***Кай***
Три фигуры скрылись в зарослях, окончательно пропав из виду, и я обернулся к своим возлюбленным. Мои мысли быстро отпустили принца и хитросплетения его отношений с братом, и их место заняло другое… Что-то на грани подозрения и беспокойства, связанное с происходящим с моей так быстро дополнившейся семьей. Эндрю начал выспрашивать у Васко, что произошло в его отсутствие, навт начал рассказывать про то, как он пожаловался на спину, а я начал суетиться и орать… Я слушал, покусывая губу. Мне нужно было подумать, я никак не мог ухватить какую-то мысль, она крутилась на границе внимания, как призрак на границе зрения. Я всматривался в лица… Они были даже похожи друг на другая: одинаковые мощные, но не выпирающие подбородки, высокие скулы, но это было не то… простое внешнее сходство людей из разных миров. Это скорее следствие, люди с определенными характерами часто бывают похожи между собой, а мои крылья были похожи своей упертостью. Мои крылья? Хорошая метафора… Я ее оставлю. Мне нужны были свежие уши, чтобы выговорить в них те куски, которые никак не хотели срастаться в живую и жизнеспособную идею. И я знаю только одни такие уши в двух доступных мне мирах. — Мне нужно поговорить с Кабрал, я вернусь как только, так сразу. — Что? — Полосатый прервался на полуслове. — Что-то случилось? — Надеюсь, это не по поводу моего корабля? — Нет, Золото, не по поводу корабля, — я закусил губу. — У меня есть мысли, который должен выслушать тот, кто не в курсе того, что у нас происходит. Я надеюсь, что она сможет показать мне то, чего я не вижу, потому что нахожусь слишком близко. — Ладно, — Эндрю посмотрел на меня с сомнением. — Тебе показать дорогу? — Не нужно, я все уже знаю от Васко. Пока меня не будет, пожалуйста, сходите в ангар и позанимайтесь, хорошо? — Да, договорились. Я поцеловал каждого из них, заглянув в янтарные и золотые глаза и улетел, рассыпавшись стаей мелких птиц в направлении порта Новой Серены.***Васко***
Васко рассказал всю историю, пока они перекусили и переоделись для тренировки. Эндрю настоял, чтобы они оставались босыми и только в одних широких, не стесняющих движений, шароварах. — А ты спать не хочешь? Ты куролесишь уже скоро сутки, — поинтересовался навт по дороге в ангар под марсианским комплексом. — Нет, совершенно. Сна требуется на самом деле не так и много для нормального самочувствия. Кай иногда несколько дней не спит просто потому, что чем-то сильно увлекся, а так… Я могу по три-четыре дня бегать без остановки, пока не свалит. — Они добрались до ангара и стали расчищать площадку для занятий, убирая инструменты. — Но сон — это… отдых и удовольствие. Как и еда, например. И если есть возможность, то можно ей воспользоваться и предаться гедонизму. — Хм… не обращал внимания… — Это потому, что обычно мы с тобой в постель забирались не за этим, — техномант улыбнулся. — Ну, или за кампанию. — Он оглядел место и поманил Васко ладонью. — Вставай сюда и начнем. Повторяй за мной движения, постарайся не отставать, я буду проговаривать, что делаю. Если будет вопрос, если почувствуешь, что что-то не так, если станет больно, то сразу говори. Ничего не терпи и ни от чего не отмахивайся. Понял? — Понял. Васко повторил позу Эндрю, разведя ноги чуть шире плеч и согнув их в коленях, руки спокойно лежали на бедрах. Мансер начал двигаться, полуприкрыв глаза, и заговорил. — Вдох. Поворот… Это называется ли-гои, это язык для тела для разговора и для управления флюидами. Выдох, еще раз. — Он медленно раскачивался, поднимая и опуская руки, подчиняя движению дыхание. — Почувствуй, как внутри тебя движется поток, его нужно упорядочить, проложить ему путь, чтобы он направлялся туда, куда тебе нужно. Ты собираешь его в ладонях на вдохе и разгоняешь по телу на выдохе. Делаем, пока волны не станут четкими и послушными. — Он добавил повороты корпуса и продолжал, наблюдая за движениями навта. — Расслабься, не нужно прилагать усилий, от того, что ты будешь напрягать мышцы, ничего не изменится. Постепенно до Зубастого начало доходить что нужно делать, его ощущения подсказывали ему это, он выстроил ритм, и невидимая волна стала приходить и