Бункер

       Вилланель выдохнула пар изо рта, зелёная трава покрыта инеем, так зябко, что она дрожит, и Оливер растирает её плечи с улыбкой.       — Ну, как? Бодрит?       — Да, чёрт возьми, как холодно!       — Как там Ева с Авой?       — Ещё спят, что удивительно, вчера Ава проснулась в пять утра, а сегодня сопит вместе с Евой, хотя время уже девять!       — Тяжело оставлять их?       — С каждым разом будет всё сложнее, я готова.       — Понимаю, ну, что, проверим тот большой торговый центр у шоссе?       — Сколько идти?       — Часа два, поторопимся, я изучил карты, пойдём коротким путём.       — Отлично, веди, я за тобой.        Через двадцать минут быстрого шага, хотелось раздеться. Ещё через двадцать, им пришлось запачкать ножи, зараженных было всего двое, они справились с ними бесшумно и профессионально, одобряющие стукнув в кулаки после.       — Запоминай в деталях, чтобы потом доложить Еве.       — Я уже привык, что ты на меня злишься.       — Зачем рассказал? Что за необходимость? Она и без этого считает меня монстром.       — Она начала терзать себя вопросами о том, что ребёнка могут искать. Так она быстрее свыкнется с тем, что Ава её.       — Наша.       — Тебе не нужен ребёнок, ты к ней не подходишь.       — Мне нужно привыкнуть, хватит давить на меня!       — Короче, я не хотел вас рассорить, и я не поставил себе задачу, забрать их у тебя, сказал, чтобы она знала, это правда, так верно.       — Но меня ты конкретно уронил в её глазах.       — Уверен, ты оправишься от этого падения.        Оливер достал пачку орешков и поделился, насыпав горстку в руку Вилланель. Они были осторожны, и передвигались быстро, не считая двух заражённых, путь оказался безопасным. Возле сверкающего торгового центра брошены машины, некоторые открыты, у других разбито лобовое стекло. Если не обращать внимания на выбитые окна и разбросанный мусор, можно представить, что они приехали до открытия, людей ещё нет, но скоро всё закипит. Мимо пробежала стая собак, не особо обратив внимание на визитеров. Оливер подготовил винтовку AR15 к действию, изучая обстановку, Вилланель сняла с плеча полуавтоматическую копию советского автомата Калашникова. Перешагнув через разбитые круговые двери, они захрустели стеклом, и этот звук пронёсся по всему помещению, осматриваясь, они прошли вперёд. С горестью посмотрели на фудкорт, он был в самом начале и можно быть уверенными, оттуда забрали даже соусы. Из-за обилия товаров, здесь ещё можно было поживиться, они прошли мимо центрального фонтана и проникли в отдел спорттоваров.       — Здесь тихо, а что на втором этаже?       — Кинотеатр, каток, детский магазин и электротовары.       — Сходим туда позже?        Оливер находит батарейки, Вилланель приземляется на мягкий диван, ноги гудят от долгой дороги, здесь безопасно, можно выдохнуть. Оливер снимает с полки сноуборд.       — Чёрт, всю жизнь хотел попробовать, времени не хватало.       — Скоро зима, ты знаешь, где он лежит.       — Тут не бывает столько снега.       — Меня в школе заставляли кататься на лыжах, ненавижу всё это.       — Но для итальянского Мадонна-Ди-Кампильо, сделала бы исключение?       — Хмм, да. Представь, кто-то застрял на курорте! Не могут улететь с Багамских островов, например.       — Завидуешь?       — Не особо, может, они все сдохли.       — Я нашёл термобельё.       — Какой размер?       — Похож на мой, а что, круто, возьму.       — Померяй, чтобы зря не тащить.        Оливер снял куртку, кинув её на прилавок, рубашку и майку. Вилланель рассмотрела его, отметив, что он прорабатывает все мышцы, особенно это видно, когда он поднимает руки и натягивает бельё.       — Такое тесное.       — Так и должно быть. По какой системе ты тренируешься? Твои мышцы идеальны.       — Флиртуешь со мной?       — Восхищаюсь.       — Ты не выдержишь такой нагрузки, а я привык. Так, если верх подходит, низ мерить не буду.       — Ты что, стесняешься?        