Нелегкие будни второго сыскного

Щукин стоял перед новомодным заведением на Думской. Сквозь высокие арчатые окна в вечерний сумрак лился тёплый свет, маня в свой уют промерзших в непогоду прохожих, спешащих мимо. Однако интерьер внутри не оставлял сомнений, что не всякий горожанин мог бы себе позволить погреться в стенах сей ресторации. Возле окон виднелись кадки с живыми пальмами, отделанные деревянными панелями и богатыми тканями стены, лепнина на расписанном потолке. За столиками вычурно одетые дамы с господами проводили неспешно свой вечерний досуг. Пётр Романович поёжился в своём хоть и из добротной ткани, но все же уже видавшем виды пальто. — Черт возьми, Безсонов…. Решительно толкнув двери, переступил порог в другой мир. Тут же, из-под земли будто возник услужливый метрдотель: — У вас забронировано, Ваше Благородие? — Меня ждут — Безсонов… — Ах да, Его Сиятельство, князь предупреждал, — мужчина расплылся в улыбке. — Позвольте Ваше пальто и шляпу! Николай сидел за столиком возле окна, чуть отгороженном от общей залы рядом колонн. В ожидании гостя он постукивал пальцами по столу, задумчиво глядя на сгущавшиеся снаружи сумерки. С нетерпением и некоторым предвкушением ждал он этой встречи — все же было бы приятно и интересно обсудить с Петром Романовичем их дела, поделиться информацией — как коллеги, ведь до этого его воспринимали лишь как раздражающего сверх меры нарушителя спокойствия. Между тем, вместе с некоторым предвкушением интересного вечера, князь волновался. С чего ему начать их разговор? Поинтересоваться, что узнал сыщик? Не будет ли это воспринято как снисходительность? Ведь в некоторой степени он уже знает, кто или точнее из-за чего убили мошенника Петрухина, и сомневается лишь в некоторых деталях… Как воспримет Пётр Романович эту информацию? Посчитает выдумщиком с буйным воображением? Разозлится? В конечном итоге многие, не понимая, как устроен его разум, либо боялись — почти сверхъестественная память на всё, даже на мельчайшие детали, приводила собеседников в ужас, либо ненавидели — казалось, что он видит людей насквозь, читает мысли… В зависимости от ситуации, его обвиняли то в высокомерии и даже снобизме, то в показушничестве, то и вовсе в дружбе с дьяволом, хотя он никогда не кичился своим положением без серьёзной на то причины, не любил выставлять никакие свои достижения напоказ, и уж тем более ни с какими темными силами не водил знакомства — он в них и вовсе не верил. Именно поэтому с теми немногими друзьями-знакомцами, что у него имелись, Николай старался особо не раскрываться, сдерживать свой необузданный разум, в который будто в гигантскую липкую паутину попадались и навсегда застревали любые кусочки информации. И по трезвости имел обыкновение не оглашать своих знаний и возможностей и вообще по большей степени держать рот на замке. Каким же его увидит Щукин? Этот человек ему положительно нравился. Несмотря на колючесть характера, мужчина умел признавать свои ошибки и забывать обиды ради общего дела. Обладал острым языком и недюжими знаниями в своей профессии. Давно князь не тяготел с такой силой к обществу другого человека. Первым делом заходя в участок — неосознанно искал он посеребрённые лёгкой сединой вихры и острый неприветливый взгляд карих глаз. И как бы сыщик не хмурился ему — Безсонов всегда отвечал улыбкой. Совершенно искренне радостной. — Безсонов! Князь вздрогнул, когда из меланхоличной задумчивости его вырвал резкий голос Щукина, что в сопровождении метрдотеля подходил к столику со спины. — Пётр Романович! Вы здесь! Я гадал, придёте ли! — одарил улыбкой он сыскаря. — Присаживайтесь! Щукин стушевался на миг — будто задумался, а что и вправду он тут делать изволит, и не отговориться ли каким срочным делом? Но покачал головой, стряхивая наваждение. Ну право слово, батюшка, явилися же уже! Негоже теперь на попятный давать. — Вы сомневались во мне? — нахмурился, пристраиваясь напротив. Князь покачал