отступать, как прибой. Пол непривычно холодил стопы и это отвлекало, но в остальном все было хорошо. — Дальше ты берешь и собираешь все это в шар вот так, — он вытянул руки перед собой, как будто удерживая мяч, — и начинаешь его катать. — Он добавил несколько новых движений в упражнения, и они продолжили, стоя напротив друга, двигаясь почти синхронно, как в зеркале. — Я чувствую, что у меня в руках что-то невидимое. — Это значит, что ты все делаешь правильно, — ободрил Эндрю. — Продолжаем. Распускаешь, прогоняешь по телу и собираешь в руки. Еще раз. — А зачем это нужно? — Не забывай следить за дыханием. — Он шумно вдохнул и выдохнул, демонстрируя. — Это нужно для избежания перегрузки. — Что это такое? — У меня есть видео, я покажу, когда мы закончим. — Видео? — Это запись живого изображения. — Понял. Дальше они продолжали молча, шар в руках Эндрю начинал светиться белым, когда он его собирал, а шар в руках Васко оставался невидимым, но таким ощутимым, что он не смог свести ладони, когда попытался, почувствовав упругое сопротивление. — Теперь следующее, шаг назад и в сторону, лицом к стене. — Они переместились. — Слушай и повторяй. Вдох, выдох, поворот, вдох, выдох, поворот. — Парень двигался, озвучивая то, что он делает, второй повторял за ним не глядя. — Собираешь, скручиваешь… Руку вперед, другую назад. Дай ему перетечь в ладонь, а теперь отпускаешь. — Он резко выбросил вперед отведенную к поясу ладонь и поджал ту, что смотрела вперед, сжав в кулак. Васко повторил, он почувствовал, как его меч отлепился от руки и выстрелил в стену, но больше ничего не произошло. — Хорошо, теперь собери это, впитай со вдохом и погнали по новой. Они продолжили, по ощущением в целом все длилось уже несколько часов. — Теперь по кругу? — предположил Зубастый, его разум вытащил несколько мелькнувших воспоминаний Кай об их с Эндрю занятиях. — Верно… Вы уже обменялись? — Да, после того как получил крылья. — Ясно, — он кивнул. — Тогда ты должен знать, что должно быть дальше. Веди. Васко двинулся вперед и по кругу, погружаясь в чужую память. Он смотрел на Эндрю своими и глазами Кай, они были в том же месте, перед ним был тот же человек, может быть, чуть старше, чем смешанный образ из воспоминаний морфа, который наблюдал небольшую часть взросления того, кто был с ним. Тело начало двигаться само, он ощущал движения мышц тела тогда, когда ожидал, полностью отдаваясь, он погрузился в процесс… Его кольнуло беспокойство. Что-то должно случиться. Его оглушила чужая боль. Когда он вынырнул из потока, то обнаружил, что крепко сжимает Эндрю за левую руку, а из его локтя в землю упирается железный штырь. Техномант замер. — Что… Что это было? — Васко отпустил его руку, и штырь втянулся в с неприятным давлением. — Ты погрузился очень глубоко… Я не думал. Хотя это ожидаемо, что он хорошо это помнит. — Лицо парня стало растерянным и виноватым. — На первом занятии я запнулся и потерял контроль. Меня захлестнуло, и Кай сработал громоотводом. Васко вспомнил ветвистые метки на руках, которые высветились, когда Серый заболел, и его комментарии на этот счет. — Покажи мне, — попросил Зубастый. — Я покажу тебе все. Он подошел ближе и поднял лицо, навт наклонился, и их губы сомкнулись. На Васко обрушились сухость и жар бесконечных пустынь, грязь трущоб Офира, академия, образы студентов и учителей, Зак, потом боль и ужас перегрузки, потери, рабство и жизнь с одной рукой, звезда в небе и встреча с Каем, у которого было незнакомое лицо, ожидание, побег, жизнь в комплексе, новая рука, бесконечные дни тренировок и жизни вдвоем, образы и ощущения, признание в любви, Ноктис, первое убийство и странное оружие в руке, отъезд из дома и одиночество, алкоголь, встреча с Захарией, бесконечная беготня, как у него с легатом, дорога на полюс, Долина Мутантов, возвращение, чудовищная боль трансформации, первая охота, трое во снах и первый настоящий голод, путешествие через пустыню в поисках, Манфред, купола, каменный лес и дальше, дальше, подробно и много. У Полосатого цепкая память, хранившая подробные образы по полочкам, а не смутное облако смыслов, как у Серого. Муки мнимого