***
Один человек из ста тысяч был Немеченым. Их запястья оставались чистыми на протяжении всех их жизней. Исследователи не были до конца уверены почему. Главенствующими были теория о немых соулмейтах и теория о том, что человек или его соулмейт не проживут достаточно долго, чтобы встретиться. Много лет прошло с оставления диагноза Бьянки и его сестра выросла в заботливую, но холодную старшую сестру. Он знал, что она любила его так же сильно, как он её, но её взгляд становился немного презрительным, когда цеплялся за чужие запястья, в частности, за запястье Нико. Однажды он спросил, что он может сделать, чтобы она почувствовала себя лучше, но Бьянка взбесилась и сказала ему отрубить свою руку, чтобы она почувствовала себя лучше. Она извинилась меньше, чем через пять минут, но урон уже нанесен. Их отношения не стали прежними. Когда ему было восемь, у мамы вскрылось заболевание нервной системы, заставившее их переехать в Соединенные Штаты, где находились лучшие эксперты. В глубине души он знал, что это имело смысл. Вероятность найти кого-то, кто сказал бы «Ох, прошу прощения» в Венеции была довольно низкой, и он много времени посвятил курсам с тех пор, чтобы заговорить на этом языке. Он просто ненавидел то, что, чтобы он встретил свою судьбу, его маме пришлось заболеть. Почти как если бы он был виновен в том, что случилось. Ди Анджело провели последующие несколько в госпиталях, пока здоровье его мамы неумолимо ухудшалось. Его мама погибла, когда ему было десять. Он с горечью смотрел на своё запястье. — Я хотел, чтобы ты встретил её, знаешь? — он говорил своему соулмейту, который, как он знал, не мог услышать его. — Ты бы полюбил её… Это не справедливо. Почему мне было нужно потерять её, чтобы встретить тебя? Слова на запястье остались статичными, безразличными.***
Прошел год со смерти их матери, и Нико начинал приходить в себя. Однако, имея любящую, но отстраненную сестру и ещё более отстранённого отца, он с головой ушел в свои хобби, чтобы смириться с потерей. Мифомагия была потрясающей карточной игрой, позволявшей игроку собирать армии из монстров и героев греческих мифов. Здорово было играть в нее, и несмотря на то, что игра становилась более разнообразной с планами на добавление африканской и скандинавской мифологий, большинство фанатов были заинтригованы грядущим расширением «Гигантомахия». О ней даже был мультсериал! И хоть Эйс, игрок колоды Зевса, был неплохим протагонистом, любимым персонажем Нико был Марли, парень с колодой Посейдона. Он было именно таким, каким Нико представлял своего соулмейта. Это всё, о чем Нико говорил в школе. Он никогда не упоминал свою маму, даже перед Фрэнком, новым другом, которого он умудрился затянуть в игру, или Джейсоном, своим ближайшим другом. Когда кто-то из них пытался, Нико просто менял тему и уходил. Это заняло пару месяцев, но они наконец поняли, что это не их дело. — Кто это? — голос его отца раздался из коридора. Нико с любопытством оторвал взгляд от экрана, когда был уверен, что Марли пока что не будет делать ничего крутого. Бьянка привела домой мальчика. — Привет, пап, в школе всё нормально, спасибо, что поинтересовался. — Бьянка закатила глаза. — Это мой одноклассник, Перси Джексон. Мистер Бруннер поставил нас в пару для проекта по истории. Прежде, чем отец мог что-либо сказать, Бьянка схватила запястье Перси (это консилер?) и потащила вверх по лестнице, крича, что помнит правила и что он покинет дом до комендантского часа. На долю секунды глаза Нико встретились с ярко-зелеными глазами Перси, которые напомнили ему о море ранним летним утром в Венеции. Нико успел увидеть много американских мальчиков, но никто не был таким, как Перси Джексон. Его взъерошенные волосы, стройная короткая фигура и широкая улыбка не говорили ни о чем, кроме неприятностей. Он только не был уверен, притягивал их мальчик или создавал. В любом случае, Нико не против стать частью этих проблем. Нико смутился от собственных мыслей. Да, черные волосы и стройная фигура определенно были хороши, и телосложение пловца тоже, но то, что действительно пробудило в нем желание узнать его поближе — это выражение лица. Эта озорная, но добрая улыбка, и идеальная форма глаз были всем, о чем Нико когда-либо мечтал. Если бы у «Мифомагия: Боги и