***
Когда Чонгук ушел, Тэ места себе не находил. Он не ожидал, что его «прирученный омега» так поступит. Лучшая тактика — это внезапное нападение, и, видимо, омега это хорошо знал. Вечер альфа провел за бутылкой виски. Он как школьник держал диалог с Гуки открытым и просто смотрел туда в надежде, что омега зайдет. Но Чонгук не зашел. Конечно альфа знал, что ничего с ним не случится. Что он не уйдет, что он не возненавидит его, и что они обязательо помирятся. Только суть была в том, что впервые за все года Тэ понял, как ошибался в своем отношении к омеге. И от этого чувство стыда (которое он ненавидел больше всего) ярко разгоралось в нем. Альфа сидит на кухне, закинув ноги на стол, и пьет виски со льдом. Лед почти растаял, но стакан все никак не опустеет. Чонгук ведь несмотря на то, что сам из не очень богатой семьи никогда не был падок на деньги. Никогда не просил Тэхена о помощи, никогда не воровал, как делают некоторые омеги у богатеньких альф: взять пару купюр из кошелька, зная, что их мужья денег не считают — и никогда не зазнавался. Он был прост как пять центов. Но альфа был настолько влюблен в него, что хотелось удержать, чтобы не дай бог такой прекрасный омега, странный в своем поведении, не ушел. Он видел, как изменяли Юнги и прекрасно знал почему. Всегда учил Мина, что надо быть терпимее, спокойнее и умнее, учил всех вокруг как надо жить, а потом смотрел на их ошибки и учился на них, вот только своих не замечал. Альфа выпивает виски и тяжело вздыхает. Он и сам не замечал, как все время обрезал крылья своему омеге, при чем неосознанно. Но Тэ был таким всегда, чересчур рациональным, слишком серьезным и совсем не творческим, в отличии от Чонгука, который очень любил рисовать, танцевать. Альфа даже это воспринимал как ребячество. Тэхен вздыхает. Он хочет Чонгука, хочет сделать ему предложение и завести детей, очень хочет. Но переезжать в другую страну — страшно. Примут ли их? Купят ли они хорошую квартиру? И Чонгук со своим максимализмом… сможет ли сам жить в более плохих условиях? Он такой экспрессивный, что Тэ не был уверен, что когда те переедут — омега будет счастлив. Но в конце концов фраза, брошенная омегой, что они не молодеют, заставила его встрепенуться. Сколько можно тянуть? А самое главное — для чего. Тэ точно решил для себя, что он завтра же найдет работу (при чем для него это не сложно, так как в его компании есть представительство и в США, и в Австралии), и придет извиняться к своему омеге с хорошими конфетами и алкоголем (потому что Чонгук ненавидел цветы). Альфа поднимает взгляд на часы. Время около двенадцати. Спать совсем не хочется, а кому-то выговориться необходимо. Тэхен берет со стола телефон, на котором светится диалог с омегой, закрывает вкладку и набирает номер Юнги. Раздаются гудки, альфа откидывается на спинку стула сильнее и задирает голову к потолку, от этого все начинает слегка кружиться и Тэ выравнивается. Но никто не ответил. Альфа хмурится и звонит еще раз. Юнги не берет опять. В голове мелькает мысли, что, может, они вдвоем с Чимином. Но это не должно мешать, так как альфа с чужим омегой немножко поладили. Правда тот займет сторону Чонгука в конфликте. Хотя альфа и сам, кажется, ее занимает. В конце концов Тэ не затягивает, допивает залпом виски и заказывает машину к дому своего друга.
