The Queen of White Lies

Время на часах наверняка уже перевалило за полночь, однако на Пляже не было места сну — люди, те кому не надо было уезжать сегодня на игру, толпились на всех доступных танцполах, предаваясь забвению. Полуголые, а где-то и целиком обнажённые, фигуры людей сплетались воедино, опрокидывали в себя стакан за стаканом алкоголь и даже решались закидывать следом крайне узнаваемые таблетки наркотического содержания. Извращённость их действий зависела лишь от остатков совести и количества выпитого. В неоновом освещении тяжело было улавливать лица и, даже несмотря на прохладный ветерок с моря, на открытой площадке стояла тяжёлая духота. Жар поднимался от вспотевших тел, кальянным дымом извиваясь по бокам бассейна и проникая внутрь внушительного отеля. Чишия, что и проводил меня сюда, неприязненно кривился, умело обходя веселящихся жителей Пляжа по краю и уворачиваясь от размашистых танцевальных движений, словно опасаясь вляпаться в эту сумасшедшую атмосферу. Ну, или не желал поскользнуться на луже неизвестного происхождения: то ли это был пролитый коктейль, то ли блевотина. И никто не обращал внимания на моё прибытие — вечеринка была в самом разгаре и беззаботным тусовщикам даже копьё в моей руке не казалось подозрительным. Шляпник устроил воистину безумное чаепитие, не прекращающееся даже с восходами и заходами солнца. Добравшись до ядовито-жёлтого холла, который одним своим видом мог вызвать приступ эпилепсии, мой сопровождающий наказал дожидаться его внизу на диванчиках, пока сам он узнает о вероятности прибытия Шляпника в ближайшем будущем. Сделав недоумённый вид, я хотела было спросить о личности их лидера, но в ответ получила отмашку и обещание растолковать всё позже, с приходом непосредственного участника беседы. А пока, словно дитя малое, меня оставили в пустующем зале пялиться на ковролин, покрытый местами подозрительными пятнами, да плевать в потолок. Как-то незаметно мысли, до этого неспособные выйти из-под контроля, начали просачиваться в черепную коробку. Самой яркой картинкой среди них выделялся Такоши. Испытывала ли я разочарование? Прислушавшись к размеренному биению сердца, я смело могла утвердить — нет. Та неистовая ярость, что на мгновение прорвалась сквозь выставленный мною искусственно барьер, до сих пор поражала. Была ли я способна на столь жестокие действия, сотворённые не ради выживания, а ради мести? Узнавать ответ, конечно, не было желания. Однако становиться такой же лицемеркой, как презираемые мною особи, я не хотела ещё больше. Потому что подсознательно уже понимала: да, я могла убить его и продолжить те мерзкие издёвки уже над трупом. Никакой психической стабильностью здесь и не пахло, так что Рёхэй правильно поступал, раз отдалялся от меня, пускай страх в его глазах всё ещё предательски покалывал отнюдь не каменное сердце. Значило ли это, что я стану неконтролируемой маньячкой, задумалась я на секунду, впрочем сразу отрицая теорию. Нет, устраивать кровавое месиво казалось мне глупостью и излишней жестокостью. Другой вопрос, пошла бы я на преступление перед моралью, если бы на то была нужда? Да, однозначно, в случае гарантированного выживания. Возможно, моя бывшая, назвавшая меня при последней встрече целеустремлённой эгоисткой, была права. Человеческие жертвы не кусали за бочка лентяйку-совесть, подгоняя в правильном направлении, пока не касались моего непосредственного благополучия; мёртвые отражались в голове сухими отчётами с нулями и палочками, но никак не полноценными историями, которые я успела решительно прервать в Пограничье. То было не равнодушие к жизни, ведь готовность спасти кого-либо, имея такую возможность, пока не затухнувшим огоньком человечности теплилась в душе. Люди же испокон веков боялись