***
Future Sunsets — My Heart will go on В водах Ли Юэ бушевал шторм. Молнии рассекали тёмные тучи и казалось, что они могут расколоть даже самые крепкие горы, если ударят в них. Раскаты грома порой оглушали, и некоторые матросы вздрагивали, кто от неожиданности, кто от страха. Крупные капли дождя образовывали плотную стену, заливая глаза и мешая обзору. Порывистый ветер грозился порвать паруса, которые ещё не успелииубрать. Высокие волны силой ударялись о борта корабля, кидая его туда-сюда. Вода заливалась на палубу, от чего морякам приходилось прикладывать усилия, чтобы устоять на ногах и не оказаться смытыми за борт. Ещё утром ярко светило солнце и дул попутный ветер, ничего не предвещало беды. Налетевшая после обеда буря стала неожиданностью для всех. Тёплый денёк, в который можно было бы позволить себе даже немного позагорать, сменился ненастьем. Возникало ощущение, что Боги Селестии гневаются и пытаются таким образом преградить путь. Корабль кидало из стороны в сторону и подкидывало на волнах, так что приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы держать курс. Матросы старались как можно быстрее убрать паруса, но при этом не оказаться в объятиях морского дьявола. Кэйа удерживал штурвал вместе с Итто, параллельно стараясь оценивать ситуации и обстановку. Не хотелось на что-то напороться или потерять кого-то из членов команды. Конечно, это не первый раз, когда они попадают в шторм, но каждый раз сердце рвётся из груди. Каким бы опытным матросом ты не являлся, сколько бы не ходил в плаванье, но здесь властвовала природа и устанавливал свои законы, проверяя на прочность тех, кто осмелился быть в такое время в открытых водах. Волосы неприятно липли к лицу, вода стекала по лицу, застилая глаза, попадала в рот, так что приходилось отплёвываться от неё. Промозглый ветер неприятно холодил кожу и забирался под промокшую до нитки одежду. Альберих ненавидел такую погоду, не любил дождь, хоть тот в бою давал ему преимущество. Волны вздымались вверх и с диким грохотом падали обратно, поднимая столпы брызг. Каркас корабля жалобно поскрипывал, ветер играл с канатами и тросами словно бард на лире, но эта мелодия не предвещала ничего хорошего. Края волн пенились и шипели, словно змеи. Некогда насыщенного синего цвета воды переливалась от черных до грязно-синих оттенков. Море вторило своим рычание гневу Селестии. — Горо! Нет! — приглушённый рёвом моря крик капитана пронёсся по палубе. Штурман побежал к плохо закреплённым снастям, не обратив внимание на очередную поднявшуюся волну. Аратаки, не говоря ни слова, отпустил штурвал и спрыгнул вниз, рванув к замершему от страха лучнику, поздно заметившему опасность. Волна обрушилась на палубу, скрывая на несколько мгновений всё от взгляда. И в эти мгновения Альберих думал, что его сердце попросту остановится от переживаний за друзей. Но когда вода сошла, бывший рыцарь вздохнул с облегчением, обнаружив у самого борта лежащего демона, одной рукой держащегося за трос, а второй прижимающего к себе дрожащего генерала. — Аратаки, уведи его! — крикнул Альберих, изо всех сил удерживая штурвал. Итто хотел бы возразить, ведь видел, как другу тяжело, но перепуганный Горо сейчас был для него в приоритете. Тот сейчас вряд ли даже на ноги встать самостоятельно сможет, не говоря уже о том, что бы пойти вниз. Тем более таков приказ капитана и в этот раз нарушать его не хочется совершенно. Подняв штурмана, демон поспешил увести его на нижнюю палубу к Альбедо. Тома и сам вздохнул с облегчением, стоило белой макушке скрыться внизу вместе с бывшим генералом, который наконец-то в полной безопасности. Сам же боцман