Бункер

       Следующая неделя была похожа на ад для Евы, у неё было два ребёнка, весьма капризных. К тому же, у Вилланель начались те самые дни, а когда они закончились, Ева подхватила это как заразу. Столько напряжения в бункере ещё не было, они хотели кинуться друг на друга, но обходились лишь касаниями. Никто другой не мог прикасаться к ранам так трепетно и безболезненно, как Ева, раздражающая забота в её голосе в эти моменты звучала мило. Они чувствовали себя последними романтиками, сумев постичь грань, когда касания означают многое, они бывают сильнее слов. После всех стычек, грубости и страсти, они открыли для себя это. Перед сном, затаив дыхание, они касались скул, ключиц, груди, трогали обнажённые тела, а утром повторяли это, как ритуал. Они спали вместе, при такой большой площади, они втроём были в одной спальне. Вилланель всё ещё спала на животе, а Ева на боку, чтобы видеть кроватку. Одним вечером было слишком сложно сдержаться, Ева обрабатывала раны, после того, как Оливер снял днём швы, и её губы коснулись свободного, не травмированного места на спине Вилланель. Обе ощутили тихое гудение, которое растеклось по груди, животу, и уходило вниз. Гематомы начали бледнеть, царапины заживать, и всё равно найти такое место было сложно. Мысли, как пальцы, скользящие под нижнее бельё, посетили двоих, но Ева отодвинулась.        С того разговора прошло не так много времени, но изменения произошли, Вилланель была не против оставаться с Авой, поглаживала её и о чём-то в тайне беседовала. Это были какие-то секреты, Ева подозревала, что это связано с ней, и была не против. Когда Вилланель начала активнее передвигаться, её потянуло в зал, но Ева обняла, сдерживая её.       — Нет, рано.       — Я не могу так долго бездействовать!       — Может, ты научишь меня чему-то? Мне же нужно уметь защищать себя?       — Я с этим справлюсь.       — Боишься стать ненужной? Если я сама смогу о себе позаботиться.       — Ты можешь что-то узнать, научиться, но это не особо тебе поможет, пока ты такая… Мягкая.       — Попрошу Оливера.        Вилланель открыто выражает свою ревность, и прячется в библиотеке, Ева знает, что та читает. Чтобы порадовать её, Ева собирается испечь Сконы, они похожи на песочное тесто и кекс, которые поженились. Раньше она делала их на завтрак, если родители приезжали, в остальных случаях ей было слишком лень. Ева уже нашла несколько книг по кулинарии, они почти бесполезны в таких условиях, но что-то вычитать всё же можно. Вилланель появляется на кухне, когда Ева перекладывает Сконы с противня в тарелку, её руки обнимают за талию и раскачивают.       — Это для меня?       — Да, я решила тебя побаловать.       — Спросила бы меня, и я бы рассказала о способе куда проще. Проще, чем кулинария.       — Догадываюсь, что это за способ.       — Можно?       — Ещё горячие.       — Я о способе.       — Оливер скоро придёт.       — Надеюсь, эти Сконы действительно для меня, а не для него.       — Можно ему попробовать?       — Нет. Серьёзно, Ева, я запрещаю, это всё моё.       — Какая же ты жадная.        Вилланель утыкается в её шею, это так щекотно, и так возбуждает, они воздерживались от секса уже больше двух недель, и чувствовали себя странно, почти болезненно.       — С моей спиной уже всё в порядке, скоро сможешь вновь вонзать в неё свои ноготки.        Ева закончила и отложила лопатку, Ава так внимательно на них смотрела всё это время, что стало неловко. Вилланель начала целовать в шею и Ева вывернулась, чтобы это остановить.       — Что на этот раз? — раздражение сквозило в голосе Вилланель, и Ева его понимала.       — Не будем же мы при ребёнке.       — С момента её появления здесь, мне недостаёт тебя.       — Так бывает, мы же теперь родители.       — Фу, не говори так.       — Я буду так говорить, чтобы привыкли мы и она.        Ева повернулась, останавливая даже взглядом, но смотреть на Вилланель ещё сложнее, чем чувствовать за спиной. Губы так ловко подхватили губы Евы, оставив поцелуй, и жаждущий взгляд после него.       — Нет, — помотала головой Ева.        Тогда Вилланель прижала её бёдрами, и схватила за оба запястья, чтобы завести руки за спину и оставить там. Грудь Евы начала волнительно вздымается, и она ещё раз посмотрела в сторону ребёнка.       — Перенесём это на вечер?       — Я хочу тебя сейчас и мне надоело терпеть.        Пылкий, неконтролируемый поцелуй настиг Еву, поцелуев между ними было ничтожно мало, это была неизведанная территория. Вилланель в этот раз была настойчива, её губы требовательными, а язык бесцеремонным. Ева решила, что укусит за него, и это было ошибкой. Вилланель разозлилась, её руки перестали сжимать запястья, и теперь одной она сжимала горло Евы, а другой выправляла рубашку из брюк.       — Ева, кажется, ты не поняла, как я хочу.       — Остановись.       — Я всегда опираюсь на то, что сопротивляется.       — Это насилие, послушай меня, я требую остановиться.        Где-то глубоко внутри себя, Вилланель находит выключатель, щёлкнув им, она выпускает Еву, смотрит в сторону ребёнка с ненавистью и отступает.       — Прости, но это грубо. Ты должна контролировать себя.       — Должна?       — Пожалуйста.       — Я буду чай.       — Звучит немного покровительственно, — делает замечание Ева, но Вилланель игнорирует.        Ева пытается унять дрожащие руки, наливает чай и приносит всё к столу, Вилланель шлёпает её, и улыбается.       — Не делай так.       — Почему? У тебя отличная задница, я хочу это делать.       — Боже, да что с тобой сегодня? Тебе следует уединиться в душе, как ты делала всю неделю.       — Знаешь, чем я занята там?       — Тратишь много воды, после тебя она долго греется.       — Ходи до меня.       — Ты злишься на что-то?       — Да. Я хочу любви, а ты начинаешь её избегать.        Ева берёт Аву на руки, и уходит в гостиную. Оливер приходит ровно в полдень, как обычно, он приносит кучу батончиков и мюсли, пару игрушек для Авы. Вилланель без особого желания, предлагает ему позаниматься с Евой в зале, и пока Оливер разминается, Вилланель наслаждается игрой его мышц, Ава на её руках, и тоже внимательно смотрит, пока Ева переодевается. Это было неловко, заявиться с нулевыми знаниями, в обтягивающих легинсах и майке. Вилланель почувствовала, как сложно будет наблюдать за ними, но в то же время весьма забавно.       — Нас ждёт комедия, — шепнула она Аве.        Оливер не торопится, словно имел опыт обучения, не допуская травм, он показывал приём и старался, чтобы Ева его запомнила. Она внимательно слушала, кивала и пыталась соответствовать его ожиданиям. Вилланель не обладала таким терпением, чтобы обучать, с ней Ева уже лежала бы на лопатках и вылизывала ей. Вилланель представила это в красках, и схватилась за бутылку с водой. Ава проявляла активность, дрыгала ногами и Вилланель уложила её перед собой, на что она тут же отреагировала плачем.       — Всё в порядке? — спросила Ева.       — Да, а у тебя?        Оливер в очередной раз держал её над полом, предотвратив падение.       — Не очень.       — Ты сама хотела.        Взмокшая Ева выглядит сексуально, её забранные вверх кудри начали выбиваться из хвоста, её грудь блестит от пота, и майка на спине промокла, тогда как Оливер даже ни разу не напрягся.       — Ладно, у неё будет всё болеть, на сегодня хватит, — не выдержала Вилланель.        Оливер согласился, но достаточно разогрелся, чтобы позаниматься. Ева убежала в душ.       — Знаешь, я была против.       — Ты всегда против всего, а идея хорошая, пусть чему-нибудь научится. Будем, надеется, что это не пригодится, но всё же.       — Как её оценишь?       — Подающая надежды? Она не безнадёжна, хоть и неуклюжа, её внимание не сконцентрировано, возможно, из-за вас.       — Оставить вас вдвоём в следующий раз?       — Можно попробовать.       — Пригляди за Авой, я сейчас вернусь.        Ева ощущала дрожь от напряжения во всём теле, избавившись от липкой одежды, она включила воду и направила её на себя, она хотела как можно быстрее вернуться в зал, чтобы не оставлять Оливера с Вилланель наедине, поэтому даже не стала мочить волосы. Выключив воду, она почувствовала себя уставшей. Она даже подумать не могла, что Вилланель стоит здесь, она успела только вздрогнуть от её присутствия и схватить полотенце, чтобы прикрыть себя. Вилланель сделала уверенный шаг к ней и нежно поцеловала в губы.       — Хорошо?       — Да, — согласилась Ева.       — Тут мы одни.        Поцелуи перешли с губ на шею, и перебрались к груди. Рукой, потянув полотенце вниз, Вилланель оголила для себя грудь Евы и влажно облизала моментально напрягшиеся соски. Ева плыла от всего этого, так нежно, так волнительно, от низа поднимался жар, она выпустила из рук полотенце, и оно упало к ногам. Вилланель опустилась на колени, поглаживая бока Евы, оставив свой взгляд на её лице.       — Боишься?       — Мы будто разучились.       — Расслабься, Ева, это будет очень остро после такого перерыва. Я буду нежной, обещаю.        