***
Тэхен приезжает к дому Юнги. Он выходит из такси и беспрепятственно проходит охрану. Полный мужчина одобрительно ему кивает и приглашает рукой к лифту. Тэ поднимается на лифте на этаж альфы. Тэхен нажимает на звонок и замирает, беря руки в замок перед собой. Тишина. Альфа хмурится и звонит еще раз. Опять тишина. Он прекрасно знает, что Юнги в такое время всегда находится дома, учитывая, что завтра рабочий день. Тэхен предполагает, что, возможно, они заняты чем-то с Чимином, но почему-то в душе как-то неспокойно. Обычно когда эти двое вместе, то уже в коридоре царит запах рождественских приправ. Тэ звонит еще раз, в своей манере жмет на замок, и тот не переставая звонит. — Я занят! — Слышится голос из квартиры. Тэ хмурится. — Юнги, мне очень надо поговорить, — говорит тот, приближаясь к двери, почти утыкаясь носом в косяк, чтобы его было лучше слышно. — Тэ, прости, не сейчас. — Голос Юнги ломается, будто бы резкая боль охватила мужчину, и это не выходит от внимания альфы. Внезапно Тэ ощущает, как яркий аромат кедра ударяет в нос, что тот делает шаг назад от двери. Альфу осеняет. Тот приподнимает брови. — У тебя что, гон? За дверью тишина, но по сильному запаху, который теперь ощущается даже в коридоре (альфа подошел к двери), Тэ понимает, что да. — Тэ, не сейчас… Альфа подозрительно прищуривается. У Юнги появился истинный омега, так что неудивительно, что блокаторы ему уже не помогают. И было очевидно, что альфе надо бы провести гон с Чимином, но Тэ не ощущает никаких ноток в запахе альфы, совсем никаких. Тэхен хмурится. — Где Чимин? — сухо спрашивает тот. Тишина. Ответ ясен — Чимина с ним нет и не будет. Тэхен злится и подходит снова ближе к двери. — Ты, блять, решил провести гон без Чимина? Ты в своем уме вообще? Если это так, я лично трахну тебя прямо сейчас! Открывай дверь! Тэ непонятно — почему Юнги опять дал заднюю. По их последнему общению альфе показалось, что Мин решился провести с ним гон, но опять струсил. — Я сам разберусь как и с кем мне провести гон! А теперь уйди! Тэхен ударяет кулаком в дверь. — Ты идиот, ты представляешь, что будет, если он узнает, что ты все-таки провел гон без него?! Да он тебе в цвет говорил, как хочет этого! — Альфа разъяренно машет руками, будто бы Юнги его видит. За дверью тишина. Друг молчит слишком долго. — Не говори ему, прошу. Я скажу, что заболел… Я, — голос вновь надрывается, — сломаю его. Он истинный и от этого только хуже. Тэхен отчаянно вздыхает и опирается лбом о дверь. — Ты ему все-таки соврал… Если он узнает? — Не узнает, я всем сообщу, что заболел. Альфа закусывает нижнюю губу и качает головой. Слишком большая ошибка. — Слушай. Я ведь тоже думал, что делаю лучше. Я был уверен, что то, как делаю я — единственный возможный правильный вариант, что Чонгук — ребенок, что у него все еще этот юношеский максимализм. Но… Не загоняй его в рамки, Юнги. У вас разные понятия о внимании и проявлениях заботы, и мне кажется, что Чимин ну слишком часто тебе уступал. Ты сам можешь выбирать, как и что тебе делать, но не зря говорят — не попробуешь не узнаешь. — Я попробую, просто не сейчас. Тэхен ностальгично улыбается. — А потом может быть слишком поздно.***
Чимин провел без альфы четыре дня. Четыре дня, которые казались бесконечными. В первый день было слишком тяжело. После работы он плакал слишком долго. Хотелось выть, бежать к альфе и говорить, что он готов, что он хочет его, что он надеялся столько недель, что сможет составить альфе компанию. Желание позвонить ему и написать стало еще невыносимей, но омеге тогда сразу вспоминались слова Юнги, однажды брошенные им «я устал бегать за тобой». И теперь Чимин устал бегать за альфой. Первые несколько часов омега не мог собрать себя в кучу. Его подташнивало после пролитых в туалете слез, работал он через силу, внимание рассеяно и все мысли занимала жалость к самому себе. Столько