предательства, атака на любимого и злобный смех, и вот тот, кто смеялся, падает в песок, а Серый плачет у него в руках. Переход, первая встреча, работа в хижине и дальше, дальше… И вот они здесь. В ответ он рассказал свою историю вместе с обретением крыльев и сном о красном демоне до этой самой секунды, когда их губы разомкнулись. — Никогда не думал, что можно быть с кем-то настолько близко, — пробормотал Зубастый, облизывая губы. — Я тоже… раньше… Я думаю, на сегодня можно закончить. — Вы многие вещи помните по-разному, даже если стояли плечом к плечу. — Это нормально, я думаю, мы же не одинаковые вот тут, — он постучал себя по виску. — Даже если у нас одинаковые серые рожи. — Я все еще хочу посмотреть видео, — навт нахмурился. — Мне кажется, что там не только перегрузка. — Не только. Там причина ненавидеть тех, кому служил Манфред. Идем. По дороге техномант объяснил, что память — это только события, причем даже самые чудовищные вещи, если они казались чем-то нормальным тому, кто помнит, не факт, что затронут тебя… и сказать это явно далось с трудом, у их любви был период, когда все смешалось в одну кашу, и что-то оттуда вытащить четкое может только сам Кай. И эта запись как раз оттуда.***Кай***
Я слетел на верхотуру лесов у порта и собрался, взяв свою мужскую оболочку с лицом, напоминавшим Шона, если б тому было лет семнадцать, и обрядившись в простой костюм местного горожанина в виде короткого жакета, рубашки, брюк и коротких сапог, волосы укоротил на манер того, что носит Константин, и затемнил до почти черного. Я слез по лесенкам и осмотрелся, постепенно узнавая место. Ага… я вышел на улицу и уверенно зашагал к воротам в порт, стараясь не вертеть головой. В порту была суета, даже большая, чем обычно; некоторые докеры передвигались бегом, кто-то зычно голосил, раздавая команды. Кабрал была, как обычно, на своем месте, и я встал в конце очереди просителей, чтоб не выделяться. — Слушаю. — Она не смотрела на меня, перекладывая бумаги и что-то вписывая в таблицу аккуратным почерком. — Доброго дня, адмирал, я бы хотел попросить уделить мне немного вашего внимания, когда у вас появится свободное время, — я дежурно улыбнулся. — Да-да, — она вздохнула, узнав голос, и подняла голову, разглядывая мое лицо. — У вас что-то срочное? — О, нет, — я помахал перед собой руками. — Ни в коем случае. Это терпит. Просто скажите, когда вы могли бы со мной поговорить, чтобы это не отвлекало вас от работы. — Через два часа в забегаловке у входа в порт, с тебя обед. — Она махнула рукой, приглашая следующего. — Благодарю, адмирал. — Я откланялся. Я отошел в сторону… и понял, что у меня нет с собой денег. Я тихо ругнулся про себя, выудил из воспоминаний Васко расположение банка и направился туда, сунув руки в карманы, по ходу вырабатывая в ладонь небольшой золотой слиток. В банке было гулко и немноголюдно. Я терпеть не мог такие учреждения, сколько себя помню… Я покрутил головой, читая таблички. Обмен. Мне нужен обмен. Вот оно. Кабинка была пустой, и я постучал. — Входите, господин. У окошка сидела дама в годах со строгим лицом, проходившая на очень серьезную куницу. — Добрый день, я могу у вас обменять золото в слитке на деньги? — Да, конечно, — она кивнула и указала жестом на ювелирные весы, расположенные на ее столе. Я подошел, достал слиток размером с большой палец и положил на одну из чаш. Она молниеносными движениями накидала грузиков и записала вес, потом взяла брусок и осмотрела его. — Тут нет клейма, я вынуждена попросить вас подождать, пока мы проведем проверку. — Да, да, конечно, — я закивал, вежливо улыбаясь. — Я жду. Она ушла, а я остался. Я понятия не имел, какие у них тут способы проверки, но точно знал, что я их пройду, потому что умел вырабатывать чистое вещество без примесей. С этим возились еще в лаборатории, потому что Седьмой, Пятый и Десятый тоже обладали этим навыком, и это никак не помещалось в представление о физике частиц. Кажется, Десятого тогда превратили в фабрику по производству каких-то редких элементов, почти полностью уничтожив его рассудок препаратами… Я задумался и не сразу заметил, что в кабинке уже не один, пока мне в