головой: — Лишь в себе — не знал, заинтересовал ли я достаточно Вас своим предложением! — Чего изволят господа? — вклинился работник заведения. — Рекомендую уху с расстегаями, так же рябчики удались на славу… — Итак, Николай Валерьянович, — воздав должное тушеным в сметанке рябчикам, Щукин отхлебнул портвейну и решил, что пришло время заняться делами насущными. — Что за нужда заставила Вас искать со мной встречи? Князь вдруг будто потерял весь свой лоск, выглядя неуверенным. — Я расскажу одну историю, по окончанию которой раскроются сразу четыре дела. Но, сперва, Вы задали купцу вопрос, о котором я просил? Мужчина облокотился на резную спинку дубового стула, сложил руки на груди и пробуравил собеседника острым взглядом. — Вы же знали, что Митрофан — его пасынок? Это мать его приходила к вам в участок? Безсонов кивнул и заговорил: — Митрофан Сергеевич пропал с неделю как. Мать, Елизавета Семёновна, поначалу не встревожилась — сын часто имел обыкновение проводить время вне дома. Однако ей пришло письмо с угрозой и требованием выкупа. Глаза Щукина загорелись интересом, хотя он пока не совсем понимал, как связан купеческий сын с его мошенником и какие четыре дела имел в виду князь? — Степан Тарасович не упоминал… — Что он Вам сказал? — Купцу до пасынка дела нет и вообще не до вошей этих — это он так обозвал чернорабочих ихних — он дюже занят одной проблемой… — Законом о смене военным ведомством стандарта муки. — Именно, — протянул Пётр Романович, устало поражаясь, откуда князю было известно, казалось, положительно всё. — Итак, назвал пасынка подхалимом и картёжником и вообще человеком пропащим. — Я подозревал нечто подобное, ну что ж… Думаю, все началось на днях, когда княгиня рассказала мне слух, что исчез сын купца Овсянникова, кому принадлежит мучной бизнес и почти все лавки и амбары на Калашниковской набережной, правда, оказалось, не родной, но не суть… и вот в таком месте находят труп, опять же связанного с мукой мошенника. Интересно? Да, но не настолько, чтобы озвучивать свои подозрения. До тех пор, пока в участок не явились жена Овсянникова… — … с заявлением о похищении сына, — подхватил Щукин, потирая подбородок. — Именно! И за этим следует одна странность за другой — пропал он уже с неделю как, а письмо о выкупе было получено лишь вчера. И вчера же был задушен Петрухин. — Подождите, выходит, — сыщик подался к столу, глаза его лихорадочно блестели, от напряженного осмысления дела под совершенно новым углом. — Петрухина могли убить из-за похищения? Он стал невольным свидетелем и… Безсонов молчал, давая немного времени Щукину свыкнуться с новой информацией и строить догадки, прежде чем двинуться в своём повествовании дальше. — Я не могу понять — выкуп был уплачен, почему его, как-то бишь сынка по фамилии? — Тимошин. — Почему Тимошина не возвратили маменьке? Убили?! — сыщик подхватился, собираясь выскочить из-за стола. — Нужно срочно искать похитителя! Николай Валерьянович удержал мужчину, положив ладонь тому на предплечье: — Не спешите, Пётр Романович! Вы правы, нужно искать Тимошина. — И его тоже, хотя он может быть уже мертв… — Нет, Пётр Романович, он живее всех живых! Вы не совсем верно поняли… Третьей стороны нету. В этом деле спланировал, срежиссировал и сыграл с небольшой помощью все один человек… Щукин уставился на князя и тяжело плюхнулся обратно на стул. Потоки новой информации ошеломляли, и он пока что смутно ориентировался в их бурных водах. — Подождите… подождите, князь, не хотите ли Вы сказать… — Именно! — Нет, что-то не сходится, — сыщик дернул, ослабив, шейный платок под накрахмаленным воротником рубашки. — При чем здесь тогда Петрухин… как? — Я воспроизведу события, как они, предположительно, происходили, основываясь на показаниях свидетелей… Митрофан недавно проигрался в карты. Крутился возле дома пьяный, все вопил кому-то, что отыграется. Дворник его видел, а ещё вспомнил, что проигрывал тот часто, и в долг у всех