Нелегкие будни второго сыскного

Николая безошибочно вела интуиция, капелька дедукции, куда уж без неё, и конечно желание, даже некая нужда, обязательно найти одного человека. Ну или может Илья Спасский между делом воодушевлённо порассказывал новичку кое-какую безобидную информацию о коллегах из участка, в частности, где господин Щукин отужинать любит-с. Отдав метрдотелю шляпу и плащ, князь уверено двинулся в глубь зала, лавируя между столиками. Вихрастую макушку сыщика он приметил за столиком у окна, чуть поодаль от довольно шумного центра ресторации. Безсонов улыбнулся. Он ничего не мог с собой поделать — этот человек был ему глубоко симпатичен, как бы мужчина не щетинился на него, как бы не рычал и не огрызался. За Николаем на душе грех, и не один, поэтому враждебность и недоверие господина сыщика были ему вполне понятны. Впрочем, как он надеялся, их только что завершённое совместное дело если не сблизило, то хотя бы немного примирило того с осознанием, что теперь трудиться им придётся бок о бок. Но даже если нет, Безсонов приложил бы все усилия, чтобы они все же сработались — его тянуло к нему совершенно неосознанно. Почему-то казалось, что сложись у них рабочие отношения, вместе они бы свернули горы. Но начать стоило с простого разговора. — Петр Романович! Не возражаете? — князь положил ладонь на спинку свободного стула напротив Щукина, ожидая разрешения. Мужчина, ныне совершенно трезвый — на столе наблюдалась только грушевая вода, отложил приборы в сторону и стянул с шеи белоснежную салфетку. Пару секунд поразглядывал пристально из-под нахмуренных бровей юношу и молча указал рукой на свободный стул. — Солью осыпать не будете? — лишь наполовину в шутку поинтересовался Николай. — Зачем? Вы ж не нечисть какая… — прорычал Щукин и добавил чуть тише, — … так просто не исчезнете. Безсонов приподнял уголки губ в нерешительной улыбке и на несколько мгновений замолчал. Над столиком повисла тишина — облегчать ему задачу сыщик отнюдь не собирался. Что ж, никогда не слышал он, что бы в роду Безсоновых водились нерешительные трусы, и становиться первым он не собирался. — Я Вам неприятен. — С чего Вы?.. — Это был не вопрос, — Безсонов поднял руку, останавливая любые возмущения. — Я это знаю, понимаю и принимаю. Но все же мне хотелось бы попробовать заново начать наше знакомство и по возможности максимально решить все проблемы и недоразумения до начала совместной службы. — Вы еще не на службе… — буркнул Щукин, но как-то вяло, без былого запала. — Не придирайтесь к словам, Петр Романович, Вы меня поняли. Щукин долго рассматривал лицо юного князя, без злости, скорее с каким-то затаённым интересом. Николай не прерывал его раздумий. Наконец мужчина спросил: — Не понимаю — зачем? — Что — зачем? — Прокурор тогда ведь дело спросил — зачем Вам это все надо, князь? Признаюсь, мне тоже не даёт покоя этот вопрос. — Ну, если разобраться, то по началу во всю эту неразбериху меня втянули именно Вы! — Я?! — сыщик чуть не поперхнулся. — Не Вы ли притащили меня за шкирку в участок с разбитым носом? Пожалуй, с того момента и началось… — Это не ответ на вопрос: сейчас-то Вам какая нужда? — Хочу применить свои возможности на благо города? — Хм… — Прозвучало очень недоверчиво! — усмехнулся Безсонов. Щукин возмутился: — Это потому что я и не доверяю! — На моих руках кровь и кровь невинная, — князь помрачнел. — Если у меня есть возможность предотвратить нечто подобное в будущем, разве ж не будет правильным этим шансом воспользоваться? — Искупления ищете? — Да хоть бы его — разве же от этого что-нибудь изменится? Петр Романович вздохнул и откинулся на спинку стула, размышляя над словами собеседника. Пожалуй, сейчас произошёл самый длинный разговор не по делу, который они имели друг с другом, и Щукин соврал бы сам себе, утверждая, что беседа не была в какой-то мере приятной. Князь Безсонов при более тесном взаимодействии вообще оказался весьма интересным человеком. Удивительным можно даже сказать. Не то чтобы сыщик воспылал к нему ни с того ни с сего дружескими чувствами, но сработаться они вполне бы могли… Это кто б ему сказал об этом ещё сутки назад… получил бы сразу кулаком в морду! А теперь вона как все обернулось. Дело-то как лихо распутал, а? Им с Евсеем Ардалеоновичем только и оставалось, что рот раскрывши, постараться не отстать и угнаться за мыслями новоявленного практиканта, да идеи его слушать и, что самое поразительное — соглашаться! Вот шельмец! Эх, бес с ним! Как там Троекуров сказал: на дух он его, Петр Романович, не переносит? Возможно, но сработаться можно и попробовать. Чем черт не шутит? — Ладно, сработаемся, — ворчливо произнёс сыщик, и тут же чуть не ослеп от искренней яркой улыбки собеседника. — Руку пожимать не буду! — буркнул для проформы. Николай Валерьянович только шире улыбнулся, а затем и вовсе рассмеялся: — Что ж, всему своё время, Петр Романович! Всему своё время…