Искусство убивать

      Джордж Уизли.       Я трансгрессировал в «Нору» чуть позже малыша Ронни — его уже и след простыл, когда я пошёл закрывать дверь, ведущую в магазин, но и тут мне пришлось задержаться: у вывески о скором открытии стоял хулиганистого вида мальчуган лет девяти, который крепко держал за руку круглощекую девочку, видимо, свою сестрёнку, так как ребята были очень похожи между собой.       Скорее всего, они не ожидали, что увидят кого-то, выходящим из магазина, тем более вечером: «Вредилки» всё равно ещё не работают, а переместиться куда-то можно и из помещения, не выходя на улицу.       Будущие покупатели засуетились, застеснялись, парнишка пробормотал что-то наподобие приветствия и засобирался уходить, крепче хватая за руку младшенькую и утягивая ее за собой.       Однако девчушка оказалась не так проста, и уже через секунду громко, совсем ещё детским голоском, проглатывая некоторые буквы, спросила, в самом ли деле магазин снова откроется.       Я ответил, что всё это правда и что я буду очень ждать их обоих в день открытия, но сейчас очень спешу на одно важное мероприятие и поэтому прошу меня извинить. Не дожидаясь ответа, я с хлопком аппарировал в «Нору».       Я бы с удовольствием поболтал бы с этими детишками, но мне очень не хотелось, чтобы меня посчитали мёртвым или без вести пропавшим только потому, что я не появился дома через секунду следом за Роном. В связи с не так давно происходившими событиями, подобные беспокойства перестали быть редкостью, но я уже привык. В конце концов, человек ко всему привыкает…       Я очутился в коридоре недалеко от входной двери, которая тут же открылась, и на меня налетела именинница, куда-то ломившаяся и как всегда не смотревшая по сторонам.       — Всегда знал, что у нас особая связь… — по-доброму усмехаясь, изрёк я, как только Джинни в меня врезалась. — Только пришёл, а ты уже тут как тут! С днем рождения, сестрёнка! — я попытался её обнять и вручить ей мешочек с подарком, но был отстранён.       — Прости, Джордж! Там пирог подгорает… — донеслось до меня уже с кухни. Даже в день рождения эта девчонка не хочет получить нагоняй от маман… — Проходи в сад, пока мама не отправилась тебя искать. И… спасибо большое! — она попыталась забрать у меня подарок, когда уже возвращалась обратно с огромным подносом в руках. На нем красовался пышный, такой же огромный пирог.       — Да дай ты его сюда… — ворча, я выдернул из рук сестрицы виновника того, почему я до сих пор не могу её по-человечески поздравить и обнять, — А это держи… — Джиневра всё-таки взяла мешочек, зажатый меж моих пальцев, и развязала его.       — Мерлин, Джордж, он прекрасен… — она аккуратно достала серебряный кулон с птицей, у которой хвост и видимое крылышко были изумрудно-зелёными, — Это прекрасный подарок! — она чмокнула меня в щеку.       — Давай я сначала отнесу пирог на стол, а уже потом объясню, как это работает…       — Он ещё и не простой… — Джинни поднесла птичку поближе к своему лицу и принялась разглядывать, пытаясь понять, в чем секрет этой вещицы.       — Конечно, магический… но тебе понравится, обещаю, — заверил я сестрёнку. Ведь этот кулон способен исполнить несколько самых заветных желаний… — Очень вкусно пахнет, — я кивнул на пирог, от которого уже перестал исходить жар, но запах был просто незабываемым.       — Гермиона вчера весь день трудилась над начинкой, а сегодня мы с мамой уже занялись тестом и затем поставили всё это дело в духовку. Герм ещё очень слаба, Джордж, она проснулась, когда уже папа с Перси вернулись с работы… — она опустила взгляд, чувствуя, что я спрошу, что раз Грейнджер такая молодец, то почему не она полностью занялась готовкой пирога или что-то в этом роде. Но я не спрошу, как сделал бы это раньше. Если бы я знал от Гарри Поттера всё с самого начала, а не собирая информацию с миру по нитке, то вообще бы не лез к ней никогда. Я удивлён, что она вообще сейчас с нами, да ещё и умудряется осуществлять какую-то деятельность…       Хотя я уверен, что обо мне многие могут подумать то же самое, да и Грейнджер, я думаю, тоже. Мол, как это, жить, когда теряешь частичку себя, самого близкого на свете человека? Это ведь невозможно…       Я тоже думал, что невозможно. Но смотреть, как с потерями справляются (а точнее не справляются) твои родственники, друзья и знакомые, кажется более невыносимым. Как днем они стараются быть сильными, а вечером дерут на себе волосы и бесшумно рыдают за закрытыми дверями или когда уходят из дома.       