раз Чимин набирал сообщения, что он понял, что на самом деле происходит с Юнги, что он хочет быть с ним, готов приехать к нему и умолять под дверью впустить его, и столько же раз стирал. Ближе к вечеру Чимин не ощущал ничего. Пустоту. Юнги за весь оставшийся день не спросил у омеги абсолютно ничего. Омега вернулся домой. Сил не было, ни физических, ни эмоциональных. Он сделал себе чай, заварил быстрого приготовления рамен и решил посмотреть фильм в гостиной. Чимин в домашних шортах и футболке, шлепая по полу босыми ногами, прошел к дивану. Плюхнулся, аккуратно держа миску с горячей лапшой и глубоко вздохнул. Ему надоело это. Слишком. Кажется, Чимин устал уставать и от этого успокоился. Теперь ему казалось, что тот прекрасно понимает Хосока. Юнги ведь правда делает слишком много хорошего, дрессирует тебя, что ты привыкаешь к его холодному, рассудительному поведению, в меру романтичному, но только, когда ему хочется. А когда Юнги не хочется, то на твои желания становится все равно. Чимин не будет за ним бегать, нет. Он смотрит кино, но не может сосредоточиться на сюжете, думает о том, как будет много работать, развиваться, так мысли не уходят в ненужное русло. Хватит над ним издеваться. Хватит игнорировать все Чиминовы просьбы, которые уже начали напоминать мольбы. Чимин успокаивал себя, представлял заранее, что он отвык от альфы. В этом нет ничего страшного, он переборол свой страх мужчин, теперь сможет знакомиться с новыми. В конце концов, господин Ли, возможно, стал бы хорошим вариантом. Он решил, что замажет метку или забьет ее аккуратной татуировкой… Вернет себе светлый цвет волос. Так станет легче — думал Чимин. Пока мысли роем кружили в голове, то экран его телефона загорелся. Там было новое сообщение. Чимин взглянул на экран, и тот разблокировался. Юнги Как прошел день, апельсинка? Натянутая улыбка сама появилась на лице омеги. Он пытался заставить себя не отвечать ему. Но не смог. Хорошо Сообщение тут же прочитали. Юнги был в сети. Наверное, ждал встречный вопрос. Чимин решил на первый раз спросить, не в силах сопротивляться. Как самочувствие? Пишет Чимин и сглатывает. Так хочется высказать ему, высказать все, что он думает. Но он больше не истеричка. Все еще чувствую не очень хорошо. Думаю, завтра тоже посижу дома. Чимин крепко сжимает губы и вздыхает. Хочется бросить телефон о стену. Вырвать сердце и убрать в помойку, чтобы не болело. Он бы очень хотел, хотел, чтобы чувства можно было контролировать, ведь по сути, все эмоции — химический процесс в организме. Только вот все оказалось не так просто. Омега опрокидывает голову назад и тяжело вздыхает. Он не скажет, не скажет ему ничего что думает, уже поздно. Хорошо Односложно отвечает Чимин. Пальцы так и чешутся написать больше. Спокойной ночи, Чимин) И все? Чимин чувствует, как уголки глаз снова начинают щипать. Зачем он влюбился? Ему было ведь так хорошо, когда он работал, ходил на танцы после, встречался с Джином и … Да у него особо не было друзей, кроме Кима, не было пары, отношений, да и слава Богу! Он был счастлив и спокоен наедине с самим собой. Был таким полным в себе и своем одиночестве, что чувствовал себя уверенно. А теперь что? Теперь пожирающие изнутри мысли, заставляющие на стену лезть. Но омега отвечает: Спокойной ночи. Блокирует телефон и ложится спать. На следующий день Чимин был особенно тихим. Он не разговаривал с Соджуном, сидел в наушниках и ни на кого не реагировал. Омега решил для себя, что попытается вернуть самого себя. Пойдет на танцы, покрасит волосы (эта назойливая мысль, как рой комаров в летний день, никак не отпускала, и он решил не сопротивляться своим желаниям. Хоть раз) и продолжит самообразовываться. Так легче. Правда? Хосок в этот день был особенно тихим. Он не разговаривал с Чимином и не подстрекал его. С утра, когда Хоби, как обычно, вошел в кабинет проверить, все ли на