Постучи в мою дверь

      Ким Тэхен ушел от альфы еще более разъяренным, чем прежде. То, что Юнги отказался проводить гон со своим истинным омегой — Тэ показалось каким-то кощунством, учитывая, что Чимин несколько раз прямо намекал (даже в присутствии Чонгука и Тэ), что ему хотелось бы быть с ним. Тэ и представить не мог, чтобы он проводил свой гон один… Даже когда не было Чонгука, альфа всегда находил себе каких-то омег, потому что эта пытка была совсем ни к чему. Все они взрослые люди, они понимают, что бороться с инстинктами бесполезно. Но сейчас он даже мысли не допускал, что Гуки проведет без него течку или наоборот. Альфа действительно пытался помочь своему другу не наступить на его же грабли, но Юнги предпочитал сам набивать себе шишки.       Тэ вернулся домой ни с чем и занимался только тем, что искал работу в США. Оказалось, что это действительно было не сложно, потому что у их офиса было представительство в Нью-Йорке. И все, что необходимо было сделать Тэхену — это найти себе хорошего зама, чтобы в Корее осталось доверенное лицо, и переговорить с главным директором, чтобы тот согласился поставить Тэ на такую же должность в штатах. Поэтому тем же вечером альфа отправил письмо, где говорил о том, что хочет переехать в США. Альфа работал в коммерческой фирме, кроме него там было достаточно много омег и альф, а учитывая, что создатели сидели в США, то наконец-то, в кои-то веки, что Тэхен «не нормальный» станет его преимуществом. Американцы обожают принимать к себе «ущемленок», коим Тэ и собирался притвориться.       Чонгук же за день ничего ему не написал, но Тэ (так как держал диалог всегда открытым), видел (честно видел), что Гуки был онлайн пару раз. Он тоже ждал сообщения.       Тэ приехал к Чонгуку на следующий день после своей работы. Он переговорил с главным директором, и те сказали, что обязательно рассмотрят его предложение. Это не было сто процентной гарантией, но если начальство не собирается идти на встречу — оно сразу отказывается, поэтому Тэ был уверен, что ему дали зеленый свет. Рабочий день долго тянулся, потому что альфа был полностью погружен в мысли о своем мужчине. В голове постоянно всплывали картинки, как он приедет, что скажет Чонгуку, как поцелует его, а тот будет делать вид, что ему противно, он не хочет Тэ, но все равно раскроет губы и позволит себя целовать.       После работы Тэхен быстро заезжает в магазин, чтобы купить букет из хороших конфет и бутылку дорогого сладкого белого вина, которое так любит Чонгук. Альфа торопится, словно боится, что омега его не дождется и его переклинит в мыслях. Ближе к вечеру, когда солнце уже зашло, Тэ оказался перед дверями квартиры, где не бывал уже давно.              Он так и не вспомнил, когда в последний раз Гуки после ссоры забирал часть своих вещей (не все) и уезжал, кажется, около трех лет назад. Альфа вздыхает и набирается сил. Он стоит перед дверью, с букетом из конфет, бутылкой белого вина, как в дораме. Черные волосы чуть спадают на лоб, а черная водолазка под пиджаком начинает душить. Он стучит в дверь.       Через некоторое время за стеной слышатся шаги. И они замирают, оказавшись около двери. Альфа улыбается уголком губ и стучит еще раз. И когда дверь открывается, то перед ним стоит нарядившийся Чонгук. Волосы аккуратно уложены гелем, в ушах длинные серьги. Черная рубашка в желтых точечках застегнута до третьей пуговицы, оголяя ключицы. Омега явно куда-то собирается.       — Привет, Чонгук, — начинает альфа.       Тот хмурится. Он скрещивает руки на груди, но не выгоняет Тэ. Омега опускает взгляд вниз на вино и любимые сладости.       — Я зайду? — Не стесняется Тэхен.       Знает, что Чонгук впустит, не откажет. И тот кивает, все еще обиженно поджимает губы и делает шаг назад, впуская его.       — Ты уже нашел работу? Иначе мне не о чем с тобой говорить. — Как-то грубовато звучит тон Чонгука.       Альфа приподнимает вопросительно брови, удивляясь его резкости, но потом тут же берет себя в руки.       — Гуки, прости меня, пожалуйста, — начинает Тэхен, когда омега опирается плечом о стену в коридоре и скрещивает руки на груди, — я правда как-то… Слишком эгоистично к тебе относился. Ты столько раз говорил прямо, что тебе важно, чтобы мы могли быть вместе, могли сделать семью, ну а я трусил. Вчера связался с офисом в США. Возможно, все получится. Прости, что так тянул с этим.       Чонгук внимательно слушает и молчит.       — Это тебе. — Он протягивает любимое белое вино и конфетный букет.       Омега жмется некоторое время. Как он мог не простить его, если Тэхен делает все так красиво? Альфа извинялся очень редко, а так — никогда. Максимум после ссор мог выпалить сухое «прости» и то для того, чтобы просто не развивать дальше конфликт. Чонгук улыбается уголком губ, после чего принимает подарки.       — Когда тебе ответят? — спрашивает омега, подходя чуть ближе.       — Думаю, в течение недели точно. — Одобрительно кивает Тэ и смотрит на вечерний наряд Чонгука, который наверняка куда-то уходит.       Омега улыбается чуть шире. Он аккуратно целует губы альфы, легко касается и собирается удалиться на кухню, но альфа подхватывает крепкую талию и пытается углубить поцелуй, но получает отказ(?). Чонгук отводит голову в сторону, что альфа промахивается губами и целует его в щеку. Ладошками Гуки упирается в его грудь:       — Тэ, прости, я собирался с Чимином в бар. — Тот склоняет голову и удаляется на кухню, где на столе стоит открытая бутылка мартини и тоник.       Альфа вопросительно приподнимает одну бровь. То есть он решился на жизненно важный для него шаг — почти нашел работу в другой стране. Приехал к нему с подарками и извинениями после работы, а Чонгук вот так просто решил пойти потусить? Тэхен хмурится. Он не выносит такого отношения. Альфа поправляет воротник и проходит на кухню за слишком уж заигравшимся с ним омегой.       — Ты уходишь? — Тэхен опирается плечом о дверной проем, когда Чонгук делает глоток мартини и надевает тонкий браслет (что подарил ему Тэ) на кисть.       — Ага.       Альфа начинает медленно заводиться. Сердце стучит чуть сильнее, но он все еще пытается не дать ему разогнаться.        — Чонгук, но я думал, что мы вместе выпьем вина, обговорим и …       — Я планировал вечеринку давно. — Пожимает тот плечами.        — Давно? — Тэхен строит вопросительное выражение лица.       Чонгук ничего не отвечает, он закатывает глаза и собирается уходить с кухни, но альфа выпрямляется в дверях и не позволяет омеге выйти.       — А я планировал всю жизнь провести в Корее, но как видишь, Чонгук, планы изменились. — Запах альфы от непослушания строптивого Чонгука усиливается. Горький кофе медленно заполняет кухню.       Омега хмурится. Тэхен был бы рад запретить Чонгуку общаться и с Чимином, видимо, он у него научился так себя вести, но не будет. Чонгук делает шаг назад, провокационно берет со стола стакан с мартини и делает глоток.       — Еще раз говорю, я уже договорился на вечеринку… — Хмурится Чонгук.        Альфа стоит в дверях и делает шаг вперед. Это просто неуважение.       — Хорошо, тогда я пойду с тобой.       Омега сжимает зубы. Громко ставит стакан на стол, что альфа жмурится.        — Чонгук… То есть я пришел к тебе с цветами, с извинениями, с решением, которое мне далось слишком тяжело, а ты вместо того, чтобы пойти мне навстречу, сейчас собираешься идти бухать со своими друзьями?        — Хватит! Хватит манипулировать мной! — Чонгук крепко сжимает бокал в руке, что Тэхену показалось, что он сломает стекло в крепко сжатой ладони. — Ты опять ведешь себя как раньше! Опять делаешь меня должным! Сколько можно? Я просил тебя делать подарки? Я просил тебя врываться ко мне без предупреждения? Да я бы провел с тобой вечер, но я уже пообещал Чимину, что встречусь с ним! — Чонгук возмущенно кричит и глаза его слишком ярко блестят, словно он сейчас заплачет.       — Заканчивай свою истерику! — Тэхен тыкает в него указательным пальцем. — Ты превратиться в Чимина решил? Так вот, я не потерплю такого!       — Кто ты мне? — Не выдерживает Чонгук. Омега ставит бокал на стол и складывает руки на груди. Этот вопрос настолько ни к селу, ни к духу, что ставит альфу врасплох.       Альфа сжимает кулаки и вместе с тем челюсти, что и без того четкие скулы выделяются еще больше.       — Ты играешь с огнем, Гуки… — Он качает головой и исподлобья смотрит на него.              Омега назло натягивает улыбку, специально провоцирует альфу и указывает на безымянный палец.       — Что-то я не вижу кольца, что-то я не вижу от тебя метки. Ты есть вообще?       — Еще одно слово…       Альфа не успевает среагировать, как омега берет в руки стакан, и через секунду в пространстве небольшой кухни раздается свист и звук битого стекла. Тэхен успел нагнуться, но остатки сладкого алкоголя разбрызгались в разные стороны и попали на джинсы альфы. Чонгук тяжело дышит, что Тэ, кажется, слышит его эхо в пространстве, а сердце бьется так сильно, что у омеги в ушах звенит. Альфа делает шаг вперед, ровно в тот момент когда Чонгук пытается все-таки пройти в дверь и выйти. Оба больно сталкиваются, но крепкие руки грубо хватают предплечья омеги:       — Пусти меня! — Последнее, что успевает сказать омега, когда горячие губы крепко и больно впиваются в его.       — Как ты меня заебал… — шипит альфа.       Слишком горячий, слишком уверенный, слишком строптивый Чонгук. Хотел показать свой характер? Не получится. Его губы все еще сладкие и отдают мартини, когда альфа агрессивно толкается языком в рот, прижимая черную макушку ближе к себе. Он путается ладонью в волосах, крепко сжимает их. У омеги тут же жар по телу проходится и скапливается в паху. Сильный запах кофе бьет в нос и совладать с собой становится сложнее. Дыхание перехватывает от того, как сильно и больно альфа насилует языком его рот. Чонгук начинает практически задыхаться, когда толкает его ладонями от себя и делает громкий глубокий вдох.       — Тэхен… — Уже не так уверенно звучит омега, когда через секунду оказывается больно вжатым в стену бедрами альфы. Чонгук не ударяется о стену головой лишь потому, что Тэхен все еще держал свою большую ладонь в его волосах.       Альфа смотрит на него таким суровым взглядом, а его феромоны настолько сильны, что тут же давят своим влиянием чонгуковы. Омега сжимается и притягивает ручки, сжатые в кулаки, к груди.       — М-м? Теперь не такой уверенный, да? — Тэ так тяжело дышит, что его дыхание горячо обдает нос альфы. Он больше не церемонится, не задает дурацкие вопросы и не ждет не менее дурацкие ответы.       Чонгук в секунду заводится, когда чувствует, как чужой твердый орган касается его. Альфа вновь накрывает его губы своими, лишая возможности дышать. Запахи сгущают воздух, делая его приторно сладким. Тэхен мажет по губам Чонгука, когда тот еще пытается предпринять попытки сопротивления и недовольно мычит. Тэ пытается расстегнуть верхние пуговицы рубашки, но его так трясет от всей той злости, которая вылилась в такую горячую страсть, что альфа никак не может расстегнуть их. Чонгук на секунду отрывается от губ и делает глубокий вдох, вытягивая шею кверху. Альфа хватается за края рубашки и резко тянет их в стороны, пуговицы рвутся с характерным звуком и рассыпаются в стороны по полу. Омега издает тихий стон. Тэ резким движением освобождает его от рубашки, которая сползает на пол. Чонгук не знает, куда себя деть, теряется под разъяренным альфой. Он никогда не испытывал таких ощущений, потому что каждый их секс был другим. Спонтанным, но всегда спокойным и слишком уж классическим, не считая отсоса в самолете.       