Оливер поторопился снять с себя обтягивающий верх, Вилланель оказалась рядом, её ладонь легла на напряжённый пресс, пальцы тронули рельеф.       — Здесь небезопасно, — напомнил он.       — Мы же проверили, мы здесь одни.       — Ева тебя не удовлетворяет?       — После того, что ты ей рассказал, я ещё долго ничего не получу. Но я и за тебя волнуюсь, — Вилланель приблизилась к его шее, мягко целуя, — Изводишь себя тренировками в своей берлоге, совсем один.        Расстегнув штаны на нём, Вилланель запустила свою руку и тут же нашла за что ухватиться. Оливер зашипел, схватил Вилланель за лицо одной рукой и припал к её губам. Он действительно был голоден, а она доступна. Вилланель ощущала, как в руке твердеет член, значит, он хочет её, и это лучший комплимент. Ей так недостаёт поцелуев в близости с Евой, что она готова восполнить нехватку, увлекаясь этим, пока Оливер не против. Он отлично целуется, не разводит слюней, не пихает настойчиво язык, не ищет там что-то во рту, он идеален, и Вилланель вновь поддаётся на это. Оба бдительны до звуков, и стараются не издавать свои. Вилланель вырывается из поцелуя, смотрит в глаза Оливера, что зажгла похотью, и опускается на колени, стаскивая штаны. Она ещё не брала его в рот, и ей интересно, как на это отреагирует Оливер.       — Бля, Вилл, пожалей меня, — стонет он, придерживая затылок.        Вилланель не собирается доводить его, язык обводит головку, губы двигаются по стволу насколько это возможно, и выпускают его. Оливер поднимает её на ноги и стаскивает с неё куртку, затем джемпер, ладони сжимают грудь, она без лифа и через майку её грудь кажется такой мягкой, что на ней хочется заснуть. Он возбуждён, они вновь целуются, чтобы не возиться с берцами и штанами Вилланель, он разворачивает её и укладывает животом на прилавок, она смеётся.       — Эй, тише.        Открыв зубами защиту, он натягивает резинку на член и наклоняется, чтобы двумя руками развести половинки Вилланель и провести языком между, хоть она и без этого была готова. Это было откровенно до дрожи, а вторжение оказалось приятной пыткой. Вилланель ухватилась руками за края прилавка, и впустила в себя, задыхаясь в приступе раздирающей низ живота сладости.       — О, чёрт, будь мягче со мной.       — Мягче? Ты так себя вела, что я хотел тебя трахнуть как следует за все твои проделки.        Вилланель застонала, а он потянул её за волосы, ягодицы пришли в движение, поддаваясь вперёд и назад, пытаясь вдавить член как можно глубже в растянувшиеся под него ярко алые половые губы, что заблестели от смазки. Оливер хотел рычать, но сдерживался, пот проступил на висках, он даже не предполагал, как хочет её! Каждый раз его член погружался всё глубже, а покидая желанное тело, выворачивал бахрому лепестков малых губ наизнанку, вызывая ещё больше приглушённых стонов.       — Так она тебя не оттрахает, да?       — Да, — вырвалось из Вилланель, она уже сама хотела ускориться, совершая толчки задом назад.        Оливер шлепнул её, от чего всё внутри Вилланель сжалось, и они ускорились, сгорая в страсти. Вилланель кончила первой, содрогаясь в пароксизме собственного оргазма, и Оливер не стал её мучить, поднял, развернул к себе и стал жадно целовать, зажав свой член между её бёдер. Она кончила повторно, потому что он натирал её клитор, и только после этого, разрядка пришла к нему.       — Ни слова Еве, — простонала она, повиснув на его плечах.       — Договорились, если она следующая.       — Что? Нет!       — Не умеешь делиться?       — Давай вместе.       — Она не согласится, — хмыкнул Оливер.       — А представь, если бы согласилась.        Им двоим так понравилась эта фантазия, что они переместились на диван и кончили ещё по разу. Они позволили себе двадцать минут отдыха, и затем поторопились подняться. Оставив вещи возле фонтана, они договорились приносить сюда всё необходимое и разделились. Оба чувствовали эйфорию в телах, но не теряли бдительность. Обыскивая один бутик за другим, Оливер наткнулся на выжившего, застрявшего под стеллажом, и убил его ударом ножа в череп, второй напугал его в туалете. Вернувшись к фонтану, он дождался Вилланель, та пришла с окровавленным ножом.       — Всё же, мы тут далеко не одни.       — Да, — согласился Оливер, — Пойдём наверх или достаточно?       — Я нашла автомат с «Чёрным Джеком», «Lays» и соками, слышал, как я его разбила?       — Да, давай тише.       — Пойдём на второй этаж, посмотрим, что в детском отделе.        На втором этаже было темнее, Оливер светил фанариком в ряды детского магазина, и всё же решился зайти, игрушки их не интересовали, а вот смеси и подгузники нужны были в колоссальных объёмах.       — Поищи ещё бутылочку, чуть меньше, под воду и соки. О, и влажные салфетки!        Площадь была большой, и они были максимально тихими, не трудно было услышать посторонний звук у входа.       — Я посмотрю, — шепнула Вилланель.        Она оставила автомат внизу, но при себе был «Глок», а ещё, она взяла биту у выхода, они валялись в корзине вместе с мячами, выглядели крепко. Вилланель вышла в холл и почти сразу увидела заражённого, он брёл в её сторону, и она направилась к нему. Здесь, напротив выхода из детского магазина, ограждение было разрушено, стекло отсутствовало, Вилланель подвела его к этому краю, тыча дубинкой в его грудь, пока он не полетел вниз. Посмотрев туда, Вилланель обнаружила, что он всё ещё жив, лететь всего три метра, он упал на стекло и пополз вбок, рядом лежал тот, кому так не повезло. Кто-то стрелял по этому ограждению, и тому зараженному, что лежал внизу, кровь была повсюду. Обернувшись на звук, Вилланель подумала, что это Оливер, но это был не он, двое заражённых напали на неё. В одной майке, без щитков, Вилланель не могла выставить руку в качестве защиты, зубы защелкали возле неё. Она откинула одного, потянувшись за пистолетом, другого ударила дубинкой и он упал, выхватив Глок, она выстрелила в голову первому, а второй потянул её за ботинок, и почти укусил за щиколотку, как она неожиданно оступилась. Она даже вскрикнуть не успела, всего секунда и адская боль пронзила её тело. Оливер выбежал на звук, подбежал к краю, воткнул нож в череп заражённого и удержал его, чтобы тот не упал вниз.       — Вилланель?        Оглядевшись, он понял, что она внизу, посмотрев туда, он увидел Вилланель на полу, в стекле и крови заражённых, к ней полз один из них. Вилланель не сразу смогла двигаться, застонав, она повернула голову в бок и увидела, как к ней ползёт окровавленное тело, она не могла отодвинуться, скованная болью в спине и затылке, и тут прозвучал выстрел. Оливер попал в его висок, кровь брызнула на лицо Вилланель и она зажмурилась.       — Ты как? Я спускаюсь, не двигайся!        Спустя пару минут, от отвратительного запаха начало тошнить, Вилланель постаралась сесть и отползти в сторону. Произошедшее ещё не улеглось в её голове, как она выжила? Оливер бегло осмотрел и начал судорожно вытирать её лицо салфеткой.       — Всё будет хорошо, всё должно быть хорошо, блядь, как это вышло!       — Извини.       — Что болит сильнее? Ты можешь встать? Чёрт, — ругнулся Оливер, увидев много крови на руках и спине, — Плохая была идея, разгуливать здесь в майке.       — Если я умру, отличный был у нас секс.       — Иди ты! Не умрёшь!       — Я вся в осколках и их крови.       — В тебя ничего не попало, — упрямо, заверил Оливер, поднимая её на ноги.        Медленным шагом они дошли до фонтана. Было ощущение, что позвонки все на месте, но вот-вот сломаются, в затылке пульсировала боль, и трудно было дышать. Если она что-то отбила, то умрёт в ближайшее время, если заразилась, то к вечеру. Оливер не хочет допускать эту мысль, он собирает её вещи и не знает, как надеть на неё куртку.       — Нужно вынимать осколки в стерильных условиях.       — Просто, накинь куртку на меня.       — Ты замерзнешь, опять хочешь дохать?       — Лучше простуда, чем желание отгрызть от тебя кусок.       — Я возьму всё сам, ты иди так.        Вилланель шла как одна из заражённых, всё тело ныло, и сложно было определить, насколько серьёзны повреждения, конечности двигаются и это уже давало надежду. Они возвращались дольше, игнорируя приём пищи и воду, Оливер шёл сзади и следил за ней. Когда она сдалась, он предложил своё плечо.        В бункере сухо и тепло, Оливер спускает Вилланель и просит Еву не приближаться.       — Что случилось? Что с ней? — голос Евы выдал всё её беспокойство.       — Посади меня на цепь. На цепь! — приказала Вилланель, и Оливер её не понял.       — Это туда, — указала Ева.        В эту комнату они не заходили с того момента, как игра была окончена и Ева могла всё здесь трогать и передвигаться. Часы, проведённые здесь в одиночестве, были ужасны, Ева сжалась, включив свет и указав на матрац, что лежал на полу и цепи в стенах.       — Что это блядь за место?       — Карантин. Давай, посади меня туда и надень оковы.       — Ты не шутишь?       — Оливер, если я заражена, я не хочу быть угрозой для вас!       — Заражена? Что произошло?       — Она упала на стекло в торговом центре, там была кровь заражённых. Принеси всё, чем мы её можем обработать и зашить.        Ева в панике нахватала всё необходимое и проверила Аву, та лежала в кресле и пока молчала. Тем временем Оливер не решался приступить:       — Ты грёбаная кошка, Вилланель, выжить после такого! У тебя девять жизней!       — Может, эта последняя, не может везти каждый раз.       — Сначала снимем майку, потом пристегну.        Неловкости просто не хватало места, когда Ева зашла в комнату, Вилланель уже была обнажена, Оливер держал цепь.       — Можно, это сделаю я?        Оба подняли измученные взгляды на Еву, та не шутила, встав на колени, она взяла оковы и пристегнула Вилланель. Всё возвращается бумерангом — хотелось сказать ей, но и взгляда было достаточно. Вилланель сама проверила крепость оков, и повернулась, чтобы лечь животом на матрац.       — Пойду, помою руки, и мне нужен ещё какой-то источник света.        В образовавшейся тишине щёлкали мысли, Ева так боялась, что всё закончится печально, что кусала губы и раскачивалась, еле сдерживая слёзы. Вся спина Вилланель кровоточила, десятки осколков, некоторые блестели и были видны, плечам досталось сильнее всего.       — Я наказана, всё, как ты хотела.       — Я никогда не хотела, чтобы тебе было больно, я даже не думала об этом, как ты можешь такое говорить?       — Если я умру, Оливер позаботится о тебе.       — Мне прям полегчало.       — Ева, я серьёзно, иди с ним в случае плохого исхода.       — Ты что, собралась превратиться в одно из тех существ? Хватит выдумывать, ты здесь, со мной, и с тобой больше ничего не случится!       — Тебе лучше уйти, зрелище так себе, не хочу истекать кровью у тебя на глазах.       — Нет, я буду помогать. Прости, я в шоке, но я помогу! Я принесла тебе воды и обезболивающее, пей сейчас, давай.       — Лучше бы это было виски.       — Ты успеешь напиться.        Оливер вернулся с настольной лампой и удлинителем, подключив к розетке, он направил свет на спину.       — В основном порезы небольшие, по два-три шва, где неглубоко заживёт само. Готова?       — Я буду заштопанным зомбаком.       — Шути, может, поможет. Ева, ты можешь идти, тебе не следует…       — Я буду тут, с ней!       — Тогда, будешь обрабатывать, и убирать кровь. Держи пинцет, бери им ватку, обливай антисептиком, я вынимаю осколок, ты прижимаешь, убираешь, я зашиваю.        Ева знала, что Вилланель будет терпеть изо всех сил, стиснув зубы, уткнувшись лицом в подушку. Осколок под лопаткой был первым и особо болезненным, от вида крови Еву подташнивало, но она игнорировала головокружение, и следила за каждой раной.       — Когда ты мыл руки, Ава спала?       — Да.       — Хорошо. Вилланель? Ты как?       — Помнишь, я хотела массаж, но не такой.       — Ещё шутит, всё нормально, — кивает Оливер.        