плечо не вцепились тонкие пальцы. Я дернулся, подавляя рефлексы, чтобы не отбросить схватившего, и на меня уставились два совершенно безумных глаза, гротескно увеличенных линзами очков. — Откуда у вас это?! Вы должны мне рассказать! — Простите? Позади завозились, серьезная куница вернулась и стала выкладывать стопки монет, по два раза пересчитывая каждую. Следом легли два заполненных бланка на подпись. — Пожалуйста, триста пятнадцать золотых, три серебряных и восемь медных. Вам упаковать? — Да, будьте добры. — Я стряхнул с плеча руку и расписался в бланках не глядя. Дама достала холщовый кошель и ссыпала туда деньги, затянула и передала мне, посмотрев на пришедшего с осуждением. — Прошу прощения за нашего алхимика, его исключительно взволновал ваш слиток. Альфред, уходи, ты беспокоишь клиента. — О, нет, все в порядке. — Я принял деньги и откланялся, продолжая улыбаться. — Благодарю за ваш труд, уважаемая. Я протиснулся мимо алхимика, пытаясь сообразить, куда деть кошель, но этот болван нагнал меня на выходе из банка… Да чтоб его… Я вышел в дверь и резко отступил в сторону, наблюдая, как он вылетел следом и заозирался, ища меня глазами. Да что ты прицепился? И тут до меня дошло. Золото… золото было слишком чистым. Я не сделал поправку, я не знал ни уровня технологий, ни того, в какой земле его добывают. Бля-я-я… я идиот! Он обернулся и увидел меня. — Господин! Господин! Простите великодушно! Я должен знать! Я второй раз в жизни вижу такую чистоту, но в прошлый раз я не успел нагнать вас! — Он подбежал и встал в полуметре от меня как вкопанный, нервно ломая руки и глядя на меня как побитая собака. Понятно, очевидно, мой очаровательный Эндрю добывал наличность тем же способом в этом же банке, а визуально возраст, телосложение и цвет волос… В общем, да, имея скудное описание, он мог распознать меня как Лаки. Я приклеил к лицу вежливую улыбку и притворно вздохнул. — Это вы меня извините, но я не могу вам помочь. Мы прибыли издалека, из пустынь за Хикметом, и я никогда не интересовался тем, как обрабатываются металлы, для меня это просто деньги. — О, да как же так?! — он сник. Я посмотрел на него с сочувствием, и в моем разуме зашевелился Закки со своими златокузнечными заморочками, дракон уважал ювелиров и алхимиков и не мог просто так на это смотреть. — Вы знаете, что такое царская водка? — Растворяющая металлы кислота? — Она самая… — я осторожно кивнул. — Все, что я знаю, что ее активно используют. Это может вам как-то помочь? Он забегал глазами, я буквально слышал, как в мозгу закрутились шестерни, он начал что-то бормотать, загибая пальцами, вспыхнул и улетел восвояси, рассыпаясь в благодарностях. Я позволил себе закатить глаза и фыркнуть. Потом огляделся. Пока вокруг не было лишних глаз, у меня на боку отросла потертая поясная сумка, я сунул в нее мешок с монетами и направился к указанному Гиллен заведению. Я лучше подожду ее там, пока еще не нашел чьего-нибудь внимания на свою голову. Я забился в угол, смотрящий на вход, сел спиной к стене и заказал себе пива. Интересно, сколько я проторчал в банке? Я совершенно перестал отсекать скорость времени, уже много лет не привязанный ни сроками, ни временем суток, и сейчас я понял, что даже не представляю, который час.***Кай***
Спустя две сигареты и полтора стакана горьковатого, на мой вкус, пива я увидел, как в двери чинно вошла Кабрал, она оглядела зал, нашла меня взглядом и поманила к себе. Она поговорила с хозяином, и нас проводили в один из двух закрытых кабинетов для особых гостей. Она надиктовала заказ, я просто попросил все то же самое, и хозяин скрылся, прикрыв за собой двери. — Милая мордашка, — сказала она вместо приветствия. — Ты перестал изображать мужикатых мужиков со свернутым носом и губастых девиц с обширным бюстом? — Я недостаточно хорошо помню это, чтобы ответить тебе внятно на такой вопрос. — Я сложил перед собой руки в замок и уперся переносицей в большие пальцы. — И да, я тоже рад тебя видеть. — Ты выглядишь уставшим. У тебя все в порядке? — Да, все отлично на самом деле. Остальное не так важно сейчас. — Я посмотрел на нее сквозь сцепленные руки. — Мне нужны