23 октября, 6:09 утра
— Тоже хреново спалось? — я перевожу взгляд с чашки кофе на Энни. Видок у неё не лучше. Сонные, готовые закрыться прямо сейчас, глаза. Чуть взъерошенные волосы. — Есть такое, — тихо заключает Леонхарт. — Слушай, ты ночью ничего странного не слышала?.. — с опаской спрашивает она. Я, стараясь отобразить на лице минимум эмоций и максимум хладнокровия, надеюсь, что ночью меня не было слышно. — Не-е, всё ок вроде. Я проворочалась минут пятнадцать под какой-то подкаст, при этом была в наушниках, поэтому меня ничего не тревожило. А ты как? Кстати, куда уходила? — Д-да, мы с Армином просто разговаривали, — отвечает Энни, потупив и опустив взгляд. — Ох, ну нихера ж себе! СЕКС ПО ТЕЛЕФОНУ! — восторженно выкрикиваю я, подпрыгивая с барного стула. — Ханджи! Какой ещё с... — блондинка мило улыбается, но не успевает докончить, как в проёме кухни появляется растрёпанная Изабель, которая, к слову, выглядит похлеще нас с Энни вместе взятых. Помятая ночка выдалась. — Так понимаю, я одна не принимаю участие в вашем марафоне разврата? — зевая проговаривает Магнолия, забирая у меня чашку с кофе. Я не успеваю возмутиться, — Ну, чего молчите? — Светлана немного отпивает и продолжает. — Один шизик уже с пол часа пытается дозвониться до меня. Мало того, что напился вчера в усрань, так ещё и посмел нарушить мой сон, придя сюда! Каков мерзавец. «Он приходил сюда?» — проносится в голове. Пьяный в усрань. Мерзавец. Пытался дозвониться до Изабель… точно он. Я стараюсь успокоиться и изобразить как можно более невозмутимое лицо. — И хер ли я вчера с двух концов квартиры выслушивала ваши стоны, а? Одна со своим «папочка, да! папочка!», а вот другая, — Изабель указывает пальцем на меня, — другая не выдала ни имени, ни прозвища того, кто заставил её в первом часу ночи так стонать. Леонхарт и я лишь вскользь переглядываемся. «Блять», — это всё, что крутится в голове. Уверена, что у Энни тоже. Неужели меня было слышно? Вроде и не мудрено, я была практически в паре метров от Магнолии. Но, чёрт, неужели я так облажалась? Пыталась же быть как можно тише. Н-да, ситуация не из лучших. Меня до сих пор не отпускает тот разговор с Аккерманом. Неужели всё было взаправду? Нам с Энни уже бессмысленно отнекиваться. И если с Леонхарт всё понятно, то я здесь тёмная лошадка. Сейчас наши лица охвачены румянцем. Ещё и Изабель добивает своим взглядом. Несмотря на то, что они с Леви сводные брат и сестра, в её глазах всё же проскальзывает леденящее Аккерманское начало. Вот что бывает, когда находишься рядом с коротышкой слишком долго. — М? С тобой, Энни, всё кристально ясно, а ты, — Изабель вновь смотрит и тыкает пальцем прямо мне в лоб, — рассказывай всё немедленно. Не похоже, что ты порнушку смотрела, а если и так, то ты первый человек, разговаривающий с ней. Ёкарный бабай! Надо что-то делать. Отшутиться? Херня. Хоть и в моём стиле, но они сразу просекут, что я лгу. Хотя, зачем мне обманывать Энни и Изабель? Они для меня словно сёстры. Сёстры… Это слово заставляет сердце пропустить пару ударов. Н-нет, нельзя ловить паничку прямо сейчас. Обуздай свои эмоции и выдохни. Прошло много времени. Неужели оно не помогло тебе? Секунды сменяются минутой, нельзя тянуть. Я выдаю первое, что приходит на ум: — Так кто приходил – то? — как оригинально. Браво, Зоэ! Оригинально и нисколько не подозрительно. — Кто-кто, Аккерман! Завалился сюда во втором часу с букетом цветов и со словами «Пожалуйста, прости меня, я такой уёбок!» проблевался прямо на площадке. Потом как заладил «Я так люблю тебя, Господи, та-ак люблю… Давай сходим куда-нибудь вместе? А? Пожалуйста!», — Изабель настолько вжилась в роль, что даже решила изобразить падение на колени и то, как коротышка блевал. — А ты что? — в унисон произносим мы с Энни. — А что я? Позвонила Фарлану, чтобы тот его забрал. Конечно, от Чёрча тоже толку особо никакого. Пили они вместе, — копошась в холодильнике, отвечает Магнолия. — Цветы там, — Изабель поворачивается в пол оборота и кивает на вазу. Действительно, цветы. Красивый букет и, наверное, Леви выглядел так мило в тот момент, когда блевал и говорил, что любит… Стояночка! Что за мысли такие, а? Ещё чего не хватало. Любит? Бред. Бред сивой кобылы. Хотя в этом случае пони, хе-хе. Уже с минуту мы с Энни сидим, поникнув и сгорая со стыда. По крайней мере, я так думала, пока не подняла взгляд на подруг. Две пары глаз уставились на меня. Мне лишь оставалось ждать, когда девочки сообразят, что к чему. — ЁБУШКИ-ВОРОБУШКИ! Так этот букет для тебя, что ли?! — вопит Изабель, при этом стукнув о столешницу своими маленькими ручками так, что я и Леонхарт вздрагиваем. Ну всё, приехали. — Кхм, эм. Ну, скорее всего… — сбивчиво отвечаю я.***