Альфа тяжело дышит, когда тянется к штанам омеги и расстегивает на них ширинку. Тот дергает бедра омеги к себе за край пояса, когда тот не успевает среагировать, как остается стоять абсолютно обнаженным перед своим альфой в то время, как Тэ полностью одет. Но Чонгуку впервые так сладко, горячо и одновременно страшно, что тот молчит, боясь вымолвить хоть слово. Альфа не прикасается к стоящему члену омеги, он тянется к поясу на своих джинсах и не разрывает зрительного контакта. Омеге дурно. На него исподлобья смотрят два черных выразительных глаза. Он не смеет оторвать взгляда, тяжело дышит с приоткрытым ртом и уже сам тянется за поцелуем. Альфа лишь приоткрывает рот, когда продолжает расстегивать ремень на своих штанах. И пока тот стягивает с себя джинсы вместе с трусами хотя бы до колен, то не торопится отвечать на поцелуй Гуки. Он приоткрывает рот, позволяя омеге целовать глубже. Ни один не закрывает глаз в этом поцелуе. Альфа выжидает его реакции. Он властно наблюдает за ним, когда омега обхватывает его щеки ладонями и принимается активно вылизывать рот, проникать языком глубже, обводить щеки и покусывать губы.       Тэ касается пальцами влажного входа, обильно истекающего смазкой и немедля вводит сразу два пальца. Омега томно приоткрывает рот и ощущает, как на члене начинает появляться капля смазки, что стекает по стволу от возбуждения. Альфа не церемонится. Он размашисто вводит два пальца в омегу, когда тот ощущает, как ноги уже подкашиваются. Тэ подходит ближе, подхватывая омегу за талию так, что тот обвивает ноги вокруг его бедер. Чонгук не в силах сдержать стон. Он хватается руками за плечи альфы, когда тот аккуратно приставляет член к разработанному входу. Омега часто и тяжело дышит, когда ощущает, как крепкий орган медленно входит внутрь на половину. Чонгук опрокидывает голову назад, неудобно опираясь в стену, но когда альфа в одно резкое движение входит полностью, то из груди омеги вырывается громкий стон. Чонгук пытается ухватиться руками за стол с одной стороны и за полку, находящуюся с другой, но задевает стоящую на полке вазу с фруктами и все сыпется на пол. С грохотом рассыпается по пространству кухни вслед за пуговицами рубашки.       Альфа не обращает на это внимания, он активнее двигает бедрами, держа омегу на весу. С его широко раскрытого рта срываются короткие стоны, смешанные с вдохами. Омега звездочкой держится за кухонную мебель, стараясь хоть как-то не упасть, даже не смотря на то, что альфа держит его за бедра, притягивая к себе на каждом толчке. Громкие стоны заполняют кухню. Тэ становится слишком жарко в одежде, но он не спешит раздеваться, не в силах оторваться от взбесившего его омеги. Его альфа грубый, горячий и властный, периодически скалится, и когда Чонгук видит это сквозь пелену удовольствия, его каждый раз током прошибает.       Чонгук пытается удержаться одной рукой хоть за что-то, когда в него резко вдалбливаются, от чего косточки на бедрах краснеют. Пытается снять с плеч альфы пиджак и рубашку. Тэ, видя его усилия, все же резким движением, не переставая подаваться бедрами вперед, снимает с себя пиджак и стягивает водолазку наверх. Он наклоняется вперед и прижимается губами к шее омеги.        — Тэ… — скулит тот, когда язык медленно проводит по пахучей железе.       Альфа не отвечает. Он подстраивается под омегу, ища правильный угол, и тут же находит. Когда тот резко прижимает Тэ пятками к себе за талию и пошло раскрывает рот в немом стоне. Градус на кухне растет. Чонгук так хочет прикоснуться к члену, чтобы помочь себе кончить, но слишком, слишком жарко, быстро и страшно… Приятно страшно, что тот не смеет прикоснуться к себе, пока Тэ сам не разрешит. Дыхание учащается, а внизу живота начинает медленно завязываться узел.       — Считаешь, что ты все еще не мой, да?.. — сквозь зубы произносит Тэ, от чего Чонгук неосознанно сжимается вокруг члена.       — Что я не твой альфа? — Движения становятся чаще и агрессивнее. — Что я тебе никто, да?       — Нет… — сдавленно произносит Чонгук, когда ощущает, что еще немного, еще чуть-чуть и тот кончит.       Омеге сейчас не до вопросов. Он слабо соображает от приближающейся разрядки, когда член альфы внутри начинает чаще пульсировать.       — Наверное, я недостоин тебя? Или тебе хочется найти нового альфу? — Резкое движение вперед. Чонгук заламывает брови. Его глаза опять закрыты, в то время, как Тэ ни на секунду не отводил разъяренного взгляда. — Открой глаза.        Омега тяжело дышит, сглатывая и смачивая пересохший рот. С трудом распахивает тяжелые от надвигающегося оргазма веки.       — Нет, я хочу только тебя, ты знаешь… — сдавленно произносит Чонгук, когда альфа еще резче делает движение вперед и так ловко попадает по простате, что Чонгук тут же кончает, а его последние слова переходят в стон. Он громко мычит и закатывает глаза, закрывая их.       Альфа проводит ладонью по взмокшему лбу. Из-за ярости скопившейся внутри быстро кончить трудно, настроение подпорчено, поэтому альфа продолжает движения внутри, осознавая, как омеге будет неприятно. Чонгук обессиленно опускает голову на острое плечо альфы.       — Я не отпущу тебя, пока не кончу, Гуки, а я могу долго не кончать, когда меня выводят из себя…       Омега сдавленно стонет, когда движения внутри заставляют неприятно сжиматься все внизу от болезненного возбуждения. Чонгук крепче сжимает стол, а другой рукой руку альфы.       — Мне неприятно, Тэ… — Болезненно стонет он.       