того, чего не видели. Возвели в культ свой страх, отстраивая ему храмы, в которых позже бесновались священники самых разных калибров: от тех, что устраивали оргии и ритуальные убийства в качестве подношений, до тех, что смиренно стояли на горохе и целовали стекло с золочёными картинками под ним. Человечество боялось темноты, громких звуков, разрушительных природных явлений и, больше всего, смерти — заметьте, олицетворяющие всё это богатство боги существовали во многих культурах. Но я не боялась почти ничего, выделяясь бельмом на глазу верующих. После Смерти просто невозможно видеть мир в тех же красках, что и раньше. Оттенки менялись незначительно, только вот для окружающих хватало и этой крохи. Мой случай хоть сейчас можно было бы скидывать на почту Стивенсону, с надеждой на публикацию в его книге о реинкарнации, не лежи он хладным трупом на кладбище Вирджинии — надеюсь, высшие сущности оценили исследования собрата-учёного, отправляя его душу на дополнительный раунд страданий. Именно таким отношением к необратимому, как большинству казалось, процессу я пугала людей. В смерти для меня не было ничего страшного, кроме, разве что, сопутствующей боли. А значит, это не равнодушие. Это Знание. Типичные рассуждения душевнобольной девицы, верно? Жутковато хихикнула я себе под нос, без задней мысли почёсывая зудящую щеку. Царапинка на ней оказалась тонкой и не глубже миллиметра, — моему везению на незначительные травмы можно было лишь завидовать — а по дороге я успела обработать её единственной имеющейся в наличии мазью. Сейчас на лице букетом расцветали лишь новые синяки, часть которых была спрятана под криво налепленными пластырями в горошек. Чишия тогда отказался помогать, уверяя, что с такой мелочью я и сама справлюсь. Вреднейшего характера человек, молчу уже про врачебный аспект! К слову о медиках, которых кажется не стоило упоминать всуе, иначе те магическим образом телепортировались к тебе, один из их халатной — от слова халат, а не халатность, заметьте — братии уже двигался в моём направлении с крайне узнаваемой личностью. Кудрявый мужчина, в помятом местами хаори и каплями крови на открытых участках загорелой кожи, профессиональной походкой Джека Воробья приближался к моим диванчикам, поразительным образом перенося с собой ауру чудаковатых вечеринок Пограничья. Быть может, в этом были виноваты очки-звёздочки, истерично мигающие диодами при его дёрганых движениях? Или то был особый талант каждого человека с прозвищем «Шляпник»? — Какая прекрасная птичка залетела в наше гнёздышко! — взял на себя первенство в разговоре Данма, приветственно распахивая руки, словно добрейшей души человек в попытке обнять весь мир. Рукава хаори хаотично метнулись следом, хлестнув по плечу Чишию. — Представишься, дорогая? — Разве Чишия-сан не сказал вам? — с притворным ужасом протянула я, глядя на знакомого, как на врага народа. Мужчина практически неразличимо выдохнул, прикрывая на мгновение глаза с отразившимся в них блеском раздражения. Я-то думала, что ему ни холодно, ни жарко! Как оказалось на проверку, даже у самых уравновешенных людей есть некоторые пределы. — Кира. Приятно познакомиться, господин..? — О, давай не будем превращать наши отношения в формальности! Никаких «господинов»! Просто Шляпник, — чересчур величественно для фразы, что должна была показать наше равенство, заявил он, протягивая затем руку то ли для пожатия, то ли поцелуя (конкретно утверждать я не решалась). Состриженные под корень ногти, с остатками чёрного лака на некоторых из них, первыми притянули взгляд своей близостью к носу. Да этот человек весь состоял из хаоса! — Хорошо, «просто Шляпник», — задорно подмигнула, уже проникаясь таким живым и интригующим для познания, мужчиной. — Итак, поведаете мне всё