***
Приглашение на торжественный ужин связи с чарующим соединением двух молодых и трепетных сердец. Кажется, автор сего чтива нещадно лил патоку в каждое слово. Сводило скулы. Очаровательная ложь — девушка не верила, что «соединение сердец» организовали без трепетного контроля родителей. Письмо пришло из главного дома Долгоруких, родственники хотят ее увидеть и даже нашли надлежащий повод. Осталось лишь узнать будет ли там дядюшка, ведь в его присутствии все может обернуться прескверным образом, где ее выставят, словно породистую кобылу, на торги… В их семье любили деньги, а больше звона монет любили лишь не выпускать их из рук. Ей нужно дать ответ… Пожалуй, она согласиться, ведь это отличная возможность, чтобы разведать что за настроения витают в ее семье сейчас. Год назад Аника ловко от нее отделилась, но раз зовут, значит больше их эта ситуация не устраивает. Быстрым движением она напустила возвышенных, но пустых слов, которые выражали одну простую мысль, что Аника прибудет к своим любимым родственникам, дабы поздравить молодых. К собственному неудовольствию, она даже упустила момент, когда кто-то среди них успел заключить помолвку. Одним словом — семья интересовала ее в последние годы все меньше, сейчас девушка предпочитала строить свою долгую, но крепкую карьеру. Все же считать и выбивать деньги у нее всегда выходило лучше, чем составлять план гостей, создавать меню и держать слуг в узде — здесь явно сказалось дурное, скупое воспитание дядюшки, на которое он-то и напоролся не в таком далёком прошлом. Привычным движением она закрыла маленький конверт, внутренне поморщившись, ведь теперь ей надо идти на почту… Тяжко вздохнув, девушка закинула все в сумку и ускорилась, пока ее действительно не съели за опоздание. Спустя несколько дней. Аника стояла в алом праздничном платье на тонких бретелях, тонкая атласная ткань струилась по ее телу практически достигая пола. Два разреза рядом с бедрами помогали ей не запутаться в подоле. Тонкая накидка с маленькими камушками, словно морозный узор, покрыла платье. Простые туфли-лодочки дополнили образ, правда, они появятся лишь в самом праздничном зале. Колье с небольшими драгоценными камнями спокойно лежало на груди, а длинные серьги покачивались в такт движениям. Аника собиралась очень сильно утеплиться, а следом, воспользоваться собственным родственным правом и одолжить какую-то комнату, чтобы переодеться. Ехать в одном платье на голое тело будет слишком весело. С лёгкой ехидной улыбкой она дорисовала ещё одну тонкую стрелку. Следом в сумку быстро полетели вещи. Девушка готова. Вызванная ей повозка опаздывала, а чтобы найти другую нужно будет выйти на сгустившийся вечерний мороз, поэтому девушка надевала шубу, шапку и гамаши потолще, попеременно посматривая в окно. Как же ее раздражала манера устраивать приемы под вечер, а порой и ночью. «Ну наконец-то». Она мягко затворила дверь и, придерживая пару плотных сумок, махнула ямщику. Быстро вознеслась по ступенькам и громко крикнула: — Снежный бульвар, 13. За скорость доплачу, — повозка вытворяла такие маневры, что казалось ещё чуть-чуть и она похвастается не новым платьем, а завтраком. Она цепко впилась в металлический поручень, ругань так и рвалась наружу, но огромным усилием воли Аника постаралась сдеражаться. — Что б тебе пустым до конца жизни ездить, — крикнула напоследок девушка, прихватила сумку и чинно зашагала к черному входу, где обычно сновали слуги. Уж не такого она ожидала, когда просила ускориться… Аника махнула знакомым и ловко добралась окольными путями до двери хозяйки всего этого великолепия. В детстве девушка проводила здесь множество времени, но последние