месте, он порядком удивился, что Чимин такой молчаливый. По его взгляду видно, что парень полностью в себе. Хосок про себя ухмыльнулся. Он не был рад, что у Чимина произошла ссора с Юнги, но был рад, что оказался прав. Секретарь даже решил, что не будет спрашивать у омеги, когда же «его» альфа выйдет. Сейчас омега напоминал Хоби его самого. Как раз в тот день, когда он впервые разочаровался в своем мужчине. От этого не умирают, нет, с разочарованием справляются. Но. Обычно прощают, да и Чимин простит обязательно, и опять они будут вместе и все будет хорошо. Сердце может это выдержать. Но сколько раз такое может повториться? Хосоку, например, хватило одного раза, чтобы снять с себя те розовые очки и все осознать. Омега не ходил на обед, он читал что-то за своим рабочим столом. Хосок был удивлен. Как Чимин мог переносить это так… Спокойно? Когда у Хоби случались проблемы, он становился невыносимым. Надо было поделиться со всеми, чтобы его поддержали, успокоили, иначе тот сам изводил себя негативными мыслями, но этот пушистый омега переживал все молча. В душе у Хосока тоска и отвращение к жизни все глубже умещались в душе. Вся его страсть и яркий блеск в глазах пришли в полное расстройство, оказали губительное действие, что он в конце концов впал в депрессию и стал более отчаянным. Он стал скучным, неприятным, который досаждал всем друзьям своими проблемами. Однако с Чимином такого не было. Однако, когда секретарь в обед выходил из кабинета, он почувствовал что… Нет, он не сука. Он не сука с людьми, которые добры, или которые заслуживают к ним хорошего отношения. Чимин для него что-то среднее. Он и ненавидит омегу и с другой стороны понимает, что Чимин Хосоку ничего не должен, и Юнги Хосоку тоже ничего не должен. Поэтому омега собирается с мыслями и подходит к столу Чимина. Тот снимает наушники: — Хоби, мне пришло письмо по дороге от Сеула до Пусана, территориальный отдел отправил фото, — тараторит тот, — там провалился асфальт и… — Не хочешь пообедать? — сухо спрашивает тот, словно делает одолжение, перебивая быструю речь омеги. Чимин вопросительно смотрит на него, явно не ожидая такого предложения от Хосока. — Нет, спасибо, я хочу посидеть один. — Тот натягивает улыбку. Хосок делал точно так же. Омега вздохнул, понимающе кивнул несколько раз и удалился. Чимин поблагодарил его про себя. Ему совсем не хотелось разговаривать, омега вновь был наполнен мыслями и тревоги совсем не было. В обед ему позвонили из салона и он подтвердил, что придет сегодня на окрашивание. Обыденный день. Работа, кофе, уборная, опять работа. Обеденное время заканчивалось, когда Чимин удалился в туалет. И каково было его удивление, когда тот увидел сэндвич и сливочный кофе на своем столе. Он догадывался, кто принес это ему, потому что в кабинет господина Мина только что закрылась дверь. Третий и четвертый день прошли точно так же. Коллеги видели изменения в Чимине, новый цвет волос, который молодил его и был невероятно к лицу, они уже строили сплетни, что же у сотрудника произошло, но никто не мог догадаться. Чимин в четвертый день составил наконец-то Хосоку компанию на обед. Он думал, что Хоби вновь начнет ерничать, но этого не было. — Тебе блонд подходит гораздо лучше, — сухо выдает омега, когда они пьют кофе в кафе около работы. Хоби каждый день приносил Чимину еду, потому что тот ничего не ел. И в этот раз омеге уже стало неловко за его хладнокровие перед добрым действиям Хосока (хотя тот все равно старался сделать максимально самодовольный вид, чтобы Чимин не дай бог не воспринял это поведение как слабость или извинения) и он пошел с ним на обед. — Спасибо. — Смущено улыбается Чимин. — Я долго думал, вернуть блонд или нет. — А зачем перекрасил в черный? Рыжевато-черный тебя полнит, уж прости. — Хосок приподнимает брови. Чимин никак не отреагировал на его замечание. — Блонд был моими любимым