— Ровно семь утра, — тихо проговариваю я, держа путь домой. Как же хорошо, что таксист попался не из разговорчивых. Мне хватило расспросов от девочек. Да и о чём меня можно спрашивать? Ведь я сама ничего не понимаю. О чём рассказывать, когда я понятия не имею, какого хрена тогда произошло и зачем я ввязалась в этот разговор? Зачем первая позвонила ему? Дура. Коротко и ясно. Мысли ужасной, переваренной и недосоленной кашей расплываются по организму. Я судорожно покручиваю кольцо на указательном пальце правой руки. Перевожу взгляд на цветы. Белые гортензии. Я ведь должна улыбнуться? Не могу. Я в смятении. Как смотреть Аккерману в глаза сегодня в школе. Проверяя телефон, я не обнаруживаю там новых уведомлений от Леви. И всё же пальцы предательски находят чат с ним. Он в сети. «Не против, если я наберу тебя?» «Это неважно. Да или нет?» Я перечитываю эти строчки вновь и вновь. Мой взгляд соскальзывает ниже «Печатает…» — ПЕЧАТАЕТ?! — с широко открытыми глазами я выхожу из чата, блокирую телефон ко всем чертям и впопыхах случайно роняю его себе под ноги. Таксист в немом вопросе изгибает бровь и уточняет всё ли в порядке. — Можете отстегнуть ремень и поднять телефон, мисс. — Х-хо, не, спасибо. Пусть лучше там полежит, — говорю я, махнув рукой и приправляя это движение пугающей улыбкой. Спустя пару минут езды я прибываю к дому. Так, цветы я купила себе сама. Всё просто. Или подарить цветы маме? Не, слишком подозрительно будет. Н-да, как будто первый вариант звучит лучше. Ладно, пора нацепить привычную маску «Я люблю семью, друзей, солнышко, голубое море, небо и травку! Я счастлива!». Хм, травку лучше убрать из этого списка. Пару раз повернув ключ в замочной скважине, я захожу домой. В нос проскальзывает приятный запах чили. — Я дома! — кое-как снимая обувь, говорю я. Портфель срывается с плеча и с шумом падает на пол. — Тьфу! — сегодня мне рассеянности не занимать. — Доброе утро, дорогая! Я приготовила для тебя чили, — в проёме между кухней и прихожей появляется сначала заметно выступающий округлившийся живот, затем мама. — Ого, да ты с цветами. Точно у Энни была? — расплываясь в улыбке спрашивает она. — Не забывай о предохранении и… — Мам! — фыркаю я и чувствую, как щёки розовеют. — Я сама купила эти цветы. Проходила мимо магазина… И. Ну. Ну как мимо, получается, что очень даже не мимо… — Лгунья из тебя никудышная, — усмехаясь, произносит мама. — Ты можешь мне всё рассказать, ты же знаешь? — Мам, всё сложно, — отрезаю я и не совсем удачно пристраиваю плащ на вешалку, попутно прихватывая портфель. Всё сегодня против меня. — Всё реально сложно и о-о-очень запутанно. Лучше скажи, как ты? Вечером идём к врачу? — Всё в порядке. Правда, с каждым днём вынашивать ребёнка становится всё труднее, да и живот уже такой большой… — говорит мама, оглаживая пристанище мальчика, который скоро появится на этот свет. Она так мягко и искренне улыбается, когда я интересуюсь тем, как она себя чувствует. — Да, приём назначен на четыре вечера, я заберу тебя из школы. Приедем немного раньше, но это лучше, чем опоздать. — мама выжидающе смотрит на меня, как будто я должна сказать что-то ещё. — Чего? — с недоумением смотрю я. Мама начинает потихоньку смеяться. — Ханджи – Ханджи, кофта тоже от Энни? — улыбка мамы становится ещё шире, я же столбенею и понимаю, что до сих пор в кофте Аккермана. Чёрт. — Можешь не отвечать. Тебе сегодня к девяти сорока?***
Да, в доме Зоэ ожидается пополнение. Беременность Ильзы Зоэ – матери Ханджи была довольно неожиданным событием в семье. Сначала родители были озадачены. Они не хотели заводить ещё одного ребёнка после того, как не стало Петры. Они винили себя в смерти девочки, винили в том, что не смогли уберечь её. Ханджи же винила себя и только себя в том, что произошло в тот день. Девочка умерла в реанимации, придя в себя только один раз. Родители не успели попрощаться с малышкой. С ней была только Ханджи. По началу Зоэ пыталась в открытую пробраться в палату. Колотила ручками сотрудников больницы, не пускавших её внутрь. Когда же бдительность последних слегка притупилась, она смогла проскользнуть в палату. Запах медикаментов прямо-таки ударил в нос Ханджи. Размеренно пикающий монитор, стоявший рядом с Петрой, отбивал её сердечный ритм. Трубки, катетеры, капельница. Всё это окружало маленькую девочку. Несмело ступая, будто от этого зависит жизнь сестры, Зоэ подошла к койке. Испуг, отчаяние и страх. Они обуяли Ханджи. Она стояла и не могла пошевелиться, её взгляд целиком был вперен в покрытое ссадинами лицо Петры. — С-сестрёнка Ханджи, — прокашлявшись сказала Петра. — Не оставляй меня, пожалуйста. — Не оставлю, но и ты не оставляй нас, сестрёнка. Нам ещё столько предстоит сделать, ты же знаешь… — П-помнишь, фразу из того мультика? П-посвяти своё сердце, — девочка снова начинает кашлять, — п-помнишь, как мы думали над тем, что она значит? — Д-да, сестрёнка, помню, — из глаз Ханджи предательски брызнули слёз. Она держалась до последнего стискивая зубы. — Ты должна бороться, Петра. — шмыгнув пару раз носом, но так и не уняв уже поток льющихся слёз тихо произнесла Зоэ. — Помнишь, как боролся тот мальчик? Борись также, хорошо? — Сестрёнка… — звук, исходящий от монитора, начал угасать. Ханджи схватила Петру за руку. Обе понимали, что конец близок. Ни одна из них не хотела в это верить. — Посвяти своё сердце, хорошо? — момент и кривая сердцебиения