годы отношения стремительно холодели. — Вита, радость моя, здравствуй, — она расцеловала молоденькую девушку, кажется, третью жену своего крестного. Виттория оказалась самой очаровательной из трех, а как и зачем погибли остальные… Об этом ей думать не хотелось. — Аня, рада тебя видеть! — ее обняли. Выполнив свой долг по раскланиванию, Аника с интересом огляделась, а следом подметила платье хозяйки дома. — Шикарно выглядишь! — воскликнула она. А следом чуть воровато оглянулась, надеясь, что крестный неожиданно не решит объявится: местные служанки были уж слишком быстрыми на доклад информации. — Предоставишь мне комнату, пожалуйста. Мне надо привести себя в порядок… — девушка жалостливо протянула последнее слово. Виттория сразу взбодрилась, принимая на себя обязанности хозяйки дома. Она огляделась, подозвала служанку. — Поможешь, Ане, проводи ее в южные покои, — а следом подстегнула девушку строгим взглядом. — Постарайся ото всей души! Увлекаемая бледной служанкой, Аника удалялась от комнаты. Вслед ей донеслось: — Не убегай слишком быстро с праздника, нам надо кое о чем поговорить…***
Третий бокал явно был лишним. Он разгонял в ней тревожное, мерзкое веселье, которое слизью оседало в ее теле. Что-то явно назревало и глушить чувства алкоголем было плохой идеей, но умная мысль всегда приходит опосля. Она отмучила три танца разной степени паршивости, каждый кавалер был как на подбор то богатые вдовцы, то какой-нибудь извращенец, гипнотизирующий грудь — пары для нее сомнительные. Неужто, дядюшка с крёстным оценил ее настолько дёшево. — Даже как-то их обидно… — протянула она, моментально кладя пустой бокал на поднос. Аника тихо хохотнула, когда бедный официант покачнулся от ее резкого движения, но выжав крупицу человеколюбия, девушка поддержала прислугу. — Большое спасибо, госпожа, — пролепетал мальчик и со скоростью кометы покинул ее. Аника ловко достала блокнот, пытаясь понять кому ещё с дурости успела наобещать собственные танцы. Четвертый, так удачно, пустовал. Она счастливо улыбнулась, собираясь посетить уборную, к сожалению, шампанское не прошло без следов. Неподалёку от коридора ее ловко подрезали. Тот же мальчик, но теперь без подноса умоляюще на нее смотрел. «Мда, сделай доброе дело… Теперь опять что-то от меня надо». — Госпожа, вам записка, — жалостливо протянул он, прекрасно видя чужое недовольство. Размашистым подчерком там было выведено: «Не выходите из уборной». Ни подписи — ничего, да и лист оказался салфеткой. Качнув головой, она порыскала по маленькому карманчику платья и достала пару монет. — Держи, малыш. Девушка резко развернулась и стремительно отправилась в комнату. Она привыкла понимать все с первого раза, не дожидаясь, пока судьба наступит по шапке. Или если быть точнее — работа научила. Аника открыла тяжёлую дверь за ней была пара маленьких комнат, где можно собственно справить нужду, и ряд раковин и зеркал, где можно поправить макияж. Из зала раздались крики. «Не солгали…» — сердце быстро забилось. Наконец-то таившееся весь вечер напряжение выплеснулось… Она отчаянно побежала в одну из комнат, смотря, как на врага, на тонкую щель между полом и дверью. Это ее и выдаст, а выходить сейчас — настоящее самоубийство. Тихо цыкнув, она закрыла дверь на защелку, сняла каблуки, оставаясь в одних тонких колготках. «Архонты… Спасите меня». Стены давили, навевая скорый приступ. С детства она боялась тесных пространств. Громкие выстрелы были для нее подобны часам, которые отбивали последние мгновения жизни. Крики снаружи лишь усиливались. Что-то громко ударилось о наружную дверь. Сердце неистово билось, заглушая собой даже шум снаружи. Поборов