об этом месте? Хочу знать каждую деталь! Страшно представить, сколько сил вы вложили, чтобы поставить своё детище на ноги! Удовлетворение, порождённое самыми примитивными комплиментами, явственно читалось в его позе — грудь слегка выгнулась вперёд, проявляя ряды рёбер с белёсыми шрамами на теле, а подбородок задрался ещё выше — до звёзд лететь оставалось недалеко. На любви родителя к своему ребёнку иногда бывало слишком просто играть. И слова так и полились потоком: краткая, до нелепости слезливая история создания организации и вечной дружбы-до-гроба-чтоб-её, обязательное ношение купальников и сдача оружия на базу, — куда-яри терять не хотелось ни в коем случае, но мне удалось придержать язык за зубами — под конец оставляя самое вкусное. А именно бредни о способе вырваться из этого мира, включающие в себя ранговую систему, основанную на количестве принесённых Пляжу карт; на этом моменте лифт доехал до верхнего этажа и зеркало сбоку отразило опасный блеск глаз оттенка зрелого каберне-совиньон, скрытых за пластиковыми стёклами. Как же он рвался до моих трофеев! Я уже могла вообразить его восторг, что приторной конфетой лёг бы на язык, точно та подслащенная пилюля. Пускай, в моей ситуации, Пляж был не одной пилюлей, а целой упаковкой и сахар в рот пришлось бы заталкивать ложками. На последних этажах, как и положено по законам застройки, располагались самые просторные номера класса люкс. Несколько раз мне выпадала возможность остановиться в таких, но излишняя вычурность скорее отталкивала, чем соблазняла выложить кругленькую сумму за проживание чуть дольше пары дней. Пляж, чьё оригинальное название я так и не разглядела на закрашенных табличках, вряд ли отличался от своих собратьев, что уж поделать с модой наших лет. Другое дело мир лет так через десять! Там можно будет разгуляться как следует. — Дамы вперёд, — наигранно взмахнул Шляпник рукой, вновь оставляя за собой летящие полы хаори, но всё же приоткрывая двустворчатую массивную дверь. Подыгрывая его спектаклю и дальше, я присела в книксене, — далёком от идеала, но некому здесь было меня пристыдить — проскальзывая затем внутрь. Чишия на наши показушные забавы закатил глаза. Четыре взгляда мгновенно скрестились на мне, порождая небывалый ажиотаж в душе, пускай с владельцем одного из них я с радостью не пересекалась бы следующую вечность — Ласт Босс, до этого опирающийся об одно из выставленных в ряд кресел, тотчас весь подобрался, почти звериным рывком преодолевая половину расстояния между нами. Под чей-то одобрительный свист, лезвие расчехлённой катаны упёрлось мне в горло. Золотом сияющий под лампами, металл дрожал от напряжения в держащей его руке, почти задевая острием кожу. Но, призвав себе в помощь остатки выдержки после стольких потрясений, я не пошатнулась, не отклонилась и не дёрнулась, как и в последнюю встречу с этим фриковатым мечником. Его сухие мышцы, которые теперь я имела честь разглядеть, подчёркивались изумрудными драконами на плечах и, стоило признаться, будь он скульптурой, я бы поставила его в один ряд с Дискоболом Ланчеллотти. По всем законам биологии, в человеческих глазах не содержался тапетум, только вот карие радужки напротив блестели почти как кошачьи, переливаясь несуществующими оттенками. Мысли я попроще, уже глотала бы сопли от страха перед обличьем смерти в капюшоне, у которой заместо косы — катана. — Какой тёплый приём, — почти проворковала под давящим взглядом, мельком оценивая настроение окружающих. Никто из присутствующих, включая двух моих сопровождающих, не двигался. Заинтересованные в представшей перед ними драме, эти лица показывали истинное отношение местных жителей ко мне, вынуждая вновь перейти в боевой режим. — Мне казалось, мы уже решили все вопросы. Широкая ухмылка