Альфа прижимает омегу за шею к себе, прикусывая мочку уха. Чонгук стонет. Стонет тягуче, протяжно, что звук чем-то напоминает скулеж.       — Будь осторожен со своими желаниями, — говорит альфа, когда облизывает шею омеги.       Он еще не совсем понимает, к чему тот ведет, но когда пронзающая боль пробирает все тело, что Чонгук даже соскакивает с члена, до омеги доходит. Альфа неприятно вцепился зубами в нежную кожу шеи. Чонгук крепко хватается одной рукой за плечо альфы, а другой пытается оттолкнуть, но тот не позволяет. У омеги слезы стекают по щекам, потому что боль, от чего-то адская, не так он себе это представлял. А альфа все никак не отцепится. Тэхен крепко прокусывает кожу зубами, а сам начинает активно надрачивать себе рукой, ощущая, что вот-вот и кончит.       — Мне больно, Тэ, мне больно. — Чонгук извивается под ним, пытаясь отпрянуть.        Альфа сильнее вжимает омегу в стену, и только, когда, кончая, издает протяжный стон, отрываясь от взмокшей шеи, омега сползает по стене на пол и ладонью закрывает кровоточащую шею.       Тэхен тяжело дышит, когда Чонгук почти что лежит в его ногах на полу и болезненно постанывает. Альфа восстанавливает дыхание, некоторое время опираясь ладонью о стену, после чего натягивает спавшие до щиколоток трусы с джинсами. Чонгук все еще взволнованно тихо скулит, проводя рукой по пульсирующей метке, которая оказалась очень глубокой и все еще кровоточила. Он ладонью размазывает капельки крови по шее. Альфа опускается перед ним и берет его заплаканное испуганное лицо в ладони.       — Я не думал, что это так больно. — Он вытирает нос и глаза ладонью.       — Больнее, чем попугай? — Ухмыляется Тэхен, смотря на все еще не зажившие до конца следы от лап попугая на другой стороне шеи.       Омега несколько раз кивает, дуя нижнюю губу. Альфа притягивает его в свои теплые объятия.       — Иди ко мне.       Чонгук обнимает его, когда Тэ мягко зализывает его метку, от чего ранка неприятно щиплет. Но внутренний омега невероятно счастлив, несмотря на всю боль. Альфа крепкой ладонью гладит слипшиеся волосы, обнаженную спину, когда омега лицом утыкается в грудь.       — Прости, я не думал, что это настолько неприятно, — говорит Тэ, целуя макушку.       Омега прикрывает глаза. Теперь он его. Точно. Чонгук ведет носом вверх-вниз по шее и обеими руками обнимает его за лопатки.       — Пойдешь на вечеринку? — Ухмыляется альфа.       Чонгук резко отрывается от его шеи.       — Не порть момент хотя бы сейчас, Тэхен… — Утрированно вздыхает омега, прищуривая глаза.              Альфа тихо посмеивается, после чего накрывает сладкие карамельные губы своими.

***

      Выходные Чимин опять проводил у Юнги. Вечером после очередного скандала, который хотелось бы, чтобы был последним в таком контексте, Мин и Пак уехали в резиденцию. Господин Мин без стеснения попросил его личного водителя забрать обоих с работы и отвезти домой. И если Юнги был невероятно рад, что Чимин поехал с ним и воспринимал это как зеленый свет, что, собственно, действительно так, то омега уже чувствовал себя не так безопасно и свободно, как раньше. То, что Юнги начал позволять себе ранее непозволительные действия — ударить кого-то (за Чимина), ругаться с коллегами (из-за Чимина), плохо концентрироваться на работе (из-за Чимина), давать волю страсти прямо в офисе (из-за Чимина). Все это заставляло омегу волноваться. Как далеко он зайдет рядом с ним? Ответ очевиден — слишком далеко. Лишь бы апельсиновый омега был его.       Они заходят в дом, и Чимин ловит себя на мысли, что он опять чувствует стеснение. Мужчина так скучал по альфе, при этом сильно обиделся и в то же время уж слишком его хотел. Омеге хочется поцеловать, прижаться к его телу, чтобы как раньше — сначала тягуче нежно, а потом страстно и агрессивно. Но какие-то принципы, которые хоть на немного еще, но остались в Чимине, запрещали ему так делать, а может тот все еще ощущал предательство. Когда оба вошли в квартиру, то Чимин принялся разбирать диван в гостиной.       — Ты что делаешь? — поинтересовался Юнги, когда заходил в комнату, натягивая на себя белую домашнюю футболку.       — Разбираю диван. — Ухмыляется Чимин.       Омега наклоняется и тянется через просторный диван, чтобы заправить простынь. Он так сексуально упирается коленями о край дивана, прогибается в пояснице и аккуратно застилает кровать. Альфа закатывает глаза и ухмыляется, наблюдая, как старательно тот пихает края простыни в щель.       — Зачем? — Юнги специально как можно тише, словно хищник, подходит к омеге сзади.       Чимин не замечает этого. Он уверен, что не будет спать с Юнги, иначе обида, которая продержалась всего лишь день из-за любимого альфы, станет выглядеть ну слишком жалко и нереалистично.       — Потому что ты наказан. — Омега добирается до угла и запихивает туда кремовую простынь.       — А себя ты таким образом не наказываешь? — Голос альфы звучит подозрительно близко, что у Чимина по спине мурашки.              — У нас это взаимно. — Хмыкает Чимин, когда ощущает, что диван сзади проваливается под крепким телом альфы.       Юнги расставляет ноги шире, когда прижимается бедрами к бедрам омеги. Чимин ухмыляется уголком губ и едва заметно качает головой. Альфа знает, что ему в ближайшее время ничего не перепадет, но он хочет хотя бы прикоснуться к своему мужчине и поиграть с ним, так что сдерживаться не собирается. Омега замирает, когда теплые ладони ложатся на его спину. Он гладит лопатки сквозь рубашку, через ткань которой слегка виднеются татуировки фаз луны. Опускается руками ниже, крепко ведет по ребрам и сжимает талию, ставя омегу перед собой в компрометирующую коленно-локтевую позу.       — Ты бы лучше учился на моих ошибках, — улыбается Юнги и наклоняется, полностью соприкасаясь торсом со спиной Чимина, — а не на своих…              А у омеги от этого все в узел скручивается. Феромоны Юнги невероятно сильные (видимо, отсутствие истинного во время гона дает о себе знать), и сдерживать себя становится действительно очень сложно. Альфа прижимается сзади и ставит руки по бокам от его подмышек. Чимин все еще стоит на коленях под Юнги, когда тот проводит носом по шее и мягко целует, облизывая ее. У омеги все внутри перекручивается в узел возбуждения. Он закрывает глаза, когда альфа мягко осыпает шею поцелуями, едва кусает оставленную им же метку и мурашки проходят, когда Чимин тихо мычит. Он ухмыляется, ощущая, что омега не может не реагировать на его движения. У альфы член поднимается, и он все еще надеется, что получит ответ от Чимина.       — Мне надо в душ… — Голос Чимина пропадает, когда он пытается вымолвить слово, что омега прокашливается.       — Мне тоже. Пойдем вместе? — Альфа не останавливается.       Твердое, как камень, возбуждение упирается меж бедер Чимина, чем заводит его еще сильнее.       — Нет… — Звучит ну совсем не уверенно.                    Альфа ухмыляется и щекочет горячим дыхание ушко Чимина. Его самая эрогенная зона. Юнги блаженно закрывает глаза и громко дышит, целует мочку, а омега облизывает губы и сглатывает. Отодвигает носом белые волосы и проводит языком по раковине, от чего слышит под собой сдавленное мычание. Чимин закатывает глаза и ощущает, как у него тоже встает. Черт… Альфа проникает языком в раковину и мокро вылизывает ее, проникая поглубже языком, обсасывает маленькое ушко, кусает мочку, и так по кругу.       Чимин уже не сдерживается. Он сдавленно стонет, когда хлюпающие звуки заполняют уши. Руки и ноги тут же подкашиваются, омега падает на мягкие, только что застеленные простыни, а альфа придавливает его своим телом и возбуждением. Чимин тихо, сдавленно, высоко стонет, когда альфа переводит ладони на его талию, крепче прижимая к возбуждению. Он подается бедрами вперед, имитируя толчки, продолжая вылизывать ухо.       — Юнги… — томно выдыхает тот, — прекрати… — Чимин сжимает зубы, оскаливаясь от удовольствия.       — Тебе нравится, апельсинка… — шепчет на ухо альфа, что тело омеги покрывается мурашками. — И не ври мне, что нет…              — Хватит использовать меня, когда тебе удобно… — возмущается Чимин, а сам уже мечтает о том, чтобы поскорее прикоснуться к себе и кончить.       — Так накажи меня, — делает акцент на последнем слове, — а мне позволь сделать тебе приятно… — Чимин выдыхает от этих слов. Ухо мокро целуют.       Чимин молчит. В конце-концов Юнги прав. Омега достаточно настрадался из-за эгоистичного альфы. Пусть он умирает от желания кончить, а Чимин получит то, что заслужил.       — Ты не будешь прикасаться к себе, — командует омега, когда альфа приподнимает его с кровати, что тот оказывается сидеть на коленях меж раздвинутых ног альфы, прижимаясь спиной к его торсу.       — Не буду. — Выдыхает Юнги в шею.       Он расстегивает не глядя пуговицы на его рубашке, цепляя кожу грубыми пальцами. Чимин громко томно дышит, потому что альфа все еще вылизывает заднюю сторону его шеи. Омега ведет головой в сторону, открывая больше места и помогает снять с себя рубашку одновременно.       — Твой цвет волос сводит меня с ума еще сильнее твоих татуировок… — Крепкая рука ложится на шею. — Подвинься…       Юнги нагибает Чимина, опуская его нажатием на заднюю сторону шеи, и поудобнее устраивается за ним. Омега так сексуально прогибается в спине, что брюки плотно обтягивают накаченные ягодицы и вставший в них член. Юнги уже жалеет, что пообещал Чимину не касаться себя, потому что член больно трется о ткань шорт. Но альфа чуть прижимается сзади телом и обхватывая бедра расстегивает ширинку и пояс на его штанах. Опускает штаны вниз вместе с бельем и отбрасывает в сторону. Меж бедер уже блестит от обилия смазки, что альфа не медлит, желая ощутить ее на вкус. Он поудобнее садится и разводит бедра в стороны, раскрывая мокрую дырочку. Большими пальцами он надавливает на бедра, чуть растягивая ее и наклоняется, мажет по ней языком. Чимин сладко мычит. Альфа слизывает смазку и размазывает ее между половинками языком.       — Я забыл, какой ты у меня вкусный…       Омега покрывается мурашками от его слов.       Юнги мягко вылизывает Чимина, от чего стоны удовольствия приятно раздаются в гостиной. Альфа закрывает глаза и молится, чтобы не сорваться и не взять его прямо сейчас, потому что сладкий апельсиновый запах смешался с его собственным, создавая невероятно будоражащий сознание аромат. Альфа обводит языком расслабленное колечко мышц и в мыслях уже грубо входит в него, а на деле толкается языком внутрь, от чего омега волнообразно подается бедрами ему навстречу.       — Да, Юнги… — стонет тот, когда убирает руку назад и хватается за черные волосы альфы, направляя его под необходимым углом.       Альфа негодует, когда его омега так властно управляет им, заставляя унизительно вылизывать его, утыкаясь лицом во влажные бедра. Но держится. Он протягивает руку и берется за мокрое возбуждение Чимина.       — Юнги… — сразу же стонет тот.       Как альфа ласкает его дырочку, при этом крепко надрачивая, эти ласки голову кружат. Омега широко раскрывает рот и тяжело дышит, сдерживая стоны, которые иногда вырываются из пухлых губ. Юнги крепко сжимает член, проводя по всей длине, надавливает пальцем на головку, пока Чимин крепко прижимает его за голову к бедрам, заставляя активнее работать языком. Альфа проводит свободной рукой по согнутой ноге омеги и крепко сжимает ее за щиколотку.       — Господи, да… — стонет Чимин, когда ощущает, что скоро кончит от ласк альфы.       