Я прекрасно вижу, как всё изменилось за эти три месяца. Даже сейчас, когда я подошёл к столу, чтоб поставить на него пирог так, чтобы ничего не свалилось, я не сразу увидел маму, которая теперь не подходила меня обнимать, как раньше: она буквально застыла в паре шагов от меня и глядела так, будто делает это в последний раз. Возможно, ма пытается разглядеть во мне Фреда…       Фред… Я до сих пор не верю, что он погиб. Мне иногда кажется, что это умер я, а всё, что я вижу — моё наказание — жить без него.       Я готов был сначала наложить на себя руки и уйти из этой жизни сразу следом за братом. Я стоял напротив вырытой могилы с чёткой уверенностью, что свободное место слева рядом будет моим: как только все разойдутся, я либо убью себя заклинанием, либо (если не хватит смелости) повешусь. Я помню, как нервно сжимал в кармане брюк уменьшенную заклинанием веревку и прямо ждал своего воссоединения с близнецом. Тогда меня абсолютно не волновало, что будут чувствовать и без того убитые горем мать и отец, Перси, который винит себя за то, что не спас Фреда…       Но в тот же день я насовсем забыл о собственном самоубийстве, потому что кое-кто решил меня опередить, даже не дожидаясь расхода всех остальных с кладбища.       Как только гроб с телом моего брата опустился на дно ямы и постепенно стал засыпаться землёй, следом за ним прямо в могилу нырнула Грейнджер, до этого стоявшая недалеко от меня и не проронившая ни слова. Её долго не могли вытащить, потому что она намертво вцепилась в крышку и всячески отбивалась, смешивая истерический смех со слезами. У меня будто что-то щелкнуло, и поэтому с кладбища я ушёл не вешаться, а лично отправился с Гермионой в Мунго. Её трясло, она плакала и говорила, что стала таким, как он, стала убийцей… Кто это, он? Тёмный Лорд?       Я знал, что её родителей убили Пожиратели, пока она сражалась на битве за Хогвартс. Однако Поттер решил полностью проверить её воспоминания, чтобы избавить свою лучшую подругу от сумасшествия, к которому она явно была близка, раз решила похоронить себя заживо в одной могиле с моим близнецом. Я же в это время дежурил у кровати Грейнджер, пока она была введена медиками в состояние сна. Мерлин, это было так странно… видеть, как перед тобой неподвижно лежит белая как больничная простыня девушка, чей рот никогда не закрывался на протяжении всей школьной жизни. Она больше не злилась на меня, как делала это раньше. Я всё ждал, что она проснётся и тут же отчитает меня за что-то, но этого не происходило…       Из Омута памяти Избранный вышел постаревшим лет так на десять-пятнадцать. Конечно же, ему не удалось укрыться от моих вопросов. Под моим пытливым взглядом Поттер рассказал такие вещи, что волосы дыбом встают…       Гермиона самостоятельно, никому ничего не сказав, нашла тех, кто убил её родителей. И запытала их до смерти. Самыми извращенными пытками. В одиночку. А потом как ни в чем не бывало пришла на похороны и встала позади меня, обдумывая план самоубийства. Она оказалась в разы решительнее меня…       Гарри Поттер придумал самую умную и одновременно самую глупую вещь на свете. Он попросил целителей подправить Грейнджер воспоминания, после того, как увидел всё, что с ней происходило… Избранный сказал мне, что он всё решил, пообещав, что с его подружкой всё будет в порядке. Важно только вести себя как прежде, будто бы ничего не было: иными словами, попытаться забыть всё, что я видел. Какая ирония…       Как только она очнулась, Поттер буквально выпинул меня из её палаты, напомнив, что я должен вести себя как обычно, а именно не упускать возможности с ней препираться, спорить, в общем, быть прежним Джорджем…       А я больше не мог спокойно смотреть на неё, делать вид, что ничего не знаю и что мне всё равно, поэтому я избегал всяческих разговоров с этой девушкой, отвергал все её попытки помочь в магазине и вообще…       Только я и Гарри знали, что произошло на самом деле, остальных же посвятили только в то, что Гермиона потеряла родителей и очень переживала по этому поводу. И то, мне кажется, даже мне этот шрамоголовый рассказал далеко не всё…       Кстати, о Поттере… Он уже несколько дней подряд избегает меня так же, как я избегаю Грейнджер. Вот только я всё равно узнаю, что же такого он сделал с воспоминаниями этой девушки, что она теперь не может спокойно спать…       Его даже не спасёт то, что он тщательно старается не попадаться мне на глаза. И да, удача сегодня явно на моей стороне: прямо сейчас Избранный прошёл мимо меня, бегло поздоровавшись и виновато опустив взгляд.       — Стоять, — золотой мальчик замер, постепенно поворачивая повинную голову в мою сторону, — Не так быстро, Поттер… — после этих слов он как-то странно дернулся, но всё же развернулся и зашагал в направлении ко мне. — Отойдем на пару слов?       Гарри кивает и покорно удаляется к сараям на заднем дворе, подальше от стола и гостей. Он встаёт спиной к одной из стен и складывает руки на груди. Его демонстративно непоколебимое спокойствие начинает раздражать.       — Ты прекрасно знаешь, о чем я хочу спросить… — говорю я, подходя ближе, — И сегодня тебе отступать некуда.       — Целители же предупреждали, что…       — Что это побочное действие, я слышал уже сотню раз, Поттер. А теперь я хочу услышать правду… — я приблизился к нему вплотную, так, что он уже вжался в стену и начал судорожно поправлять очки на переносице.       — Но… зачем тебе это, Джордж?       — А то ты не знаешь, зачем… Я хочу помочь ей избавиться от последствий той ерунды, которую ты заварил.       — По-моему, тебе нужно помочь сначала самому себе, — а вот это он зря… Я взял его за грудки и приставил к стенке. Гарри пришлось привстать на носочки, чтоб не оказаться в подвешенном состоянии, — Что ты творишь?!       — Говори, Поттер… Говори, что ты сделал с Грейнджер! — я чуть понизил голос, так как мне показалось, что я произнес это слишком громко. — Хочешь узнать, зачем мне это? — продолжил я уже шепотом, — А я тебе сейчас расскажу… — и я поведал ему всю историю с похорон, что если бы не она, то меня бы здесь уже не было… И теперь я чувствую некую ответственность за её жизнь. — А теперь… как ты думаешь, имею ли я право знать, что с ней случилось, только не урывками, а от начала и до конца? Почему, черт возьми, если ты со всем разобрался, она до сих пор выглядит как живой труп? Не спит сутками, а потом устаёт после незначительного действия и вырубается прямо на ходу? — я разозлился. От злости я даже расцепил пальцы, в которых держал Поттера за рубашку. Он едва удержался на ногах, видимо, не ожидал, что я выпущу его.       — Хорошо, — снова начал он нарочито спокойно, — Только обещай мне, что ты никого не будешь искать, чтобы отомстить или узнать правду… — я уже хотел снова вцепиться в него, но Гарри выставил вперёд волшебную палочку, — Обещай, я сказал! Моё терпение тоже не железное, Джордж…       — Обещаю… — страшно представить себе, что же он сейчас расскажет…       Я узнал, что в гибели родителей Грейнджер виновен человек, с которым у неё были запретные отношения. Он выдал их местоположение в Австралии незадолго до битвы. Пожиратели с удовольствием отыгрались за все свои неприятности якобы из-за Избранного на родителях его маглорожденной подружки…       — А спать она не может, потому что, скорее всего, ей снятся сны с участием этого человека. Всё началось с него, с запретной любви к нему. Он предал Гермиону, а потом случилось всё остальное. Целители не могут повлиять на сны, но они чаще всего содержат не самые яркие моменты, а причину, где именно нужно искать потерянные воспоминания… — Гарри снял очки и потер глаза, — Я пытался выведать у неё, что именно ей снится, но она относится ко мне настороженно, не говорит. Просыпаясь утром, она не помнит человека из сна, или людей… По крайней мере, я надеюсь на это. Я пытаюсь уберечь её, а она перестаёт мне доверять, потому что я ей ничего не говорю! Какой-то замкнутый круг…       — То есть, ты знаешь, кто виноват…       — Конечно, знаю! Прошу тебя, не спрашивай хотя бы это… — очередь злиться и наступать уже перешла к Поттеру, — Тебе ничего не напоминает эта ситуация? Сириуса, например?! Двенадцать лет все думали, что именно он предал моих родителей! Вот только они давно не с нами, а Гермиона жива, и она в опасности… Каждое воспоминание может стоить ей жизни, понимаешь? Вспомни хотя бы, как я периодически накладываю на её руку со шрамом чары невидимости, пока она спит… В своей голове она абсолютно уверена, что только он виноват, прямо как я когда-то был убежден в виновности Сириуса… Да, ещё на него указали Пожиратели, с которыми она расправилась после того, как вдоволь запытала. — Гарри схватился за голову, — Ты думаешь, я сразу не пошёл его убивать? Я мучил его Круциатусом, пока он мне всё не рассказал. Он тоже жертва обстоятельств, как и Сириус. Вот только психике Гермионы уже все равно на это. Он правда любил её, но она уже никогда этого не вспомнит, а ему это самое худшее наказание, уж поверь…       Сказать, что я в шоке, это не сказать ничего. Лучший друг Грейнджер ушёл, оставив меня наедине с собой.       