обнажила зубы, наверняка искажая приятные черты лица — в таких ситуациях не было места ребячливости, но я с упорством самоубийцы трясла леденцом перед завистливым ребёнком, с надеждой не получить погремушкой по голове. Мужчина, в свою очередь, надавил слегка сильнее, почему-то отказываясь объяснять своё поведение. Не драться же прямо здесь, ну правда? Я, конечно, предполагала, что стычка с ним закончится травмами для обеих сторон, но устраивать мордобой в кабинете руководства — это что-то новенькое. Оставался один вариант. Раздавшийся далее скрежет показался лучшей музыкой для ушей, и как-то отстранённо я отметила две дёрнувшиеся фигуры: Шляпника, что подобрался ближе в попытке ухватить опасного боевика за плечо, и мужчину с проколами на лице, вскинувшего огнестрел. Железные пластины в перчатке столкнулись с заточенным лезвием, вокруг которого и сжалась моя рука. Предвкушение и какой-то искажённый восторг, присущий только безумным людям, мелькнул в фигуре напротив, а в следующее мгновение напор катаны усилился. Не будь я уверена в качестве кастета, как и в том, что пальцы мне сейчас не отрубят — отпустила бы, прекратив эту ненужную показуху, но накопленные за день эмоции так и норовили смести к чертям все установки. Копьё, пока ещё находящееся со мной, ловким движением разрезало пространство между нами и Ласт Босс наконец-то отпрыгнул сам. Задушенный смешок и вспоротый от его размашистых атак ковролин теплом отзывались в утробе, погружая в атмосферу старых-добрых спаррингов в кобудо. — Ты обещала, Арису. Такие, как ты, должны держать обещания, не так ли? — истерично хохотнул он, привычным движением подхватывая ножны. Пластик неприятно скрипнул от соприкосновения с рукоятью, впрочем быстро закинутый мужчиной за спину. — Заканчивай этот пустой трёп. Уже недовольный тем, что всеобщим вниманием владел далеко не он, Шляпник несколько раз хлопнул в ладони, снимая очки с носа и поражая сосредоточенностью на лице. Мне-то казалось, что этот человек будет скрывать характер до последнего, распуская перед беспечными взорами подчинённых павлиний хвост, со скрытыми в перьях лезвиями. — Так-так, не знаю, что произошло между вами, однако отставьте свои страсти до окончания приветственной церемонии! — командным тоном заявил он, приглаживая растрёпанные кудри. — Самое время показать имеющиеся у тебя карты, птичка. Напряжение медленно сходило на нет, учитывая покинувшего комнату Ласт Босса, однако оставшееся трио, стоило двери захлопнуться, предпочло начать сверлить взглядами мою руку и копьё, будто не веря в оказанное боевику сопротивление. За исключением мартышки с ружьём, чьё имя я пока не вспомнила, у пыльных бархатных штор замерли две узнаваемые фигуры: Король и Королева. Кузурю и Мира, как отчётливо скользнули имена в голову, занимали достаточно высокое положение в рейтинге, считаясь исполнителями Пляжа, одним из которых я и сама хотела стать, потому произвести на них впечатление казалось правильным. К тому же, мы ещё с ними встретимся во время второго этапа игр, пускай и по разные стороны баррикад. Пытливый разум подбивал стать с ними ближе, втереться в доверие, чтобы выпытать в подробностях принцип работы Пограничья. Хотя здравый смысл тенью нависал со спины, предусмотрительно затыкая рот — пробирающий до костей интерес Миры обернулся бы скорее проблемами, чем пользой. Да и откуда простым людям знать детали о механизмах жизни и смерти, к которым меня магнитом тянуло? — Сдать свою палку тоже было бы неплохо, — возмутительно-громко протянул человек-винтовка, спуская свою механическую подружку с плеча, чтобы тыкнуть ею в мою сторону. А не маловат ли будет, кхм, калибр для таких угроз? — Всё потом, Нираги. А сейчас есть дело поважнее, — томно шепнул Данма, бесцеремонно