превратилась в прямую, сопровождая это характерным писком. — П-петра? — с шоком произнесла Ханджи. Она прижала свою маленькую ручку ко рту, чтобы не начать кричать. Это оказалось бесполезным. — П-петра! ПЕТРА! Кто-нибудь… В палату моментально ворвались несколько медицинских сотрудников. Они оттащили от Петры бьющуюся в припадке беспомощности и истерики Ханджи. Та брыкалась и кричала до последнего. Она выкрикивала имя сестры, не веря, что та больше не проснётся. Не проснётся, не одарит дом своим громким смехом, не проведёт бессонную ночь с сестрёнкой Ханджи за просмотром аниме, никогда больше не обнимет ни её, ни родителей… В тот момент Ханджи почувствовала истинную боль. Боль, которая не сравниться ни с чем. Боль от утраты родного и такого близкого человека – сестрёнки Петры. Уныние и скорбь нанесли Зоэ самые глубокие раны. Затем последовала пустота, обступившая Ханджи со всех сторон. Пустота же превратилась в стены. Стены, которые изолировали малышку от всего и всех. Далее начались судебные тяжбы с больницей и мужчиной, который по факту был виновен в смерти Петры. Одним из главных вопрос являлся таковым: почему сигнал о том, что Петра пришла в себя, не сработал…***
— Ага, вечером ещё допы по физике, — почесав затылок, сказала я. Башка зудит. Было бы славно помыться перед занятиями. С этой мыслью я удаляюсь к себе в комнату. Смыв с себя остатки предыдущего дня, я, наконец, могу немного успокоиться. Расхаживая по комнате в одних трусах и думая, что бы такое сегодня надеть, я снова устремляю свой взгляд на вазу с цветами. — Я же могла их просто выкинуть, — шепчу я, усаживаясь на край кровати. — И с каких пор я думаю о том, как бы приодеться в школу? Оборачиваясь в сторону тумбочки, обращаю внимание на телефон. Да, я до сих пор не проверяла сообщения. Страшно, но нужно это сделать. Откидываясь на кровать, я тяну руку в сторону мобильного и беру тот в руки. — Изабель, Энни, мама, «Ночные этюды: новая глава в открытом доступе.» О! Вот это дело… — продолжая скролить уведомления, я дохожу до Аккермана. Собравшись с мыслями, открываю чат и вижу: — В СМЫСЛЕ СООБЩЕНИЕ УДАЛЕНО?!***
«Вы с Аккерманом приедете вместе? Или вы ещё не приехали??? Он что-нибудь говорил?» — быстро печатаю я Изабель, прячась за углом школы и поглядывая на парковку. Дурацкая ситуация, мы всё равно встретимся на литературе, но всё же, я хочу отсрочить этот момент как можно дальше. «Молчит или сдерживается, как будто у него пробка в жопе Непонятно… Короче, хз какое у него настроение, но он довольно напряжённый, мб нервничает после случившегося))))) Мы будем минут через 5» «Бля, ладно Буду ждать тебя в классе изо, до встречи и хорош молотить такое количество скобок, пугаешь» «)))» — ничего нового. — Ща обоссусь. Давай быстрее. Успешно отсидев пару изо в попытках нарисовать условную «мангу» мы пришли к выводу, что для начала всё же нужен сюжет. Великолепно, правда? Сейчас же мы спешим в сторону уборной. К слову, Аккерман пытался пройти в кабинет во время перерыва и найти меня. Изабель и Энни активно и успешно противостояли Леви, говоря, что меня здесь нет и вообще в школу я ещё не пришла. — Вы меня за идиота держите? Хей, чучело в очках! Ты в курсе, что тебя отлично видно? — Проваливай отсюда, братишка, или я наваляю тебе дома по первое число! Ещё расскажу родителям про твои пьяные похождения. Быстро настигнув ближайшей кабинки, я обрабатываю очко (не своё) салфетками и с облегчением сажусь на последнее. — Ханджи, возьмёшь нас вечером покататься на великах? Погодка отличная. Безветренно и тепло, — произносит Энни. В этот же момент кто-то с шумом открывает дверь в туалет. — Эй, придурок! Свалил отсюда! «Какой ещё придурок?» проносится у меня в мыслях. «Неужели…» Я не успеваю закончить рассуждение, как вдруг дверь кабинки, чуть ли не слетая с петель, открывается. — Аккерман, какого хуя! — визжит Изабель, оттягивая того. Я лишь выпучив глаза смотрю на него. Его грудь быстро вздымается. Несколько прядей выбились из причёски. «Красиво…», — думаю я, сидя на очке.***
— Попалась, — тихо произношу я, вглядываясь Ханджи в глаза. Занимательное место для встречи. — Бля, Леви, дай поссать! — я пропускаю эти слова мимо ушей и останавливаю свой взгляд на чулках Ханджи, которые так аппетитно и сексуально обтягивают её ляжки. Спускаясь взглядом чуточку ниже, я смотрю на её трусики. Чёрные стринги. Так ты всё же носишь нижнее бельё, очкастая.***