Его собранности можно было позавидовать, пока руки Евы тряслись, его руки были твёрдыми, каждый шов нанесён быстро. Ева сложила уже целую кучку пропитанных кровью ваток, Оливер утомился, Вилланель чувствовала онемение во всём теле, и, возможно, таблетка начала действовать, ей стало легче. Незначительные раны они обработали и нанесли стяжки, зрелище было пугающим. Но Ева всё равно испытывала волнение, от каждой родинки, от каждого пореза, от линии её позвоночника, и завивающихся по-детски, волос на затылке. Когда они закончили, Ева поцеловала в плечо и тихо сообщила об этом на ухо, Вилланель повернула к ней лицо, в слезах, усталое и измученное, внутри Евы всё сжалось и застонало на языке боли.       — Я собой доволен, мне нужно пиво.       — Иди, я побуду с ней.       — Нет, уходи, рядом со мной не безопасно.       — Что ты со мной сделаешь? Укусишь?       — Да! Ева, это блядь не шутки! Убирайся! Немедленно! Оставьте меня, утром проверите. Хочу пулю в лоб, Оливер, сделаешь это для меня?       — Да, — коротко, кивнул он.        Если бы все в этой комнате умели молиться, непременно сделали бы это. Оливер набрал себе пива и упал на диван, день был просто изнуряющим. Ава не спала, похоже, она давно плакала, но они этого не слышали, теперь Ева пыталась успокоить её всеми способами. Её и саму пора было пожалеть.       — Я готовила сегодня, будешь рис с фрикадельками?       — Да, я голоден.        Ева старалась себя отвлечь, ребёнок, ужин, она крутилась, но когда дела закончились, её чуть не вырвало. Склонившись над раковиной, она тяжело выдохнула, и Оливер оказался рядом.       — Она действительно могла заразиться, но я верю, что всё обойдётся.       — Зачем вы так рискуете?! Вы два идиота! Думаете, там игра? А у вас есть сохранение?       — Ева, от всех угроз себя не защитить. Всё произошло спонтанно, так же, как тот выстрел. Понимаю твою злость, но…       — Ты был рядом?       — Нет, мы разделились.       — Ты оставил её одну?       — Ищешь виноватого? Хорошо, если до утра она не доживёт, вини меня.       — Я не смогу без неё. Я…       — Ева.       — Нет, не трогай меня. Можешь побыть с Авой?       — Не ходи к ней.       — Не тебе решать.        Ева решительно пошла в комнату, её сердце ускоренно билось, и она могла чувствовать, как бьётся её пульс. Она вошла, и отчётливо увидела себя на том месте, где сейчас лежала Вилланель.       — Уйди, — со злостью, прорычала она, приподняв голову.       — Нет. Если ты собралась умирать, я с тобой!       — Что за бред, Ева? Не беси меня! Уйди!        Вилланель поднимает себя, сначала на локтях, затем на вытянутых руках, она садится, и цепь приходит в движение. Одним резким движением она хватает Еву и тянет на себя, зубами касаясь её шеи.       — Ты мертва, — тихо, говорит она после, — Так всё и случится.        Страх Евы смешивается со слабой пульсацией похоти, близость к Вилланель вызывает мурашки. Она без слов прижимает её голову к своему плечу, поглаживая по волосам.       — Я согласна умереть с тобой.       — Ты совсем с ума сошла под землёй, — Вилланель отрывает голову от её плеча и смотрит в глаза, затем на губы.        Сначала это порыв, это сближение, и оно совершенно им незнакомо. Это жёсткий поцелуй, сбитое дыхание. Это становится жадным через несколько секунд, когда обе осмысленно переступают чёрту, что сами же по глупости провели. Губы начинают двигаться, тепло собирается на них, прилив жара к груди, тихий стон, который как разряд электричества проходит по телам, чей он был? Влажная мягкость губ, всё так, как они себе и представляли, чувства и интерес толкают их дальше. Вилланель первая разомкнула губы и наклонила голову, поцелуй стал крепче, холодные пальцы Евы погладили скулы идеального лица. Толчок языка смутил Еву на секунду, тяга ощутить её внутри себя – превыше всего, и она впустила. Вилланель завоевала территорию, коснувшись своим языком языка Евы и сбегая. Втягивая