нарушая мои личное границы. Изящные пальцы зарылись в свободные от прически пряди, умело скручивая их в маленькие завитки. Неконтролируемая дрожь пробежала по спине, запуская мурашки вдоль позвоночника, пока мозг, как орешки, щёлкал теории о подобном развязном поведении. — Давай же, Ки-ра. Чётко, по слогам произнёс он моё имя. Воздух будто бы сгустился на минуту, грозясь раздавить хрупкие косточки под своим давлением. Скинутый рюкзак мешком упал под ноги, я склонилась чуть ниже. В скрытом кармашке, который был прорезан ранее, лежала полноценная четверть колоды, пускай часть своих же карт и пришлось отдать другим членам Пляжа. С надеждой, что Чишия или Куина рассказали уже о наших встречах своему лидеру, я протянула бесполезные картонки в дрожащие руки. Мужчина же выхватил их с такой силой, словно я грозилась забрать их обратно и сбежать туда, откуда пришла, говоряще выставляя средние пальцы напоследок. Уже две слабости у «несгибаемого» Босса, что я успела обнаружить за жалкие полчаса. — Ну вы гляньте на это сокровище! — воскликнул Шляпник с благоговейным придыханием, перебирая уродливо скрюченными пальцами этот мусор. — Да тут же четвёрки, двойка и даже шестёрка пик, которых у нас ещё не было! Единственный оставшийся в помещении боевик вальяжно прогулялся вперёд и, встав почти вплотную к широкой спине лидера, заглянул следом через его плечо, растягивая губы в ядовитой ухмылке — ни капли стеснения и соблюдения субординации. Пирсинг на языке звякнул металлом, выглядывая меж зубов и тотчас же скрываясь. У мартышки оказались те ещё змеиные повадки, но что-то мне подсказывало: он был лишь маленьким ужиком, строящим из себя гадюку. Ещё один слабак, набивающий цену устрашением. — Ну что, подружка Чишии, сколько трупов обшарила ради всего этого? — язвительно бросил он, распрямляя спину в попытке казаться мощнее, чем он был на самом деле. — Или дружок помог за небольшую оплату? — В отличие от тебя, у кого-то хватает благоразумия, чтобы проверять погибших на наличие карт, — с саркастичной ухмылкой на лице, насмешливо ответил Чишия даже раньше, чем я успела кинуть что-нибудь оскорбительное в ответ, профессионально игнорируя пошлые намёки. Вот же сволочь! Делает вид, что помогает, а на деле только сильнее заводит оппонента, причём направляя его агрессию на меня! Ладно бы, я сама этим занималась, но он разрешения точно не спрашивал! Как назло, в этот раз Шляпник не стал вмешиваться, отдав предпочтение огромной стене со схематично изображённой на ней колодой, на которой стал закрашивать найденные мной масти. Пропусков практически не осталось, что вынуждало задаться вопросом: а каковы мои шансы пройти все игры перед тем, как начнётся следующий этап? Стоило ли рисковать столькими людскими жизнями из эгоистичного желания почувствовать превосходство над системой? Я могла сломать «сюжетную линию», но каковы станут различия? Такое просчитать практически невозможно. — Сколько же ты провела дней в Пограничье, дорогая? — прервал двух язв на очередной реплике Данма, обращаясь ко мне. На склонённой вбок голове застыло недоумение, смешанное со смутными подозрениями. — Месяц? Больше? — Да нет, я тут неделю ровно, — развела я руками, почти купаясь в повисшей тишине, разбавленной неожиданным женским смешком. То была Мира, прижимающая тонкую ладошку к накрашенным губам, и искренне смеявшаяся над нами. Кузурю на ребячество подруги среагировал нахмуренными бровями, слегка задевая её локоть своим и выражая таким образом просьбу успокоиться. Однако, что же её так повеселило? — Около половины карт, к слову, мои. Я посещала игры каждый день. Мира не утихла и сейчас, расходясь только сильнее в своём необузданном веселье. Высокие истеричные смешки начали напрягать, отзываясь резью в ушах и