Молодой человек явно сбит столку. Возбуждение мощной волной проходит по его телу. Аккерман пытается унять это чувство. «Не хватало мне ещё одного стояка», — думает он. В секунду Зоэ натягивает трусы и, опускаясь на колени, быстро проползает меж ног парня. Тот, не успев сообразить, что вообще только что произошло, матюгается и выбегает за Ханджи в коридор. — Остановись! — кричит Аккерман в след очкастой. — Давай поговорим! — Ага! Так взяла и остановилась! — прикрикивает Ханджи в ответ, несясь вдоль коридора. «Так, мы на втором этаже. Спуститься на первый и рвануть к парковке? Но у меня нет с собой ключей от замка Ханнама. Бля. Через окно? Страшно и высоко. Ладно, импровизируем». — Аккерман, Зоэ! Бегать по коридорам запрещено! Если сейчас же… — не успев дослушать дежурного, оба проносятся в сторону лестницы. «Буду надеяться, что какой-нибудь идиот оставил велик не пристёгнутым». — Ханджи! Давай поговорим! — ИДИ НАХУЙ! — выкрикивает девушка, стремительно спускаясь по ступенькам и пропуская несколько из них. «Грёбаный турникет. Перепрыгнуть или подлезть? Не факт, что перепрыгну удачно. Подлезть? Потеряю много времени», — рассуждает Зоэ, пока расстояние между ней и турникетом стремительно сокращается. «Точно! Этот извращуга так засмотрелся на мои трусы и чулки, что у него чуть челюсть не отвисла». С этой гениальной идеей в голове Зоэ решает проползти под турникетом так, чтобы внимание Аккермана было всецело направлено на её ноги и задницу. «Хорошо, что я решила надеть юбку». — Ханджи! Остановись, мать тв… — не успевает договорить Леви, как его взору открывается прекрасный вид на все прелести под юбкой Ханджи. Парень, растерявшись на пару секунд сбавляет темп, но, видя, как беглянка уже выпорхнула прочь из школы, снова старается нагнать её. — С-сучка, — цедит Аккерман сквозь зубы, когда замечает, как Ханджи, перекинув ногу через чей-то велосипед, улепётывает в закат. — Бывай! — выкрикивает Зоэ и обернувшись, награждает Леви улыбкой во все тридцать два.***
После такой пробежки она, должно быть, вспотела. Несколько прядей выбились из её импровизированной причёски и прилипли к вискам и ко лбу. Очки съехали на нос. Глаза блестят, красный румянец покрыл щёки. И всё же она такая красивая и беспечная. Эти ноги и бёдра. Эта юбка и чулки... Больше не носи их, если не хочешь проблем. — Дура, простудишься, — придя в себя, заключаю я. Неизвестное доселе чувство шаг за шагом пытается вылезти наружу. — Тьфу. Какая мне вообще разница, до того, что с ней будет? Возвращаясь обратно в здание школы, я встречаю Изабель. Скрестив руки на груди, она давит лыбу, примерно такую же, как и очкастая. Я пресекаю её попытку сказать хоть что-нибудь: — Ни слова, — проведя рукой по волосам, я всё же решаюсь спросить. — Она ушла утром в моей в кофте? Девушка молчит и продолжает смотреть на меня, как на идиота. Пожав плечами, она разворачивается на пятках и следует к входной двери. — Ты сам сказал, ни слова, — усмехаясь, отвечает Магнолия.***
— Присаживайтесь, — ох, сейчас начнётся разбор полётов. — Леви Аккерман и Ханджи Зоэ, подвергая опасности себя и других учеников, бегали по коридорам, перепрыгнули через турникет. Аккерман, предположительно, снёс одну из дверей в женском туалете. Зоэ выкрикивала неприличные слова на всю школу. Угнала велосипед одного из учеников… — директор по воспитательной работе устало потирает переносицу и улыбается. — Давненько такого не было. Как объясните? — убирая лист с докладной, спрашивает мистер Смит. — Пока не доказано, не е… — подпрыгивая, говорит Ханджи. Я успеваю оттянуть её за локоть и цыкнуть. Судя по всему, это всё, что она вынесла из своих юридических курсов. Я улыбаюсь уголком губ. — Мисс Зоэ, не забывайте, где Вы находитесь. — Мы просто немного повздорили, — на выдохе говорю я. — Настолько, что Вы, мистер Аккерман, вломились в женскую уборную, чуть не снесли дверь с петель и скорее всего, поставили мисс Зоэ в неловкое положение? — Вот именно! Господин Смит, Вы не представляете, он такой извращуга! — мужчины смеряют Ханджи строгим взглядом, последняя лишь хмыкает и усмехается. — Ладно, ладно. Но вы себе представляете, я сижу себе, писаю, никого не трогая, а тут появляется этот чёрт… — девушку прерывает голос директора. — Мисс Зоэ! — повелительным тоном произносит он. — Ну уж нет, я закончу! Мало того, что он поставил меня в затруднительное положение, так ещё и бессовестно пялился на моё нижнее бельё! — Раком нужно было тебя поставить! — психанув, отвечает Аккерман. Похоже, про чувство такта позабыли оба обучающихся. — Молодые люди, — выдыхает Эрвин, — я сделаю вид, что не слышал последних минут этого разговора. Родителей уже оповестили о случившемся инциденте. Отстранение от занятий на неделю, начиная с этого дня и с целью примирения отправляетесь на совместные отработки. — резюмируя, произносит директор. — Школа не занесёт эти данные в ваши личные дела, ей важно выпустить отличников с идеальной репутацией. — вздыхая, говорит он. — Вы свободны. Впредь, выясняйте отношения за стенами школы. Выходя из кабинета Смита, Леви таки решил узнать у Ханджи, могут ли они нормально где-нибудь поговорить. — Мне нужно взять вещи. Давай встретимся на заднем дворе школы. — Хорошо, — односложно отвечает Аккерман. На его лице отражается беспокойство, смешанное с растерянностью. Парень смотрит вслед удаляющейся Зоэ. — Хорошо. — шепчет он.***