соседей брал, правда возвращал. Так вот в тот день он пересекся с соседкой по подъезду с собакой — они повздорили. Дворник помнит, левретка тявкала, как оглашённая, на весь квартал. — При чем здесь?.. — Не спешите, я объясню чуть позднее. Значит, денег не родной папаша ему не давал, как тот ни упрашивал. Тогда, скорее всего и возникла эта идея — подстроить своё похищение. И через пару дней, в ночь, Митрофан Сергеевич исчез из своей спальни. А из второй парадной вышел ничем не примечательный горожанин в простых портках, которые, скорее всего для него стащил Петрухин. Я дал дворнику посмотреть на фотокарточку мошенника — он признал, но думал, что тот к мадаме со второй парадной частил. Так вот, Тимошин с Петрухиным, скорее всего, обставляли покупателей в лавках вместе. Думаю, если вашим свидетелям показать портрет — они его тоже узнают. Итак, в дом к купцу подбрасывают записку с требованием денег, маменька продаёт свои бриллианты и по инструкции из письма оставляет саквояж с деньгами в коляске, возничий которой — Петрухин. Деталей женщина не упомнила никаких, кроме дыхания с присвистом. А у нашего мошенника… — Ломанный нос и проблемы с дыханием из-за мучной пыли… — подхватил задумчиво мужчина. — Далее деньги оказываются у Митрофана, и тот избавляется от подельника — и денег делить не придётся… — И свидетеля не останется, — сыщик вновь закончил за князя мысль. Щукин замер, совершенно ошеломлённый теорией их нового практиканта. Прокрутив в голове все услышанное, поинтересовался: — Почему Вы решили, что вышел он из второй парадной? И при чем здесь дама с псиной? — Парадные соединены между собой чердачным помещением — я проверил чертежи дома. В первой, где проживает купец, слуги по ночам сторожат наружные двери, а вот вторая не запирается, когда там изредка проживает купчиха. Как рассказала Глаша — служанка — ночью иногда собака просится во двор. Поэтому Тимошину пришла в голову идея уйти через чердак в соседнюю парадную. Однако там, как на грех, именно сейчас изволило бегать чересчур громкое животное, которое его на дух не переносило и без сомнения бы выдало его присутствие громким лаем. Поэтому, я предполагаю, он от неё избавился. — Как вы все это поняли и увязали? Ведь никаких улик, как я понял, кроме ваших личных догадок нет? — После разговора с Глашей, когда всплыло имя проживающей там женщины — некой Поповой, я вспомнил, что на днях Граббе мне предлагал заняться ее заявлением. Перед встречей с Вами я наведался в участок, чтобы внимательно изучить дела с пропажей собачки и одежды… где и подтвердились мои предположения — купчиха потеряла левретку в квартирах на Новой, одежда пропала неподалёку — с Перекупного переулка… — Модест Карлович! — Нету дел по Вашим требованиям! — Граббе хмурился, прошивая очередную папку со своими бесконечными документами, и на практиканта даже не взглянул. — Нет, Вы не правильно меня поняли. — Что я не понял? Что Вам не охота заниматься всей этой, кхм, мелочью? Ну для Вас может быть и ерунда, а для других, — он поднял назидательно указательный перст — все это может быть жизненно важным! Николай Валерьянович согласно кивал, молча пережидая словесный наставительный всплеск. Делопроизводитель умолк на мгновение, переводя дух, и только было открыл рот для новой порции поучений, как Безсонов поспешил вклиниться в его монолог: — Я как раз по поводу этих самых дел. Со всей ответственностью хотел бы с ними ознакомиться! Граббе подавился заготовленными возмущениями от неожиданного заявления и закашлялся. Уставился на князя вытаращенными слезящимися глазами: — Каким именно, Ваше Благородие? — Всеми тремя! Точнее двумя — купчихи Поповой и снятом белье… дело о мошеннике у Петра Романовича в работе. Косясь недоверчиво на Безсонова, Граббе бочком подобрался к картотеке и вытащил нужные папки. Протянув юноше, не удержался от любопытства, поинтересовавшись: — С чего вдруг такая перемена? — Ну как же, Модест Карлович, Вы сами только