цветом, пока на прошлой работе не начали перешептываться, что я похож на бабу. — Хосок ухмыляется и закатывает глаза. — Потому что все люди идиоты. Скажи им, что черный цвет ущемляет негров, они как стадо побегут и займут позицию, что все должны перекраситься в белый цвет волос, что б кого-нибудь не ущемить. Меньше слушай толпу, образовывайся и делай то, что тебе нравится. — Пожимает плечами Хоби. — А слушать тех, кто читает лишь заголовки- себе дороже. И кто вообще придумал, что мнение каждого важно? Может еще наркоманов слушать будем? — Тот закатывает глаза. — Знаешь, я однажды подумал, что каждый может выразить свое мнение, но мы имеем полное право его не слушать. Хосок сложил руки на груди и как-то грустно улыбнулся. Омега начал медленно напоминать его самого. Он знал, почему Чимин перекрасился. Но уточнять то, что и так знает, не хотел. Они недолго еще пообщались и вместе вернулись в офис. С этих пор секретарь перестал задевать Чимина. После этих дней на протяжении всего их общения Хосок ни разу не сказал омеге ничего обидного.***
На четвертый день гон наконец-то практически закончился и Юнги знал, что в пятницу сможет выйти на работу. Но альфа был удивлен, как начал общаться с ним омега. Он его не игнорировал, нет, но диалог никак не шел, как бы Юнги не пытался его разговорить. Ответы из разряда: «вау», «ахах», «здорово», «конечно», «хорошо» и ни словом больше. Альфе совсем не нравилось его поведение, он начал волноваться — а не узнал ли омега про гон? Но в душе тот скорее был уверен, что Чимин не знает, что у него гон, поэтому думал, что причина в другом. Юнги отказал ему, когда омега предложил свою помощь. Поэтому омежка и в образе. Но теперь Мину не хватало его Чимина. С дурацкими историями, ребячеством и нежной улыбкой. Он на всякий случай начал принимать блокаторы, а в пятницу, ощутив облегчение, наконец-то вышел на работу. Он хотел его. Хотел обнять, прижать к себе, вдохнуть любимый апельсиновый запах, уткнуться носом в шею, облизнуть и еще раз укусить его метку, чтобы показать — он здесь. Он никуда не уходил. И не ушел бы. Когда бешеная страсть и ломка отпустила, то в душе вновь появились нежные чувства к пушистому омеге. Он злится, на сто процентов Юнги уверен, что Чимин злится. Но альфа все равно уверен, что тот крепко обнимет его, поцелует пухлые губы и все пройдет. Точно, иначе ведь и быть не может. Юнги написал с вечера сообщение омеге. Я скучаю по тебе так сильно. Мне кажется, что мы не виделись с тобой вечность. Встретимся пораньше? Я могу забрать тебя утром, отвезу позавтракать твоим любимым кофе с сэндвичем и мы поедем в офис. Чимин прочитал это сообщение, когда читал книгу о законодательном регулировании пропускных способностей магистралей. Недавнее письмо о том, что провалился участок дороги от Сеула до Пусана говорило о том, что либо влетит отделу господину Мина, включая Чимина, либо господин Ким не соблюдал своих условий по поводу допустимого тоннажа провозимых контейнеров. И омега совсем не думал о своем (?) альфе, от чего чувствовал себя гораздо спокойнее. Но когда увидел это сообщение, он подумал: я тоже по тебе скучал. Но тебе было похуй, а теперь, когда твой чертов гон кончился ты снова прибегаешь ко мне? Однако не написал ничего. Заблокировал экран и крепко сжал зубы. Когда это закончится… Следующим утром Юнги первым делом проверил телеграмм, но ответа от Чимина не было. Альфа напрягся. Это точно не к добру. Время было около восьми утра. Он, как всегда, приехал к десяти. Но сейчас внутри у него все полыхало. Почему омега игнорирует его? Чимин так себя не ведет — это не тот Чимин. И Юнги было необходимо в этом разобраться. Он наспех завтракает, и пока тосты жарятся в тостере, набирает Чимину.