нижнюю губу в свой рот, она стонет от её сладости, мягкости, объёма, зубы слегка сжимают и выпускают. Вилланель позволяет Еве попробовать её так же, язык скользит в её рот, затем по нижней губе, она же оказывается в плену, Вилланель чувствует её зубы на внутренней стороне губы, стон, стало так жарко. Вилланель считает, что это посмертный поцелуй, прощальный, она не хочет его завершать. От мурашек по спине больно, будто они будят каждый очаг, каждую рану, в ней сегодня были десятки осколков, если бы Ева разбила ей сердце, это были бы идентичные ощущения. Вилланель берёт голову Евы в свои руки, она не даст этому прерваться, теперь всё ускоряется, страсть подталкивает язык быть внутри Евы, водить повсюду, впитывать в себя момент. Для первого поцелуя – это слишком, для последнего – безгранично мало. Хныкающий звук вырывается из груди Вилланель, она сжимает её губы и хочет остаться на них, но Ева мягко отстраняется, её глаза тёмные, её губы дрожат.       — Он последний? — спрашивает Вилланель.        Ева не сдерживает себя и вновь целует, импульсивно и крепко, заплакав. Она не сможет, не сможет потерять после Нико, в ней нет ничего, что поможет пережить эту утрату, она готова умереть вместе с ней. Вилланель вытирает слезы с её лица и мягко отталкивает.       — Мне спокойнее, если ты будешь сейчас на расстоянии.       — Если ты заражена, то я дам тебе себя укусить и пусть Оливер застрелит нас двоих.       — Если бы ты знала больше обо мне, ты бы не стала жертвовать собой.       — Я всё знаю.       — Нет. Ты не знаешь даже того, что перед падением у нас был секс, меня потянуло к Оливеру.       — Ну и что, ты хотела отомстить за то, что я вчера отказала тебе!       — Не злишься на меня, только на покойников не злятся, только им всё прощают! Злись на меня! Ненавидь меня!       — Нет!       — Это я посадила тебя на цепь!       — Теперь я понимаю, зачем, ты боялась, что я заражена, я поняла!       — Это я издевалась над тобой!       — Ты просто не знала, как завоевать меня.       — Я посадила наши отношения в тепличные условия, подумала, что их портят сорняки, понимаешь? Я хотела избавиться и от ребёнка, и от Оливера!       — Ах, мы так будем говорить? Тогда, ты должна знать, что я укрепляю корни, пока ты ждёшь красивых листочков. Над отношениями нужно работать, у меня начало получаться!       — Я так и подумала, что мы топчемся по твоим стараниям, ногами по твоим корням!       — Если бы ты ещё не поливала их дерьмом! Было бы легче.       — Это вроде удобрение, нет?       — Хватит метафор!       — Ева, я хочу отношений с тобой.       — Разве? Теперь тебе хочется?       — Знаю, всё неверно, я всё делаю неправильно. Сначала я сделала нам ребёнка.       — Ты невыносима!       — Я буду беречь тебя, Ева.        Ева в ступоре смотрит на Вилланель, произнесённые слова сильнее любых слов о любви. Понимает ли она их значение?       — Ты могла бы сказать, что хочешь меня, что любишь меня, ты нужна мне, и прочее. Но беречь?       — Это самое сильное, что есть сейчас в этом мире, разве нет?       — Нет, ты не бережешь! Ты отталкиваешь, ты хочешь умереть здесь и не даёшь мне пойти с тобой!       — Выходит, берегу?       — Всё, что ты делала до этого, мало на это похоже. Мои чувства ты топтала, специально унижала меня, смущала и выводила, оскорбляла и обижала физически, наш секс пару раз был похож на изнасилование, ты не поддерживала меня, не жалела, ты держала меня здесь как зверушку, нет, Вилланель, ты меня не берегла!       — Я спасла тебя, когда забрала к себе, я лечила тебя, кормила, я слушала! Я защитила тебя от заражённых, и я баловала тебя! Я доводила тебя до оргазмов и слишком много о тебе думала.       — Эпизоды.       — Это больше, чем я сама от себя ожидала.       — Прекрасная исповедь, Вилланель. Но ты не умрёшь.       — Если пообещаешь мне множество таких поцелуев, я с того света к тебе вернусь.       — Я хочу лежать с тобой.       — Пожалуйста, Ева, всего в двух метрах от меня ты будешь полностью в безопасности.       — Я выбираю тебя.        Ева ложится, спина тут же вспоминает этот пол и матрац, Вилланель перебрасывает руку с цепью через её тело и укладывается головой на грудь Евы.       — Мне бы хотелось тебя обнять, но…       — Я тебя обниму, согрей меня, — просит, Вилланель.        Ева разводит ноги, чтобы Вилланель уместилась между ними, её руки действительно обнимают, они не пролежат так долго, но пока это удобно и приятно. Ева запускает свои ладони под штаны Вилланель на пояснице и оставляет ладони на холодных ягодицах.       — Мне так больно, словно каждая песчинка в моём теле ноет.       — Расскажи мне подробнее, как это вышло.       — Хорошо.        Вилланель хотела, чтобы Ева спрашивала и слушала, ей казалось, что, чем больше они поговорят, тем сильнее отодвинется на задний план обида. Ева сдерживает слёзы, услышав подробный рассказ, Вилланель могла бы уже здесь не лежать, не дышать, не быть вовсе. Она позволяет ей приподняться и вновь целовать в губы, Ева догадывалась, что поцелуи окончательно затянут её в эти непростые отношения.       — С этого момента, больше ни с кем этого не делай. Обещай мне, что Оливер больше не тронет твои губы, что ты никого не будешь целовать, кроме меня.       — Если это обещание на сутки, я легко отделаюсь.        Ева хотела ущипнуть её за такие слова, но пожалела. В комнату зашёл Оливер, его шаги раздавались издалека и они уже ждали его появления.       — Ева, я не справляюсь с Авой, не знаю, что ей нужно, может, требует тебя?       — Я иду. Эй, я ухожу, но знай, что не хочу этого. Мне прийти, когда она заснёт?       — Нет. Оставь меня до утра, Ева.       — Ты не хочешь есть?       — Нет, если честно, меня слегка мутит.       — Давно? — забеспокоился Оливер, три банки пива не убили в нём эту черту характера.       — Да.       — Это может быть сотрясение, ты стукнулась затылком.       — Ей лучше не спать? Я о таком слышала.       — Нет, отдых ей необходим. Если разовьются признаки гематомы, потеря сознания, трудности с пробуждением, резкие головные боли, это уже будет плохо. Я побуду с ней, постелю себе у той стены, буду в безопасности, если что.       — Хорошо, я займусь Авой.        Малышка действительно требовала Еву, стоило взять её на руки, как она успокоилась, всхлипывая, и ёрзая на руках. Ава не даёт быть с Вилланель, Оливер легко заменяет её, Ева чувствует себя отодвинутой, она как обычно, мало что решает.        Ночь беспокойная, Ева не спит, часто встаёт, чтобы дойти до комнаты и прислушаться, украдкой заглянуть. Они выключили свет, но оставили лампу, направив её в стену. На Вилланель из одежды только тусклый свет, но она лежит на животе, и так до утра.        Подъём ранний из-за Авы, Ева занимается ей, меняет памперс, кормит, укладывает в кресло и у неё на глазах, чтобы не было капризов, готовит завтрак. На троих. Оливер умывается и приходит на кухню без футболки, чем смущает Еву, она здоровается и предлагает сесть за стол. Оливер уделяет внимание Аве, поглаживая её маленькую головку.       — Пойду, проверю Вилланель.       — Не ходи, она выглядит хуже, и не хочет тебя видеть.       — Шутишь? Она хочет меня видеть! Она плохо выглядит, потому что ничего не ела, я сниму с неё оковы, и пусть нормально позавтракает.       — Нельзя снимать, мы не знаем, какое время нужно для заражения, выглядит она неважно.       — Нет, ты же не думаешь… Она пережила эту ночь, это было условием! К чёрту, я иду к ней!        Ева собрала на поднос: сладкий чай и круассаны из упаковки, копчёные колбаски и пачку печенья. Стакан воды и обезболивающее.        Вилланель ждала лучшего состояния утром, но чуда не случилось, каждое движение пронзало болью. Ева захватила белую рубашку по дороге и медленно, зашла в комнату, где горел верхний свет.       — Доброе утро.       — Ева…       — Имя помнишь, всё отлично.       — Ева, не подходи.       — Ты не заражена, просто, треснулась головой, отбила спину, ты не ела вчера, и ночь прошла, у тебя слабость. Я принесла тебе завтрак и таблетку.       — Я пописала в ведро, это отстой.       — Ты не должна держать себя на цепи.       — Не могу подвергать вас опасности.       — Эй, посмотри на меня, ты в порядке.       — Побуду здесь до полудня.       — Оливер сказал, что ты меня прогонишь.       — Я хочу, но разве ты послушаешься меня?       — Я очень осторожно надену на тебя рубашку, хорошо?        Вилланель соглашается, приближение Евы заставляет её немного напрячься, но, услышав духи, она успокаивается, пропуская руки в рукава. Жадно наблюдая за тем, как Ева смотрит на её грудь, она цокает языком, и ухмыляется.       — Я не смотрю, я закончила, выпей сначала таблетку, хорошо?       — Когда мне станет лучше, мы переспим?       — Посмотрим.       — Что? У тебя есть какие-то сомнения?       — А у тебя? Раз спрашиваешь?       — Хорошо, это будет не вопрос. Когда мне станет лучше, мы переспим. Я хочу твои тело, и твои губы.       — Ничего нового, — подмигивает Ева.       — Мне нравится твоя стратегия пассивного сопротивления. В конечном результате, ты подо мной.       — Твой негласный контроль и удерживание меня снизу, плохо отражается на наших отношениях.       — Я всё компенсирую поцелуями. Не хочешь аванс?       — Нет, ты не чистила зубы.       — Мечтаю о душе.       — Потерпи.       — Это всё, что мне остаётся. Мне даже сидеть трудно, голова тяжёлая. Но я так голодна! Как Ава? Рано сегодня проснулась?       — Да, мы давно уже не спим, я чувствую, как она привыкает ко мне, как уже нуждается в моих руках, она очаровательная кроха.       — А Оливер ей нравится?       — Слышишь её плач? И я нет. Они могут оставаться вместе.       — Оливеру нужно уйти. Его помощь больше не нужна.       — Но, если он хочет быть с нами…       — Нет, Ева, ему не следует привыкать к нам.       — Ты ревнуешь? Верно?       — Если он тронет тебя, хоть ещё раз!       — А как мне реагировать на то, что он тронул тебя?       — Это просто секс.       — Так было и у нас.       — Я знаю, что он тебя хочет. Он сам сказал мне об этом.       — В моей голове сейчас только ты и твоё состояние. Настройся на то, чтобы выбраться отсюда.        Ева уходит, и думает о том, как же это безумно — быть с таким человеком, как Вилланель. Столько настроений, столько опасности, на самом деле, это чисто плотские отношения, она хочет владеть телом, и путает это с любовью, так что Ева намерена сдерживать её порывы. Оливер уходит к вечеру, хотя ему очень понравилось проводить время с Евой, за неспешным разговором и готовкой, за игрой в шахматы и купанием Авы. Он завидовал? Завидовал Вилланель, что у неё всё это есть, а она не ценит? Ева видела это в нём, но он бы ни за что не причинил им вреда. Он ремонтирует дверцу шкафа, и переставляет кроватку, как Еве удобнее, он пытается быть полезным. Но Ева чувствует, как Вилланель от этого кипит, ему пора, и он уходит. Ева крутит в руке ключ от оков, уже далеко за полдень, самого страшного не произошло, её пора освободить, или нет?       — Тебе жутко идёт сидеть смирно и молчать.       — О, так ты не просто отпустишь меня? Позлорадствуешь. Знаешь, что мне ещё подходит? Быть между твоих ног, почему я соскучилась.       — Я думала, свидание со смертью тебя немного вразумит, ты поубавишь свою незрелость, ревность и раздражительность, станешь ответственной и спокойной!       — Это было не такое свидание. Отстёгивай, — Вилланель протягивает руку.       — Что мне за это будет?       — Очень смешно, Ева. Открой.       — Нет, скажи, что.       — Чего ты хочешь, Ева? Скажи, и я дам тебе это.       — Хочу, чтобы ты относилась к Аве со всей ответственностью родителя. Чтобы не делала вид, будто она – моя проблема. Понимаешь?       — Будем играть в родителей?       — Это не игра, мы ими будем.       — Хорошо. А теперь, можно?        Ева снимает тяжёлый браслет с её руки и помогает встать.