— Зачем ты убегала от меня? — собравшись с духом, Ханджи пытается ответить, но не выходит. — Пожалуйста, не молчи. — странно, но голос парня довольно нежен и снисходителен. — То, что случилось ночью… — Зоэ не успевает закончить. — Я был пьян, — грубо отрезает парень. Он как будто опомнился и вернулся в образ того вечно холодного парня. Зоэ, не поднимая голову, сверлит взглядом асфальт. Костяшки на руках, сжимающих сиденье скамейки, белеют. Она явно не готова к такой резкой перемене со стороны Аккермана. — В таком случае нам не о чем говорить, — Ханджи подрывается с места и, не обращая внимания на Леви, забирается на велосипед. — Стой! — он хватает руль велосипеда, тем самым не давая девушке сдвинуться с места. Она моментально отводит голову в сторону. Тем не менее, от взгляда Леви не может скрыться слеза. «Слеза?» — проскакивает у парня в голове. Он сглатывает. Это действительно одиноко стекающая с её щеки на шею слеза. — Х-ханджи, ты пл… — Доволен, блять! Доволен?! Отъебись от меня. Отъебись и всё! — Зоэ резко поворачивается и буквально выплёвывает эти фразы парню в лицо. Её голос дрожит. Она действительно плачет.***
Не утирая слёз, я вырываю руль из рук Аккермана и стараюсь как можно быстрее уехать от этого ублюдка. Дура-дура-ДУРА! Что ты хотела услышать от него? Что он признается тебе в любви? Что позовёт на свидание? Что ты хотела от настолько грубого и чёрствого человека, Ханджи? Неужто влюбилась в него? — Хуйня. Пошел ты, Аккерман, — вжимая руки в руль велосипеда сильнее, я разгоняюсь ещё больше. Пара лишних кружков вокруг квартала не помешает. Блузка уже давно пропиталась потом. Меня это не тревожит. На очередном круге я кидаю портфель и бомбер на лужайку рядом с домом. Так намного лучше. — Ты больше не сделаешь мне больно. Никто не сделает. Я продолжаю выкручивать педали на максимуме при подъёме на холм. Мышцы в ногах начинают изнывать ещё сильнее. Этого недостаточно. Я начинаю ехать на выпрямленных ногах, попеременно сгибая каждую. Так-то лучше. Больше боли, меньше боли. Довольно противоречиво, но в моём случае это работает. Чем больше я отвлекаюсь на физическую боль, тем меньше ощущаю душевные страдания, что висят грузом на моих плечах. Крути. Крути быстрее. Крути так, чтобы эти чувства не догнали тебя. Чтобы он не догнал тебя. — Ханджи! Милая, почему ты ещё не зашла домой? — Ё-ёпте! — чуть ли не упав с велосипеда, пугаюсь я. — Мам, больше не подъезжай вот так. — Давай домой! Нужно поговорить, — я вновь перевожу взгляд с дороги в открытое окно машины. Натягиваю улыбку и киваю. — Окей! Спустя несколько минут мы оказываемся дома. — Ханджи, как ты себя чувствуешь? — Мам, всё нормально, мы с коротышкой просто немного повздорили. — Я не про это. Как ты в целом себя чувствуешь? — повторяет мама, затем тяжело выдыхает и добавляет ещё один вопрос. — Ты пьёшь таблетки? Этот пункт заставляет меня нервничать. Я уже давно не пью таблетки, которые помогают сдерживать, можно сказать, притуплять мои эмоции. Родителям, конечно, об этом не говорю, потому что не хочу их расстраивать. Лгать бесполезно. Мама знает меня вдоль и поперёк. — Нет. — Как давно? — мама сдерживается. Сдерживается, чтобы не сказать лишнего и не повысить голос. Она снова тяжело вздыхает и, поддерживая себя одной рукой за поясницу, опирается другой о столешницу. Я с тревогой смотрю на неё и понимаю, что, сказав об отказе от таблеток на протяжении полугода, сделаю только хуже. — Мама, с тобой всё в порядке? Давай оставим этот разговор. Мы обязательно обсудим это. Неважно выглядишь, я не хочу, чтобы ты волновалась. — Хмф. Довольно непривычно тянет поясницу. Срок ещё не пришёл. В любом случае сегодня приём у доктора, так что… Мама не успевает закончить, как тут же хватается обеими руками за столешницу и, скрючившись, произносит сквозь зубы: — Милая. Не пугайся и просто вызови неотложку.***
— С-сука! Да что со мной не так-то?! Какой же я мудень, — с этими словами нога ударяет мусорку, стоящую рядом со скамейкой. — Зачем отпустил? Идиот. — Смотрю, разговор не удался, — подходя ко мне, говорит Фарлан. — И не говори. Она уехала... Расплакавшись, — последнее слово задевает меня ещё сильнее, и перед глазами вновь стоит лицо Ханджи. Её секундная слабость и… разочарование? Давно не видел её такой. — Я не понимаю почему. Она чего-то ожидала? Или?.. Блять, нихера не понимаю. — Друг мой, в любовных делах ты ноль. — Чего? — Леви, сначала ты просишь Ханджи поговорить с тобой, и потом затираешь ей тираду о том, как бы ты хотел её трахнуть, — говорит Фарлан, распластавшись на скамейке и приглашая меня сесть рядом. — Затем приносишь посреди ночи букет цветов со словами «Я так люблю тебя. Давай сходим куда-нибудь вместе». Правда, обращаешься немного не по адресу, но всё же… Ты серьёзно не понимаешь, чего она от тебя ждала? — Я в самом деле такое сказал? Если я и правда выдал подобное, то теперь понятно, почему очкастая так отреагировала. Она что… влюблена в меня? Да ну, абсурд. Полная чушь. Или нет? А я? Ханджи нравится мне? Нет. Вздор и глупость. Тогда зачем я наговорил ей этой чепухи ночью? Или не чепухи? Блять. Слишком сложно. Это точно была моя последняя попойка с Чёрчем. Однозначно последняя. По крайней мере, до начала и во время соревнований. — Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Можешь даже не отпираться, братишка. Все, кроме вас