Вилланель закрыла глаза, прижимаясь губами к самому сокровенному, её язык был мягким и горячим, он водил вверх- вниз с желанием проникать всё глубже между губами, Ева уже начала задыхаться, и схватила свою грудь, сжимая её, стон сам покинул её, и он звучал невероятно сладко. Её веки трепетали, а язык часто облизывал губы. Вилланель почувствовала первую влагу на языке, и стала больше уделять внимания клитору, ей бы хотелось, чтобы Ева сейчас лежала перед ней, раскинув ноги, эта поза даёт так мало, что приходится бороться за каждое движение. Ева ощутила нарастающую боль и негу в животе, ей хотелось сдерживать Вилланель, тормозить её! Она не понимала, почему прямо сейчас не может сказать что-то вслух! Она полностью в её власти, пальцы убирают волосы с висков, зачёсывая их назад. Подушечками больших пальцев Ева разглаживает её брови. Она не смотрела ранее на процесс так внимательно, на то, как язык двигается между её половых губ, как Вилланель расслаблена в этот момент, и уверена в своих действиях, её глаза закрыты и она упивается моментом. Ей действительно нравится это! Ноги подгибаются, когда язык нырнул к входу во влагалище, так резко, что Ева схватила Вилланель за затылок и подогнула колени, врезаясь в её рот. Вилланель оторвалась от влажной, разгорячённой плоти, и вытерла губы тыльной стороной руки, посмотрев Еве в глаза.       — Мне продолжить?       — Да!       — Шея затекла, — поднимаясь с колен, она без спроса подхватывает Еву и усаживает её на тумбу возле умывальника. Толкая Еву в плечи, она добивается, чтобы она облокотилась, раздвигает её ноги, и касается пальцами.       — Они хотят в тебя, хорошо?       — Да, чёрт, да!        Вилланель толкает два пальца в туго сжатые мышцы, преодолевает их и давит на переднюю стенку, Ева дрожит и зажимается, спазмы проходят, и она получает новую волну жара, а Вилланель присасывается к клитору. Почему это так быстро произошло, она даже не спорила, согласилась на всё это и почти кончила, она позволяет этой девчонке всё! Она хочет быть её. Она нуждается в ней и впервые благодарна судьбе, что здесь, в безопасности и пламени страсти. Она кончает, с её именем на устах, она закончилась, её будто выжали, и теперь она пробует нечто новое. То, что было под запретом – поцелуй. Ева чувствует на её набухших, чувствительных губах свой сок, она слизывает его и безгранично благодарит за удовольствие. Они целуются развязно, и Ева ощущает толчок в себя, пальцы Вилланель всё ещё в ней. Зажмурившись, она видит фейерверки, и случайно обнимает Вилланель за спину, та шипит от боли, дёргаясь.       — Боже, прости! — теряется Ева, но уже поздно, она потревожила демона в Вилланель, и тот настроился на иную игру.        Всего одна капля боли, и всё темнеет. Вилланель резко толкает пальцы, и целует иначе, не позволяя участвовать в этом. Она занялась с ней любовью, а затем трахнула, жёстко и с надрывом. Ева кончила второй раз, вскрикивая, сжимаясь, она повисла на её плечах, и дрожала, пока Вилланель не вынула пальцы.       — Оближи.        Язык Евы покружил вокруг фаланги, но Вилланель хотела большего, она добавила второй палец и заставила сосать. Затем с нетерпением убрала их и поцеловала.       — Я готова продолжить, хочешь их в свою задницу?       — Успокойся, достаточно.       — Не бойся меня.       — Ты немного увлеклась, легче.       — Я так скучала! Мне так больно, ты ведь поможешь мне?       — Там Оливер один с Авой.       — И что? Справится, перестань заботиться о ней! Вспомни обо мне, я тоже нуждаюсь в тебе, Ева.       — У меня нет сил.       — Ты специально?       — Не злись, но занятие с Оливером, и два оргазма с тобой – это много, я хочу лечь и отключиться.       — Потрогай меня. Обещаю, мне не нужно много, дай свою руку.        Вилланель направляет Еву в свои штаны, под резинку белья и прижимает к влажному месту.       — Потрогай, Ева. Видишь, что ты делаешь со мной?       — Вижу, ты теряешь голову. Это плохо, я ужасно на тебя действую.       — И мне не нравится эта слабость перед тобой.       — Я хочу убрать руку, я хочу прекратить это.       — Ладно, иди, — Вилланель вынула руку Евы и сделала два шага в сторону, упираясь руками в умывальник, — Чего ждёшь? Иди!       — А ты?       — Мне выставить тебя?        Ева быстро накидывает халат и выходит, сталкиваясь с Оливером в коридоре, он покачивал Аву и ходил взад-вперёд.       — Что такое? Капризничает?       — Нет, решили прогуляться. Возьмёшь? Я приму душ.       — Там Вилланель.       — Значит, вместе примем.       — Что, прости?       — Душ, примем вместе.       — Нет.       — Нет?       — С чего ты взял, что имеешь на это право?       — Прости, если тебя это задевает.       — Задевает? Мы стараемся тут что-то создать, а ты мешаешь, мы ссоримся из-за тебя, она ревнует, я ревную. Понимаю, вы оба молоды, вам за счастье потрахаться без обязательств, но как насчёт меня?       — Предъявляй всё это ей, — Оливер передал Аву и пошёл в сторону ванной комнаты.        Ева проследила за тем, как он постучался и вошёл. Условно, она дала Вилланель минуту, чтобы выйти, но если она останется, может больше ни на что не рассчитывать. Время истекало, Ева в красках представила, как он застукал её за интимным делом, и она попросила его помочь.        Вилланель открыла дверь Оливеру, и точно знала, что ему нужен душ. Возможно, по её румяным щекам он догадался, что она тут делала, это был очередной облом. Это раздражало, Вилланель хотела разрядки как никогда, и тут он: разгоряченный, потный, снимающий майку перед ней.       — На меня Ева набросилась, сказала, не прикасаться к тебе, иди, успокой.       — Она и сама не берёт, и тебе не даёт.       — Ты плохо к ней относишься, дай ей немного больше нежности, понимания и она твоя.       — Откуда тебе знать?       — Я вижу, и слышу, как ты с ней говоришь.       — Мы могли бы сейчас отменно потрахаться здесь с тобой.       — Да, — кивнул Оливер, спрятав руки в карманы, чтобы скрыть свою готовность.       — Пойду, не хочу, чтобы она на меня ещё больше злилась.        Вилланель вышла и встретилась взглядом с Евой, та увидев её, тут же пошла на кухню.       — Думала, я с ним останусь? Не доверяешь мне, Ева?       — Ты способна на всё.       — Кормить её будешь?       — Да, давно пора, и уложу спать.       — Помочь?       — Эмм, подержишь, пока приготовлю?       — Да, конечно, давай.        Ева готовит и наблюдает за тем, как они мило смотрятся, как Вилланель напевает песню на французском? И танцует с ней.       — Вы очаровательны, — говорит Ева и целует Вилланель в губы, в благодарность за помощь, — Покормишь?        Вилланель берёт это на себя, Ава причмокивает, довольная тем, что они при этом ходят, она на руках, и её покачивают. Еве не хватает на это сил, она кормит сидя. Под плавные волны малышка засыпает к концу бутылки.       — А это приятно, — улыбается Вилланель.       — Да, ты это сделала, она чувствует себя в безопасности с тобой, доверяет.       — Куда положить?       — Отнеси в кроватку.        В спальне темно, Ева включает ночник, Вилланель укладывает малышку в кровать и разминает спину.       — Я тоже хочу поспать, если ты не против, — произносит Ева, натягивая на себя плед.       — Хорошо, мы придумаем, чем с Оливером заняться.       — Только…       — Нет, Ева, никакого секса, обещаю.        Ева быстро заснула, явно вымотанная этим днём. Из сонного состояния её медленно выводят поцелуи от запястья до сгиба на локте, немного щекотно, и заводит, она шевелится, и с губ слетает стон.       — Вилланель?       — Вставай, соня, время уже пять, я проводила Оливера.       — Умм сон был таким сладким.       — Представляю, а мы нашли нарды, увлекательно, я его сделала.       — Полежи со мной рядом.        Вилланель преданно зарывается под плед, прижимаясь к Еве, и та не может не погладить её по волосам, они остаются в полной темноте, и Ава скоро проснётся, но у них есть это время, чтобы почувствовать, что вдвоём им будет легче пережить всё на свете. Ева тянется вперёд, чтобы найти губы Вилланель, поцелуй медленный и нежный, теперь он доступен на всех уровнях, и они наслаждаются этим, смакуя.       — Признайся, ты рассчитывала, что после нашего первого поцелуя, с нас спадёт какое-то проклятье.       — Да, было что-то такое, но разве поцелуй исправит то, какая ты задница?       — Твоя задница.       — Мне нужна экскурсия по твоему телу, сейчас. Ты так разозлилась в душевой, что тебе ничего не досталось, извини.        Ева смелая в темноте, она помогает раздеться, и будто всё видит, её поцелуи попадают прямо в цели, она трясется от чувств, что испытывает. Вилланель расслабилась, раскинув руки, позволила Еве действовать, и прелюдия была идеальной. Затем шорох одежды, и Ева нависает сверху, её горячая кожа теперь соприкасается с кожей Вилланель, они прижимаются и целуются. Ева поглаживает бедро, и в какой-то момент её рука соскальзывает с него, чтобы оказаться между ног.       — Ты ждала меня? — игриво, спрашивает она.       — Очень, ты заставила меня долго ждать.        Под пальцами будто бьётся пульс, она водит кругами, наслаждаясь тяжёлым дыханием со всхлипами.       — Можно мне попробовать кое-что, как в моём представлении раньше, выглядел секс между женщинами.       — Ого, очень интересно, я в предвкушении.        Ева не испытывает смущения, и замечает это, в её руках Вилланель поддаётся любым передвижениям, она использовала подушку, положив её под поясницу.       — Тебе удобно? Не больно?       — Продолжай.        Ева разместилась над Вилланель, пальцами раскрыла её и опустилась своим центром на её. Обе ощутили сокращение и жжение, и тут же поспешили повторить. Это было так необычно, ощущать влажность друг друга, смешивать это. Ева начала двигать бёдрами, прижимая одну ногу Вилланель к себе. Они как две детали, которые идеально подошли. Чего не скажешь об их характерах, о вечной борьбе нежности и жестокости. Вилланель удивлена, что Ева привнесла это в их секс, после поцелуя, это самый интимный контакт, что у них был. У их дыхания нет ритма, у боли нет силы и власти над Вилланель, она забывает о ней, стараясь участвовать жадно и пылко, их тела горят. У Евы заканчиваются силы, и она останавливается, чтобы сползти вниз, к раскинутым ногам Вилланель и попробовать новый вкус, их двоих. Так смело она ещё не врезалась губами в уязвимое место этой бестии. Таким ловким языком она ещё не изучала, и не вбирала в рот набухшую плоть. Она так увлеклась, что оргазм Вилланель для неё ничего не значил, ей хотелось продолжать, пока челюсть не заноет. Ева ощутила руку в своих волосах, и как она потянула, поза тут же сменилась, Вилланель дёрнула Еву за бёдра на себя, и в этот момент сработала сигнализация. Детский плач, требующий свет, еды, свежего подгузника и тепла рук.       — Это несправедливо, — заныла Вилланель.       — Иди ко мне.        Ева прижала её голову к своему плечу, слабо покачивая.       — Мне жаль, мы продолжим позже, хорошо?       — Она специально!       — Это ребёнок, ей давно пора было проснуться. Нужно соблюдать режим. Хочешь помочь мне с ней?       — Я хочу отдохнуть.        Ева тоже хотела отдохнуть, именно от этих обязанностей, но не имела такого выбора, и, немного обижаясь на Вилланель, она поднялась с кровати. Когда она включила свет, Вилланель уже лежала на животе, накрыв себя по пояс одеялом, её спина всё ещё была похожа на карту спрятанных сокровищ. Забрав малышку из кроватки, Ева оставила Вилланель одну.        Пережитый секс с Вилланель всё ещё клокотал во всём теле, невероятно, быть так глубоко друг в друге во время этого процесса, и ощущать, как сквозит, когда дело доходит до обычных вещей, таких как общение, помощь, решения и элементарное поведение. Вилланель – это отдельный поток в сознании Евы, который невозможно чем-то перекрыть, он требует отдельное пространство, в таких объёмах, что голова кружится. Ева ловит себя на том, что все мысли пропитана лишь ей. Пока она купает ребёнка, пока переодевает и кормит, играет и изучает, а в мыслях лишь её глаза, её запах, её существование.       — Ева? — от её голоса, Ева вздрагивает, и это слишком заметно, — Замечталась?       — Да, решила встать?       — Может, посмотрим фильм, устроим себе вкусный ужин. Откроем банку персиков и ананасов! Есть баллончик со сливками.       — Ты сделаешь десерт?       — Если так можно это назвать.        Диван они теперь не складывали, удобно было положить Аву между собой. Вилланель открыла две банки, нарезала кубиками фрукты, и щедро добавила взбитых сливок, с горестью вспоминая о мороженом. Индиана Джонс привлёк даже внимание Авы, она бегала глазами по экрану и даже ни разу не хныкнула.       — Это вкусно, и очень сладко, спасибо.        Вилланель потянулась за поцелуем, и Ева с удовольствием обхватила своими губами её сладкие губы. С поцелуями стало куда легче понимать, какое между ними настроение. Но Ева много думала о том, что из-за мрачных обстоятельств, она лишилась возможности быть обиженной на этого человека, за всё, что Вилланель натворила. Они ни разу не поговорили о том, что перед падением Вилланель изменила.

***

       Утром Вилланель проснулась первой, включила ночник и не стала тревожить сон Евы, очень скоро из кроватки послышится плачь и день начнётся, а пока, она изучает её едва слышное дыхание и полные губы – это чертовски сексуальные губы, на бледном лице. Вилланель долго думает об этом, и когда Ава начинает концерт, у неё есть одна идея.       — Доброе утро. Ты…       — Лежала последний час, и смотрела на тебя? Да. Доброе утро. Правда, здесь нет никого утра, и если бы не ребёнок, мы могли бы вставать только по требованию тела. Но я не хочу теряться во времени, в сутках, в числах и годах. Пусть это и стало бесполезно.       — Согласна, — соглашается Ева, удивляясь тому, как Вилланель разговорчива, вероятно, в её голове созрел какой-то план.       — Ты бледная, тебе не хватает воздуха и солнца. Я подумала, мы могли бы оставить Оливера с Авой и погулять.       — Погулять? Вилланель, с момента, как я здесь, ты и слышать не хотела обо мне и улице!       — Да, это небезопасно, но я любому глотку перегрызу за тебя, со мной ты можешь не бояться. Мы не пойдём на вылазку, что-то искать и добывать, мы погуляем, как, знаешь, обычные люди, в обычное время.        Ева летает по бункеру от этой новости, но боится чем-то не угодить, Вилланель ещё может передумать. Полдень уже близко, предвкушение нарастает. Вилланель отводит её в комнату с припасами, выдаёт тёплый костюм, носки, куртку цвета хаки, и даже шапку, но впечатляет её бронежилет.       — Это зачем?       — Защитит от шальной пули, если что. Мне так будет спокойнее, а тебе даже теплее, надень рубашку для начала. Вилланель помогает собираться, и это первый раз, когда она одевает Еву, а не раздевает. Бронежилет ощутим по весу, Вилланель рассказывает о стальных пластинах вшитых внутрь. Сама она собирается по-обычному, но надевает щитки на руки и ноги. В полдень они уже готовы к стуку, и крутятся возле выхода. Оливер немного в шоке от их решения, предостерегая, и даже запугивая, он не хочет их отпускать, но Ава уже у него на руках, а Вилланель машет рукой, поднимаясь по лестнице.        Свобода, Ева вдыхает прохладный воздух, и чувствует головокружение, запрокинув голову, она видит, как быстро несутся по небу облака, как стая птиц беззаботно пролетает мимо. Этот мир всегда был и останется, с людьми или без. Вилланель берёт за руку.       — Готова?       — Да, вполне.       — Странно видеть небо без самолётов?       — Очень, чего-то, столь привычного нам, мы можем больше никогда не увидеть, — задумалась Ева, — А ведь я копила мили…       — Если бы я копила мили, то могла бы слетать до солнца!       — И почему не копила?       — У меня были разные паспорта, да я и без миль могла себе позволить любое направление. Не стану жаловаться, я много где была, видела, и этого недостаёт.       — Может, ты могла бы мне рассказывать что-то о местах, где ты побывала?       — Могу, — соглашается Вилланель, хотя склонность мучительно молчать, всегда нравилась ей больше.        Вилланель берёт направление, которое не было изученным, она пользуется компасом и арахисом в сахаре. Запихивая между низких веток, с какой-то своей периодичностью.       — Почему именно арахис?       — Если заблудимся, то компас и арахис укажут нам путь, но никому больше, потому что после дождя, сахар растает, а арахис утащут белки, или птицы.       — Ты сама это придумала?       — Да, мне кажется это логичным.       — Ты умеешь выживать, тебя обучали?       — Организация, на которую я работала, устраивала мне отличный отпуск на острове, где кроме как выживанием, заняться больше было нечем. Это была тренировка силы духа, физическая тренировка, и, конечно же, уничтожение личности. Там становишься дикой. Я не хотела повторения, может, поэтому взяла тебя тогда.       — Я не даю тебе одичать?        Ева готова признать, что Вилланель часто бывает дикой, с этой её стороной трудно уживаться. Вилланель обернулась, строго посмотрев, и ничего не ответила. Еве стало жаль, что она больше ничего не расскажет, а задавать вопросы ей почему-то духу не хватило. Портить что-то словами вообще не особо хотелось, Ева наслаждалась морозным днём, хрустом листьев под ногами, светлым небом и звуками птиц. Они вышли из леса, увидев недалеко ряд домов.       — Мы можем? — воодушевилась Ева.       — Это опасно, там может кто-то быть, — Вилланель направила прицел винтовки в сторону домов и затаила дыхание.       — Было бы интересно увидеть что-то новое, но да, ты права, это опасно. Ты ещё с прошлого раза не отошла.       — С моей спиной всё отлично! — раздражённо, воскликнула Вилланель.       — Готова словить пулю?       — Помолчи, Ева, я пытаюсь разведать обстановку.        Ева сняла с себя рюкзак и прижалась спиной к дереву, с ней был горячий чай в термосе и сладкие сухари. Она устроилась у корней старого дерева, разложилась и, попивая чай, наблюдала за красивой стойкой Вилланель. Штаны в обтяжку выдавали её напряжённые икры и ягодицы, большие берцовые ботинки говорили о её духе бунтарства, красные уши о её глупости, она могла бы надеть шапку или капюшон.       — Никого не вижу, если хочешь, можем посетить крайний дом.       — Ты знала, что они так близко к нам?       — Я видела их на карте, но думала, что всё, что по близости, можно оставить на потом.       — У тебя тоже есть где-то дом?       — Дом? Нет.       — Шикарная квартира в Париже?       — Считаешь, я должна была разжиться чем-то таким?       — С твоим умом и внешностью, к тому же, ты сама сказала, чем ты занималась, за это точно отлично платили.       — Я любила отели, люксы, разные города, но ты угадала насчёт квартиры в Париже.       — Тебе, вероятно, шла роскошь. А теперь ты морозишь уши и живёшь под землёй.       — Спасибо за напоминание, ты чего разложилась тут?       — Я голодна, выпей горячего.        Вилланель села рядом, и отхлебнула чай, Ева держала свою горячую чашку уже давно и, выпустив её из рук, прижала ладони к ушам Вилланель.       — Приятно?       — Ну, да.       — Могла бы хотя бы капюшон натянуть.       — Он мешает обзору, а шапка подавляет звуки, я должна всё слышать, Ева.        Вилланель мочит сухарь в чае, Ева согрела её уши и допила свой чай, засобиравшись дальше.       — Подожди немного.        Вилланель потянула Еву на себя, и та села на неё, обнимая ногами и руками, стало сразу так тепло и уютно, Вилланель погладила лицо и прижалась губами к её рту, было что-то уникальное в их первом поцелуе вне бункера. Но мысли о сексе они не допускали, холодными руками лезть под одежду они не решились.        Начав путь, Вилланель заметила, как Ева беззаботно осматривается, но это не помешало ей заметить что-то впереди на дороге и, указав на это, поинтересоваться о том, что это может быть.       — Это человек, — мрачно, объявила Вилланель, — Иди сюда.        Она обняла Еву, уткнув её лицом в своё плечо, попросила задержать дыхание и не смотреть, так они обошли труп. До первого дома на окраине улицы они шли минут двадцать, и Вилланель присматривалась к горизонту как могла. Сначала, они обошли дом, затем Вилланель вошла через заднюю дверь и проверила первый этаж, Ева была с ней, ни на шаг не отходила. Затем второй этаж, и только после этого, плечи Вилланель немного опустились.       — Чисто.        Ева зачем-то клацнула выключателем в одной из спален и прошла почти на цыпочках к трюмо. Дом к их удивлению был не тронут, но его хозяева точно собирались в спешке, и всё вокруг было в беспорядке. Ева изучила парфюмерию, и нашла целый шкафчик косметики, но одной было страшно, и она решила найти Вилланель, та откликнулась сразу. Когда Ева вошла, она крутилась на стильном стуле возле деревянного глобуса перед широким столом. На нём лежал ноутбук, открытый, с заставкой пароля.       — Хотела в карты поиграть, и зарядка еще целая, но пароль не так банален…       — Красивый кабинет.       — Да, мужик был писателем.       — Откуда ты знаешь?       — Посмотри на полку с книгами, все стоят корешками, кроме двух. Они лицевой стороной, обе одного автора, и инициалы на вот этой ручке те же.       — Ты Шерлок.        Ева села на край стола, рассматривая картину с Тауэрским мостом, вид с воды на него просто шикарен, сколько раз за свою жизнь Ева проезжала по нему? Вилланель покопалась в ящиках и подошла к картине. Подняв руку, она открыла колпачок маркера зубами и выплюнула его в сторону.       — Ты что задумала?       — Нарисую нас, как будто мы там были вместе.       — Не порть!       — Кому это теперь нужно?       — Тоже верно, — согласилась Ева, Вилланель нарисовала две тёмные фигуры на мосту.       — Жаль, мы не знали друг друга раньше, могли бы погулять там.       — Я бы не была тебе интересна, ты бы скинула меня с него.       — Ты бы умерла! Там высоко.       — Да, летать с высоты – это твоя суперспособность.       — У меня аж лопатки свело.       — Ты проверила глобус?       — Эмм, нет.        Вилланель не подумала, что он может быть тайником, или мини-баром. В итоге, там оказалось две бутылки виски и маленький пистолет.       — Опасное сочетание для писателя.       — У тебя мрачное представление.       — Счастливые книг не пишут. Им некогда, у них всё беззаботно.       — А давай почитаем! Скажи: первая или вторая книга, и назови страницу!       — Хорошо, вторая книга, сто двадцать вторая страница.        Ева взяла книгу с полки и быстро её пролистала, она ещё пахла новизной, а корешок хрустел.       — «Вдребезги о подводные камни непонимания разбилось моё сердце. Я смотрел на то, как он кружил тебя в танце. Я кусал губы в кровь. Ты заметила меня, и не дрогнула, метнула в меня взгляд, похлопала его по плечу, ты шла на меня, и я знал, что ты скажешь».       — Весьма печально, рандомная страница, и такие сопли, он писал об измене. Измена в книгах, измена в мыслях, и в жизни.       — Но не между нами? Больше нет, так ведь?       — Хочу, чтобы ты заслуживала мою преданность, Ева.        