хмуростью. Что значила её реакция? Она следила за мной через камеры? Быть такого не может, ведь всё время червовая госпожа проводила на Пляже, верно? Или дело было в чём-то другом? Предположения вихрем метались передо мной, разворошёнными листами мыслей взвиваясь ввысь и отвлекая от всего — бесед, интриг и фонового шума. Остались только мы с Кано и опутывающее меня недоразумение, ведь, как бы я не старалась, логику этой женщины я не понимала. Зубы со скрипом прошлись вдоль, едва не прикусывая кончик языка. — Ну всё-всё, Мира. Не думаю, что наша птичка лжёт, — сказал как отрезал Шляпник, в усмешке поджимая губы. — Должно быть, тобой двигало весьма отчаянное желание попасть домой, раз уж ты пошла на такое? Нет у меня дома. И брата тоже нет — ни первого, ни второго. Что у меня было, так это зудящая нужда главенства в этом чёртовом месте и разворошённое Мирой детское любопытство, подбивающее потыкать палкой в улей, рискуя словить лазер в мозги за любое лишнее слово. Но сказать напрямую я не могла, выдавливая полуправду: — Где-то здесь может быть мой родной человек. Я надеялась, что, посещая игры каждый вечер, найду его, — прерывисто, точно готова была расплакаться, прошептала я. Шляпник в притворном сочувствии сложил бровки домиком, поддерживающе придерживая меня за плечо. Дерьмовый праздник актёров получается. Физический контакт со взрослым мужчиной даже близко не был мне приятен, однако, пересилив слабые уколы тревоги, я благодарно погладила его руку, отмахиваясь от ассоциаций. А ведь пальцы у них с Такоши были похожие: узловатые, слегка шершавые с тонкими белёсыми полосками шрамов на подушечках. У одного от частой работы с канцелярским ножом, у второго же, как я могла предположить, от инструментов для создания шляп. Сердце провалилось куда-то в кишки, обжигаясь подступающей желчью — ладони модиста не должны так сильно напоминать мне те самые, что нагло шарились по телу годы назад, однако сейчас я вновь ощущала себя лишь инструментом в умелых руках мастера. Только двинь в нужную сторону и стежок за стежком, истязая себя, создам шедевр, что карточным веером распустится. А после останется одна только пустая катушка. Привкус горького унижения щекотал корень языка, забиваясь внутрь липким комом. Едва выдавливая слова благодарности, я отпустила чужую конечность, ловко выскальзывая из крепкой хватки и строя из себя недотрогу, смущённую вниманием влиятельного человека. Данме мой образ восхищённой фанатки нравился. Так было легче дёргать за ниточки, верно, господин Болванщик? — Хорошо, дорогая. Думаю, осталась последняя вещь на сегодня. Нужно рассчитать твой номер в ранге.

***

Сидя на дешёвом пластиковом шезлонге и почёсывая достающую меня царапину, я дожидалась обещанного сопровождающего, в обязанности которого входила обзорная экскурсия и помощь с размещением. Шляпник, вопреки всем приложенным стараниям, не порадовал, выдавая синий браслет с цифрой тринадцать и уверяя, что выше я ещё успею подняться, учитывая мои «уникальные» навыки. Нахрен нужны все эти навыки, если их не могут оценить по достоинству? Рвущееся сквозь сжатые зубы ругательство я тогда сдержала, благодарно склоняя голову, чтобы спрятать полный недовольства взгляд. Вздыхающая на фоне Мира, с задорно покрасневшими от беспрерывного хохота щеками, настроение не поднимала — она явно что-то знала, однако добиться от неё ответа можно разве что под пытками, да и то маловероятно. Кузурю свою королеву не предал бы, так что оба доступных варианта отпадали. Вся задумка с Пляжем начинала казаться мне тратой драгоценного времени и глупой хотелкой, которой я опрометчиво поддалась. Тянуло ли меня сюда из-за относительно-знакомого контингента или я и правда просчиталась, опуская в плане ряд важных факторов, учесть