твои уши и мозги, потому что я понял, что чего-то не догоняю. — Это касается Васко? — Да, это касается Васко. Нас прервал стук, дверка открылось, и нам принесли заказ. Все было быстро, очевидно, что Кабрал, зная это место, заказала то, что они держали готовым. Нам донесли кувшин, стаканы, пожелали приятной трапезы, и дверь закрылась. — Знаешь, когда я последний раз сидел в таком кабинетике, меня вывели из него на мушке, — я усмехнулся, подцепляя кусок картошки пальцами и бросая его в рот. — Твои манеры и тяга к неприятным флэшбекам, как всегда, очаровательны, — съязвила женщина. — Выкладывай, что у тебя там. — Как давно ты знаешь Васко? — Ему было лет восемь, когда он впервые попался мне на глаза, хотя он выглядел немного младше своего возраста. Сейчас ему двадцать три, получается, пятнадцать лет. — Она принялась за еду. Я разлил содержимое кувшина по стаканам. — У него всегда были такие глаза? — Я прихлебнул из стакана, следя за ее реакцией. — Хи… какой интересный вопрос. Ты что-то подозреваешь? — Я выложу тебе всю свою паранойю на блюдечке, как только ты расскажешь то, о чем мне нужно знать. — Ладно… дай подумать. Вообще нет… когда он был младше, — она покачала вилкой, — они были просто светло-карие, а потом цвет стал меняться с возрастом. Или это не у него. Блин. Я не знаю, Кай. — Ясно… Ты проверяла его на магию? — Иссестна, это одна из моих обязанностей, но там ничего, — она вскинулась и затараторила. — В смысле, мне иногда кажется, что что-то есть, он невероятно талантливый капитан, он умеет слышать и чувствовать море, но это не магия воды, вообще не что-то стихийное. — Ладно… В этом мире есть драконы? — Да, но это просто животные. Тупые и агрессивные реликты. — А сирены? — Сирены есть, поющие, умеют считывать эмоции и мимикрировать, живут стаями, атакуют корабли периодически. — Хм… ты с ними сталкивалась? — Однажды, пока еще была матросом. Длинной метров пять-семь, человеческий торс и змеиный хвост, все с побрякушками, когти как у тебя, головы полурыбьи и зубы в три ряда, но они умеют становиться безумно красивыми, причем именно под вкусы жертвы, на спине что-то вроде крыльев, как плавники летучей рыбы. — О боги… — у меня вырвалось, догадки начинали складываться во что-то живое. — Ты слышала песню? — Да, там были как будто какие-то стихи, но я не вспомню, я даже не уверена, что это было не просто ритмичное завывание. А что? — она уставилась на мое лицо. Я закинул в рот несколько кусков и откинулся на спинку, давая себе время на подумать, пока рот забит. Гиллен сверлила меня взглядом, но я игнорировал это, погруженный в собственные мысли. Зубы, быстрая трансформация, во время которой он оставался в сознании, форма крыльев. — Я подозреваю, что у моего Ветра были нечеловеческие предки. — Да ты гонишь… — Она поперхнулась, чуть не окатив меня пивом. — Быть того не может! Я посмотрел на нее, и она увидела, судя по всему, что-то, что ей совсем не понравилось. — Ты его пил? С чего ты вообще это взял, Серый? В этом мире нет полукровок, нигде ни один не упоминается, и в принципе твое пристрастие к межвидовым связям не характерно для всех нормальных… — Оставь в покое мои пристрастия, женщина, — я тихо рыкнул. — И нет, я его не пил. Я и Эндрю только попробовали кровь на язык, потому что это способ узнать и не сожрать своего, когда сносит башню и ты уже вцепился. На этом все. Она замолчала, яростно сопя. — Если вы… — Гиллен начала цедить сквозь зубы. — Да-да-да, банки, бетон, я помню. — Я приложил кончики пальцев по лбу и махнул распрямленной ладонью в сторону. — Тогда почему? — Потому что, душа моя, — я глубоко вдохнул, поняв, что мне тяжело это произнести, — твой навт уже Стерх. И я видел его крылья. И вместо узорчатой пластинки у него что-то лучеперое. Она задохнулась, наливаясь гневом, и стала подниматься над столом, я понял, что влип. Эту даму лучше не злить, а я, судя по всему, довел ее до белого каления… Мне резко захотелось улетучиться нахрен, но я знал, что она меня все равно догонит и тогда будет только хуже… Я стал осторожно сползать под стол. За окном раздался раскат грома, и он как будто ее отрезвил. Взгляд смягчился из