумно выдыхая, произносит Аккерман. — Что такое? — до сих пор пытаясь восстановить дыхание, уточняю я. — Я кончил в штаны, — утыкаясь носом мне в шею, шепчет коротышка.30 октября, 8:49 утра
Оставшиеся дни отработок я провёл в одиночестве. Толку в них не было никакого, ведь Ханджи слегла дома с температурой, либо сделала вид, что слегла. Почему сделала? Да потому, что подвергла меня конкретному игнору. Последний раз была в сети в воскресенье, собственно, когда мы виделись в крайний раз. Так как моё беспокойство нарастало с каждым днём всё больше, я пытал Изабель и Энни на предмет состояния Ханджи. Подружки оказались непреклонны и молчали, как партизаны. Ситуация дошла до абсурда, когда я принял решение проверить зал, в котором по обыкновению занималась Зоэ. Безрезультатно. На ресепшене сказали, что не видели её с той ночи. В бассейне её тоже никто не наблюдал. Родителей очкастой я решил не беспокоить. Ведь сейчас у них достаточно забот. В понедельник Ильзу успешно выписали из больницы. Ханджи рядом не было. В качестве поздравлений с приобретением сына и брата я отправил два букета. В записке к букету четырёхглазой я извинился, сам не зная за что и превратившись в своего рода сталкера, ведь проследил за доставкой цветов. Курьера встретил отец семейства… Каждый раз, проезжая мимо дома Зоэ, я наблюдал за тем, горит ли свет в окне её комнаты. Нет. Света не было. Даже малейшего намёка на включённый телевизор. Всё же приятные воспоминания о проведенных днях вместе продолжали согревать мою душу. Ведь Ханджи осталась у меня на ночь с субботы на воскресенье. Я был несказанно рад этому. Примерно до трёх ночи Зоэ не могла уснуть из-за непривычной обстановки. Пришлось развлекать её как только можно. После очередного захода борьбы она наконец-то вымоталась и мы спокойненько улеглись спать. В ОБНИМКУ! Н-да, мой режим после более близкого взаимодействия с очкастой явно полетел в тартарары. Всё воскресенье Ханджи тоже провела у меня. После лекции занимательной физики (назовём это так) мы, к сожалению, были вынуждены осваивать материал пропущенных занятий в школе. Зоэ согласилась остаться даже на ужин, который мы готовили совместно. Я не знаю, как охарактеризовать спектр тех эмоции, которые испытал за те два дня. Могу сказать лишь о том, что быть с очкастой всё это время было так волнительно и… сентиментально? Возможно. Обычно, если вспомнить предыдущие отношения, я не особо распылялся временем на девушек. Дело даже не в том, что график довольно плотный. При должном желании я нашёл бы время на то, чтобы сходить на свидание или просто провести день вместе. Просто не хотел этого. И если быть откровенным, то предыдущие пассии были в роли тех, кто просто удовлетворял мои сексуальные потребности и не более. За те два дня я старался быть с Зоэ как можно мягче и нежнее. Я ни в коем случае не пытался таким образом искупить вину за произошедшее с ней на вечеринке. Ханджи убеждала меня в том, что я не мог повлиять на ситуацию. Соответственно, моей вины в том, что случилось, она не видит и даже слушать не хочет все эти извинения. Когда воскресенье подошло к концу, и я подвозил очкастую до дома, то понял, что не хочу отпускать во внешний мир, где её снова могут обидеть. На прощание она лишь улыбнулась и помахала мне рукой. Вот так, молча. Всё было понятно без слов. Что же касается того случая на вечеринке, то общими усилиями нам так и не удалось узнать, кто в тот вечер протащил с собой наркотики. Да, была травка, был алкоголь. Но сколько же нужно выпить и выкурить, чтобы развезло настолько сильно. Ханджи не курит травку и практически не пьёт алкоголь. Вряд ли она по своей воле стала принимать сомнительные таблетки и тем паче занюхивать что-нибудь. Парней, подходящих под описание того, о ком говорила Изабель, было достаточно. Смущало лишь то, что из имеющихся обучающихся мужского пола нашей школы, которые предположительно могли быть там, Магнолия никого не опознала. Данные мероприятия носят локальный характер, поэтому людей, обитающих вне школы Святого Франциска, на них быть не может.***
