Добрым словом и пистолетом
вы можете добиться гораздо большего,
чем одним только добрым словом.
(Полковник Кольт, Аль Капоне
или же комик Ирвин Кори)
Открыв глаза, я сел в кровати и осмотрелся. Мысли, где нахожусь и как вообще здесь оказался, у меня даже не возникло, так как это мне было отлично известно. Более того, я знал и кем теперь являюсь. А от старого имени придётся отвыкать. Больше я не Александр, сейчас я Гарри. Гарри Поттер, если точнее. А ещё я алхимик Рудольф, который совершил преобразование своего и Гарри «Я», памяти обеих жизней и куска души Волан-де-Морта. Так что личность у меня все же, меня-Александра, а от них остались только воспоминания, которые усваивались мной, пока я был в отключке. Блин, мысли, достойные почётного шизофреника. Но иначе ситуацию хрен опишешь. Разве что матом, но и в нём будет весомая порция безумия. Хорошо хоть реально крышей не поехал. Я-Рудольф, конечно, постарался не навредить, но пробуждение личности прошлой жизни и её памяти — тот ещё стресс. Как и органичное объединение воспоминаний трёх жизней. Интересно, согласился бы Я-Гарри на третий вариант, если бы Я-Рудольф объяснил, что и в третьем варианте есть неплохой такой шанс потечь мозгами. Ну, этого я, к сожалению, не узнаю, ведь остался только Я-Александр, а от меня-Гарри и меня-Рудольфа остались только воспоминания и мой/не мой опыт. Блин, что-то мозги клинит и мысли по кругу ходят. Шутка ли, вот я провалился под лёд и утонул, а в следующий момент очухиваюсь Гарри Поттером, с памятью трёх жизней и личностью пред-предыдущей жизни, для которой и реальность Гарри Поттера, и реальность «Стального алхимика» были вымышленными. Одна была описана в серии книг и фильмов, другая в аниме и манге. М-да, хорошо хоть в мире «Стального алхимика» я родился сильно после канона. Правда, у меня тогда не было памяти об одном из любимых аниме, так что порадоваться я этому не мог. Но был доволен другим. Тем, что Аместрис, после Кинга Брэдли, ушел от милитаристического строя. Однако, помни я в той жизни канон, а не знай только общедоступную версию событий в Централе, точно не допустил бы ошибки, из-за которых Истина забрала мои ноги. Что я сделал? Как и братья Элрики когда-то, я слишком много о себе возомнил и попытался воскресить погибшую в аварии беременную жену. За свою гордыню мне пришлось расплатиться ногами. В обмен же я получил знания и страшное, уродливое, неспособное к жизни существо. Хорошо, что знаменитый теоретик и ученый Эдвард Элрик, когда я прибыл к нему с вопросом о том, как вернуть ноги, объяснил мне, что это существо не было моей любимой. Не зря я доверился тому слуху и решил обратиться к нему за знаниями и советом. Правда, сначала он мне хорошенько врезал. А удар у Стального теоретика сильный. И не скажешь, что Эдварду тогда было почти семьдесят. Есть что вспомнить. Элрик, кстати, поделился со мной частью своих и брата исследований, в обмен на часть моих, но не стал рассказывать о том, как вернуть ноги. Только намекнул. И правильно сделал. Ведь мало знать этот способ, важно и самому это понять. Только в этом случае Истина заберёт Врата Истины, чем лишит способностей к алхимии, но даст желаемое. Отказываться от своих Врат я не стал, ведь алхимия — это всё, что у меня осталось от наставника и жены. Да и к автоброне, которую сделала и установила дочь Стального теоретика, я как-то уже привык. Не так уж и плохо. Ещё бы не было фантомных болей во время дождя. Но теперь у меня свои нормальные ноги, как и знания, что получил во Вратах. Можно даже считать, что сейчас я в плюсе, если бы для этого не пришлось пожертвовать Гарри и Рудольфом. Цена непомерная, как и ответственность за доставшуюся мне и не прожитую Гарри жизнь. Нужно не истратить её зря. Что же до памяти Гарри, то можно сказать, что до этой ночи определённо был канон. Можно сказать, только вот Дамблдор здесь тот ещё гад. И так я считаю не из-за полученных воспоминаний юного мага, в которых тоже были странности, а потому что видел, как директор Хогвартса был здесь и слышал, что он говорил и о чём шептал. Ферзём, да? Даже удивительно, что случилось это благодаря Вернону. А точнее, тому, что он тряс мое бессознательное тело, как полоумный. Сначала-то передо мной проносились воспоминания Рудольфа, но потом этот тип начал меня трясти и как бы вытряхнул, по-другому