Изъян Принца мела

      Кэйа сегодня ушёл пораньше, предупредив, что у него много работы. Альбедо даже незаметно выдохнул с облегчением. Вот уже два дня он как на иголках, ждёт весточки от Итэра и старается избегать Кэйю, просто не зная, как теперь вести себя с последним. Всё это время он запирался в лаборатории до глубокой ночи, а сегодня вынужденно выползает на белый свет.       Кли, любовно осматривающая разложенные на столе в зале бомбочки, подсказывает:       — Братик Альбедо, пока ты был занят, почтальон принёс тебе письмо! Оно лежит на кухне.       Алхимик, поблагодарив сестру, решает заняться этим, чтобы хоть как-то отвлечься. Каково же было его удивление, когда он понял, что письмо было от Итэра! Немедленно вскрыв конверт, Альбедо читает:       «Дорогой друг! Устал хранить в тайне свою жгучую влюблённость?»       — Какая пошлость…        «Клуб амурных происшествий приглашает тебя на закрытый семинар «Искусство флирта»       — Какого… Зачем давать название чему-то подобному?       «Самый завидный холостяк Мондштадта* поможет тебе проложить путь к заветной мечте! На семинаре будут рассмотрены основные тактики любовного наступления, а также специалист проведёт для тебя индивидуальную консультацию! Ждём тебя в таверне «Доля ангелов» в восемь часов вечера через два дня!»       Проверив дату отправления письма, Альбедо понимает, что семинар состоится уже сегодня.       »* Капитан кавалерии Ордо Фавониус, Кэйа Альберих, потомственный соблазнитель», — провозглашает сноска, и Альбедо кажется, будто строгие буквы, лежащие на цветной бумаге, предрекают его большой позор.       Что за жестокая шутка…       Тем не менее, он отводит Кли к Лизе, попросив, чтобы та присмотрела за сестрой, и в восемь часов вечера прибывает в таверну.       Створки на окнах закрыты, табличка у входа гласит недружелюбное «Закрыто», и даже улица погружена в таинственный вечерний туман, разгоняемый одиноко горящим фонарём у таверны. Альбедо стучит в дверь, и ему открывают не сразу.       В открывшейся щёлке мелькает рыжая макушка Дилюка.       — И ты тоже? — сухо говорит тот.       — И я.       Дверь распахивается. Внутри в отличие от ожиданий алхимика встречает не только недовольный Рагнвиндр (это как раз-таки очевидно), но и шумная компания. Человек в ней оказалось всего трое, не считая Паймон, однако они представляют собой смесь, взрывоопасности которой Кли бы позавидовала.       Здесь, конечно же, находится Кэйа, который явно весь день потратил на укладку волос, а не на работу. Надо признать, волосы лежат идеально. Взглянув на то, во что Альберих одет, алхимик сразу понимает, что весь сегодняшний семинар он пропустит мимо ушей. На Кэйе один из его лучших костюмов серого благородного цвета, выгодно подчёркивающий все достоинства его великолепного тела, и чёрная рубашка, на которой расстёгнуто в два раза больше пуговиц, чем считалось допустимым в приличном обществе.       Он спорит о чём-то с Итэром, Паймон бешено кружится вокруг них, а какой-то высокий рыжий парень смеётся, схватившись за живот. Но, услышав, как захлопывается дверь, Кэйа оборачивается и сияет при виде алхимика:       — Альбедо! Наконец-то ты пришёл. Мы тебя уже заждались. Скорее иди сюда, нужно тебя познакомить кое с кем.       На негнущихся ногах алхимик подходит ближе, и ему представляют высокого парня как Тарталью.       — Это мой друг из Снежной, с которым мы периодически дерёмся, — говорит Итэр.       Он пожимает Тарталье руку, и тот произносит с широкой улыбкой:       — Приятно познакомиться, Альбедо. Можешь обращаться ко мне, если тебе нужен серьёзный спарринг-партнёр.       — А… Какие у вас правила боя? — спрашивает алхимик из чистого любопытства.       — Правил нет. Мы дерёмся насмерть, — отвечает Тарталья, и ничего не меняется ни в его широкой улыбке, ни в выражении глаз.       По спине Альбедо пробегают мурашки, и Паймон спасает его от необходимости выдавливать хоть какой-то ответ:       — Э-эм… Итэр написал много-много приглашений и разослал всем нашим друзьям, у которых что-то не складывается в личной жизни. Пока что только Тарталья откликнулся и приехал из самой Снежной на семинар.       — Всем? Даже в Сумеру? — изумляется алхимик.       — Конечно. Там, между прочим, много потенциальных слушателей…       Итэра перебивает Дилюк, стоящий в отдалении ото всех:       — Я согласился предоставить помещение только на один вечер. Не больше.       — Да поняли мы, поняли, мистер Ворчун, — отмахивается Паймон.       Кэйа решает вмешаться в разговор:       — Ну что, господа, раз мы больше никого не ожидаем, время начинать! Занимайте места.       Столы сдвинуты на манер аудитории, а впереди пространство для эксперта. Для него же на одиноком столе находится начатая бутылка красного вина и бокал.       