Да уж, лучше в самом деле всё забыть или умереть… Да простит меня Фред, к которому я сам настойчиво собирался, я был не прав. У меня ещё есть дела на этой планете… Для меня уйти из жизни было бы слабостью, а для неё — спасением…       — Всё в порядке, сынок? — взволнованная мама увидела меня одного на заднем дворе. Одному Мерлину известно, о чем она могла подумать…       — Да, ма, не волнуйся, — я крепко сжал её ладонь в своих руках, — Мне просто надо было кое-что обдумать…       Мы возвращались к остальным, изредка перебрасываясь дежурными фразами и смотря друг на друга. И тут, неожиданно для себя самого, я услышал смех, который, наверное, не слышал ещё со школьных времен. Смех Гермионы… Такой искренний…       Она стояла спиной ко мне в компании Чарли и Перси. И сейчас даже не новое платье делало её прекрасной, не прическа и макияж (я и не видел этого, так как видел только её спину), а именно смех…       Я был несказанно рад видеть её, да ещё и в таком настроении. Тихо подошёл сзади и, собрав всю волю в кулак, произнес чистейшую правду:       — Ты выглядишь замечательно, Гермиона…       — Спасибо, Джордж… — она улыбается мне, а её большие глаза изучают меня. Кажется, она ждёт, что же я скажу дальше…       — Господа… — обратился я к братьям, — Вы ведь не возражаете, если я на пару минут украду у вас эту прекрасную даму? — на лице Грейнджер возникло недоумение, но, получив кивки от своих собеседников, она все-таки отошла со мной в сторону.       — Что такое, Джордж? Что-то случилось?       — Нет-нет… просто у меня для тебя кое-что есть, — я попытался её успокоить, но одновременно с этим включил прежнего Джорджа, как бы поддразнивая её.       — День рождения вроде у Джинни, а не у меня… — с сомнением протянула Гермиона.       — Верно. Но моя сестрица, в отличие от тебя, не имеет проблем со сном, — из кармана я вытащил несколько флакончиков с зельем, которое она просила у Рона, — Я его доработал, должно сработать…       — Спасибо… — она аккуратно, всё ещё недоверчиво глядя, взяла колбочки у меня из рук. Её ледяные пальцы случайно коснулись моих, и она дернулась, словно обожглась… — Прошу прощения за то, что доставила тебе проблемы. Я просто не спала несколько дней…       — Я знаю, Грейнджер, не извиняйся. Ничего страшного, только пожалуйста, не делай так больше, ладно? — я легонько щёлкнул её по носу. Мой взгляд скользнул по её волосам: у висков проглядывалась седина…       — Хорошо… Ещё раз спасибо, — она порывисто обхватила мои плечи и тут же отстранилась, смущаясь.       — Ну где вы там? — не очень довольный голос Ронни явно был обращен к нам, — Целый час болтаете, только вас и ждём! Там уже торт на подходе, а вы всё тут… — подойдя ближе, он как-то подозрительно оглядел нас обоих, — Пойдёмте…       В общем-то, он прав. Сегодня день рождения нашей сестрёнки, а это значит, что сегодня места для грусти быть не должно. Будем есть торт, а ещё я обязательно попробую тот пирог. Пропустив вперёд себя Гермиону, я поплелся за ней навстречу празднику…

***

      Сегодня солнце быстро скрылось за горизонтом, а небо будто бы по щелчку пальцев почернело и засияло звёздами.       Поэтому я, с кружкой чая и несколькими кусочками пирога на тарелке в руках, сидел на скамейке в саду и смотрел на небо, несмотря на то, что время давно перевалило за полночь.       День рождения Джинни давно закончился, мы все дружно убрали со стола и разошлись по комнатам, спать. Вот только мне не спалось, и я решил ненадолго выйти подышать воздухом. Я любовался ночной красотой до того момента, как кто-то вышел из дома, тихонько закрыв скрипучую входную дверь.       Я смог различить чьи-то тяжёлые шаркающие шаги, которые приближались в мою сторону. Следом за ними едва поспевали тихие шажочки. Я услышал и узнал шёпот Рона, который говорил что-то неразборчивое Гермионе. Да, это точно была она.       Не то чтобы я решил подслушать их разговор, но я быстро пересел на другую лавку, которая уже просто утонула в малиновых кустах. Мне ничего не было видно, я только слышал происходящее. Я решил не пугать своим присутствием и без того пугливую Грейнджер. Да и к тому же, зачем смущать молодёжь? Всё-таки, у них, по словам моего братца, начинало что-то наклёвываться…       — Послушай, Рон… — уже чуть громче шепота произнесла Гермиона, — К чему такая секретность? Зачем ты сюда меня вытащил?       — Нам надо поговорить, — невозмутимо ответил малыш Ронни, и я прямо почувствовал недоброе выражение лица его подружки.       — Сейчас? — по её интонации ясно представляю, как она изогнула бровь, прям как когда бы я сам её выводил из себя, — Ночью?       — Да, сейчас, — он занервничал, — Это важно.       — Ну? — Грейнджер явно ждала объяснений. Она устала и хотела спать, а тут её вывели на улицу и чего-то хотят…       — Почему ты так со мной поступаешь? Почему не подпускаешь к себе? Почему отталкиваешь меня и назло мне флиртуешь со всеми? — я знал почему-то (хоть ничего и не видел), что именно в этот момент он подошёл к ней вплотную и наклонился к её лицу, оказывая давление.       — Погоди… — в голосе Гермионы прозвучал нервный смешок, — Я свободный человек, Рон. Могу общаться, с кем хочу, сколько хочу, как и когда хочу. И флиртовать тоже… Ты об этом хотел поговорить? И при чем тут вообще ты? А под «не подпускаешь к себе» ты имеешь в виду, что я не позволяю тебе вламываться в комнату, когда я переодеваюсь? — Бывшая староста Гриффиндора задавала эти вопросы с разной частотой, потому что мой братец молчал, не отвечая ни на один.       — Как это, при чем тут я? — Ронни всё-таки выбрал вопрос, на который он смог бы ответить, но ощутимо начинал злиться, — Разве после Выручай-комнаты…       — Так вот оно что… Ты снова заводишь эту пластинку. Я же объясняла, Рональд, что тот поцелуй вышел случайно и ничего не значил. Я же извинилась! Я не хотела давать тебе ложную надежду, мы ведь друзья, Рон! Лучшие друзья! — ого, а вот это уже интересно… — Ты не можешь указывать, что делать, и полностью контролировать человека после одного поцелуя, слышишь?       — Друзья, говоришь?! А давно ты первая набрасываешься на друзей с поцелуями? И много их у тебя, друзей таких?       — Давай закроем этот вопрос раз и навсегда, — её самообладанию можно позавидовать, — Я не твоя собственность, чтобы ты мной распоряжался, Рональд. Даже если бы ты был моим парнем… Но ты не мой парень! Я надеюсь, мы с тобой всё ещё друзья… — последнюю фразу Грейнджер произнесла очень тихо, видимо, боясь взорвать что-то в бешеной душе Ронни.       — Ты серьёзно, Гермиона? Сама-то себя слышишь? Друзья, ха-ха-ха… — кажется, его все-таки понесло куда-то не туда, — Да кроме меня, твоего, как ты говоришь, «друга», ты никому не нужна! Думаешь, ты такая бедная и несчастная, и все тебя до конца жизни будут жалеть? Все давно погрязли в своих собственных страхах и забыли о тебе… Ты думаешь, никто не знает и не замечает, что ты не можешь колдовать? И ты уверена, что с Мунго никто не настучал, что ты сошла с ума? Это пока не закончился привкус победы, ты всем нужна, как Золотая девочка, как подружка Гарри Поттера. А как только жизнь наладится — кому будет интересно возиться с «умнейшей ведьмой столетия», которая теперь не может пользоваться даже самыми простыми заклинаниями? Даже журналисты и те посудачат пару-тройку дней и перестанут…       — Ты правда считаешь, что моя жизнь не представляет никакой ценности? — спокойно спрашивает Грейнджер, хотя её голос вот-вот захлебнется от подступающей обиды и слез.       — Я говорю про то, что хороша ложка к обеду, Гермиона… — хмыкнул он, а я ухмыльнулся следом за ним, ведь прямо сейчас в моей кружке с чаем покоилась ложка. Стало быть, не только к обеду? — Ты нужна всем только пока. Ну а что потом? Думаешь, ты будешь нужна Гарри, который не знает, как угодить Джинни? Или, может, МакГонагалл, которая рано или поздно поймет, что её лучшая ученица теперь не может колдовать? Не не хочет, как ты это всем преподносишь и пытаешься саму себя убедить, а именно не может! Потому что сил нет…       — А зачем же я тогда нужна тебе, раз я такая никчёмная, Рон? — Грейнджер заплакала. Я сжал кулаки и стал ждать, что же ещё скажет этот придурок, прежде чем ответить за свои слова. Он не знает того, что знаю я, но это не даёт ему права так по-свински вести себя. Даже если всё это правда…       — Да потому что я люблю тебя! Или этого не видно? — он прямо вспыхнул. Никогда бы не подумал, что на примере собственного брата узнаю, как сильно любовь сопряжена с ненавистью. В принципе, как и у меня сейчас: я не напал на него сразу, как на Поттера днем, наверное, потому что это мой братец. А ещё мне было интересно, до какой точки невозврата он может дойти, обижая Гермиону. В любом случае, моя рука уже готова заехать ему промеж глаз…       — Я вижу только то, что ты сам любишь именно ту Золотую девочку из прошлого, а не её бесполезную копию, — кажется, она собралась уходить, — Прости, но я как простой человек хочу спать, а не выслушивать этот бред.       — Неужели ты ничего не понимаешь? Тебя никто больше не полюбит так, как я! А ты нос воротишь! Да кому ты теперь будешь нужна с кучей комплексов, психическими расстройствами и без способностей к магии? Кому?!       — Мне. Мне нужна, Рон, — я решил остановить это унижение ни в чем не повинной девушки и вышел из укрытия. Я не видел четко её лица, но почувствовал, что она чуть улыбнулась сквозь пелену слез, а затем залилась ими еще больше. Я обнял её сзади за плечи, мои руки тут же были убраны ледяными пальцами, — Сумасшедшая и без магии, прям как ты и описал. Любая нужна…       — Ты?! Как ты здесь… я не… — его трясло, он чуть не задыхался.       — По-хорошему прошу, уйди с глаз моих… — и в каком месте там что-то наклевывалось?       — Так ты… с ней?! Когда вы успели? Как вы могли?.. — нет, он так ничего и не понял. Какой идиот… — Ты! — Рональд чуть не набросился на Грейнджер, но я загородил ее собой, — Крутила с ним, а меня за нос водила? Строишь из себя невинную овечку, а сама ведешь себя как распутная девка… То-то вы сегодня шептались…       — Пожалуйста, Рон… Остановись, не надо… — просила Гермиона, захлебываясь слезами и держа меня обессиленными руками за локти, чтобы я в случае чего не двинул ему в челюсть.       — А то что, милая? Пожалуешься на меня своему кавалеру? Или сразу нескольким? Может, еще и Краму напишешь? — считай, что уже пожаловалась, братец. А теперь, как говорится, получи в табло и распишись…       — Джордж! — она поспешила нас разнимать, но мы уже успели друг другу «подпортить макияж», так сказать, — Да отцепитесь вы друг от друга! — встав между нами, эта девушка, видимо, решила, что мы, два почти двухметровых олуха, не сможем через неё друг друга побить. Но мы и правда не стали…       Шепча что-то гневное и нечленораздельное, вытирая рукой разбитый окровавленный нос, мой брат, шатаясь, отошёл в сторону на несколько шагов и трансгрессировал в неизвестном направлении.       — Зачем ты это сделал, Джордж? — шмыгая носом, вопрошала Грейнджер. Сделал что? Врезал Ронни за его поганый язык или заступился за неё? Что из этого неправильно? — Как ты вообще здесь оказался? — она усадила меня на лавочку, забрала из моих рук палочку и, подсвечивая Люмосом, осмотрела моё лицо и сбитые костяшки пальцев, — И пострадал ни за что… Сильно болит?       — Не сильно. Ты не поверишь, но я решил себе устроить ночное чаепитие и перекус… — я вытащил из кустов тарелку с недоеденным пирогом и кружку недопитого чая, — А тут вы. Сначала не хотел мешать свиданию, как я думал, а потом понял, что… — она снова начала всхлипывать, — Эй, ты чего? — я сжал её руку и тут же почувствовал жгучую соль от её слез на своих исцарапанных руках, но виду не показал.       — Спасибо, но… зря ты всё это затеял, правда, не стоило… — Гермиона вытащила ледяную руку из моей хватки и вытерла рукавом слезы. Я ожидал, что сразу же огребу от нее по полной после того, как Рон трансгрессировал. Но она ничего не делала, только продолжала плакать, — Он ведь и правда решит теперь, что мы… с тобой… Зачем, Джордж?..       — Пусть думает, что хочет. По-твоему, я должен был просто уйти домой спать, не вмешавшись? Или продолжить сидеть и слушать, попивая чай с наивкуснейшим пирогом, который, кстати, ты приготовила? — Я снова чувствую, что она улыбнулась. — Я так понимаю, новое зелье ты не выпила, иначе давно бы уже сопела в подушку…       — Как видишь… — усмехается, но слезы на ее щеках не исчезают, — Мне так жаль, Джордж, за эту ситуацию…       — Так, перестань, Грейнджер. Если ты думаешь, что мне как-то неловко из-за того, что Ронни может рассказать «сенсацию» о «нас», — я изобразил в воздухе кавычки, — То не переживай. В моей семье все всё поймут и ничего не скажут, даже обрадуются, мол, наконец-то я за ум взялся… А донести информацию широкой общественности у него не хватит смелости, да даже если и так… До первого сентября всего ничего, укатишь в Хогвартс и всё забудется, вот увидишь… — я прямо всеми фибрами души ощущал, что она съест себя за эту неправду, а затем вспомнил ещё кое-что, чтоб как раз перевести тему, — И только попробуй не прийти на открытие магазина в субботу из-за этого, слышишь? Лично за тобой приду, а если спрячешься, то хоть где найду и за руку приведу. И вот тогда уже сплетен точно будет не избежать… — видел бы меня сейчас Фред, сказал бы, что я спятил, раз кокетничаю с Грейнджер и уговариваю её прийти в наш магазин… Хотя я думаю, что он и сам был не очень рад её визиту в его могилу и вряд ли бы оценил такое «соседство»… Да и им всем там явно видней, что здесь и как.       