Он всегда поднимал трубки, когда ему звонил Юнги, и альфа знал это, однако сейчас уверенность, что ему ответят, куда-то ушла. — Да? — Сладкий голос раздается на том конце телефонного провода. — Чимин, доброе утро. — Как же он рад его слышать. — Ты сейчас где? — Скоро поеду в офис. — Может я заеду за тобой? Ты не ответил мне на вчерашнее сообщение. — Я уже лег спать, очень устал. — Так я заеду за тобой? — Альфа сглатывает. — Я очень соскучился… — Не стоит, я сам поеду. Не выспался, только проснулся. Увидимся в офисе. Альфа чувствует вину. Он точно что-то узнал. — Хорошо, как скажешь, родной. — До встречи. И больше ничего. Никакого в ответ: я тоже скучаю по тебе, никаких милостей, который были так характерны для Чимина. Альфа приезжает в офис. Все радостно встречают его, а ему все равно, потому что единственный человек, которого он хочет видеть — его омега. Господин Мин учтиво кланяется всем, кто здоровается с ним. Он поднимается на лифте и встречается там с Хосоком. — О, господин Мин, — улыбается омега, — рад вас видеть. Как ваше… самочувствие? — Хоби спокоен. В его голосе больше нет ревнивых ноток, клубника не отдает горечью и даже сладковато пахнет. Он спокоен и уверен, что для Юнги его впервые не хищная улыбка кажется удивительной. — Все в порядке, Хоби, спасибо. — Кивает альфа и хочет спросить, как Чимин, но в последний момент не решается. Они выходят на свой этаж, и Юнги первым делом проходит в общий кабинет. Он ищет Чимина взглядом. Но не находит рыжеватой макушки, потому что на том месте виднеются светлые, почти белые, аккуратно уложенные волосы. Чимин сидит и уже смотрит в экран компьютера, что-то активно пишет и пьет его любимый кофе. Серьезный и сосредоточенный. Альфа здоровается, чтобы привлечь внимание
***
Чимин сидит за рабочим местом. Внутри все бушует. Чертова истинность… Юнги хочется, хочется зацеловать, обнять и прижаться к любимому телу, которое он так долго не ощущал, но в то же время в мыслях и чувствах торнадо двенадцатого уровня, сносящее все на своем пути. Юнги раздражает. Раздражает тем, что Чимин несмотря на весь его эгоизм и поганое отношение к себе его горячо любит. Бесится своих же чувств к нему. Он не может концентрироваться на работе и хочет скорее домой. Чтобы не видеть и не чувствовать Мин Юнги. Омега глубоко вздыхает. Нужно освежиться. Ничего, осталось недолго, и они с Хоби пойдут на обед. Чимин удаляется в уборную, чтобы помыть руки (они стали неприятно липкими от волнения и пота) и заодно собраться с мыслями. Он встает со своего рабочего места и удаляется в туалет. Чимин проходит в достаточно просторное помещение, с чуть тусклым светом и бежево-золотой плиткой. Включает воду и намыливает руки. Тяжело дышит. Зачем он здесь… Опять заводит и провоцирует своим взглядом, низким голосом. Чимин видит и читает в его глазах желание спросить как он, поцеловать, обнять хочет, да Юнги места себе не находит и его горький запах это лишь подтверждает. Я хотел тебе дать все, что тебе нужно, но ты сам сделал такой выбор. Думает про себя Чимин. Глубоко вздыхает и опирается руками по бокам от раковины. Опускает голову, что белые волосы спадают на лоб. Невыносимо. И пока омега собирается со своими мыслями, то дверь в туалет открывается. Он оборачивается и совсем не удивляется, когда в туалет заходит Юнги. Альфа ненадолго замирает в дверях. Он тяжело дышит и хмуро смотрит на омегу. Сжимает чуть кулаки, и Чимина это не удивляет. Сомнений не было, что альфа захочет с ним поговорить и найдет возможность остаться вдвоем наедине, вот только Чимин пытался оттянуть время. Не вышло. Яркий запах кедра тут же ударяет в голову, когда омега сглатывает. Их взгляды абсолютно одинаковые. В них таится множество вопросов и ответов, не все из которых будут озвучены. Волнение и обиды. Чимин молчит и хмуро смотрит на альфу. Юнги закрывает за собой дверь. Медленно, уверенно, показывая, что теперь уже омеге бежать некуда. Грудь часто вздымается. Чимин делает шаг от раковины, когда Юнги наоборот делает три больших