испепеляющего в просто обжигающе-острый, она дернула губой и села. Но буря еще не прошла. — Я не собираюсь его воровать, — сказал я сам не знаю почему. — Вылазь из-под стола и ешь, Кай, — произнесла она холодно. Я послушал. Стало слышно, как начался ливень, барабаня по крышам. — Когда ты ел последний раз? Вопрос сбил меня с толку. — Несколько часов назад… — А охотился? — Давненько. Ну, в смысле, я отожрался, когда мы зарубились на вулкане, там было много… — Ты как себя чувствуешь? Много спишь? — Ну, я немного уставший последнее время, сплю каждую ночь… К чему это все? — я понял, что запутался. — Ты дымился. Только что. — Ну, я… у меня бывает такое иногда. — Я закинул ладонь на затылок. — Я знаю, что бывает. — Она нахмурилась, пополняя наши стаканы. — Ты знаешь место, где Васко разбирался с крушением корабля, когда проходил квест на получении татуировок верности гильдии? — Ну. Да… там, где Хранитель морей проломил борт и перебил команду, — совершенно не понимал, к чему она это все говорит. Она посмотрела на меня, как смотрят на тех, кого любят, но эти кто-то тупые и безответственные, вредящие самим себе идиоты, и от этого больно. Она вздохнула, взгляд стал просто спокойным, я тихо выдохнул. — Забери их, я даю разрешение. — Гиллен, я… — Просто пойди, как только закончится буря, — ее голос налился свинцом, — и пожни души, Стерх. Это уже не мои люди, это неупокоенные души, которых не смогло принять море, как полагается навтам. Они несчастны, сделай то, для чего ты получил крылья, подари им любовь и покой. — Я смотрел на нее во все глаза, а она продолжала: — И даже если ты сейчас не понимаешь, о чем я говорю, просто пойди и сделай это. Ты увидишь и вспомнишь, попробуешь и узнаешь. Обещай мне. Я смог только кивнуть, пораженный ее словами как молнией. — А теперь расплатись за обед и лети домой, скоро до нас докатится ураган, и тебе будет сложно добраться к возлюбленным. — Хорошо. Я встал и ушел, отсчитал плату с чаевыми хозяину кабака и вышел под дождь. Тугие плети хлестали по плечам и лицу, закрывая город серым маревом, оставляя всего несколько метров видимого мира… В голове было совершенно потерянно и пусто. Я решил пройтись пешком.***Курт***
Дождь застал их в паре часов от города, но они уже успели выйти на тракт. Маленький отряд спрятался под небольшой навес, судя по всему, поставленный путешествующими по острову торговцами как раз для подобных случаев. Курт стоял у самого края крыши, глядя в марево дождя и скрестив руки на груди, Константин кутался в дорожный плащ де Сарде у небольшого костра, а сам легат ходил туда-сюда, как зверь в клетке. По дороге принц успел рассказать ему все, что знал и помнил, как рассуждал и что думает об этом теперь, а самому принцу рассказали про доктора Асили, его эксперименты и показательную казнь, в итоге приведшую к введению медицинской и исследовательской этики в Мостовом Альянсе. Про заражение кузенов тоже было сказано… но после всех разговоров никому не стало легче. — Константин, я не понимаю, что нам теперь делать с этим всем… — Было бы проще, если б я оставался мертвым? — Не говори так, прошу тебя… мы обязательно со всем разберемся, мы можем выдать тебя за другого, и ты сможешь нормально жить. — Если отец пришлет на мое место кого-то из братьев или сестер, то скрыть это не получится, даже если весь двор здесь будет на твоей стороне. Когда меня узнают, то могут просто казнить, чтоб я больше не доставлял проблем. — Прекрати. Ты знаешь, что я люблю тебя, я не позволю этому произойти. — Ты просто в это время будешь занят. — Константин! — сорвался де Сарде. — Ты говоришь так же, как Васко! Это не помогает! Курт скосил на них взгляд и нахмурился, но оставил свои мысли при себе. В пелене дождя появилась человеческая фигурка, мужчина шел, ссутулившись и спрятав руки в карманы, темные короткие волосы облепили лицо, одежда потяжелела от воды и висела, стесняя движения. Проходя мимо навеса, человек остановился и посмотрел на них исподлобья, видимо, решая хочет ли он прятаться от дождя в компании вооруженных незнакомцев, или он уже настолько мокрый, что от того, что он продолжит путь под дождем, ничего