Юнги проникает глубже языком, толкается в дырочку и резче надрачивает небольшой, но твердый и толстый член. Стоны омеги становятся выше, он простанывает имя альфы, стонет протяжные «да», закусывает нижнюю губу и вскоре изливается на только что застеленные чистые простыни. Ладонями он сжимает крепко простынь, а другой волосы альфы, от чего Юнги жмурится, борясь с желанием убрать руку от волос, но смиряется с этим.       Омега содрогается в оргазме и утыкается головой в диван, напрягаясь во всем теле. Он наконец-то отпускает черные волосы альфы и переворачивается на спину. Юнги пытается скрыть свое неудовлетворение, но у него не выходит. А Чимин делает вид, что не замечает этого. Он проводит ладонью по лбу альфы и все-таки целует губы (чтобы хоть как-то удовлетворить Юнги), забирая остатки собственной смазки. Альфа не углубляет поцелуй. Он недоволен.       — Я в душ, — только и отвечает Юнги, после чего слезает с Чимина и широкими шагами удаляется. Дверь в ванную хлопает.       Чимин, довольный своей местью, ухмыляется. Громко выдыхает и улыбка от долгожданного удовлетворения не сходит с его лица. Кажется, с Чонгуком на вечеринку он не пойдет.       Омега лег спать один. Юнги надолго закрылся в ванне и Чимин не заметил, как уснул, так и не сказав альфе спокойной ночи. А когда Юнги зашел в гостиную, то омега уже сопел, укутавшись в одеяло калачиком, и дул сквозь сон губы. Альфа лишь улыбнулся и ушел в спальню, чтобы не смущать и не будить омегу. Только вот заснуть он не мог.       Ким Намджун никак не хотел уходить из головы. Мысли о том, что альфа домогался его омеги, пытался взять его силой, да и к тому же повторял это в присутствии истинного Чимина начали назойливо мелькать в голове, лишая возможности думать о чем-то другом. Теперь все действия Кима стали одной огромной пощечиной по лицу Юнги. Как же это было унизительно. Теперь альфа винил себя, что тогда в офисе он позволил Намджуну лапать омегу при нем. Сразу перед глазами всплывало взволнованное лицо Чимина, как умоляюще он просил альфу разобраться и помочь.       Как далеко Ким Намджун должен был зайти тогда, чтобы ты вступился за меня?       Эта брошенная на эмоциях фраза делала больнее. Так больше продолжаться не может. Юнги встает с кровати и начинает собираться. Он берет телефон и набирает номер Кима. Время уже близко к полуночи, но альфе все равно. Он из-под земли его достанет. Раздаются гудки.       — Мин? И что заставило тебя набрать мне в почти полночь пятницы?       Альфа загорается и дует ноздри.       — Ты где?       — Не с Чимином. Можешь успокоиться, — бросает альфа.       — Надо встретиться. Сейчас.       Повисает недолгая пауза.       — В полночь?              — Я сказал, — шипит альфа, — что надо встретиться.       — Приезжай к дому. Адрес скину. — И Ким бросает трубку.       — Сука, — шипит Юнги и уже через пять минут тихо закрывает на ключ входную дверь, чтобы не разбудить Чимина.

      ***

      Альфа направляется по адресу, что Ким Намджун отправил Юнги в сообщении. Пока Мин ехал, то с каждым пройденном километром становился все разъярённее. Он радовался только тому, что у него нет ни биты, ни пистолета, потому что тогда мужчина бы прикончил альфу на месте. Юнги едет сам за рулем своей не рабочей машины, на втором черном джипе и крепко сжимает руль. Альфа живет в загородном доме, так что дорога туда заняла достаточно времени. И когда Юнги приехал к положенному месту, то припарковался в около двухстах метрах от дома, из тех целей, что это место точно не попадает под камеры резиденции господина Кима. Когда машина припарковалась, то альфа позвонил Киму.       — Выходи.       Тот ничего не ответил и положил трубку. И тогда вышел из машины и закурил сигарету. Он стал промышлять этим слишком часто. Альфа опирается о дверь машины спиной и вдыхает белый дым. Звездная ночь, практически такая, как в Индонезии, в тот вечер, когда они с Чимином поссорились, а белый сигаретный дым напоминал их первый серьезный разговор. Вообще Юнги все больше вещей напоминали о Чимине. Он влюблен. Влюблен болезненно и ненормально, что прямо сейчас приехал разобраться с тем, кто смел к нему прикасаться. Хотя сам Юнги делал Чимину больнее чаще, чем кто-либо другой. И он стоял и наблюдал за звездами, что временно успокаивало агрессивный настрой альфы, до того момента, пока на дорожке под далеким светом фонаря не появилась фигура.       — И что привело тебя к моему дому в такое позднее время? — Голос Ким Намджуна приближался. — Только не говори, что разрушенная часть дороги до Пусана. — Хмыкает тот.       Альфа сжимает кулаки. Он выбрасывает недокуренную сигарету. Намджун не успевает даже среагировать, как проворный Мин Юнги в несколько широких шагов уже подлетел к нему и со всей силой ударил с правой руки по лицу. Альфа будучи пораженным столь ловкой реакцией даже не успел опомниться, как с другой стороны прилетел второй удар. Намджун упал на землю, но успел удержать себя рукой. По лицу потекла струйка крови, которую в темноте не было видно.       — Ах… Явно не из-за Пусана, хотя тут как посмотреть. — Ухмыляется Намджун, вытирая лицо ладонью. — Твой апельсинка рассказал все тебе?       — Ты сука за все ответишь, — выпаливает Юнги, собираясь нанести следующий удар уже ногой, но Намджун резко встал, ударив его по икре, что альфа согнулся от резкой боли в ноге и упал на пол.       Теперь мужчины поменялись местами и теперь Намджун возвышался над Юнги.       — Проворный, но слишком медленный. — Ухмыляется альфа. — Я и поверить не могу, что твой мужчина рассказал тебе об этом, я уж думал, что вы расстались.       Юнги поднимается с земли. Они стоят друг напротив друга и спокойствие Ким Намджуна слишком контрастно волнению Мин Юнги.       — Еще раз ты приблизишься к Чимину хоть на метр…       — А если мы будем рядом сидеть на совещании?       Господин Мин не может больше сдерживать себя и готовится нанести еще один удар, но Намджун уворачивается от него и сам бьет Юнги с невероятной силой, что тот второй раз падает на землю. Ким выше и сильнее альфы, в этом его преимущество.       — Посмотрите на себя, господин Мин, — уже шипит альфа. — Что с Вами стало? Растеряны, агрессивны. И все из-за омеги? Позор. Мне не интересен твой ебаный Чимин, ты меня понял? — Альфа подходит к Юнги, который поднимается с земли. — Он мне неинтересен, — уже четче повторяет альфа второй раз. — Мне интересен сука ты, который из-за Чимина столько раз себя скомпрометировал, что скоро от тебя и твоей карьеры — ничего не останется.       Альфа сжимает кулаки и поднимается с земли.       — Ты конченый человек.       — Неужели? Я? — Ухмыляется тот. — Это я ебал своего секретаря, чтобы утолить желание? Это я разбивал сердце своим омегам, даже истинным? О какой «конченности» тебе говорить? — Ухмыляется тот.       — Ты ничего не знаешь обо мне. — Юнги поднимается с земли и выпрямляется перед альфой.       — Мне достаточно знать, что ты безумно влюблен. Этого достаточно, чтобы занять твое место, господин Мин.       Альфа сжимает зубы.       — Ты можешь похоронить свою компанию, когда…              Ким Намджун заливается смехом.       — Когда что? Когда вы напишете на меня очередное письмо? Да министерство внутренних дел срать хотело на ваши письма. А когда оно узнает, что министр транспорта Кореи гей? Что будет тогда?       Альфа загорается еще сильнее.       — А когда оно узнает, что министр не просто гей, но еще и трахается с его работником? Это почти статья. Вообще бомба, да? Когда твои Индонезийские традиционные коллеги отвернутся и предпочтут работать скорее со мной, чем с геем министром? А Чимин-то как будет доволен, когда из-за тебя ему в очередной раз будет плохо, потому что в новостях будут говорить и о нем?       Юнги напрягается.       — Что ты…       Альфа подходит вплотную к господину Мину.       — А теперь говорю я. Первое — мне похуй на твоего Чимина. И так было всегда. Второе — ты пропускаешь мои контейнеры и заканчиваешь писать все ваши ебанные письма. Я становлюсь официальным монополистом на все контейнерные перевозки. Иначе все твои коллеги узнают, что вы ебались с Чимином в Индонезии. И что ваша поездка была совсем не деловая, а мало того, что ты спиздил казенные деньги, чтобы приобрести твоему омеге хорошенький люкс номер, частный самолет.       Юнги сглатывает.       — Думаешь, я не узнал бы, что ты обеспечил это все не на выделенные деньги, а украл ради своего Чимина из бюджета? Омега твой был бы доволен, да, узнай он на чьи деньги он на самом деле гулял в Джакарте?       Альфу дрожь пробирает. По спине проходится холодок, а сердце пропускает удар. Юнги кажется что еще немного и тот упадет в обморок прямо здесь. Как он узнал… Только один человек мог рассказать ему, только ОДИН человек мог видеть счета и заказывать отели и… билеты…       — Как… — начинает Юнги, отшатываясь назад.       — Ты ищешь себе неправильных врагов, Юнги. С секретарями надо дружить, а не использовать их. — Ухмыляется Ким.       Конечно, кто же еще… Только Хосок мог узнать, куда на самом деле ушли деньги. Омега увидел это в тот же день, когда господин Мин без зазрения совести отдал билет, принадлежащий ему, омеге. Тогда он был зол, зол как никогда в жизни, и желание отомстить стало превыше всего. Хосок в тот же день распечатал чеки и оставил их к себе до лучших времен. А потом их взгляды, прикосновения, едва заметные поцелуи в коридорах и взгляды, которые лишний раз напоминали, что его использовали. И тогда секретарь рассказал об этом человеку, который точно так же ненавидит Мина, как он.       — Что тебе нужно… — шипит Юнги.       — Я уже сказал тебе и повторять не буду. Узнаю, что с Хосоком что-то случилось, пеняй на себя. Не тебе одному играть в горе-героя. У тебя есть время подумать до пятницы. Через две недели будет заседание министерства. Там ты скажешь, что признаешь КонКореа монополистом, — бросает Ким Намджун. И внезапно продолжает: — Чувства — не преимущество… Кто-то часто повторял эту фразу. Надеюсь теперь ты лучше усвоишь ее. — Ухмыляется Ким Намджун и уходит.       Юнги опускает голову и чувствует, как агрессия разорвет его изнутри. Он садится в машину, громко хлопая дверью. Хватается ладонями за руль и разъяренно кричит. Кричит так отчаянно, что даже Ким Намджун, который скрылся с темной дороги мог бы это услышать. Юнги хватается за волосы. Как… Как такое могло произойти. Воровство карается по закону. Речь может пойти и о тюремном заключении. Согласиться на условия Ким Намджуна — прогореть. Понятное дело, что только он станет монополистом, то отдел господина Мина станет ненужным. Сотни людей потеряют работу вместе с ним. Не согласиться — сесть в тюрьму и уже на сто процентов потерять Чимина. Альфа ощущает, как капли слез текут по его щекам. Он отчаялся. Ситуация безвыходная. Все, что он может сделать — это уехать… Уехать из страны и забрать Чимина с собой. По-тихому, максимально быстро замести за собой все следы. Похоронить Индонезийский проект, но хотя бы сохранить Чимина. Альфа не знает даже, кто может ему помочь… Тэхен имеет связи, но не в транспорте, он обычный коммерсант в айти-сфере. Господин Ван — традиционный человек, презирающий геев. На уму остается только один… Юнги поднимает заплаканные глаза. Надо действовать сейчас. Он берет телефон и смотрит на часы. Почти час ночи. Значит в Сингапуре двенадцать. Решает не звонить. Он набирает сообщение господину Ли с приглашением в министерство транспорта Кореи.