и не скажешь, то ли мой дух, то ли восприятие из тела. Память алхимика продолжила проноситься в моем сознании, да и в чувство я не пришёл, но какое-то время отлично воспринимал все вокруг себя. Этого с запасом хватило на весь не очень продолжительный визит бородатого гада. За потолок и крышу, конечно, спасибо, но нужно быть осторожнее. Хорошо, что он подумал, что в его план вмешался кто-то со стороны. Ну и теперь, очевидно, я для него не так ценен, а значит, вряд ли меня будут пасти так же, как в каноне. Посмотрим. Сев на кровати, я нацепил на нос очки-велосипеды и осмотрелся. Ого, какой беспорядок. Похоже, у меня из-за всего произошел магический выброс. Что ж, нужно будет заняться уборкой. Заодно и попрактикуюсь в трансмутации. Алхимия не магия. Она использует другую энергию, так что её не должны засечь, ведь отслеживают именно магию. Этот вопрос надо проработать, а то я со многими фанатскими теориями в своё время познакомился. Даже интересно, какая из них близка к истине? Ставлю больше на то, что следилка на палочках. На втором же курсе была явная инсценировка. Больно быстро отреагировало министерство на сотворённую домовиком магию. На пятом курсе было дольше. Или там сова вообще не прилетела? А нет, прилетела, но не сразу. Гарри успел Дадли до дома дотащить. Там, кстати, тоже вполне могла быть провокация Дамблдора. Ладно, разберусь. Нужно больше информации, а пока надо предпочесть телесный голод ментальному. Я со вчерашнего обеда ничего не ел. Блин, выражаюсь, как Рудольф. Хотя я не удивлюсь, если его память со временем окажет на меня большее влияние, чем память Гарри. Всё-таки воспоминания его семидесяти девяти лет против моих двадцати семи и почти тринадцати Гарриных. Ну, с этим тоже ничего не поделать. Разве что «Обливиэйт», но это слишком радикально и подло по отношению к Рудольфу. Он был хорошим человеком и прекрасным алхимиком. Поправив очки, я принялся одеваться. Очки, кстати, те же, что Гермиона починила в поезде перед поступлением в Хогвартс. То есть старые, зашарканные и маггловские. А у магов ведь наверняка есть что-то получше. Этот вопрос тоже нужно будет проработать, как и вопрос гардероба. Эти обноски надевать-то противно, не то что на люди в них выйти. И размерчик сильно больше моего! Передёрнув плечами, я скинул надетые на себя шмотки и залез в школьный сундук, откуда достал пусть и мятую, но всё же чистую мантию, которую тут же накинул на голое тело. Повозившись немного с пуговицами, я осмотрел себя в зеркало на дверце шкафа. Хм, так всяко лучше, ещё выступившую из шрама кровь смыть, привести в порядок волосы, а также немного отъесться, и вообще будет шикарно. Все девки мои! Дружок-то уже признаки жизни подаёт! Причём активно. Захватив старую зубную щётку, которая какого-то фига хранилась в тумбочке среди ручек и перьев, я поспешил в уборную. Как раз было время завтрака, так что Дурслей там точно не было. Вот, кстати, ещё надо предметами личной гигиены разжиться. А то этой щётке уже пять лет. Быстро закончив с утренними процедурами, я поспешил на кухню. Нужно расставить с Дурслями все точки над «И» сразу. Жить, как раньше, больше нельзя. Гарри уже не тот. Остановившись на входе в кухню, я опёрся плечом о стену и осмотрел завтракающее семейство. Боров, подсвинок и селёдка сушёная — такая ассоциация возникла у меня при виде сего семейства. – Что ты здесь делаешь, поганый мальчишка?! – визгливым голосом спросила меня Петунья. – Во что ты вырядился?! Немедленно сними эту гадость и живо убирайся в свою комнату! Ты наказан! – Молчать! – чуть повысив голос, сказал я, стоило этой женщине на время прерваться. – А теперь, мои дражайшие родственнички, я с вами поговорю и, надеюсь, вы меня поймёте. – Рудольф лет двадцать вел лекции и читал доклады о своих исследованиях перед большой аудиторией. Студенты, конечно, существа закалённые и почти непрошибаемые, но даже их Древесному алхимику получалось увлечь своим голосом и темой. Сейчас же я пытался использовать этот опыт и, судя по слушавшим, что я говорю, Дурслям, у меня это получалось. – Для начала у меня один вопрос. Можете на него не отвечать, – я взмахнул рукой. – Он, скорее, риторический. Это когда ответа не требуется, если вы не знаете. Так вот, мне просто интересно, вы вообще не задумывались насчёт того, что у НАС законы