двоих, видят, как вы смотрите на друг на друга. — Хуйня, — если быть честным, то это звучит как ложь. Немного помявшись, я решаюсь спросить у Фарлана: — И как же мы смотрим друг на друга? — губы друга растягиваются в улыбке, мои же образуют тонкую линию. — Как идиоты. Идиоты, которые не могут признаться в своих чувствах хотя бы самим себе. — Какие ещё, мать твою, чувства?! — снова вру. — Попроси у Ханджи прощения и пригласи куда-нибудь. — Ещё чего! — с возмущением в голосе выпаливаю я. — Она не станет меня слушать. Ясно дала это понять. Снова это поганое чувство на душе. Зачем я был так резок с очкастой? — Позлится и успокоится. Вот увидишь, дня не пройдёт, как она снова будет звать тебя коротышкой, — с этими словами Фарлан треплет меня по голове. — У меня нет времени на свидания. Я должен готовиться к соревнованиям, — поправляя причёску, говорю я. — Вот! Значит, ты всё-таки готов позвать её куда-нибудь, — радостно заключает Чёрч. Ей Богу, как сваха. — У вас будет совместная неделя отработок, воспользуйся моментом. Да и тренировки у тебя в вечернее время. О! Позови её на каток! Та-а-ак романтично. Будешь учить её кататься на коньках. Держать за разные места. Эх. Конечно, перспектива обнять Ханджи за талию и притянуть к себе, взять за руку мне очень претит, но… ЧТО ЗА МЫСЛИ?! — Тебя Изабель на всё это надоумила? — одаряя друга далеко не самым добрым взглядом и приподняв бровь, спрашиваю я. — Возможно, — с коварной улыбкой произносит Фарлан.***
Как только заканчиваются допы по физике, я сразу же решаю написать Чёрчу и поделиться находкой: «Фарлан, она не выбросила цветы. Ты видел?» — быстро печатаю я, до сих пор окутанный радостью и недоумением. Это ведь хороший знак? Она не выбросила их, они стоят рядом с её кроватью. «Она сидела в твоей кофте, ты видел???» — ступор. Ещё большее недоумение. Взявшись за голову, я сажусь на кровать. Мы с Фарланом сейчас напоминаем двух девочек, рьяно обсуждающих парней. «По крайней мере, кофта очень похожа на ту, что ты ей дал тогда» — продолжает Чёрч. «Бля, серьёзно? Не обратил внимания. Есть скрины?» — нервно подёргивая ногой, спрашиваю я. «Нах мне скрины с твоей девченкой? Препод позже выложит запись занятия в чат, сможешь глянуть» «Ебалай, она не моя девчОнка.» «Как скажешь, братишка не забудь завтра взять резинки ─‿‿─» — ещё один любитель шизанутых смайликов. Я предпочитаю проигнорировать последнее сообщение Фарлана и по пути к машине перехожу к чату с Ханджи. «Отправка сообщений ограничена». — Чего блять? — останавливаясь, выпаливаю я. — Леви! Тут же Ханнес! — строго отчеканивает мама. Я уже не обращаю внимания на то, как младший брат повторяет «блятьблятьблять». Пф, будто он не слышал этого слова раньше. Я спешно пытаюсь набрать Зоэ. «Абонент недоступен». — Какого хуя?! — Ривай Аккерман! — вновь доносится со стороны матери, но меня это уже мало интересует. Бросив рюкзак прямо на траву, я быстро шагаю в сторону дома. — ИЗАБЕЛЬ! — врываясь в комнату сестры без стука, громко оглашаю я. — Ёбу дал, что ли? Чё надо? — Магнолия-Аккерман отлипает от игры и переводит взгляд на меня. — Дай телефон. Живо, — за пару шагов я сокращаю расстояние между нами. — На, — слишком податливая. В чём подвох? — Пароль? — «Леви Аккерман – мудак, обидевший мою подругу». — Изабель, — стиснув зубы говорю я. — Ле-ви, — произносит та по слогам и выжидающе смотрит на меня. — Братишка, ты же понимаешь, что я тебе ни черта не скажу. — снова эта нахальная улыбка. — Изабель, пожалуйста. — Дурень... Существует столько социальных сетей. Она ведь не во всех тебя заблокала. Теперь у Леви Аккермана есть повод зарегистрироваться в Инстаграме.***
Сальхов. Четверной. В этот раз я обязан его докрутить. Заход с дуги назад-внутрь, мах свободной ногой вокруг тела. Отталкивание. «Зачем ты оттолкнул её?» — Блять, — сухо выдаю я, чуть не упав на лёд. Не только не докрутил, но и чуть не свалился с ног. — Аккерман, давай ко мне! — слышится неподалёку. Я приближаюсь к тренеру, уже готовый выслушать спич по поводу проката. — Что происходит? Что это было? — Сальхов из говна и палок, — бурчу я, опираясь руками о бортик. — Вот именно! Я его слепила из того, что было, называется! — тренер повышает голос. Раздражение иголками впивается в каждый сантиметр тела. Я не могу сосредоточиться, не могу сконцентрироваться. Все мысли заняты её образом. Этими слезами. Я сильнее сжимаю руками бортики. — Аккерман. Рассказывай. Ты не сможешь нормально откатать программу, пока морально находишься не здесь. Что случилось? — Поссорился, — я набираю немного воздуха в лёгкие, — с девушкой, будь она неладна, — и продолжаю на выдохе. — Довёл до слёз. Чувствую себя погано. — У тебя есть девушка? — с удивлением спрашивает мужчина. — Нет, — сдержанно отвечаю я. — К слову, меня отстранили от учёбы на неделю, мы можем взять дополнительные часы. — Отстранение тоже как-то связано с ней? — Можно и так сказать. Нас вдвоём отстранили, — всё также бесстрастно продолжаю я. — Сможем взять дополнительные часы? — Леви, пока ты не с нами, толку в дополнительных часах не будет. Сначала разберись с личной жизнью, а потом будем говорить о факультативных нагрузках. И советую разобраться со всем поскорее. Мужчина по-отечески кладёт руку на моё плечо, тем самым заставляя посмотреть ему в глаза. — Эта девушка что-то значит для тебя? — чуть погодя добавляет тренер. — Логично, что значит, раз не выходит из головы. Не противься этим мыслям, Леви, и тебе станет легче. Извинись, а там, как пойдёт. Если извинения будут приняты, позови куда-нибудь. — Да, — шёпотом начинаю я, — значит, — и увожу свой взгляд от тренера. — Не обижай девочек, Аккерман. Их нужно любить. Любить и защищать.***