никак не мог добраться до Альбериха, чтобы помочь ему вместо Итто. Мешали волны, что обрушились на палубу и блондин боялся отцепиться от мачты, за которую держался. Альберих сжимал зубы, пытаясь выровнять накренившееся судно. Мокро. Ноги скользили по дереву из-за воды. Устоять получалось с трудом и Кэйа едва не катался по полу, как по льду зимой. — Дьявол! — в сердцах рыкнул Альберих. Пальцы начинали болеть от силы, которую вкладывал капитан, удерживая рулевое колесо, а мышцы уже немели от перенапряжения. Если так дальше пойдёт, то... Внезапно рядом руль перехватили бледные руки, помогая выровнять судно. А повернувшись, Кэйа увидел Дилюка. — Я сказал тебе оставаться в каюте! — перекричать шторм было тяжело. Альберих совершенно не ожидал увидеть сейчас Рагнвиндра, ведь боялся за него и знал, что тот не попадал в такую погоду в своих редких выходах в море. — И оставить тебя одного? Ни за что! — аловолосый хмурился и стискивал зубы. Его алые волосы потемнели от воды и липли к коже, чёрная промокшая рубашка ещё больше контрастировала с бледной кожей. От этих слов сердце капитана сначала замерло, а после забилось с удвоенной силой. Он привык быть один, хоть друзья всегда находились рядом, но не было никого настолько близкого и родного, что при одной мысли о нём, сердце забывало бы о покое. Точнее такой человек был, но только в его мыслях. Сейчас же вот он, рядом с ним, стойко держится под натиском бури, хоть и явно боится. И в данную минуту Альберих мог с уверенностью сказать, что они справятся и прорвутся сквозь шторм.***
Перед глазами стояла уже привычная картина: Итто за штурвалом о чём-то весело рассказывает рядом стоящему Горо, который после шторма постоянно был рядом с помощником, чаще смущался и что-то сам рассказывал; Тома сидел с книгой на лестнице и настолько погрузился в сюжет, что ничего вокруг не замечал, даже когда его звал кто-то из команды; Альбедо сидел на одной из бочек и рисовал заходящее солнце в своём альбоме, думая о том, как потом покажет малышке Кли все зарисованные в этом путешествии пейзажи. Его часто можно было увидеть за рисованием, ведь тут эксперименты ему не давали ни над кем ставить, хотя порой он что-то делал и изучал старинные свитки, хранившиеся у Альбериха. Не то что бы алхимик удивился, когда ему показали все пергаменты, ведь «Рассвет» уже много где успел побывать, но всё равно количество и редкость некоторых просто поражали. Они уже минули Ли Юэ и плыли в Сумеру, где должны были ненадолго задержаться в городе. Если с борта было видно землю, то можно было заметить как жёлтые, скалистые пейзажи сменяются насыщенной зеленью и густеющими лесами. Если бы Дилюк не был занят поисками одного человека, то определённо бы расположился у борта и любовался видами. Аратаки поймал взгляд винодела и кивнул в сторону носовой части корабля, без слов поняв, кого тот ищет. Порой демон удивляло проницательностью, но случалось это довольно редко, а в отношении себя он и вовсе был слеп. Благодарно кивнув в ответ, Дилюк пошёл в переднюю часть. И как он сам не догадался? Почти всегда, когда выдавалось свободное время, Кэйа обязательно шёл туда. Всё такой же безмятежный, смотрящий на горизонт. В лучах заходящего солнца смуглая кожа переливалась золотом. Ветер играл с чёлкой и сапфировыми волосами. Кэйа выглядел таким свободным и каким-то неземным, что было сложно оторвать взгляд. Подобные мысли немного смущали, но отделаться от них Рагнвиндр никак не мог, как бы не старался, а взглядом всё время искал капитана. Он чувствовал, что в нём уже что-то изменилось за время прибывания на борту, но пока не мог понять, что конкретно. Погрузившись