Давай гореть вместе

Удивительно, какие изменения способна принести с собой всего одна неделя. Скажи кто Нюше в прошлую субботу, что совсем скоро она будет уверенно выпускать из лука стрелу за стрелой, всякий раз попадая точно в яблочко, свинка бы, несомненно, громко рассмеялась в лицо выдумщику подобной небылицы. Любому известно, что стрелять – дело отважных рыцарей и принцев, вызволяющих своих прекрасных возлюбленных из плена разных чудищ. Нюша, конечно, осознала, к своему сожалению, уже давно, что принцы в здешних краях перевелись, да и она сама, как ни хотелось бы иногда убедить окружающих в обратном, не была хрупкой и утончённой принцессой и никогда не стала бы сидеть, вздыхая, у окошка, пока другие решают её судьбу, но всё же при обычном раскладе жизни свинка не видела ни малейшей причины для того, чтобы носиться по лесу с луком в руках и полным колчаном стрел на спине. Тем не менее пришла новая суббота, и именно за этим занятием нашла себя Нюша. Неделя ночных тренировок с Меткой Стрелой не прошла впустую, и сегодня свинке удалось-таки утереть нос грубияну Крошу. Теперь уж точно ни у кого не останется сомнений, что она лучше зазнавшегося мальчишки в любой игре. Разрушенная недавно череда побед была восстановлена, а это значит, Нюша снова сможет идти по жизни с гордо поднятой головой, ни о чём не беспокоясь. До тех пор, конечно, пока неугомонному Крошу не взбредёт идея бросить ей новый вызов, то есть приблизительно до послезавтра. Сколько Нюша себя помнила, между ними всегда было так: спор ли, пари или соревнование, не имело значения, как много изначально было участников, в конечном счёте всё перерастало в противостояние с ней и Крошем на разных сторонах. Футбол – летом, хоккей – зимой, они никогда не играли в одной команде. За ним всегда стоял Ёжик, за ней – Бараш. Ей иногда становилось интересно, что бы было с этими двумя, не привяжи шутница-судьба крепкой невидимой нитью тихоню-домоседа к бесшабашному искателю приключений, а мечтательного поэта – к ней. Возможно, они бы даже стали лучшими друзьями, и проводили бы пол-лета по домам, зарывшись в фантики и стихи, встречаясь изредка на качелях, чтобы посмотреть на горы и в компанейском молчании поразмышлять о вечном. Да, много чего можно было бы ещё предположить и навыдумывать в подобном ключе, но одно Нюша знала точно: пока в жизни Бараша присутствовала она, ни о каком сближении поэта с Ёжиком или с кем угодно другим не шло и речи. С самого детства горе-романтика так и магнитило к ней, что местами умиляло, местами забавляло, а порой и не на шутку раздражало темпераментную свинку. Вечный спутник. Казалось, вообразив её однажды своей планетой, он вскарабкался на Нюшину орбиту и с тех пор всё кружит и кружит, верный законам гравитации и выдуманному идеалу. Поначалу, чего таить, Нюше, зачитывающейся в то время дни напролёт сказками и по ночам грезящей о благородном рыцаре, который положил бы весь мир к её ногам, льстил интерес возвышенного поэта к её фигуре. Конечно, несмотря на многочисленные попытки, Бараш, неизменно красноречивый на бумаге, но порой не умеющий и двух слов связать в реальной жизни, так никогда и не набрался смелости напрямую признаться свинке в своих чувствах, что уже и говорить спросить о чувствах с её стороны. Но даже и при всей укоренившейся в их отношениях недосказанности нужно было быть либо самой невинностью, либо совершенной дурочкой, чтобы не суметь сообразить, что к чему и в какую сторону клонил нерешительный друг. Учитывая количество перечитанных сказок о принцах да принцессах, к которым впоследствии прибавилась и парочка самых настоящих  пестрящих подробностями любовных романов, тайком стащенных из старого сундука Совуньи, воплощением невинности Нюшу, как ни крути, назвать не получалось. Дурочкой свинка тоже, вопреки мнению некоторых умников, не являлась, а потому для неё с самого начала, с первого взгляда на расплывающегося в лужицу, оставшись с ней наедине, Бараша, был яснее ясного романтический характер намерений последнего. Она хотела галантного кавалера, а ему за счастье было взять на себя эту роль. Он приносил ей розы, шоколад и свежие выпуски её излюбленных «Belle» и «Mogue», а она позволяла сопровождать себя на пикники и прогулки, время от времени награждая новоиспечённого поклонника благосклонной улыбкой или кокетливым жестом. В подобном ритме шли недели, сменяясь месяцами, а те – годами, и Нюше медленно, но верно начинало казаться, что их с Барашем отношения зашли в тупик. За всё время практически ежедневных встреч поэт так и не решился на следующий шаг, он до сих пор не озвучил своих чувств, продолжая затянувшуюся игру в почти-свидания и почти-влюблённого. «Какой же он всё-таки мямля, » – думала частенько свинка, в очередной раз созерцая запинающегося и замолкающего на половине предложения друга за попыткой поднять деликатный вопрос. В какой-то момент, как Нюша заметила, несчастный и вовсе прекратил даже искать повода завести разговор о чувствах, будто тихо смирившись с перспективой навсегда остаться в занимаемом статусе послушного обожателя. А он был послушным. Иногда до такой степени даже, что, вспоминая теперь, Нюша сама диву давалась, как кому-то вообще могло в голову прийти потакать некоторым её выходкам. Вспомнить только злосчастный пикник, на который свинке вздумалось взять с собой багаж в полгардероба, и как безотказный Бараш, тащащий эту тонну на спине всю дорогу, не выдержав, оказался придавленным грудой вещей. Может быть, так и выглядит настоящий рыцарский подвиг? Рыцарь, на всё готовый ради своей возлюбленной. Только почему при мысли о подобных «подвигах» у принцессы возникает стойкое желание закатить глаза и избавиться от докучливого общества рыцаря дня на три? В последнее время постоянно мельтешащему перед глазами поклоннику нашлось новое применение: ходячий ежедневник. Она избавилась от необходимости держать в памяти собственное расписание, он же радовался возможности быть ей полезным. Нюша в определённой степени привыкла к нему, как можно привыкнуть к шкафу или стулу. Полезный, предсказуемый и служит безотказно. А откуда, скажите на милость, взяться романтическим чувствам к стулу? Приблизительно такое место отводилось поэту в Нюшиной жизни ещё сегодня утром, как вдруг... Бараш – это и есть тот самый таинственный лучник, в магии лунного света наставляющий её, как ресницами чувствовать ветер. С неожиданным разоблачением личности Меткой Стрелы свинка ощутила, как по её шкале романтических интересов Бараш с прежнего уровня стула вмиг вознёсся до высот чуть ли не Чёрного Ловеласа. Такой поворот, несомненно, открывал новые перспективы для, казалось бы, обречённых отношений.

***

На последней мысли Нюша, необычайно поглощённая своими рассуждениями во всё время пути домой, оборвала какую-то насвистываемую на автомате старую мелодию, заметив, что уже стоит на собственном крыльце. Бараш, провожающий её с опушки, развернулся к ней и принялся было бормотать что-то на прощание, когда Нюша, окрылённая адреналином от стрельбы и недавними мыслями, вдруг нагнулась и чуть дотронулась губками до его щеки. В следующее мгновение свинка уже довольно хихикала, прячась внутри домика и проворно захлопывая дверь перед носом у опешившего друга.