***

      Чимин просыпается от того, что в доме тихо раздаются звуки игры на фортепиано. Он приоткрывает глаза, когда сквозь сон раздается приятная музыка. Чимин привстает на диване и смотрит в экран телефона, который завалялся где-то в кровати. Почти два часа дня. Вот это сон. Омега никогда не слышал за все время, как альфа играет на фортепиано. Он приподнимается голый с кровати и в костюме Адама проходит в ванную за халатом. Накидывает на себя махровый халат, перевязывает покрепче поясом и идет в студию к Юнги. Некоторое время он слушает за дверью, как Юнги виртуозно извлекает звук из клавиш. Облокачивается головой о дверь и наслаждается медленной, минорной, печальной музыкой, которую, кажется, он где-то слышал. Вскоре омега приоткрывает дверь. Альфа не замечает его. Чимин подходит специально громкими шагами, чтобы его не напугать. Плечи Юнги опущены, голова следит то за левой, то за правой рукой. Он подходит ближе и кладет обе руки ему на плечи.       — Я разбудил тебя, — говорит Юнги, не переставая играть.       Омега улыбается и кладет подбородок ему на макушку.       — Уже много времени. — Чимин целует макушку.       Юнги убирает руки от клавиш и касается одной шеи омеги. Он поглаживает ее большим пальцем, после чего притягивает поближе к себе, что тот кладет голову на правое плечо Юнги. Альфа мягко целует ее.       — Как спалось? — еще чуть сонным голосом спрашивает Чимин.       — Будешь завтракать? — спрашивает Юнги, странно утыкаясь лицом в шею омеги.       Мужчина выпрямляется и заглядывает в глаза альфы. И только сейчас замечает кровавый подтек на щеке. Юнги сам расстроенный и поникший. Опять не отвечает на вопрос и переводит тему. Юнги всегда делает так, когда что-то случается. Чимин присаживается боком на его бедро. Проводит мягкими ладошками по следу на лице. Это явно удар кулаком, и не надо обладать большой логикой, чтобы догадаться, от кого это.       — Юнги… — Омега хмурится и дует губы.       Альфа разнеженный сегодня и меланхоличный. Он ведет лицом поближе к пухлой ладошки и мягко целует запястье.       — Что…              — Я очень люблю тебя, — говорит внезапно Юнги. Чимин выпрямляет спину и заглядывает в опущенные глаза.       — Я знаю, Юнги. Я тебя тоже люблю. — Кивает Чимин и натягивает улыбку. Не хочет пока спрашивать что случилось, решает подождать, вдруг он сам начнет разговор.       Завтрак они проводят в тишине. Пока Юнги готовил омлет и тосты, то Чимин периодически подходил к нему сзади и обнимал. Прижимался телом к крепкой спине, вдыхал его запах, который, почему-то, практически не ощущался. Чимину приходилось максимально прижиматься носом к его метке, чтобы хоть как-то его распознать. Возможно это потому, что альфа с самого утра был в своих мыслях. Когда Чимин обнимал его, Юнги иногда поворачивался к нему. Крепко прижимал к себе, гладил татуированную спину и дышал его запахом. Но Чимину не было спокойно, потому что он знал — ночью что-то произошло. И когда Юнги сделал завтрак, то они вдвоем молча покушали. И только тогда альфа сказал:       — Чимин… — начал он.       У омеги сердце в ту же секунду застучало. Он поднял глаза на альфу, а тот продолжал смотреть в свою тарелку.       — Помнишь ты сказал однажды, что позволяешь нам иметь по секрету.       — Да, но ты помнишь, что из этого вышло буквально вчера, — говорит Чимин, а голос от чего-то трясется.       Альфа сглатывает.       — Я должен рассказать тебе кое-что. И теперь я больше не хочу, что у нас были хоть какие-то друг от друга секреты. Насколько болезненными или аморальными они бы не были, хочу чтобы ты, и я, все говорили друг другу.       Чимин глубоко вздыхает. Омега откладывает приборы в сторону и накрывает своей рукой ладонь альфы. Тот поднимает глаза.       — Тогда расскажи мне все, что вчера произошло.       Альфа рассказывает. Обо всем. Как подрался с Ким Намджуном, как тот угрожал ему тем, что расскажет всем, кто они такие и в каких отношениях состоят, как он решился на то, чтобы оплатить поездку из бюджетных денег, как Хосок рассказал обо всем Намджуну. Чимин слушал его, и с первого предложения свел испуганно брови домиком и слегка приоткрыл рот. Омега был обескуражен. Чем именно — не знал. Тем, что альфа избил Намджуна за его омегу, что он своровал ради него, что сам Чимин романтичным ни разу не находил, что Хоби, который вроде перестал презирать Чимина пошел на такое (хоть и оправданное) предательство. Но Чимин не осуждал ни альфу, ни секретаря. Пошел бы он на такое же ради человека, которого любит? И не повел бы он себе так же, как Хосок, предай его Юнги? Он не знал. И поэтому не судил.       — И вчера… Я написал Ли. И… — Юнги качает головой и сглатывает, — я помню, что он либерал. Я знаю, что ты ему нравился и мне нужна твоя помощь Чимин. Не знаю, что мне делать. Я пригласил господина Ли на личную встречу в министерство. В понедельник он прибудет, но я не знаю, как мне попросить у него помощи.       Чимин качает головой.       — Юнги, мы справимся, — говорит Чимин, хотя сам не верит до конца в то, что в ситуации с воровством из бюджета можно как-то справиться. — Точно тебе говорю. Ли поможет. Он будет на нашей стороне, я знаю, он очень добрый человек.       — Нам надо уезжать, Чимин. Если Ким Намджун станет монополистом, а выбора у меня нет…       — Но Ли…       — Ли не поможет. Он не имеет никакого отношения к нашим внутренним делам. Если он и поможет нам с работой в Сингапуре, то здесь — никак.       Чимин глубоко вздыхает.       — Кажется, о переезде мечтали не мы… — Пытается тот разрядить обстановку. — И ты… Ты действительно готов променять все то, что у тебя есть ради того, чтобы Намджун…       — Ради нас, Чимин. Ты думаешь, он на этом успокоится? Ты все еще веришь, что если он станет монополистом, он просто так отстанет от нас? Черт… — Альфа стучит кулаком по столу, прежде чем берется руками за голову. — Я не должен был.       Чимин дергается от резкого удара. Он пододвигается еще ближе к альфе и вновь накрывает его ладонь своими ладошками.       — Юнги. Что сделано, то сделано. Если ты боишься, что я не переживу заявления и меня будет волновать то, что обо мне подумает толпа — ты ошибаешься. Я волнуюсь лишь за то, как ты сможешь работать и что с тобой будет.       Альфа закрывает глаза.       — Я помогу тебе. Могу сам поговорить с Ли. Мы можем поговорить с ним вместе.       Юнги не верит, что из этой ситуации есть выход. Он не боится за то, что будет с ним, если Намджун все-таки зальет их фотографии в сеть, он не боится за себя, если в его офис вломятся органы и посадят за воровство, он боится лишь за своего омегу, который этого не переживет. И теперь он пойдет на что угодно, лишь бы Чимин был счастлив. Хотя бы настолько, насколько это возможно в текущей ситуации.       — Все будет хорошо, Юнги. Мы не могли пройти через столько, чтобы остаться ни с чем, ты же знаешь? — Омега любовно касается его щеки.       Альфа целует его ладонь. Вот так всегда.       — Иногда мне даже не верится, что ты существуешь. — Грустно улыбается тот.       — Почему?       — Потому что я никогда не встречал настолько светлых и добрых людей, как ты.       — Ты их встречал, просто тебя так испытывала жизнь, что ты перестал их замечать. — Омега склоняет голову в сторону.       Юнги притягивает Чимина к себе за руку и крепко обнимает. Гладит его спину и молится про себя, чтобы они были счастливы.