Изъян Принца мела

      Кэйа считал, что семинар прошёл просто блестяще. Он вжился в роль специалиста и, кажется, смог придать всем слушателям уверенности в себе. После общей части Итэр все уши прожужжал ему про то, какой его возлюбленный бесчувственный (словно он пришёл только для того, чтобы поплакаться кому-то), а вот с парнем из Снежной они действительно были на одной волне. Они подружились и пообещали вести переписку, чтобы Тарталья рассказывал, как продвигается его любовное наступление (Кэйе было жуть как любопытно, действительно ли Тарталья вызовет своего возлюбленного на дуэль).       Только Альбедо как-то странно реагировал на его слова и действия. Видимо, ему так сложно говорить о человеческих чувствах, что он смущался весь вечер.       Кэйа перестаёт переживать, когда на следующий день видит алхимика в хорошем настроении. Кажется, он вдохновился на подвиги.       — Доброе утро, — говорит тот с улыбкой.       — Доброе, — тянет Кэйа в ответ и осматривает накрытый для завтрака стол. — Как мило с твоей стороны.       Альбедо кивает головой, мол «пустяки», и отворачивается, чтобы дожарить последний блинчик, и Альберих получает возможность беззастенчиво рассмотреть то, во что он одет. Белый фартук повязан поверх чёрной водолазки без рукавов, что открывала вид на белую кожу рук и серебряные браслеты. Ниже — шорты с проклятыми полупрозрачными вставками и шнуровкой ниже ягодиц. Кэйа не может спокойно смотреть на это, и его взгляд скользит ниже, по стройным ногам в тёмных колготках. Становится совсем плохо.       Альбедо поворачивается и ставит перед ним тарелку с пышной стопкой горячих блинов. Он снимает фартук, и плотно обтягивающая его тело водолазка позволяет видеть движения мышц. Становится чертовски опасно. Кэйа говорит первое, что приходит в голову, отрывая свой взгляд от чужого торса:       — А Кли ещё не проснулась?       Альбедо заправляет пушистую прядь волос за ухо, и Альберих замечает вплетённую в косу тонкую серую ленту. Селестия, как же он прекрасен этим утром! Кэйа с грустью понимает, что это всё — для кого-то другого, в кого Альбедо влюблён.       — Беннет с Рэйзором заходили. Они позвали Кли в очередное путешествие на несколько дней. Я попросил Эмбер сопровождать их. Надеюсь, в этот раз всё пройдёт гладко.       — В любом случае, мы не можем ограничивать свободу Кли. В ней так много энергии и жажды приключений, что ни один взрослый не справится.       — Ты прав, — вздыхает Альбедо.       Кэйа поливает блинчик джемом и осторожно интересуется:       — Значит, сегодня будешь покорять сердце той ледышки?       Альбедо резко поднимает голову и смотрит на него широко распахнутыми глазами, а потом смеётся:       — Да, всё верно. Я собираюсь использовать некоторые твои советы…       Настроение Кэйи стремительно портится, но он мастерски скрывает это за дружелюбной улыбкой.       — О, хорошо. Надеюсь, они будут тебе полезны.       — Спасибо, — Альбедо просто сияет от радости. — Я думаю, что ты вчера отлично справился. Всё было на высшем уровне. Ты помог мне решиться на первые шаги.       На душе у Кэйи начинают скрести кошки, особенно обозлённые и с заточенными коготками, словно кинжалами. Он обманывал себя, считая, что сможет наблюдать, как Альбедо добивается кого-то другого. Слушать это было невыносимо.       — Хорошо, я рад за тебя, — произносит он с приклеенной к лицу улыбкой.       Алхимик молчит, будто обдумывая что-то, а потом выдаёт:       — На самом деле любопытно получается. Ты вдохновляешь нас открыться тем, в кого мы влюблены, а сам уже долгое время один, хотя флиртуешь со всеми подряд. Насколько я помню, ты никогда не пытался завязать серьёзные отношения с кем-либо.       Кэйа лишь вымучено смеётся, не желая отвечать.       Это удар под дых. Правда, это уже слишком жестоко по отношению к нему.       Сердце обливается кровью, а горло душат слёзы, но он ни одной не проронит. Он не выдаст своих чувств, не навредит Альбедо ненужным признанием. У того наконец начинает всё налаживаться. Он выдержит сейчас, выдержит каждый раз, когда Альбедо будет рассказывать о своём возлюбленном, выдержит даже чужую свадьбу, если нужно. Он представляет, как будет подавать кольца Альбедо и какому-то чужаку, который просто обязан искренне любить алхимика и заботиться о нём, иначе Альберих собственноручно прикончит этого засранца.       — Кэйа, — звучит голос Альбедо. — Ты испачкался.       Прежде, чем он успевает прийти в себя, алхимик тянется ладонью к его щеке и невероятно нежно стирает белоснежным платком джем. Альберих даже дышать забывает от удивления и пялится на красивое лицо возлюбленного. Альбедо немного краснеет, немного взволнован, смущённо улыбается, но смотрит в ответ с… надеждой?       Кэйа не знает, как это понимать. Он совершенно растерян, и прежде, чем он успевает что-либо предпринять, Альбедо убирает руку и тушуется.       Боги, что это сейчас такое было?!       Остаток завтрака они проводят в молчании. Чтобы обмозговать всё произошедшее как следует, Кэйа поскорее сматывается в штаб. Там он закрывается в своём кабинете и размышляет.       Скорее всего, погрязший в страданиях мозг Альбериха спровоцировал галлюцинации, потому что иначе получается совсем какая-то неразбериха. Альбедо же не мог прийти на семинар, если он влюблён в него? Стал бы он обращаться с вопросами к Итэру, если бы был влюблён в Кэйю?       С другой стороны, Альберих вспоминает странное поведение алхимика последнюю неделю и особенно на семинаре. Чисто теоретически, если предположить, что Альбедо действительно был влюблён в него, то это объясняет смущение на семинаре и расплывчатое описание его цели. Можно пойти дальше и даже решить, что сегодня утром алхимик пытался сделать комплимент, а потом заигрывать с ним. Всё, как Кэйа учил.       Какой кошмар, чему он только научил их! Это же ни в какие ворота не лезет! Нужно будет потом непременно написать несколько комментариев Итэру и Тарталье и объяснить, как делать не стоит. А вот приём с прикосновениями под любым предлогом Альбедо отлично освоил… Интересно, с чем это может быть связано?..       Кэйе ужасно сильно хотелось поверить, что он распутал клубок из хитросплетений чувств и случайностей и пришёл к верному выводу, но страх потерять Альбедо не позволяет действовать решительно. Тогда он поступит так, как умеет лучше всего, — хитро.       Альберих едва дожидается, когда стрелка часов пересекает заветные насечки, после которых его рабочее время заканчивается. Он спешит домой и обнаруживает Альбедо со спутанными волосами, грустными глазами и алкоголем в кружке. Возможно, он ошибся.       — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает Кэйа.       — Кажется, я натворил глупостей, — произносит алхимик.       Он ставит локти на колени и обречённо роняет голову на грудь. Альберих присаживается на диван рядом с ним и продолжает расспрашивать:       — Что ты сделал?       — Я просто… Пытался сделать так, как ты говорил.       — И что же в итоге?       — Я не знаю. Реакция, которую я получил, запутала меня ещё больше. Наверное, теперь меня считают сумасшедшим.       Кэйа задумывается. Не совсем похоже на то, что произошло между ними утром. Но отступать поздно! Он не может бездействовать, когда у него впервые появился призрачный намёк на шанс!       — Знаешь, — начинает он задумчиво. — Если романтичные намёки не работают или запутывают ещё больше, сделай что-нибудь яркое и однозначное. Что-то такое, что сведёт его с ума.       Альбедо поднимает голову.       — Что, например?       — Нечто, что ему точно понравится до умопомрачения. Если приводить пример… Хм-м, если бы я оказался в похожей ситуации… Я точно не смог бы больше оставаться бесстрастным, если бы ты пришёл ко мне в костюме горничной.       — Горничной? Чего? — переспрашивает алхимик со смешком.       — А что? — защищается Альберих. — Я думаю, тебе очень подойдёт такой костюм.       Альбедо долго смотрит на него, ничего не говоря, и Кэйе остаётся только гадать, какие мысли проносятся в прекрасной светлой голове.       — В любом случае, я думаю, что тебе надо открыться тому человеку, — наконец говорит Альберих. — Помнишь, я выиграл в карточном поединке желание? Вот, я хочу его использовать, чтобы подтолкнуть тебя к признанию. Поверь, только полный дурак откажет тебе!       — Хорошо, раз уж ты настаиваешь… — отвечает алхимик, и на его лице появляется лукавая улыбка, когда он говорит: — Кажется, твои представления о сексуальности костюма горничной берут начало в трудном детстве…       Кэйа смеётся во весь голос. Что бы ни случилось, он всегда будет любить этого невероятного Альбедо.