в мысли, молодой наследник не сразу заметил, когда взгляд василькового глаза устремился на него. В этот момент сердце пропустило удар, а щёки тронил лёгкий румянец. Он никак не мог привыкнуть к тому, как Альберих смотрел на него. — Капитан Кэйа, вы когда-нибудь свалитесь в воду, — стараясь скрыть смущение, протянул аловолосый, услышав в ответ тихий смех. — Молодой мастер Дилюк волнуется обо мне? Мне льстит, — Кэйа сел более устойчиво, обхватив балку двумя ногами и протянул руку. — Не составите мне компанию? — Не горю желанием оказаться под дном судна, упав в воду, — Рагнвиндр покачал головой и посмотрел на всё ещё вытянутую руку. — Я не позволю Вам упасть, — усмехнулся капитан и сам взял парня за руку, но не дёргал. — Давай же, Дилюк. Ты сам поймёшь, почему мне так тут нравится сидеть. Немного поколебавшись, винодел всё же ухватился за предложенную руку и осторожно переместился к пирату, сев перед ним. Было страшно видеть под собой море и сидеть в таком опасном месте. Одно неверное движение и ты окажешься в воде с минимальным шансом на спасение, хотя и это вряд ли, если оказаться под кораблём. Дилюк никак не мог расслабиться из-за подобных мыслей, натянувшись словно струна. Чужие руки обвили его талию, и мечник оказался вплотную прижатым к капитану, который будто пытался показать, что всё хорошо и бояться нечего. Но стало действительно немного спокойнее. Его держат и, он был уверен, не дадут упасть. — Расслабься и верь мне. Смотри вперёд, — тихий шёпот возле уха заставил вздрогнуть от неожиданности, но действовал гипнотически. Иначе как объяснить то, что тело постепенно расслабилось, а взгляд сам устремился к линии горизонта, где солнце зашло уже наполовину. — Многие моряки говорят, что в этот момент можно слышать шипение воды, словно солнце действительно погружается в неё, — мягко продолжил Альберих, наслаждаясь близостью Дилюка. Тот пах домашним очагом и виноградом. Удивительно, как это вообще возможно, ведь винограда на корабле и в помине нет. — Я ничего не слышу, — Рагнвиндр покачал головой и закусил губу. Почему-то эта близость смущала и сердце билось чаще. — Хах, я тоже. Никогда не слышал, если честно, — хохотнул пират, положив подбородок на чужое плечо. — Но мне нравится смотреть на горизонт, где небо соприкасается с водой. На суше такое редко можно увидеть. Всё время что-то мешает. — Ты прав. Это просто великолепно. Сидя тут, создаётся ощущение, словно ты паришь над морем как птица. Чувствую себя таким свободным, — губ мастера коснулась расслабления улыбка. Он действительно понял любовь Кэйи к этому месту. Но вся магия момента разрушилась раздавшимся над головами птичьим криком, и оба посмотрели вверх. Над ними парил сокол Рагнвиндра, который спикировал вниз и сел на борт корабля, смотря на своего хозяина. Кэйа нехотя отпустил Дилюка и помог ему спуститься на палубу, подходя с ним к соколу. Тот сразу сел на вытянутую руку и прикрыл глаза, когда винодел почесал своего любимца под клювом. — Кажется, он принёс письмо, — Кэйа посмотрел на лапку птицы, но не решался трогать. — Это от отца, — пояснил парень и снял письмо. — Пойдём, нужно его по… — Я его покормлю! — к ним подскочил улыбающийся Тома, и сокол, к удивлению обоих, перескочил на руку того. Довольный кок направился на кухню, при этом милуясь с птицей, словно она принадлежала ему. — Ладно, пусть так, — Дилюк покачал головой и развернул маленькую бумажку, но прочитав содержание, помрачнел и сжал её. — Дилюк? — осторожно позвал его Альберих и дотронулся до плеча. — Что написал Крепус? — Магистр готов простить моё преступление, если я верну тебя в Мондштадт на казнь.