Монстры» была игровая адаптация, Нико бы выбрал его на роль Марли. Он задумчиво почесал запястье. Теперь он знал, что «Ох, прошу прощения» была не доброжелательной фразой от туриста в Венеции, а как грязь обыкновенная фраза в англоговорящем мире. Он выучил этот урок, когда Октавиан и его дружки начали ставить ему подножки и издевательски произносить её. Теперь у него проходили встречи с афродитиком, доктором Боргард, дважды в год, чтобы узнать, встретил ли он уже своего соулмейта. Может, если он подойдет к Перси и споткнется, он произнесёт это и тогда… Нико помотал головой. Это смехотворно. Встреча должна пойти естественно. Кроме того, из-за консилера он не мог знать, какие слова нужно произнести. Это и правда смехотворно. Он только-только встретился с этим парнем. Он просто заинтересовался, потому что тот напоминал ему Марли. Он вздохнул и вернулся к шоу, когда Асим, персонаж, введенный для продвижения недавнего египетского расширения, бросил вызов Эйсу. Он решил забыть обо всем этом. (Он всё ещё не разговаривал с Перси по прошествию недель, желая сохранить иллюзию, что, возможно, они были соулмейтами.) He decided to forget about the whole thing.***
Первыми словами Перси ему были «Не против, если я сяду здесь?» после того, как Бьянка бросила его в их доме ради встречи с клубом стрельбы из лука. Нико не мог скрыть разочарования, когда отодвинулся и ответил «Валяй». Перси ухмыльнулся и они вместе посмотрели эпизоды Мифомагии, которые он записал. Все они, конечно, крутятся вокруг Марли. Перси был нормальным парнем. Он был членом плавательной команды из школы Бьянки, и несмотря на то, что они были первогодками, они оба были участниками спортивного комитета, который отправится в Старшую Школу Западного Атласа в Калифорнии на огромное спортивное мероприятие, которое едва ли интересовало Нико. У него было подозрение, что Перси нравилась его сестра, что заставило его чувствовать смесь зависти и желания защитить её. Не то, чтобы Бьянку это заботило. Когда ей исполнилось десять, она поклялась никогда не вступать в романтические отношения. Прошло почти четыре года и она всё ещё придерживалась той клятвы. Он лениво думал, знал ли об этом Перси. — Тебе нравится моя сестра? — внезапно спросил он, нетерпеливо желая заставить его сдаться. Перси остановился на мгновение, после чего рассмеялся и обвил руку вокруг него. — Я получу речь чрезмерно заботливого брата от ребенка? — спросил он в ответ. Нико нахмурился. — Значит, нравится… — Неа, — легко сказал Перси. — Она просто подруга и я думаю, что её брат очарователен. Нико почувствовал, как вспыхнуло его лицо. «Это не он, » — отчаянно думал он, пытаясь взять под контроль предательское сердце. Он слегка повел рукой, выставляя на показ фразу на запястье. — Ты издеваешься надо мной, — обвинил он. Взгляд Перси на мгновение опустился к его соулметке, прежде чем он улыбнулся шире. — Вовсе нет, — ответил он. — Ты много смотришь на меня, когда я здесь. Очевидно, что я тоже заметил бы тебя. Глаза Нико расширились. Он был настолько очевидным? И теперь, когда они оба знали, что они не соулмейты, почему он всё ещё был здесь? Звук открывающейся двери спас его от необходимости отвечать. — Прости за это, Перси, — сказала Бьянка, снимая куртку, не смотря в их сторону. — Зоя очень хочет взять медаль первокурсников в этом году. — Без проблем, Би, — беззаботно ответил Перси. Его рука всё ещё была обвита вокруг Нико, который был слишком ошеломлен, чтобы отодвинуться. — Твой брат составил мне компанию. Бьянка немедленно повернулась, её глаза полыхали, когда она, сердито топая, подошла к ним и отхлопнула руку Перси от Нико. — Я же сказала тебе держаться подальше от моего братика! — сказала она, хватая его за руку и начиная тащить в свою комнату. — Он не такой! Нико на это нахмурился. Бьянка знала, что ему нравятся мальчики. Она несколько раз ловила его, целующего постер с Марли. Стоп, она вообще об этом говорила? Невозможно, чтобы Перси интересовался им в этом смысле. — Это была просто дружеская беседа! — воскликнул Перси. Он пытался сопротивляться, но улыбка говорила о том, что не сильно старался. — Я не верю тебе, — сказала его сестра. — Персей Джексон, я клянусь, если ты испортишь ему это…! Дверь в её комнату закрылась, оставляя на Нико догадки о том, чем «это» могло быть. — Персей… — прошептал он. Это был первый раз, когда он услышал его полное имя, и конечно, в придачу, им должно было быть имя греческого героя. От чего Бьянка защищала его и почему продолжала дружить с Перси, несмотря на это, осталось для него загадкой.***