широких шага навстречу. — Юнги, подожди… — только и успевает быстро сказать Чимин, когда крепкие ладони обхватывают лицо, притягивают к себе, что лбы больно сталкиваются. Но когда горячие губы накрывают губы Чимина, сил сопротивляться не остается. Альфа грубо целует, желанно, страстно и так единолично, что омега теряется. Он оказывается больно вжатым в холодную плитку, когда крепкое тело вжимает его, а губы до боли сминают. Чимин не отталкивает и не приглашает. Он раскрывает свои пухлые подкрашенные губы, когда Юнги агрессивно толкает язык вперед и пытается раскрыть чужие зубы. Чимин поддается только тогда. Он клянется, что впервые ощутил, как трясутся руки Юнги, как крепко хватаются за щеки пальцы, от чего становится приятно больно, и как бешено колотится его сердце. Дыхание громкое и сбитое. Чимин сам не может вдохнуть воздуха, как жадно его целует и облизывает альфа. — Юнги, перестань… — внезапно говорит Чимин, когда альфа кусает его нижнюю губу. Омега соврет, если не скажет, что это его не заводит. Внизу живота становится тепло, и кровь начинает предательски быстро приливать в орган. — Я скучал по тебе, черт так скучал, ты даже не представляешь… — сбивчиво шепчет Юнги прямо в губы, когда вновь властно всасывает верхнюю и напрягая кончик языка вновь раздвигает их в стороны, чтобы проникнуть глубже, обхватить длинный язык губами и втянуть в свой рот. У Чимина дыхание вновь сбивается от таких действий. — Хватит… — Чимину становится обидно, опять он прибегает, когда ему нужно, но ведь Чимину тоже нужно, - могут зайти, Юнги. Альфа касается лбом лба Чимина. — Почему ты не сказал мне, что покрасился? — Он больно зарывается ладонью в волосы и сжимает их у основания, отводя голову в сторону. Чимин оскаливается и ничего романтичного в этом не видит. — Я сказал: ты не спрашивал… — отвечает сбивчиво Чимин. Язык альфы проводит по шее. Он вдыхает любимый апельсиновый запах. Но когда видит консиллер на месте метки, то сразу начинает заводиться. — Зачем ты замазал метку, Чимин?.. — Юнги хмурится и заглядывает в отрешенные глаза омеги. Альфа прижимается к нему своим напряжением и ощущает, что у Чимина тоже становится тесно в штанах. Он правда сносит ему голову, всегда. Юнги находится на работе, в туалете, куда в любую секунду кто угодно может зайти, и ему все равно. Потому что его омега замазал его метку! — Захотел, — цедит Чимин. Альфа слегка дергает его за волосы. — Что значит захотел, а?.. — тихо злобно шепчет тот, вжимая омегу всем телом в плитку. — Ты думаешь, что можешь своевольно замазывать МОЮ метку, когда тебе вздумается? — А ты думаешь, что можешь пользоваться мной, когда тебе вздумается? — Не в силах сдерживаться Чимин, когда перехватывает чужую руку, больно сжимающую волосы, своей. — Отпусти, ты делаешь мне больно. Юнги продолжает. — Что с тобой случилось Чимин? Что за секреты? Взгляд? Белые волосы, дружба с Хосоком? Что он тебе сказал, а? — Он спрашивает это находят в сантиметре от его губ. — Ты пугаешь меня. — Ты меня тоже, но тебе, видимо, все равно. — Омега разъяренно дышит через нос. Смотрит в черные лисьи глаза альфы. В них разочарование, злоба, страсть и страх смешались в кучу. Альфа сглатывает и отпускает волосы. Чимин пугается. Он ведет себя слишком странно. Когда хватка ослабевает, то омега тут же своими ладошками поправляет сбитую прическу. — Прости… Но я спрашиваю тебя еще раз. — Альфа касается большим пальцем шеи и начинает крепко тереть метку, чтобы стереть с нее консиллер. — Что произошло? — Мне надоело быть твоим, когда тебе угодно, — говорит омега, но позволяет альфе стереть консиллер, потому что иначе спровоцирует его еще сильнее. — Ты мой всегда, тебе ясно? — Теплые губы касаются шеи, мягко проводят по вене и метке, собирая остатки консиллера, которые совсем не чувствуется на языке, потому что апельсиновый вкус слишком силен. — И это тому