Любезно попросив у Изабель Инстаграм Ханджи я первым делом принимаюсь его изучать. — Необычно. Это не вылизанный от и до аккаунт, — продолжаю листать ниже. — Миленько, все фотографии такие живые. Улыбка непроизвольно проступает на лице, когда я, наконец, добираюсь до фотографии, на которой есть Ханджи. Она, Энни и Армин. Судя по палаткам, костру и окружающим ребят инструментов, это летняя вылазка археологического отряда в штат Юта. Грязные песчаные штаны, майка и рубашка поверх. На голове несуразная шляпа, которая куплена, скорее всего, в сувенирке. В её небрежности определенно есть своя прелесть. «Летняя вылазка. Делаю вид, что разбираюсь в археологии», — гласит подпись под фото. У очкастой определённо яркая жизнь. — Давай, Ханджи. У тебя должна быть хоть одна фотография в купальнике, — я с надеждой продолжаю листать дальше. — И где все фотографии с Корсики? Хмуро продолжаю скролить ленту. — Еда, девочки, книги, рисунки... Пейзажи всякие. Ну же, очкастая, — знакомый белый купальник, скалистый пляж. Намётки улыбки образуются на лице, несмотря на столь понурый день. — Всё же выложила. Я улыбаюсь и чувствую, как щёки потихоньку заливает румянец. В голове всплывают воспоминания о том, с какой руганью и смехом были сделаны эти фотографии в тот день, когда мы встречали рассвет. — Смотри, чтобы там живот не сильно выступал! — Нет у тебя никакого живота. Стой смирно, — в сотый раз приземляясь на корточки, бурчу я. — Смирно получаются самые хуёвые фотки. Давай я буду тихонько двигаться, а ты фоткай. Только НОРМАЛЬНО! И чтобы задница нормально смотрелась, — я, пытаясь в очередной раз не рассмеяться, делаю серию фотографий. — Теперь давай так. — Куда ты так трусы натягиваешь, а? — Я щас тебя на бутылку натяну, фотографируй уже. Летние воспоминания рассеиваются, как только я слышу знакомый голос. — Уже дрочишь? — залетая в комнату без стука, спрашивает Изабель и плюхается на кровать. — Ага. По голове тебе настучу, если в следующий раз зайдёшь без стука, — с угрюмой миной говорю я. — Чего это ты такое лицо сделал? Я же видела, как ты только что лыбу давил. Изабель приближается. Я стараюсь увернуться и сделать так, чтобы она не увидела моё активное изучение профиля Ханджи. И вставший колом хуй... — А. Нашёл, что скрывать, — с хитрой улыбкой смотрит сестра и пристраивается рядом со мной. — Давай-ка поговорим по душам, м? Только волыну усмири. — Не в моих силах и мне уже хватило разговоров на сегодня. Тебе ещё не пора спать? — Изабель выглядит очень уставшей. Не мудрено, на ночевках ко сну не отходят в десять вечера. Я тоже хорош, разбудил её посреди ночи. — Она уже не так сильно злится. По крайней мере, всё негодование Ханджи спустила на велосипед, — ложась на спину и скрестив кисти в области груди, говорит Изабель. — Когда мы собрались и только начали кататься, всё было хорошо. Но потом она рванула, как не в себя. Опять накатило, видимо. — Она была в шлеме? И что значит накатило? — А мы?! — восклицает Изабель. — Про накатило не скажу, у неё свои заморочки в этом плане. Сам спросишь. Даже не думай выпытывать это у меня. — Не сомневаюсь, что ты и Энни были в шлеме. У очкастой отсутствует самосохранение. Вот я и интересуюсь. — Беспокоишься за неё, да? — переворачиваясь на живот, уточняет сестра. Да, беспокоюсь. Бесполезно это отрицать. Ещё вчера, когда она проблевалась прямо на стадионе, я начал беспокоиться. Зоэ ест через раз. Судя по всему, много времени посвящает тренировкам и не только. Редко встретишь девушек с такой развитой мускулатурой. Не думаю, что она так активно эксплуатирует организм только для того, чтобы поддерживать себя в форме. Дело в другом. — Ты и так понимаешь, — устало отвечаю я. — Она ведь нравится тебе, Леви? Почему ты так боишься признаться в этом хотя бы себе? Спустя час активной беседы я собираюсь с мыслями и всё же пишу Зоэ: «Ханджи, я бы хотел извиниться за то, что произошло.» — Боже мой, я извиняюсь перед четырёхглазой. — «Могу заехать за тобой завтра, если ты не против.» «Не-а» — и что значит это «не-а»? Оно относится к первому предложению или ко второму? «Можно конкретнее?» «Я не поеду с таким извращугой как ты в одной машине -_-» — нехуй так выгибаться, очкастая. «От такси, так понимаю, ты тоже откажешься… Метро?» «Ага» «Могу хотя бы зайти за тобой?» «Не-а Не хватало ещё, чтобы ты узнал, где я живу» «Я знаю, где ты живёшь.» «Аааа, так ты ещё и сталкеришь меня? Перестань ставить точки в конце предложений! ПУГАЕШЬ» — наверное, предыдущее предложение и правда выглядит жутковато. «Твой День рождения... Я часто подвожу к тебе Изабель. Мы знакомы несколько лет. Конечно, я знаю, где ты живёшь.» «Бля»***