что сказали — все это может быть жизненно важным! Вы совершенно правы, я полагаю! Граббе закрывал и открывал рот, словно карась, от неожиданных слов, а затем приосанился: — В таких вопросах я всегда прав! — Да-да, все так… — Безсонов уже не слушал, погружаясь в детали дел. … вот собачку у купчихи Поповой украли… вот мошенник муку сырую продавал, вот белье с верёвки сняли в Перекупном… вы слышали новость, Николя… смена требований стандартов к помолу муки… паровая мельница… Кусочки информации разного толка из разговоров, газет, допросов, крутились в его голове, словно колесо шарманки, переплетаясь, смешиваясь, но отказываясь являть собой целостную картину. Словно осколки для французского витража — всех цветов и форм стекляшки у него на руках, но не хватает лишь малого кусочка — чтобы все обрело смысл. — …все твердят, что сообщник был, его искать надобно… — мимо прошла парочка незнакомых Николаю городовых с Мальцевым во главе. — Сообщник… вот оно! — князь в волнении подскочил с места, бумаги разлетелись по полу. Витраж сложился. Бдительный Модест Карлович, ревностно следивший за своими документами недовольно прокашлялся. Безсонов, очнувшись от своего откровения, виновато глянул на делопроизводителя и принялся собирать ворох бумаг. — За доказательствами можно наведаться завтра к дому на Новой — предполагаю, на чердаке мы найдём барский кафтан Митрофана, и нужно отрядить городовых прочесать сад возле дома — скорее всего левретка госпожи Поповой нашла своё упокоение под каким-нибудь кустом. Николай Валерьянович замолк, и над столиком повисла тишина. Вокруг шумели голоса и смех, в дальнем конце зала наигрывал тапёр за роялем, но Щукин ничего не замечал и не слышал. Он смотрел в пронзительно-голубые глаза князя, отчего-то напряжённо застывшего напротив и пытался осмыслить то, что услышал. Немыслимо… как возможно? Как возможно из совершенно разрозненных и на первый взгляд не связанных абсолютно никаким образом обрывков информации и слухов, схваченных походя то тут, то там, выстроить столь гладкую безупречную теорию?! Он проверит, безусловно, завтра же все проверит! Но… Почему-то Пётр Романович не сомневался, что по фотокарточке признают его заявители в Митрофане подельника Петрухина, что найдут они на чердаке брошенную одежду и левретка купчихи обязательно сыщется в саду… Память и аналитические способности князя были просто сверхъестественными! Бывает ли такое? Или его разыгрывают? Безсонов вдруг совсем застыл, взгляд его потемнел, а светлые брови нахмурились. — Вы мне не верите. Он по лицу заметил его секундное колебание? Щукин в отрицании покачал головой: — Нет, нет то, чтобы… черт! Как вам это удаётся? Найти связи там, где другой даже не подумает искать? Князь посверлил мужчину тяжёлым взглядом — Пётр Романович и не упомнил за ним таких, а затем мрачно и как-то обреченно объяснил: — Я просто запоминаю все, что когда-либо видел, слышал или читал, даже мельком. Сыщик в волнении покрутил усы. От своей способности, Безсонов, похоже, был не в восторге. «Эково, братец, да ты будто ждёшь, что я тебя распну! Походу не сладко Вам жилось, князь» — пронеслась у него в голове мысль. — «Да ещё и не иметь возможности забыть…». Щукин вздохнул, заставил себя расслабить плечи — мальчишка помимо прочих чудес ещё и отлично людей читал, и ухмыльнулся: — Не хмурьтесь так, Безсонов, Вам не идёт! Завтра же с рассветом отправимся на Новую улицу — проверим Вашу теорию! Словно в отражении смотрел он, как уходит напряжение и из тела князя — расслабляются нервно сжатые пальцы, опускаются плечи, разглаживается хмурый лоб. И на губах расцветает поначалу робкая, но с каждым мгновением все более широкая улыбка, пока, наконец, Щукин не был вынужден моргнуть, чтобы не ослепнуть от ее сияния. — Неприменно, Пётр Романович! С первыми петухами! — Да что с Вами и домашней птицей, князь?! — проворчал шутливо. В ответ Николай Валерьянович лишь рассмеялся — лёгкий радостный звук.