которые стоило? То было не важно, ведь теперь оставалось только выживать в два раза усерднее, стиснув кулаки, зубы, губы и остальные части тела. Спустя десяток минут, когда ожидание стало угнетать, а мельтешащие в бешеном ритме тела, вкупе с мигающими прожекторами, уже разноцветными мошками расплывались перед замыленным взором, я решила наконец-то встать и размять ноги, самостоятельно исследуя отель. Но сбежать от надсмотрщика мне не дало его, а точнее её, появление. — Хой! Кира! — раздался задорный голос с танцпола, сопровождаемый типичным панковским приветствием. Элемент неожиданности, да и необычайная громкость, слегка выбили из колеи, вынуждая дёргано обернуться. — И вот, ты всё-таки оказалась на Пляже. Жаль только, что пришла не со мной! Высокая фигура Куины виднелась издалека: девушка целеустремлённо рвалась сквозь толпу, локтями расталкивая мешающих ей тусовщиков. Мягкая улыбка сама расцвела на губах, подпитываемая теплом в груди. Будь я чуть ближе, могла бы наверняка слышать тихий перезвон бусин и металлических побрякушек в её дредах, что привычным хвостом ниспадали на плечи. Сегодня она предпочла ещё более открытый костюм, нежели в нашу первую встречу. Верх бикини, с запоминающимся цветочным узором, был знаком по «Золушке», низ же гармонично дополнял его, соединённый тонкими синими верёвочками да бантиками. — Давно не виделись, принцесса, — с радостью ответила я на объятия, вдыхая едва уловимый аромат строгого одеколона и горького шоколада. Запах на удивление не подходил пылкой Куине, однако заострять внимание на этом я не стала, наслаждаясь секундами блаженного умиротворения, что дарила мне эта девушка. — Как твои раны? Надеюсь, о тебе позаботились? — Ну конечно, не мне же ухо отстрелили! Ты бы знала, как я тогда испугалась, — возмущённо протянула она, за руку оттаскивая меня обратно ко входу в отель. Её сегодняшняя инициативность абсолютно не надоедала, скорее заражая своим светлым происхождением. Быть может, в загадочном аромате скрывался ответ на этот вопрос? — Как тебя вообще угораздило прийти сюда с Чишией, а? Ты просто обязана всё мне рассказать! Игриво пихая друг друга в плечи и задорно посмеиваясь, мы обсуждали все события тех дней, в течение которых не имели возможности встретиться. Словно настоящие подруги из реального мира, знакомые уже много лет. С Куиной было так же просто, как с парнями из университета — быть может, самым сокровенным я бы с ней не поделилась, однако болтать на отвлечённые темы было увлекательно. В Пограничье широкого выбора собеседников не давалось тем более. Куда ни ткни пальцем, везде найдёшь состоявшегося насильника, каннибала или простого сумасшедшего с ружьём. Девушка тем временем с ветерком протащила меня по этажам, показывая банкетный зал, исполняющий в этом мире роль столовой, баню и оранжерею, напоследок поясняя разделение комнат по рангам. К счастью, пускай номер в рейтинге у Куины был чуть выше, мы оказались соседками. Предыдущая хозяйка комнаты, что делила одну из смежных стен, скончалась на вчерашней игре, как пояснила мне знакомая, приоткрывая дверь в достаточно просторное помещение. Лунный свет редкими каплями проникал сквозь массивные шторы, так любимые руководством отеля, что они разместили их по всему зданию. Кровать с ванной радовали, как минимум, своим наличием, пускай большей частью внимания завладела россыпь всяких безделушек, разбросанных по всем поверхностям. То были и пустые рамки без фотографий, и таблетки от аллергии, и даже украшения с драгоценными камнями. Каждый предыдущий владелец оставлял что-то после себя, потому, не долго думая, я скинула рюкзак в изголовье кровати, вынимая оттуда припасённый купальник и несколько заколок. Вторые отправились прямиком на тумбочку, разрисованную умелой