брезгливость, Аника схватила туфли в руки и встала на унитаз. Громкий скрип наружной двери был подобен похоронному вою. К счастью, она успела спрятаться. Кто-то грузно прошёлся по комнате, а следом резко раскрыл первую кабинку. От дрожи, девушка чуть не рухнула на пол. А потом и вторая… Чужая ладонь легла на третью дверь — заперто. Она прекрасно видела огромную тень… — Господин, это сломанная уборная, — пропищал мальчик. — Да неужто, — пробасил какой-то здоровяк за дверью. — Тебе лучше мне не лгать… Тонкая полоска неживого света от фонаря прошлась по полу. — Захар, сколько здесь можно возиться. В главном зале не хватает людей, — крикнул кто-то из коридора. — Так точно, капитан. Мужчина вышел, громко хлопнув дверью. Девушка же цеплялась из последних сил за стены, чтобы не упасть. С каждой секундой становилось все сложнее удержать рыдания. Она прикусила губу, до крови. Можно ли уже бежать? За дверью раздались торопливые шаги. — Госпожа, быстрее выходите, вам нужно бежать! — воскликнул мальчик за дверью. Она резко открыла дверь, придерживая в руках туфли. — Идите за мной, — они быстро бежали по потайным коридорам, порой таясь за углами и плотными шторами. Наконец-то они вышли из особняка. — Бегите на север, за территорию особняка, там будет дыра в заборе — отодвиньте бревно. Ещё пара метров и вас будут ждать. Главное просто бегите! Раздались грузные шаги. — Винс, где ты? — мальчик испуганно оглянулся. Шаги все приближались. — Бегите, — шепнул он на прощание и закрыл дверь. И она побежала, сбивая ноги в кровь о покрывшейся наледью снег, царапая руки о забор и тяжёлые бревна. У нее не было даже сил, чтобы порадоваться, что она не проваливалась под наст. Кто-то вновь выстрелил… Она щучкой проскочила через забор, чуть не обтесав лицо. «Надеюсь, мне сюда…» Аника резко залезла в сани. Стоило ей лишь хлопнуть дверью, как раздался свист хлыста, и они понеслись по проклятой богами дороге. Девушка стремительно сползала вниз, отбивая ритм зубами. По щекам текли слезы… Что же здесь случилось? Это вопрос волновал сильнее всего. Она смотрела на свои истерзанные руки, ноги, продрогшее тело. Слезы текли лишь сильнее, унося частицы боли, согревая лицо. Неужели все они умерли? Сердце прострелили жуткой болью, Аника тихо охнула и скатилась на пол. Беспомощная, потерянная. По телу прошлась дрожь, а потом ещё… Слова… Они были везде и нигде.«Вы выдержали мой жестокий холод, значит в вас буйствует желание жечь. Тогда сожгите для меня этот старый мир».
Сознание ускользнуло от нее, и сломанной куклой девушка лежала на студеном полу.***
Сани остановились, но из них так никто и не вышел. Мужчина улыбнулся, соглашаясь на эту маленькую авантюру — неужели кто-то захотел второй круг? Тихо отодвинув кусочек дерева между местом возничего и пассажира, он с лёгким неудовольствием отметил, что девушка, словно труп, лежит на полу. Чуть нервно поправив волосы, мужчина спрыгнул на снежную дорогу и распахнул дверь саней. — Как тебя на работу-то взяли, — за скрытное исчезновение он явно бы поставил ноль баллов. — Думал в банке водится кто-то посильнее… Он поморщился и взял мертвенно-бледное тело на руки. В истерзанных руках был зажат Крио глаз бога. — О, так тебя считай помиловали… — хохотнул возничий себе под нос. — Вообще что ли не ешь. Тело было слишком легким. Мужчина продолжил бормотать себе под нос, недовольно оценивая все, что только мог увидеть. Стараясь лишний раз не смотреть, он аккуратно разрезал платье, снял ненужные украшения, растопил печь и вышел, напоследок закутав девушку в одеяло. — На всё воля Царицы… — хмыкнув, он ловко взошел на место возничего и подстегнул коней. У него ещё много дел…