не изменится. Снова громыхнуло, и человек задрал голову, по верхушкам деревьев ударил поток сердитого ветра. Де Сарде свистнул, привлекая внимание, и позвал человека под навес жестом. — Заходи, мы не опасны, тут даже есть монетный страж. Человек пожал плечами и добежал под крышу, не вынимая руки из карманов. — С-Спасибо… — Он сел, скрестив ноги у костра, и протянул к огню озябшие пальцы. — Да не за что. Это общий навес. — Не каждый дворянин пустит кого-то туда, где сам занял место, особенно в непогоду, — мужчина усмехнулся. — Ну, мы исключение. — И я благодарен вам за это. — Могу я узнать, что ты делаешь так далеко от города? — Ну… Я узнал кое-что о себе, чего не знал, и мне нужно было подумать. Я решил прогуляться. — Он вздохнул, зачесывая пальцами мокрые волосы. — А когда голова в облаках, то ноги могут завести черти куда. — Это точно, — хмыкнул Константин. Фраза незнакомца отозвалась в его собственных мыслях о том, к чему его привело то, что он был слишком оторван от реальности. — Долго думал? — Да часа три, наверно, может, меньше, может, больше. Я плохо отсекаю, сколько прошло времени, — он пожал плечами. — А вас как занесло в такую даль от Новой Серены? — Мы как раз возвращаемся в город, — вздохнул легат, в душе радуясь, что этот человек его не узнал. — Нужно разобраться с новыми… обстоятельствами. Которые уже невозможно изменить. — Тогда тебе придется просто с этим смириться и вынести уроки. То, что с нами случается, делает нас теми, кто мы есть. Константин внимательно посмотрел на незнакомца, почти в точности повторившего фразу, которую он слышал от Эндрю этой ночью. — Интересная точка зрения, — усмехнулся Курт. — Если я начну ее комментировать, то вы меня уже не заткнете, — мужчина явно развеселился. — Ну, дождь закончится не скоро, а нам все равно нечем заняться, можно и послушать, — легат будто размышлял вслух, глядя на бушующую снаружи непогоду. По какой-то причине ветер, рвавший и метавший снаружи, обходил их маленькое укрытие стороной, и под навес не задувало ни капли, а пламя костра горело ровно. — Ну хорошо, только обещайте, что потом не будете меня бить! — он поднял ладони с растопыренными пальцами. — А, валяй. — Курт махнул рукой и подошел к огню, а де Сарде уселся рядом Константином. — Три примера, как выстрел в небо, — он показал пальцы и уперся рукой в колено, начиная рассуждения. — Жил-был юноша, и случилось с ним несчастье, он стал калекой. И чтоб он не был обузой, его продали и угнали в рабство, но у юноши были стальные яйца, — он заулыбался, постепенно добавляя к рассказу эмоции и начиная активно жестикулировать. — Он не стал прогибаться, он работал, конечно, но он дрался за себя, защищался, он учился, наблюдая за хозяином. Он решил себя выкупить. Такое ведь возможно? Конечно, возможно, если у тебя достаточно прочный хребет. А потом он встретил девушку, которую потеряли ее хозяева в пустыне, у нее не было стальных яиц, зато были железные кулаки, не было прочного хребта, зато была текучесть воды. И она его украла и унесла, как птица рыбу. С ними случилась беда — врагу не пожелаешь. А потом с ними случилась любовь, и она объединила их в новое существо. Теперь они вынесли урок. Они никогда не купят себе раба, они знают, что кем бы ты ни был, ты по праву рождения достоин любви и свободы, а чтобы защищать их, тебе потребуется отрастить стальные яйца, железные кулаки и прочный хребет, а текучесть воды позволит тебе укрыться там, где тебя не найдут, — он щелкнул пальцами. — Второй пример. Жил-был юноша, который родился в гильдии, он родился талантливым и сильным, и это быстро заметили. Он прошел все отбраковки, и его отправили учиться у лучших. Он старался. Он очень старался быть самым лучшим, но те, кто его учил днем, по ночам творили страшные вещи, зная, что их никто не увидит за закрытыми дверями при погасших фонарях. Они были подобны плети, мягкой, но подлой. Многие друзья этого юноши погибли, но он выжил. Жизнь покрыла его множеством шрамов, он презрел боль. Когда он вырос, он, конечно, отомстил обидчикам, но до этого… С ним случилось множество боев, с ним случились пытки, с ним случилась подлость