рукой художника лет так одиннадцати. Дети в Пограничье не выживали, так что смысла интересоваться судьбой автора не было — ответ всегда будет одинаковый. — У неё не было ребёнка. Кажется, это осталось от женатого мужчины с первого захода, — поймала мой взгляд Куина, кивая на радужные каракули. — Если возникнет желание, можешь спросить у Анн или Миры. Я их упоминала недавно. Они здесь дольше меня. Узоры из мела полотном стелились вдоль светлого дерева. Там были и загадочные лабиринты, со скрывающимися в них зверями, и блистательный герой со щитом и клубком ниток, а притаившийся в центре розовый минотавр свирепо блестел глазками-пуговицами на смотрящего. Сам ребёнок, мальчик, судя по всему, изобразил себя царём на троне с монаршьей короной, изумрудами и рубинами переливающейся на свету. Алая шубка водопадом спускалась к лабиринту, напоминая кровавые реки. Выцветшим пятном под кроватью притаилась пустая упаковка от мелков, оставляя фантомную сухость на пальцах, будто я сама рисовала эти шедевры. — Не стоит, — грубо оборвала я, посылая следом извиняющуюся улыбку. Мне не хотелось пополнять воображаемый архив ещё одной трагичной историей семейства, так неудачно попавшего под метеорит. — Посторожишь дверь, пока я моюсь, пожалуйста? С пониманием девушка кивнула, падая на пуховые перины и поднимая облачко то ли песка, то ли пыли. Откуда такая грязь, думала я, закашлявшись от нежеланного подарка, оставленного чёрт знает кем? Ведь прошлая владелица погибла совсем недавно, но вот кровать уже скрипит ржавыми пружинами и испускает последние свои вздохи. Подруга и сама от удивления выронила трубочку, с брезгливостью отряхиваясь; было поздно и слой грязи уже смертельной хваткой вцепился в купальник. — Как я понимаю, следующая в душ ты? — хмыкнула, кидая второе, относительно чистое, полотенце в подругу. — Вообще жесть. Ей что, напоследок кто-то насолить решил, подкидывая мешок пыли? — доносилось возмущённое бормотание даже за деревянной перегородкой, пока сама я намыливала свободное от бинтов тело, впервые за долгое время нежась под горячей водой. Уповая на удачу, проверила подвесные шкафчики, обнаружив там искомую бритву с гелем. Откровенно дерьмовый день стараниями Куины мог закончиться вполне приемлемо, если, конечно, никакой Ласт Босс не ворвётся в номер с очередными угрозами. Готовая уже стонать от наслаждения, я провела ладонью по спине, натыкаясь случайно на незнакомую рану. Размягчённые подушечки пальцев прошлись по плотной выпуклой закорючке, происхождение которой я никак не могла определить. Но, навскидку, по форме она напоминала полумесяц. Когда только успела? — Куина? Слушай, глянешь, что у меня на спине? — выглянула я из-за двери уже в купальнике, который так удачно открывал нужное место. — Где-то в районе копчика. Девушка с вопросом приподняла брови, подзывая поближе к себе. Стоило только обернуться, как её прохладные пальцы без предупреждения коснулись распаренной кожи, вызывая нервную дрожь и замершее на секунду сердце. — Странный шрам. Словно ты к раскалённому крюку приложилась, — с оттенком волнения описывала она, продолжая водить пальцем по непонятному символу. — Знаешь, напоминает чем-то английскую «J». Игры одна за другой краткими сводками пролетали мимо меня, сухими описаниями полученных травм и новых знакомств застывая прозрачным стеклом в сознании, однако ничто, из имеющейся у меня на руках информации, не указывало на ожог. Рана, которой не должно существовать, прямо сейчас печатью жгла спину, навевая жути на обеих из нас — Куина быстро поняла, что дело с этим крючком было нечисто. С предложением обработать все раны и сворачиваться я согласилась сразу. Место, которое должно было разрешить большую часть загадок, лишь положило начало новой ветке сомнений.