Жизнь полна перипетий и поворотов, к которым никто не готов, и большинство из них можно лишь назвать жестоким; Нико знал это лучше, чем кто-либо. Он был одет во всё черное, стоя рядом со своим отцом. Они не разговаривали, просто молча смотрели на гроб, в котором хранилось то, что осталось от его сестры. Это был нелепый несчастный случай. Во время спортивного собрания что-то случилось с большой статуей, которая стояла у входа в Старшую школу Западного Атласа. Никто не ответил Нико, когда он спросил, как или почему это произошло, но Бьянка была единственным человеком, на которого она свалилась. Лучшим, что кто-либо мог сказать его отцу, было то, что она не страдала, поскольку её смерть была мгновенной. Человек, который это сказал, теперь щеголял синяком под глазом. Похороны были небольшим мероприятием. В конце концов, большая часть их семьи жила в Европе, и, кроме Перси и клуба стрельбы из лука, у Бьянки не было близких друзей. Он даже не рассказал об этом Фрэнку и Джейсону. Он не хотел, чтобы его жалели. Он увидел Перси с женщиной, которая, он полагал, была его мамой. Они сидели в том же ряду, что и мистер Блофис, учитель литературы Бьянки. Он заметил, что Перси использовал взятый напрокат костюм, когда тот положил венок у гроба Бьянки. Нико извинился перед отцом и бросился в ванную. Оказавшись вдали от всех, Нико разбился. Он сел в пустой кабинке, заперся и начал всхлипывать и плакать. Он только что потерял то немногое, что осталось от его семьи. В конце концов, едва ли его отец разговаривал с ним после смерти мамы. Бьянка говорила, что это из-за того, что Нико был тем, кто больше похож на неё, и отцу было больно видеть её в Нико. Причина не важна. В конце концов, его отец решил притворяться, будто его не существует, бросая его на Бьянку и прислугу, что он нанял для сохранения дома в чистоте. — Нико? — сказал кто-то снаружи. Нико продолжил плакать, не заботясь о том, что человек знал, что он был там, пока он его не видел. — Это я. Перси. — Уходи! — сказал он срывающимся голосом. — Нико, я… пожалуйста, выйди, — наконец сказал он. — Тебе не стоит быть одному сейчас. Что-то в словах Перси разозлило его. Он открыл кабинку и обнаружил, что Перси смотрит на него. Его глаза цвета морской волны покраснели и опухли. — Я один! — крикнуо Нико. — Не только сейчас, но и с этих пор! — Нико… — Ты не понимаешь! Не ты потерял сестру! — Бьянка была моим другом, Нико! — крикнул он в ответ. — Ты не единственный, кто потерял её! — Ты был с ней! — обвиняющего сказал он. Перси попятился, будто Нико ударил его. — Зоя сказала, что ты был с ней… почему ты ничего не сделал? Нико зарыдал сильнее. Он знал, что Перси не заслуживал его нападок, но прямо сейчас он хотел чувствовать что угодно, кроме печали, а гнев был второй эмоцией, которую сейчас было легче всего вызвать. — Почему ты не мог помочь ей?.. — Он закрыл лицо руками, пытаясь скрыть слезы. Гнев ушел так же внезапно, как и появился, оставив его измученным. Он услышал шарканье перед собой и не знал, чувствовать ли разочарование или облегчение от того, что Перси уходит. Прежде чем он успел сообразить это, пара рук обняла его. Нико напрягся. Перси ни разу не касался его с тех пор как они впервые поговорили и Бьянка отругала его. Тот инцидент, казалось, произошел целую вечность назад, а не жалкий месяц. Нико плакал на его костюм, пока Перси водил руки в кругах по его спине. — Я спрашиваю себя об этом всё время, — признался Перси. — Это не важно, — хриплым голосом признался Нико. — Её больше нет, и теперь я один. — Ты не один, — сказал Перси, крепче сжимая его в объятии. — Я не оставлю тебя одного, Нико, я обещаю. Нико немного пошевелился, чтобы высвободить руки и ответить на объятие. Он позволил словам ускорить себя, даже если знал, что они были ложью.***