и предательство, а потом с ним случилось то, что он сам стал тренером и учителем. Он вынес урок. Он никогда не будет творить ужасных вещей со своими учениками, он будет их защищать, он научит их защищаться, он позовет их отомстить своим обидчикам, но при этом никогда не допустит, чтобы появились те, кому понадобится мстить на его учеников, он будет верен и тверд, как его длинный меч. — Незнакомец бросил короткий взгляд на вытянувшееся лицо Курта и продолжил: — Или третий пример. Жили-были два брата без родителей. Хотя, может быть, у них и была родня, но ей не было до них дела, она всегда была страшно занята. Старший брат опекал младшего, прощал ему все на свете, защищал его, лелеял и берег. Все детство они были неразлучны и жили вдвоем в большом доме, где у них все было. А потом случилось так, что дом их разрушился, и они отправились в странствие. Они нашли новый дом там, где их никто не знал, и теперь старшему брату пришлось не только заботиться о младшем, но и работать, обустраивая их новый дом. Младший брат был умным парнем, но он не умел работать, он умел только мечтать и читать сказки. И вот однажды младший брат заболел. И старший брат побежал по свету, разыскивая лекаря. Но ведь, кроме лекаря, ему нужно было еще найти еду и дрова, чтобы дома было тепло и сыто. А младший брат лежал дома и мучился от того, что старший его бросил, а потом вспомнил сказку и решил, что сам справится и сделает так, чтоб старшему не пришлось бегать и они были все время вместе. И поджег дом, стало тепло. Только вместе с их домом сгорел весь город. И младший брат понял, что натворил, только когда выбрался с пепелища. С ними случилась беда, с ними случилась потеря, с ними случились обиды и непонимание, а потом с ними случилась удача, ведь младший любимый брат не сгорел. И они вынесли урок. Старший брат понял, что слишком опекал брата, он больше не будет нянчить его и прощать все на свете, но при это он не будет больше слишком занят для того, чтобы побыть с теми, кого он любит, и не заставит чувствовать их себя брошенными. А младший брат понял, что спичка может привести к пожару, он больше не будет слушать сказки, а еще он понял, что больно бывает не только ему и что он должен сам отвечать за свои дела, — мужчина подмигнул кузенам и замолк. — А что дальше стало с братьями? — спросил Константин, который был уже почти уверен в том, кто перед ним. — Не знаю, — он сложил руки на груди. — Но думаю, что старший отстроит новый дом на пепелище лучше прежнего, а младший начнет учиться жить сам и построит дом рядом и помирится с соседями, а может, отправится в другой город, где его никто не знает, и построит дом там. Братья не перестанут любить друг друга из-за того, что не будут жить в соседних комнатах. Разве не так? — Он поймал взгляд де Сарде и лукаво сощурился, легат смотрел на него, не мигая. Пока незнакомец говорил, на улице успело стемнеть. Курт откупорил фляжку с виски и пустил ее по кругу, каждый сделал по глотку, чтобы согреться. Буря не утихала, но четверо сидели у костерка в островке абсолютного покоя и безветрия. — Да кто ты, черт подери, такой? — О, а вы разве не знаете историй о том, что если приютить в непогоду одинокого путника, то он может оказаться джинном, и если вы будете вежливы и угостите его, то он расскажет сказку, даст совет или подарит золото, а если вы будете грубы, то сожрет ваши сердца или проклянет? — мужчина широко заулыбался. — Я знаю такие истории, — Константин рассмеялся своим серебристым смехом. — А если ты угадаешь как зовут этого джинна, то он ничего тебе не сделает и испарится. Курт напрягся и положил руку на меч. — О, юноша, я вижу, у тебя есть догадка, — незнакомец наклонился вперед опасно близко к огню. — Есть! Тебя зовут Кай! Двое спутников уставились на принца, а потом на мужчину. — Бинго! — морф засмеялся и захлопал в ладоши. — Только, с вашего позволения, я не буду испаряться, потому что если я уйду, то этот навес сдует бурей вместе с вами к чертовой матери. И вы обещали, что не будете меня бить, когда я закончу истории, — он поднял палец. Курт выругался и захохотал, остальные постепенно заразились его смехом.