могут и поменяться? И я за всё, что вы мне сделали, вполне законно смогу сделать с вами что-нибудь противоестественное даже для НАС. Но даже если отбросить эту мысль, настанет же в конце концов день моего совершеннолетия, и я, почти не нарушая закон, заставлю вас горько пожалеть о вашем ко мне отношении. Более того, я среди своих очень знаменит, так что, если сотворю что-нибудь с вами, меня максимум строго пожурят. В конце концов, отпустил же суд одного связанного с террористической организацией типа только потому, что он отличный спортсмен и всеми любим. Меня, того, из-за кого исчез опасный главарь этой радикальной террористической организации, точно не осудят и не отчислят, если я вас превращу во что-нибудь неприятное. Никогда не думали о чём-то подобном? А зря. Ведь всё меняется со временем. Законы в том числе. Думаю, тут нужна демонстрация. – видя, что Вернон уже пришёл в себя и вот-вот соберётся прервать мою речь, я хлопнул в ладони, словно молясь богу, и коснулся правой рукой стены. Во всполохах алхимической реакции поверхность под моей ладонью пошла волнами и подалась вперёд, образуя рукоять. Потянув за неё, я достал преобразованный из материала стены револьвер и направил его в сторону побелевших Дурслей. Конечно, это был не настоящий револьвер, а очень правдоподобный муляж. Чтобы трансмутировать из штукатурки настоящий огнестрел, нужно изрядно заморочиться с предварительными расчётами и сильно сконцентрироваться на самом процессе преобразования одних элементов в другие. Ну нет в стене нужных для огнестрела веществ в необходимом виде. Хорошо хоть с составом не ошибся, а то получилось бы не очень правдоподобно. Муляж бы получился нужной формы, но другого цвета и структуры. Мне же было необходимо, чтобы внешне револьвер вышел максимально убедительным, а тут и чернение на выделенный из глины алюминий легло как надо. Почему я сделал револьвер, а не что-нибудь другое? Тут всё просто – у Рудольфа он был, и я знал, как он устроен, но главное — это эффект. Дело в том, что магия Дурслям не очень понятна, хоть и вызывает страх и ненависть. Что уж говорить об алхимии? А вот огнестрельное оружие для них весьма серьёзный аргумент. Вон как резко побледнели. – Ну, так вы слушаете меня? – выждав немного времени для достижения нужного психологического эффекта, задаю им вопрос. Вернон и Петунья быстро закивали, а Дадли вжался в спинку стула и неотрывно смотрел на муляж в моей руке. Да, блеф, но главное, они поверили. – Значит так, даже в ваши тугие головы должно дойти, что как раньше больше не будет. Ещё хочу заметить, что отбирать оружие у меня бессмысленно, ведь я легко могу сделать новое. Это если вы не поняли. Так, а теперь ждём. Раз, два, три, четыре, пять… – медленно считал я. – Сколько уже прошло времени? В прошлый раз письмо пришло почти сразу. Что и понятно. Тут до Лондона-то всего ничего… По-моему, больше доказательств того, что у меня теперь развязаны руки, не требуется. Мне сделать с вами что-нибудь неприятное? Что-нибудь такое, из-за чего свиной хвост покажется вам ерундой? – проникновенно спросил я у притихшего семейства. Как быстро они растеряли весь гонор. Ну да, это не вломившийся в хижину Хагрид, которому до них особого дела не было… – Ч-чего ты хочешь? – запинаясь, спросил Вернон. – Значит так, – я показательно медленно взвёл курок, из-за чего Дурсли вжали головы. – С вами мы, дражайшие родственнички, договоримся о следующем. Ты, Вернон, в компенсацию за все эти годы унижения принесёшь мне деньги. Десяти тысяч фунтов наличными будет достаточно. Ты на своего бегемотика, – кивок в сторону Дадли. – почти столько же в год тратишь. Не обеднеешь. Следующее, на меня вы больше не обращаете внимания. Мне до вас и вашего благополучия совершенно нет дела. Ещё, насчёт твоей сестрицы Мардж, Вернон. Чтоб духу её здесь не было! Иначе я за себя не ручаюсь! С ней я договариваться, как с вами, не буду. На этом всё. Вы не замечаете меня, я не замечаю вас. Все счастливы и всем хорошо. Надеюсь, понятно, что вам не поможет обращение куда-либо, а меня это рассердит? Да, дядюшка, у меня к вам просьба. Думаю, она придётся вам по душе. Сделайте, что грозились. Возьмите нож, поднимитесь в мою комнату и убейте эту долбаную птицу! – с совой надо разобраться как можно быстрее и лучше чужими руками. Гарри на это внимания