Альбедо садится за стол и, как примерный ученик, достаёт из сумки блокнот для записей и ручку. Тарталья косится на его канцелярские принадлежности и занимает стол поблизости. Итэр выглядит радостным и тоже садится в ряд с ними. Паймон маячит где-то позади.       Дилюк продолжает стоять в сторонке, игнорируя происходящее, и, когда все обращают на него внимание, открещивается:       — Я нахожусь здесь только для того, чтобы вы не опустошили мне бар.       — Что ж, если тебе по каким-то причинам неудобно садиться, слушай так, — шутит стоящий впереди Кэйа, и все, кроме хихикающего Тартальи, закатывают глаза. — А мы с тобой сработаемся, парень.       — Они нашли друг друга… — шепчет ему Итэр.       Альбедо держит себя в руках. Он открывает тетрадь и записывает тему: «Как выбраться из каши, которую я сам же и заварил».       — Начать хотелось бы со вступительного слова, — произносит Кэйа, и — алхимик уверен — наслаждается обращённым к его персоне вниманием. — Джентльмены, вас сюда привела ваша сила воли. Вы страдаете от любви, от злой стрелы Амура, что пронзила ваши сердца и причиняет невыносимые мучения. Пусть до этого вы не обладали достаточной смелостью, чтобы сблизиться со своим объектом обожания, обещаю, я вдохновлю вас на свершение любовных подвигов. Для составления эффективных тактик наступления мне нужно знать, что представляют из себя ваши цели. Гарантирую, что всё сказанное сегодня, останется в этих стенах. Кто хочет рассказать первым?       — Я! — с энтузиазмом восклицает Тарталья, и Кэйа кивает, позволяя ему высказаться. — Мой… Мой любовный интерес — это взрослый мужчина, очень взрослый, уверенный и эрудированный. Он уважаемая фигура в своём городе, к нему часто обращаются за советом, и даже если не обращаются, он всегда готов дать совет, который вам действительно поможет. Он любит рассказывать и слушать длинные истории, изысканную кухню и традиции. В нём есть нечто божественное, и я просто боюсь признаться ему, думая, что такому человеку не нужен я.       Если сначала Альбедо было не слишком интересно слушать чужие откровения, то в конце он даже осознал общность их бедственного положения. Он смотрит на Тарталью с сочувствием, и Кэйа отзывается:       — Спасибо за такой искренний рассказ. Переходим к следующему участнику?       Альбедо понимает, что он не подготовил никакой речи, которая бы не раскрывала личность его «любовного интереса», и поворачивается к Итэру с безмолвной мольбой.       — Что ж, — произносит тот. — Видимо, я. Уже очень давно я влюблён в парня, которому, мягко говоря, нет никакого дела до сентиментальностей. Он несколько отстаёт от движения времени и просто-напросто не понимает никаких намёков. Даже подкатов не замечает. Честно, я в отчаянии. Мне кажется, даже если я скажу ему всё прямо, он ответит что-то вроде: «Ты позвал меня только для того, чтобы сказать это?»       — Тяжёлый случай… — тянет Альберих. — Но мы разберёмся. Спасибо за рассказ. Итак, последний участник?       Он смотрит прямо в глаза Альбедо, такой красивый и серьёзный, будто он действительно имеет научную степень во флирте. Алхимик нервничает и берёт ручку.       — Я, э-эм, — медлит он и начинает осторожно: — Это необычный человек. Он умный и имеет отличное чувство юмора. Он хороший, но я не знаю, как он относится ко мне. Я очень боюсь оттолкнуть его. На этом, пожалуй, всё.       Как же странно говорить это, глядя в глаза Кэйе!       — Никто и не ожидал, что твоё внимание мог привлечь некто ординарный, — отвечает Кэйа задумчиво. — Что ж, думаю, тебе нужно просто прощупать почву и сделать парочку намёков, и тогда всё станет ясно.       Альберих наполняет бокал вином и затем элегантно опускается на край стола, не обращая внимания на недовольное сопение Дилюка. Он вытягивает ноги и скрещивает лодыжки. Обратив полный лиричности взор на красное вино, плещущееся в бокале, он воодушевлённо произносит:       — Сейчас я поведаю вам великие тайны соблазнения. Гарантирую, даже самый холодный человек обратит на вас внимание. Во-первых, друзья, старайтесь пересекаться чаще с вашим другом сердца. Используйте любые предлоги, в том числе и самые глупые. Ваша задача — занять мысли вашей цели.       Куда уж чаще, подумал Альбедо, и грустно нарисовал на листе цифру «Один».       — Далее, — продолжает Кэйа. — Когда вы пересекаетесь, будьте приветливы. Смотрите в глаза вашей цели и часто улыбайтесь. Не глупой улыбкой, которая может дискредитировать вас, а таинственной. Манящей, словно сладкий закатник.       Паймон ахает, а Тарталья спрашивает:       — Я не совсем понимаю, как это. Можешь продемонстрировать?       