«Леееви)))» «Живая таки. Что случилось? Почему молчала все эти дни? Я беспокоился.» «Подними голову вверх, но не привлекая внимания парней» «Блять, Ханджи.» «Просто подними» «Зачем?» «Увидишь)» — быстро набираю я и дожидаюсь, пока Аккерман наконец-то одарит меня своим взглядом. Активно щурясь, я наблюдаю за ним. Поворачиваю голову в сторону Изабель и уточняю: — Он смотрит? — Д-да, сейчас, — взволнованно говорит Магнолия. Я мило машу Леви ручкой. Затем приподнимаю юбку, оголяя всё то, что скрывается под ней. Оголяя в самом, что не наесть прямом смысле. Ведь нижнее бельё я сегодня решила не надевать. — Вот это его перекосило, — смеясь и прикрывая рот рукой, произносит Изабель. Я вижу лишь то, как Аккерман активно начинает что-то строчить в телефоне. В этот же момент мне приходит уведомление: «БЛЯТЬ, ХАНДЖИ, ЖИВО ОПУСТИ ЮБКУ» Естественно, я не собираюсь долго стоять в таком положении и отпускаю ткань. Но это ещё не всё, коротышка. «У тебя даже хватило времени расставить запятые)» — отвечаю я и затем перевожу свой взгляд на Леви. — Смотрит? — развернувшись к окну спиной, спрашиваю я. — Ага, жги, дорогая, — продолжая освещать коридор улыбкой, говорит Изабель. С этими словами я вновь задираю юбку вверх, уже оголяя задницу. Простояв так с пару секунд, я оборачиваюсь в сторону Аккермана. Тот, застыв с грозной миной на лице, сверлит меня взглядом. Не только его взор был прикован к моей персоне. В изумлении стояли и Чёрч с Арлертом. Честно, как-то похер, потому что я дожидаюсь реакции только от одного коротышки. Дождалась. В следующую секунду Леви буквально подрывается с места и покидает парней. Движется в нашу сторону, не иначе. Спустя минуту на другом конце коридора, словно гром среди ясного неба, объявляется коротышка. — Ой, бля, не к добру, — уже с дебильной улыбкой на лице выдаёт Светлана. Секунда, вторая, третья. Леви делает один шаг в мою сторону. В ответ я делаю один шаг назад. Шаг вперёд, шаг назад. Вперёд-назад. Ой-ой-ой… — Пиздец, блять, — с этими словами я даю такого дёру, словно Фарлан до туалета либо Изабель за догоном на тусе. Наверное, в этот раз лучше обойтись без громкого оглашения слова «хуй» и желательно не показываться на глаза дежурным по этаж и охраннику. Не оборачиваться, не оборачиваться. Не хватало ещё уебаться в кого-нибудь или во что-нибудь. Так… — ХАНДЖИ! — НЕ ОРИ НА МЕНЯ! — ускоряясь, выкрикиваю я. Ебучий портфель. Только мешается. Не скинуть. Там ноут. Ещё стырит кто. Ладно, продолжаем движение. Коридор скоро закончится. Дальше лестница, расстояние до которой довольно быстро сокращается. Ничего, будем прыгать через несколько ступеней. Подбегая к спуску, я наблюдаю поднимающихся на второй этаж Гвен и как её, бля, Дебру, во. — Съебали! — кричу я и успешно преодолеваю несколько ступеней разом, затем проделываю то же действие ещё пару раз. Интересно, насколько шкала их ревности сейчас поднялась? Ведь за мной бегает сам Леви Аккерман. С этой мыслью я несусь вдоль очередного коридора в сторону стадиона и, встречая на своём пути мистера Смита, улыбаюсь и, отсалютовав последнему убегаю дальше. Что ж, очередного разговора точно не избежать. Теперь мы с Аккерманом пойманы с поличным. Бля-бля-бля. Нужно бы выдать какой-нибудь финт, чтобы сбить коротышку с толку. — Раздевалка. Женская! — с этими словами я резко меняю направление на противоположное, тем самым озадачив и чуть не сбив Леви с ног. Забегая в женскую раздевалку, меня награждают… Да ничем меня не награждают. Но затем следуют недовольные возгласы. Сука, значит, женская раздевалка тебя ни сколь не смутила? Преодолевая очередной угол, я замечаю девчонку из класса изо с огромным мусорным баком. В самый раз. Недолго думая, я буквально подлетаю к той. — Открывай! — с ошалевшими глазами говорю я. — Быстро-быстро-быстро! И ни слова Аккерману. Просто кати бак как ни в чем не бывало. Неловко умостившись в мусорку, я начинаю прислушиваться к звукам с улицы. Девушка с усилием начинает толкать бак вперёд. — Не видела Зоэ? — слегка запыхавшись, спрашивает коротышка. Вот это дыхалка. — Он-на… – бля, не мямли ты так, — пронеслась в сторону парковки. — Ясно, — усмехаясь, произносит Леви. А чё смешного то? — Тебе помочь с баком? А то возникает ощущение, что у тебя там кирпичи… или человек. Нет тут никаких кирпичей, вали уже отсюда. Одна бумага да всякие картонные упаковки из-под молочных коктейлей и сока. Пару секунд девушка объясняет, что всё нормально и у бака просто заело колесо. Когда, судя по всему, коротышка скрывается с горизонта, она пару раз стучит по крышке. Откланявшись и поблагодарив за спасение, я трусцой продолжаю двигаться дальше. Ловко спрятавшись под трибуной болельщиков, я принимаюсь успокаивать сердечко и дыхалку. Вроде метр с кепкой, а бегает так, как будто ноги у него как у баскетболиста. — Ф-ф-фух… — тяжело выдыхаю я и расстёгиваю практически все пуговицы на блузке. Жарко, да и всё равно никого поблизости нет. Бля, ещё и этот лифчик. Из-за него мне ещё жарче. — Ну что, как тебе пробежка? — Зае… — на полу слове я понимаю, что вопрос был задан Аккерманом, — …ебись. После этой реплики слышится звук расстёгивающейся пряжки ремня. Я тихо сглатываю.