24 октября, 8:49 утра
— Блять, Ханджи, — Леви томно и через силу выдыхает эти слова мне в затылок, мурашки моментально пробегают по телу, задерживаясь в области плеч и груди. — Хорош жаться ко мне. Его голос сейчас необычайно низок. Этот бархатистый тембр затягивается петлёй вокруг моей шеи, я цепенею. Лучше бы это была его рука, а не верёвка. «Ханджи…» Почему, когда он произносит моё имя, внутри всё сжимается в тёплый комок? Леви чаще называет меня очкастой, четырёхглазой. О, и его любимое – «чучело в очках». — Знаешь, Аккерман, — с легкой улыбкой произношу я и, дразня, вжимаюсь в него задом сильнее прежнего. — Я тоже не в восторге от этой ситуации, но ты сам предложил прокатиться на метро. Мне даже кажется, что ты специально решил выбрать время, когда людей дохера, чтобы пообжиматься. — хихикаю я. — Очкастая, если бы мы взяли такси, то добирались бы не с таким «кайфом». Перестань жаться, — строго цедит сквозь зубы коротышка. — А ты подвинь… — шепчу я, поворачивая голову в его сторону. Какого чёрта я опять творю? Признаю, что от ситуации вчера я отошла, и факт извинений от самого Леви Аккермана меня тоже порадовал, но всё же. Конечно, я люблю провоцировать коротышку, но обычно эти провокации были не… сексуального характера, за исключением парочки последних. «Нужно заканчивать с этим», — с этой мыслью я отпрядаю от парня настолько, насколько это возможно в рамках забитого людьми вагона метро, как вдруг чувствую крепкие мужские руки на талии. Аккерман притягивает меня обратно. Аккерман. Притягивает. МЕНЯ. Обратно. Из той мешанины чувств, что я сейчас испытываю, я могу разобрать лишь одно. Это желание. То животное желание, которое я испытывала тогда, сидя на полу в ванной. Это вожделение, возбуждение, провокация, азарт. Называйте как душе угодно. Глупо отрицать то, что я хочу Аккермана, хочу этого зазнавшегося уёбка. Но это просто архи неправильно. Господи, зря я всё это затеяла, могли ведь спокойно доехать до места отработки на такси или его машине. Но меня пугала одна только мысль о том, что мы останемся наедине. Что же теперь? Теперь коротышка цепко удерживает меня и, уткнувшись носом в шею, шепчет: — Знаешь что, Зоэ. Я думаю, ты прогадала с нарядом, когда решила надеть эту юбку, — Аккерман сильнее прижимает меня к себя. — Вчера, когда ты решила подлезть под грёбаным турникетом я сказал себе, что если увижу тебя в юбке ещё раз, просто так это не оставлю. Кажется, время пришло. Я чувствую, как тяжело вздымается его грудная клетка, и пытаюсь отстраниться. Похоже, эта ситуация раззадоривает Аккермана настолько, что… Моя юбка. О-он, что он? Это его рука? Его рука на моей заднице? — У тебя отличная попка, ты знала? — Леви продолжает сминать мою ягодицу. Я лишь оторопевши стою и снова не могу понять, реально ли всё это. — Раздвинь немного ножки. — я тихо сглатываю и пытаюсь убрать его руку. — Стой смирно, ты же не хочешь привлекать внимание? — Какого хуя, Леви? — агрессивно шепчу я. Шепчу-то агрессивно, но почему расставляю ноги шире? Какого чёрта мы снова творим? О-он, Господь со мной. Его пальцы сейчас там, прямо на моей промежности. Кровь приливает к лицу. Я прижимаю одну руку тыльной стороной к щеке, чтобы хоть как-то скрыть румянец и успокоиться. — Это ты мне скажи, Ханджи, — продолжает Аккерман, нежно проводя пальцами по моим трусикам, — ведь ты уже так намокла. Намокла лишь от того, что я стою рядом с тобой и утыкаюсь членом? Ты ведь чувствуешь его? Чувствую, ещё как. Я больше не могу сдерживаться, внизу слишком приятно тянет. Всё начинает изнывать от желания. Н-нет, нельзя. Ханджи, чёрт тебя дери, возьми себя в руки. Но это неимоверно… Что неимоверно то, Зоэ? Да то, что Аккерман так нежен сейчас. Мне нравится это, ведь я не знаю «этой» стороны коротышки. Он прижимается лицом к моей спине и аккуратно целует. Целует? Перестань, перестань, перестань. Он уже не так сильно сжимает мою талию, лишь аккуратно поглаживает её. — Леви, — тихо мычу я, слегка поворачивая голову в его сторону. — М? — он прямо-таки расцвёл, улыбается, в глазах читается далеко не похоть. Что же это тогда? — Хочешь, чтобы я вошёл очкастая? — Да, — на выдохе шепчу я. — Ты не представляешь, насколько я хочу это сделать, Ханджи, но не могу, — продолжает шептать Аккерман. — Негигиенично, понимаешь? Метро – место, в котором слишком много микробов. — Пожалуйста, — изнывая, прошу я, отираясь промежностью о его пальцы. Кажется, скоро просто начну умолять его. — У тебя что, нет никаких салфеток с собой? — цежу это сквозь зубы. — Какое рвение, очкастая. Всему своё время, малышка. Я помню, что обещал тебе, — с этими словами Аккерман последний раз проводит пальцами по мокрой ткани моих трусиков и, сжимая ягодицу, произносит. — Нам пора пересаживаться. — последний поцелуй в спину, он берёт меня за руку и выводит из вагона метро.