Не было ни дня, ни часа, ни момента, чтоб я не вспоминал тот проклятый день, когда потерял брата. Каждый раз утром я захожу в его комнату, перекладываю его вещи с места на место и ухожу, так и не решаясь сгрести все это в кучу и раздать нуждающимся…       Всё это остаётся за дверью его комнаты, как только начинается рабочий день. Я погружаюсь в дела с головой, и это меня спасает. Либо, когда дел нет, появляется Гермиона со своими обмороками, скандалами и прочей, так называемой «движухой», держащей меня в тонусе. И отчасти, я благодарен ей за это.       — Хорошо, — после недолгих раздумий отвечает она и снова замолкает. Грейнджер явно хочет что-то спросить, но не решается, — Скажи мне честно, Джордж… Ты тоже считаешь меня сумасшедшей? — так вот оно что: слова, неосторожно брошенные моим братцем, плотно засели в её голову.       — Нет, не считаю, — Мерлин, а ещё я понимаю, к чему может привести весь этот разговор… Безусловно, я хочу ей помочь восстановить память, честно, я бы хоть прямо сейчас ей всё рассказал, но сначала надо как минимум обсудить это дело с Поттером. К тому же, никто кроме него не в курсе, что ей можно говорить, а что нет, я ведь даже не знаю, о чём она помнит или же не помнит… — Поверь, если бы тебя реально считали сумасшедшей, то вряд ли бы ты сейчас тут сидела со мной. Твой замечательный лучший друг Поттер, который хочет как лучше, а делает как всегда, первым бы запер тебя в четырёх стенах одной из лучших палат в Мунго. А малыш Ронни бы его в этом поддержал, конечно, если он не совсем идиот…       — Но ведь всё, что он сказал — это правда… Я действительно больше не могу колдовать, и всё, что мне доступно — это Люмос и Акцио, — Гермиона покачала головой и возвела заплаканные глаза к небу, — И хоть я ещё и не успела сойти с ума, скоро точно сойду…       — Понимаешь, Грейнджер… — я придвинулся чуть ближе к ней. — У человека, какой бы он ни был, за жизнь можно отнять всё, что угодно: работу, здоровье, деньги, дом, одежду, умения, навыки, да что хочешь… Всё, кроме знаний. Они всегда останутся при тебе, даже если ты останешься бездомной без рук и ног. А насколько я помню, знания всегда были твоим самым главным оружием, Гермиона, — я и не заметил, как понемногу стало светать: в этих краях утро наступает очень рано. Теперь у меня была возможность получше разглядеть свою собеседницу. Но ничего, кроме её глаз, красных от слез, я не видел.       — Ты прав, но… если человек потеряет рассудок, то какой толк от всего этого? Ну или по классике, ту же память. То есть, он просто не вспомнит, что был, скажем, каким-то учёным…       — Я вижу, что тебя невозможно переспорить, мисс Всезнайка, — легонько толкаю её плечом, — А потому предлагаю закрыть эту тему и пойти, наконец, спать. Джинни сказала, что ты ещё не восстановилась…       — Признаться честно, я уже не знаю, от чего лечусь и восстанавливаюсь… — Грейнджер старалась ворчать себе под нос как можно тише, но у неё это плохо получалось, — Не представляю, как я в таком состоянии поеду в Хогвартс, — уже громче произнесла она, вставая с лавочки.       — Я понимаю, что ты хочешь завершить обучение и всё такое, но… я слышал от Невилла, что МакГонагалл предложила ему просто сдать экзамены и чуть ли не сразу начать преподавать. Так может и ты…       — Ты не учёл того факта, что Невилл всё-таки учился на последнем курсе, в отличие от меня. По крайней мере, находился в школе и посещал занятия… — ни за что не поверю, что этой упертой девчонке, с её-то нынешним статусом героини войны, да и с прошлым званием самой умной ведьмы столетия, не позволят сделать то же самое, что и Долгопупсу… — Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, Джордж. Я хочу, чтобы всё было честно. В любом случае, я подумаю над этим уже завтра, а сейчас мне действительно нужно поспать. Иначе мне снова понадобится больше суток, чтобы более менее походить на человека.       Я ничего не ответил. Хотел пошутить что-то по типу «ты даже в таком состоянии будешь больше похожа на человека, чем малыш Ронни», но не стал, лишь молча кивнул.       — Доброй ночи… — тихо добавила Гермиона, ускользая от меня по тропинке сада.       — Доброй! — крикнул я ей вслед. Она обернулась, одаривая меня какой-то грустной улыбкой. Затем опустила взгляд, спрятала голову в плечи и быстро ушла, — Не забудь про зелье! Чтоб спалось лучше… — добавляю, не надеясь, что меня услышат.       — Хорошо… — слышу тихий ответ уже где-то у входа в дом, после чего дверь закрывается, до меня доносится скрип половиц, и, когда Грейнджер доходит до комнаты, наступает полная тишина.       Но только не в моей душе. Сейчас во мне бушует целый ураган смешанных чувств, и мне кажется, что я теперь не усну…