На губах Кэйи расцветает та самая улыбка, от которой бросает в жар и хочется убежать подальше, потому что контроль над собой постепенно утрачивается. Альбедо тихо кашляет и опускает взгляд, оттягивая воротник, который вдруг оказался слишком мешающим.       — Достаточно?       — Да, спасибо, я понял.       — Следующее, — говорит Кэйа как ни в чём не бывало. — Делайте комплименты вашей цели. Находите самые изящные слова, чтобы описать их красоту. Если боитесь, что в момент встречи растеряетесь, придумайте пару вариантов заранее. Когда делаете комплимент, всем своим видом выражайте абсолютное восхищение.       Сколько изящных слов восхищённо звучит в мыслях Альбедо, когда он глядит на их эксперта. Он мог бы составить поэму, не прилагая особых усилий, но не позволил бы Кэйе прочесть её.       Вздохнув, Альбедо пишет под первым номером «Делай комплименты».       — Здесь всё понятно? — спрашивает Альберих и, дождавшись кивков трёх голов, говорит: — Тогда переходим на второй уровень. Предупреждаю, понадобится немного больше вашей смелости и ловкости, но это того стоит, потому что данные приёмы крайне эффективны. Первое, дразнитесь. Вы можете слегка подшучивать над вашими ненаглядными, но не переусердствуйте. Ваша задача — заигрывать с целью. Второе, когда смотрите на тех-самых, трогайте свои украшения или соблазнительно поправляйте одежду.       Кэйа наглядно демонстрирует данный приём: он невыносимо медленно касается своих перчаток, поправляет на запястьях чёрные ремни, которые ползут вверх по руке и скрываются под пиджаком, будоража воображение.       — Помните, что вы это делаете для того, чтобы привлечь внимание цели к некоторым участкам вашего тела, которые вы считаете наиболее привлекательными, — когда Альберих проводит пальцами по лоцману пиджака, обращая внимание на грудь, Альбедо не выдерживает и, скрывая сильное смущение за кашлем, утыкается в тетрадь.       Там он пишет: «Второе. Дразнись. Третье. Трогай свои украшения».       — Наконец, — продолжает Кэйа невероятно глубоким, соблазнительным голосом. Или он разговаривает как обычно? Альбедо уже не понимает. — Прикасайтесь к своей цели. Можете дотронуться до плеча, до руки, а если осмелели и уверены, что объект вашего обожания не против, приобнять за плечи или легко коснуться ладонью спины.       — Я не представляю это возможным, если честно, — звучит голос Итэра, сбитого с толку. — То есть как это должно происходить, чтобы не выглядело странно?       Альбедо поднимает голову, думая, что дело дурно пахнет.       — Ищите предлоги, — после этого Кэйа движется прямо к нему. Дело дрянь. — Самый простой — попросите передать какую-нибудь вещь.       Альберих останавливается возле его стола.       — Альбедо, не мог бы ты дать мне ручку, пожалуйста?       Тот быстро собирает всё своё мужество в кулак и отдаёт ручку небрежно, словно внутри него не закручивается пружина чувств, которые ненадёжно скрыты молчанием. Забирая ручку, Кэйа нежно гладит его ладонь, будто случайно. Альбедо вздрагивает, что вызывает удивление на прекрасном лице.       — Вот как это делается, — тем не менее говорит Альберих. — Спасибо за помощь в демонстрации, Альбедо.       Тот кивает и протягивает руку, чтобы вернуть свой пишущий инструмент. Кэйа, рассказывающий уже о чём-то другом, кладёт предмет на его ладонь, но попутно снова игриво скользит по чужой коже пальцами. После этого он разворачивается и возвращается к своему столу, а алхимик сидит, как громом поражённый.       Кэйа повторил действие, не отдавая себе в том отчёт, или сделал это намеренно? Если он специально прикоснулся к нему во второй раз, что это значит? Нет, наверное, Альбедо просто накручивает себя из-за нервов, а это вышло действительно случайно…       — Я тут подумал, — говорит Тарталья. — Я вызову его на рукопашный бой. Драка — лучший предлог, потому что во время неё можно касаться самых разных частей тела.       Наступает тотальное молчание. Даже Дилюк, делающий вид, что он до умопомрачения увлечён натиранием бокалов, хмуро смотрит на Тарталью.       — Что? — удивлённо спрашивает тот. — Почему вы на меня так смотрите?       — На этом всё, — произносит Кэйа, отвернувшись от Тартальи. — Я рассказал вам все приёмы, что знал. Попробуйте использовать их, и я уверен, что ваши цели обратят на вас внимание. Главное — верить в себя и не сдаваться! Осознайте, что вы привлекательны, вы интересны, вы сексуальны. Почувствуйте свою силу и используйте её. За вас! — Кэйа допивает вино. — Переходим ко второй части нашей встречи. Я отвечу на все ваши вопросы. Думаю, лучше всего это будет провести в индивидуальном порядке.       Это слишком, думает Альбедо. Объяснив, что ему всё понятно (прям всё; да; точно), он спешит смыться домой. В тетрадке у него записано лишь: «Делай комплименты», «Дразнись» и «Трогай свои украшения».