о свободе

Шесть утра, солнце уже начинает озарять комнату, пробираясь сквозь ветки деревьев, заглядывающих в окно. Спали они, от силы, часа три, а скоро уже нужно вставать, нужно перебороть тепло постели, что бы покинуть ее, снова окунуться в безжалостный, шумный, жестокий мир. Авис сидел, смотря в окно, пока Вейн водил рукой по его голой спине — сначала просто пальцем, соединяя несуществующие точки, наверное, в каком-то определенном порядке, потом всей ладонью, обжигая Ависа. Когда тепло руки пропало, Авис обернулся. Голова Вейна лежала на подушке, объемное одеяло прикрывало тело только ниже пояса, он не улыбался, но бледно-голубые глаза были спокойны, задумчивы, что говорило о нечто большем, чем просто радость находиться тут. С ним. Медленно, не отводя глаз, Вейн сел тоже, лицом к лицу, между ними — совсем немного расстояния. Было видно, что Вейн не хотел говорить об этом: сжатые губы, изгиб бровей. Им словно двигало что-то далекое отсюда. Но он начал этот разговор, Авис почти видел, как купол, охраняющий их от всех земных проблем, треснул. -Авис, нужно завязывать с наркотиками. Ависа рвало всю неделю, пока он жил у Вейна. Он думал, что хорошо получается скрывать это — часто момент попадал на то время, пока Вейна дома нет, ночью или днем он включал воду в раковине, ванной и старался всеми способами заглушить звук. Старался есть, если даже не лезло, иногда выходил из дома под предлогом покурить и очищал желудок там, возле мусорных баков. Он не хотел, но улыбка сама появилась на лице. -Быстро, однако, все произошло. Всего неделя — а уже выдвигаются условия, — он не смотрел на Вейна, хотя ощущал его взгляд на себе. -Это никакие не условия, — тут же ответил он. — Я тебе никто, чтоб ставить их, но, Авис, то, что произошло… нужно же было извлечь какие-то выводы из этого. Авис сжал одеяло у ног в кулак, сжал челюсти, сжался весь сам. Ему было стыдно. Очень стыдно. Как если бы мать застала его с сигаретами в тринадцать лет. Только матери не было — был Вейн, образ которого был для Ависа, ну если не авторитетом, то точно недосягаемой вершиной. И как пристыженный ребенок, Авис молчал. Эти дни он всячески пытался скрыть признаки подступающей ломки, дабы сохранить этот сказочный мир, что они выстроили в квартире, а теперь Вейн берет и жестоко разбивает все их постройки. Хотя он был прав. -Ты не согласен? — осторожно спросил он, стараясь положить руку на ладонь Ависа. — Авис? -Я… — голос дрогнул, глаза заслезились. -Ты не один. Разбитое и сросшееся неправильно, как кость, которая теперь болит, сердце Ависа дрогнуло, стало трудно дышать. Ты не один. -Я явно не оправдаю твоих ожиданий, Вейн, — сказал он, отводя заслезившиеся глаза в сторону. — Думаешь, я не хочу? — шепотом спросил он после долгого молчания. — Вейн? — наконец поднял глаза на него. — Думаешь, не хочу? Думаешь, что я радуюсь, когда… — он снова отвернул голову и закусил нижнюю губу. — Да это наказание, Вейн, я никого так ненавижу, как себя, понимаешь? Я не жду Страшного суда, я каждый день на нем, но это не так просто… Я сорвусь, знаю же, что сорвусь. Такое уже было. — Он поднял руку, чтобы не дать Вейну перебить его, — ты не представляешь, сколько времени я держался подальше от тебя, потому что знал, что моя одержимость тобой растет, что я не заслуживаю тебя, но эти месяцы, месяцы, когда я не мог даже видеть тебя издалека, это был мрак, Вейн. Ты не понимаешь, не понимаешь, это больше, чем просто влюбленность или любовь. И с каждым днем это чувство растет, я не могу контролировать его. Но, — он посмотрел в бледно-голубые, почти прозрачные глаза. Вейн слушал его внимательно, вглядываясь, словно стараясь увидеть душу Ависа, — но даже ради тебя я не смогу бросить. Не бросают наркоманы наркотики ради кого-то. -Ты для себя должен это сделать. -Я ненавижу себя, и делать что-либо… Вейн резким движением сжал лицо Ависа в своих ладонях, посмотрел в глаза, так грозно, сморщив брови, что Авис даже прикусил язык. -Когда я целовал тебя, то это был мой выбор. Я выбираю, кто заслуживает быть рядом со мной. Я не требую, чтобы ты бросил ради меня, я хочу, чтобы ты осознал, что это нужно тебе. Я не манипулирую и не заставляю, но я буду продолжать разговаривать с тобой об этом, знаешь почему? Авис помотал головой. -Потому что я привык бороться до конца. И побеждать, Авис. И я не хочу тебя терять. — Он медленно повернул голову Ависа так, чтоб тот увидел висящие на стене медали. — И мы победим, потому что ты больше не один. Он прижал голову Ависа к груди, обнимая ее руками. Руки Ависа так и лежали безвольно по бокам, он смотрел на медали, чувствовал сердце Вейна, его тепло, его уверенность. Слезы беззвучно катились по щекам. -Только не надо врачей, — через несколько минут тихо попросил Авис. — Будь рядом и я постараюсь. -Я хочу, чтоб ты знал: даже после еще одной ошибки есть право все исправить. Авис понадеялся, что смог унять эмоции, но после этих слов снова затрясло от слез. Вейн обнял его, крепко прижал к себе, истерика накатывала сильнее и сильнее, он хватался за спину Вейна, как за единственную соломинку, способную вывести его из ямы. Он еще не знал, что сам сломает этот шанс своим эгоизмом. -Не ради меня, — повторял Вейн. — Ради себя. Я не хочу терять тебя. Я не хочу терять тебя. Ты не один.