Нико вздохнул, надевая привычную черную рубашку с черепом и рваные джинсы. После смерти Бьянки он выбросил всю яркую одежду. Изначально это был простой траурный жест, но по мере того, как мир продолжал вращаться и люди начали двигаться дальше, он чувствовал, что должен продолжать это, чтобы она знала, что есть хотя бы один человек, который всегда помнит её. Фрэнк не особо понимал это, но, опять же, с тех пор, как они перешли в старшую школу, он как одержимый переписывался с девушкой из Нового Орлеана (во всяком случае, с тем, что выдавал себя за девушку из Нового Орлеана), и теперь он и Нико не так близки, так были. Джейсон больше поддерживал его, всё ещё продолжил с ним время и утверждал, что он может говорить с ним о чем угодно. Однако, он всё так же был золотым мальчиком класса, обладающим популярностью за гранью понимания Нико, так что они не могли так уж часто проводить время вместе после того, как футбольный тренер нашел его. Самой большой поддержкой, к удивлению, был Перси. Подросток был упрям, как никто, и продолжал навещать его дома, особенно когда деловые поездки его отца в Грецию стали всё более и более долгими, а Нико оставался только с прислугой. Поскольку одной из причин, по которой Нико подвергался издевательствам в средней школе, было то, что он ездил домой и обратно с шофером, он был рад принять предложение Перси и отстранить Жюль-Альберта от обязанностей касательно школы. — Ты все еще смотришь тот мультфильм о карточных играх? — ни с того, ни с сего однажды спросил Перси, как только они оказались в доме. Нико приподнял бровь. Какое-то время он особо не думал о Мифомагии, ни об игре, ни о мультфильме. — Не то, чтобы, — честно ответил он. — Он для детей. Перси неловко рассмеялся и вытащил подарок из рюкзака. — Тогда, тогда наверно не понравится, — сказал он, сунув подарок ему в руки. — С днем рождения, Нико. Нико моргнул. До его дня рождения три месяца. на самом деле, он не праздновал его со смерти Бьянки два года назад. Он с любопытством открыл подарок, чтобы увидеть фигурку Зеро, игрока колоды Аида. Он чуть не уронил игрушку, борясь со слезами. Нико вспомнил, за несколько дней до ужасного спортивного мероприятия он упомянул в разговоре с Бьянкой, как сильно хотел фигурку Зеро из ограниченного тиража на день рождения. У него уже были Эйс и Марли и собрать всех игроков Большой Тройки было его последней целью. «Я посмотрю, что могу сделать, » — сказала она со своей обыденной улыбкой, которая сообщила ему о том, что она сделает это. — Почему это… сейчас? — сказал он, ненавидя как срывается его голос. Перси грустно улыбнулся. Он приложил руку к его щеке. Будь это кто-либо другой, Нико бы отодвинулся. Но это был Перси, и он имел особые привелегии. — Бьянка рассказала мне, что хотела купить её для тебя, — осторожно сказал он, поглаживая его лицо большим пальцем. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы надпить достаточно, но друг друга придержал её для меня в своем магазине комиксов. Он даже оставил ту же цену, что была при запуске. — Должно быть, она всё равно была очень дорогой. — Бьянка хотела, чтобы она была у тебя, — настоял Перси. — Я видел твою комнату; ты всё ещё хранишь те фигурки на полке. Я думаю, это не так плохо, быть иногда ребенком. Нико моргнул. Почему Перси делал это для него? Была ли вина, которую он испытывал из-за смерти Бьянки, такой сильной? Вместо того, чтобы сделать его счастливым, это заставило Нико чувствовать себя ужасно из-за того, как много Перси сделал для него. Перси был слишком хорошим, чтобы испытывать эти чувства. — Спасибо, — честно сказал он. — Но ты можешь остановиться. — Хм? — То, что произошло тогда… это не было твоей виной, — продолжил он. — Тебе не нужно оставаться, только потому, что ты чувствуешь, что в долг упереть мной или перед Бьянкой. — он говорил медленно, ведь несмотря надо, что поступал верно, не хотел, чтобы Перси останавливался. Ему больше не двенадцать. Он знал, что многие люди встречались с теми, кто не был их соулмейтом, чтобы набраться опыта для «того самого», или потому, что хотела удовлетворить какую-то страсть, зная, что временно. Он знал, что возможно влюбиться в того, кто не является соулмейтом, и живым доказательством были его чувства к мальчику, стоящему перед ним. — Я пообещал, не так ли? — сказал Перси, выражение его лица стало беспокойным. — Я пообещал, что никогда не оставлю тебя одного. — И ты сдержал это обещание, — заверил его