***

      Время до субботы тянулось как жвачка или карамельная паста. И вот, наконец, этот день настал. Сегодня я снова открываю магазин, наш с Фредом магазин… И пусть я всё ещё злюсь на Рона за ситуацию с Грейнджер, я испытываю огромную благодарность за то, что он помог мне со всем этим.       Я уже несколько дней не выхожу из квартиры, ссылаясь на подготовку к открытию. Я никого не видел всё это время, кроме малыша Ронни, который хоть и продолжал дуться на меня (да и я на него тоже), но каждый день приходил в магазин, что-то в нем делал, обустраивал, заносил мне документы и даже передавал гостинца от мамы. Правда, он ни разу не переступил никуда дальше коридора, либо вообще оставлял записки… Но ничего, мы это исправим.       Мне до сих пор интересно и непонятно, придёт ли Гермиона на открытие «Вредилок». Однако почему-то именно её я жду больше всех. Не знаю, почему…       Стук в дверь заставил меня оторваться от этих мыслей. Я точно знаю: это Рон пришёл позвать меня вниз, в магазин. Чуть больше часа остаётся до открытия, но я уверен, что он, как и я, уже умыт, одет, обут, причесан и даже надушен. Мы все волнуемся, а потому уже с самого утра при полном параде. Наверное, это от нервов…       — Вижу, ты тоже уже готов… — братец окидывает меня взглядом прямо с порога. Но ни прежней злости, ничего не слышится в его голосе и не читается по глазам. Конечно, он тоже переживает, сегодня не до склок и недопониманий…       — Ещё бы, — хмыкаю я, видя его накрахмаленный воротник и бабочку.       — Народ потихоньку подтягивается. Наши уже все внизу. Скоро и журналисты будут, заранее интервью хотят взять, чтоб лишнего шума от толпы не было… — монотонно перечисляет Рональд, избегая острых для нас с ним тем, — Идём?       — Идём.

***

      — Да… нет… нет. Да, конечно… — до меня доносиятся неловкие однообразные ответы Рона на такие же неловкие и однообразные вопросы. Журналисты атаковали сначала его. Разумеется, лучший друг Гарри Поттера не пошёл в аврорат, а решил помочь оставшемуся в живых близнецу Уизли открыть магазин… Я уже мысленно представляю эти заголовки на страницах «Пророка» или ещё где-то…       На самом деле, хорошо, что сначала на «допрос» забрали именно его. Гарри сообщил мне, что Джинни с Гермионой успеют прийти только к официальной части. Когда все уходили сюда, Грейнджер только проснулась. По-прежнему неизвестно, что с ней происходит, но она хотя бы стала высыпаться…       Я почему-то все равно надеялся, что они придут пораньше и мне удастся хотя бы чуть-чуть поговорить с Гермионой, пока на неё тоже не напали папарацци, ведь она золотая девочка из Золотого Трио. И я почему-то уверен, что им известно о том, что она лежала в Мунго. В общем, понятно, к чему я клоню…       И тут… о Мерлин! Мои пожелания были услышаны высшими силами! Я услышал хлопок трансгрессии где-то недалеко от себя, а потом до меня донесся голос сестрёнки, спрашивающей у кого-то, всё ли в порядке.       И уже сейчас этот «кто-то» стоял спиной ко мне и отвечал, что всё хорошо и беспокоиться не следует…       Конечно, это была Грейнджер. И в отличие от моей сестры, она всё-таки оделась по погоде: на ней был тёплый брючный костюм и полуботинки, в то время как Джинни забила на холод и пришла в платье и туфлях. Надеюсь, ума хватило применить согревающее заклинание…       Бывшая староста Гриффиндора явно нервничала. Она то поднимала, то опускала левый рукав своего пиджака. Мне показалось, что она почти не слушает Джиневру, а скорее погружена в себя, не замечая никого и ничего вокруг. Она вздрогнула, когда я подошёл к ней.       — Не бойся, это всего лишь я, — я подмигнул ей, после чего она смущённо улыбнулась.       А дальше всё было, как в тумане. Нас обступила толпа журналистов, и это не сулило ничего хорошего. После рядовых вопросов в мой адрес, которые, в принципе, мало чем отличались от вопросов Рональду, всё внимание было приковано к моей собеседнице.       Как же я ошибался насчёт вопросов о Мунго… Потому что первое, что у неё спросили, было:       — Почему Вы скрываете свои отношения с Джорджем Уизли?       И тут мне в голову пришла одна рисковая мысль. Надо срочно поговорить с Поттером.