не обращал, но она, в отличие от прочих сов, частенько задерживалась с корреспонденцией и часто сидела на крыше башни директора в Хогвартсе. Пару раз Гарри видел её на подоконнике директорского кабинета. Да, в этом здесь кинон, а не канон. В книге-то, помню, Гарри сам выбрал сову, но в фильме и здесь её откуда-то припёр Хагрид. Меж тем удивлённый Вернон кивнул и взял нож из стойки возле плиты. – Иди, не трону я вас, если сами не спровоцируете. Мы же договорились? – видя, как Вернон замер и переводил взгляд с меня на свою семью, усмехнулся я. Мог бы им посочувствовать, вот только память Гарри не даст. За своё отношение и издевательства они заслуживают большего, а я просто их припугнул слегка. Так быстрее. Ну и какая-никакая месть за Гарри. Он-то их боялся. Детскую травму они ему серьёзную нанесли. – Да. – выдохнув, кивнул Вернон. – Вот и славно. Не думай, что револьвер — это самое опасное, что я могу. Так, баловство. – хлопнув в ладони, я разложил муляж оружия на составляющие его вещества. – Угу. – буркнул Вернон, нечитаемо глядя на порошок, что ссыпался с моей руки на чистый пол. Бросив взгляд на жену и сына, он поспешил на второй этаж, откуда через некоторое время донёсся предсмертный совиный вскрик. Я же, проводив взглядом сбежавших из кухни Петунью и Дадли, наложил себе побольше яичницы с беконом и налил чай. – С-с п-птиц-ц-цей все, Г-гарри. – вернулся на кухню Вернон, когда я хрустел уже второй полоской поджаренного бекона. – Хорошо. Шпионила за мной. – безразлично пожал я плечами. – П-понят-тно. – встряхнув головой, Вернон сделал глубокий вдох и продолжил пусть и немного дрожащим голосом, но уже нормально: – Гарри, я тут подумал… В том письме говорилось, что важно, чтоб ты жил в нашем доме. Про то, что мы должны быть здесь постоянно, там не писалось. Может, мы уедем, а вернёмся только осенью? Уезжать можем каждое лето. А ты живи тут, если надо. А мы давно хотели куда-нибудь выбраться. Вот и попутешествуем. Каждое лето и сколько тебе будет надо. – набравшись храбрости, озвучил свое предложение Вернон. – О, это было бы просто замечательно. – не сдержавшись, я довольно улыбнулся. – Тогда дня через три мы уедем. Дела улажу. А тебе мы мешать не будем. Ты только не делай ничего такого. М-мы же договорились? – облегчённо закивал Вернон. – Договорились, договорились. – помахал я в ответ вилкой, заканчивая с яичницей и приступая к чаю с тостами. Вернон же поспешил сообщить жене и сыну о том, чтобы они собирались на море, после чего уехал в свою фирму. Были у меня опасения, что он выкинет что-нибудь, но обошлось. А вот что меня удивило, так это то, что раньше Дурслей с Тисовой отчалила старуха Фигг. Она, по секрету сообщив всем, что получила наследство, съехала на следующий день после моего разговора с родственничками. Вот так вот, раз не особо ценен теперь, то и в шпионе особой нужды больше нет? Все равно же в Хог приеду. Интересно, а Фигг в другое место отправили или она сама свалила, раз особая нужда в ней отпала? Вряд ли её за Невиллом следить отправили. Да и в парне крестража нет… Что же задумал Дамблдор? Как он поведёт свою игру дальше? Уизли сейчас вроде должны быть в Египте… Грейнджер во Франции… Ещё в этом году Блэк должен сбежать из Азкабана. Сбежит ли? А на сколько Дамблдор гад? Чёрен добела или же бел дочерна наш светлейший? А может, всё же сер? В доброго дедушку я не верю. Но каковы его мотивы? М? Вопросы-вопросы… И пока они останутся без ответов. Нужно только не забывать оглядываться. Но и таиться не буду. Хреновый из меня конспиратор, если начистоту. Не мое это. Я же эти дни, пока собирались Дурсли, провёл за книгами. Перечитывал учебники за первый и второй курс. Ещё занимался алхимическими преобразованиями. Чего-то особенного не делал. Просто освежал знания и нарабатывал навыки. Гарри учился не то чтобы совсем плохо. Так, можно сказать, что средненько. Получше Рона, но сильно хуже Гермионы. Хотя, Грейнджер брала больше заучиванием, чем осмыслением прочитанного. При мыслях о ней сразу вспоминается аниме «Власть книжного червя». Там ГГ тоже знает и прочитала очень много, но использует эти знания постольку-поскольку, а ещё тупит буквально на каждом шагу, о чём ей неоднократно говорят. Хех. Может, это одна из реинкарнаций Гермионы? Ну или наоборот, Грейнджер её реинкарнация… А, не важно.