Нико, убирая руку Перси со своего лица и беря в свою. — Но теперь я в порядке. Тебе не нужно заставлять себя проводить время со мной. На это Перси нахмурился. — Ты думаешь, что я заставляю себя? — спросил он, ошеломленный. Нико кивнул, хотя теперь чувствовал неуверенность. — Нико, я провожу с тобой время, потому что хочу. — Почему? — Нико не видел в этом смысла. Это правда, что разница между ними составляет всего один год, но в 15 Перси должен считать любого, кто хотя бы на месяц младше, раздражающим. Нико знал, что считает. Перси покраснел. Мгновение он колебался, прежде чем его рука сильнее сжала руку Нико. — Потому что ты мне нравишься, — сказал он и уверенность его взгляда пригвоздила Нико. — Ты нравился мне с тех пор, как я впервые решил поговорить с тобой. Теперь была очередь Нико краснеть. Он глянул на запястье Перси, всё ещё покрытое консилером. «Должно быть, это что-то уникальное, раз он скрывает её.» Он познакомился с Салли. Он знал, что Перси не принадлежал религии, которая закрывает соулметки. Чем бы оно ни было, это был секрет Перси. Только его, и раскрыла бы этот секрет только его вторая половинка. Идея была совершенно романтической. В конце концов, он был таким же, верно? Он тоже ожидал той волшебной встречи, благодаря которой всё обретет смысл. Ни он, ни Перси никогда не смогут соревноваться с их соулмейтами. И все же, так плохо позволить чувствам идти своим чередом, пока они их не встретят? Сглотнув, Нико кивнул и сделал шаг вперед, его лицо было в нескольких дюймах от лица Перси. — Если… — он нервно сглотнул. — Если бы я сказал, что ты тоже нравишься мне, что бы ты-? Губы Перси одновременно прервали его и ответили на вопрос.***
— С днем рождения, любимый, — сказал Перси с усмешкой после того, как Нико открыл дверь. Нико улыбнулся в ответ. — Спасибо, Caro, — он сказал. Перси его в ответ поцеловал. Нико растворился в поцелуе, одобрительно застонав. Прошел год и три месяца с момента, когда он решил, что ему не нужно терпеливо ожидать своего соулмейта, и наслаждаться тем счастьем, что могут принести ему отношения с Перси. И Нико ни разу не пожалел об этом. И прошел почти год с момента, когда Нико решил, что он в этих отношениях надолго, с момента, когда он решил перестать задумчиво рассматривать свою соулметку и посещать доктора Боргард. — Мама беременна, — объявил Перси, как только они отстранились друг от друга. — Я стану старшим братом! — Поздравляю! — он не мог убрать улыбку с лица. Всё-таки у него тоже были свои новости. — Отец позвонил мне. Он хочет встретиться с тобой. Перси наклонил голову в недоумении. — Он уже знает меня? — Как с моим парнем, — объяснил он, закатывая глаза. — Он возвращается на следующей неделе, останется здесь подольше, и хочет поужинать с тобой. Глаза Перси наполнились паникой. — Мы говорим о парне, который уже хотел убить меня, когда я был одноклассником твоей сестры! — сказал он, расхаживая по комнате. — Он взбесится, если узнает, что я осквернил его маленького мальчика! Нико почувствовал, как жар разлился от его щек до самых ушей. — Тогда не рассказывай ему это, придурок! — сказал он громче, чем хотел. — Кроме того, он будет вести себя наилучшим образом. Всё это нужно для принятия. Перси наконец остановился, чтобы вопросительно уставиться на Нико. — Что ты имеешь ввиду? — Папа начал встречаться с женщиной из Олимпии, — сказал он тихим голосом. — Кора или вроде того. Он сказал, что моё мнение имеет значение и даже поздравил с днем рождения. — Получается, он подкупает тебя? — Я не знаю. — часть его хотела, чтобы причиной было желание отца компенсировать годы пренебрежения, может даже извиниться за то, что он оставил его одного и притворялся, что горничная, шофер и садовник были хорошей заменой отца. Большая же часть была уверена, что это в большей степени было ради его новой девушки. — Но по какой-то безбожной причине его мнение тоже важно для меня. Перси взлохматил его волосы. Этот жест заставив Нико надуться. — Тогда я тоже буду вести себя наилучшим образом, — сообщил он ему. Он протянул руку. — Но я думаю, что прямо сейчас нам нужно поспешить на свидание в честь дня рождения. Нико усмехнулся. — Что мы и сделаем. Они вышли из дома, рука в руке, обсидиановый консилер Нико мерцал в лучах зимнего солнца.