Ева захлопнула книгу, и поставила её на место, будто её владелец мог вернуться и заметить, что её кто-то брал. Эти разговоры об их чувствах наполовину волнительные, наполовину устрашающие, заставляют Еву подбирать слова. Положив руку на плечо Вилланель, она надеется, что та об неё потрётся щекой, но её настроение не такое.       — Иди сюда, — требует она, и усаживает Еву на стол перед собой.       — Не будь такой.       — Какой, я не обижаю тебя.       — Такой, будто обидишь.       — Нет, не собираюсь, расслабься. Боишься меня прямо сейчас?       — О чём ты хочешь поговорить?       — Нам следует поговорить о нём.       — Для меня он друг.       — Член которого был в тебе.       — Это было не по дружбе.       — Так, интересно, и что это было?        Вилланель провела языком по зубам и сложила руки перед собой, осторожно облокотившись на спинку кресла.       — Мы похожи, мы в трауре по своему прошлому и любимым, мы оба не совсем понимаем тебя, мы устали, и мы решили, что хотим этого. Мне нужны были руки, что утешат, и губы, близость.       — Какая чушь. Я трахнулась с ним, и тебе захотелось отомстить!       — Я не думала об этом.       — Я исправилась, ты ведь чувствуешь это? Последние две недели между нами есть эта близость, я ведь не ошибаюсь?       — Да, есть, и Оливер больше не тронет мое тело, потому что оно твоё.       — Я рада, что ты это поняла.       — Но…       — Ненавижу это, говори.       — Это не я испытываю страх, а ты. Боишься потерять меня, что я уйду с ним, что мне с ним, объективно, будет лучше.       — Но любишь ты меня?       — Мы серьёзно сейчас говорим об этом?       — Хотелось бы уже выяснить.       — Эпизодами.       — Опять!       — Не злись, но ты не всегда заслуживаешь любви.       — А он?       — У меня нет к нему сильных чувств. Но мне бы хотелось, чтобы он присутствовал в моей жизни, твоей и малышки.       — Думаешь, он идеален? Мы обсуждали с ним секс с тобой. Как мы вдвоём могли бы тебя…       — Молчи! Пожалуйста, не говори дальше.       — Ты смущена?       — Ты думаешь о сексе слишком много.       — Это единственное развлечение, что осталось. Что такого в том, что взрослые люди, после пережитого, захотят разделить постель?       — Ревнуешь меня к нему, но хочешь поделиться? Я чего-то не понимаю?       — Это заводит, это приятно, это понравится всем, уверяю тебя.       — Всё это звучит так, будто тебе меня недостаточно.       — Эй! Нет, это не так. Мы с тобой только начинаем этот путь, мне хорошо с тобой. Хочешь, мы прямо сейчас посмотрим на спальню?       — Не хочу, это странно и неприятно. У нас есть своя кровать.       — Да, но не на свободе.       — Это не свобода, Вилланель, а поле боя. Идём вниз.        В холодильнике всё стухло и запах омерзительный, Вилланель захлопнула его и переключилась на ящики.       — Ева! У меня кое-что есть!        Через пару минут они хрустят снеками, и едят кексы, Вилланель болтает ногами, свесив их со столешницы.       — Ева, это свидание?       — Не похоже.       — Мы погуляли, перекусим сейчас, похоже!       — Тогда, не романтично.        Вилланель спрыгивает, вынимает из ящика упаковку свечей и втыкает одну в кекс, поискав спички, она зажгла свечу и повернулась к Еве.       — А так? Перекус при свечах, можешь загадать желание.       — Давай.        Ева думает, даже закрывает глаза. Ничего масштабного, хочется загадать то, что гарантированно исполнится.       — Загадай меня, к чему столько думать?        Ева задувает свечу, и смотрит в светлые глаза Вилланель, та наклоняется ближе и мягко целует в губы.       — Это оно?        Ева улыбается и шлёпает Вилланель по бедру, та выкидывает свечку и делает укус, отдав остальное Еве, он был последний. Позже, они забираются на чердак и играют в пыльный пинг-понг, коробка с пластинками тоже их увлекает. Они почти забываются, и ведут себя беззаботно, пока с улицы не послышался звук, и обе замерли.       — Я посмотрю.        Вилланель смотрит в окно, на улице тишина, это могло быть не закрытое окно, что-то, упавшее от ветра или рядом заражённый.       — Нам не пора возвращаться?       — К сожалению. Кстати, если мы всё, то счёт в мою пользу.       — Как предсказуемо.       — Что мне будет за безупречную победу?       — Хмм, — насупилась Ева, — Напомни об этом перед сном.        Вилланель была более чем довольна таким ответом. Перед тем как разрешить Еве выйти, она проверяет улицу. Ева ждёт в доме, волнуясь, чем она сможет защититься, в случае чего? Глаза изучают первый этаж дома и выхватывают возле камина чугунную трость. Схватив её, Ева взвешивает тяжесть и силу взмаха, замечает на камине за фото шкатулку. Открыв её, Ева видит балерину, звучит спокойная музыка, которую перекрывают кошмарно громкие выстрелы с улицы.