подтверждение. Чимин загорается. — Хватит… — шипит тот, не в силах выдерживать вранья и вешанья очередной порции лапши на уши. — Что тебе сказал Хосок, Чимин? Омега, неожиданно для альфы толкает его от себя. Юнги хмурится, когда успевает перехватиться за раковину рукой. — Он хотя бы мне никогда не врал… — цедит Чимин. Альфа взрывается. Делает шаг навстречу омеги и грубо хватает за шею, что тот собирется вскрикнуть, но горячая ладонь крепко закрывает рот. — Либо ты сейчас говоришь мне, что тебе сказал Хосок, либо я сам у него спрошу, ты меня понял? — шипит альфа, когда крепко вжимает омегу в стену, держа за шею и закрывая его рот рукой. Омега тяжело дышит и сглатывает. Но ему не страшно. Внутри какая-то пустота, словно он уже смирился со всем происходящим. Но вдруг дверь в туалет начинает открываться. Юнги делает широкий и резкий шаг назад, оставляя Чимина с взъерошенной прической и покрасневшим ртом стоять около стены. Второй раз омега благодарен Хоби. И почему помощь приходит от людей, которые ему никто и ничего не должны, а дорогие делают так больно. Хосок все понимает, видя бешеного господина Мина и взволнованного около стены омегу. Он тут же заходит в туалет, чтобы никто посторонний не вошел. — Господин Мин? — Вопросительно смотрит тот, приподнимая бровь. Юнги крепко сжимает зубы. Он делает шаг к омеге и, проходя мимо, тихо шепчет: — После работы ко мне. У Хосока от этого мурашки по спине прошли. И дверь тут же с грохотом закрылась, оставив двух омег наедине. Чимин глубоко дышит, все еще приходя в себя. Хосок обреченно выдыхает. И внезапно, Чимин скатывается по стене и начинает плакать. — Бля-я-ять, — тянет Хоби и делает шаги к Чимину, усаживаясь с ним рядом на полу. — Я не могу работать в таких условиях… — Вздыхет тот. Омега опять льнет к спасающему его клубничному запаху и крепко хватается за рубашку. — Хоби, прости… — плачет тот, — господи, за что мне это… Я так больше не могу. Я так обижен, я так ненавижу его и так люблю в тоже время. Хоби, как ты справился с этим? Просто скажи, что мне делать? Что мне делать, я не могу, — повторяет тот по кругу и громко рыдает. — Я не справился, Чимин. — Хосок ощущает всю ту боль, что есть в Чимине. Такое привычное чувство… Но мне уже совсем не причиняет боли… Я смотрю на господина Мина и слава богу, что не чувствую к нему больше ничего… — Посмотри на меня. Я — холодная сука, посвятившая жизнь работе. — Я стану таким же?.. — Этот вопрос заставляет Хосока засмеяться. — Мин Юнги не бегал за мной. Он не думал о том, что я чувствую, он не боялся сделать мне невыносимо больно во время гона. — Хосок поглаживает волосы, и понимает, что прямо сейчас он отпускает Мин Юнги, а по лицу тоже молча начинают течь слезы. — Никогда не звонил мне, не смотрел таким пожирающим взглядом, — он сглатывает, а уголки глаз больно щиплют, — за который раньше я отдал бы все, что у меня есть. Он не ставил мне метки и не ругался, если я их показушно замазывал. Не запирался со мной в кабинке туалета на работе, чтобы горячо целовать и не брал люкс номер в Индонезии. Он не придумывал оправданий, только по той причине, чтобы опять же таки не сделать больно, и никогда не вступался за меня. Я знал лишь такого Мин Юнги, Чимин. Омега слушает Хосока, и они делятся болью друг с другом. Такие разные, и такие одинаковые, объединенные общей болью, под названием Мин Юнги. — Прости… Прости, Хоби, я… — Мне ничего не обещали. Ни Мин Юнги, ни ты, поэтому не извиняйся. Он любит тебя. Странно и эгоистично. Но поверь мне, лучше так, чем всю жизнь находится в безразличии. Чимин сглатывает. Он крепко обнимает Хосока. — Я найду тебе хорошего альфу, правда. — Трется о него Чимин. — И тебя больше никто никогда не обидит, ты слышишь? Ты совсем не плохой, Хоби. В тебе есть так много света, просто злые и глупые люди потушили его, иначе как может быть, если ты во второй раз мне помогаешь. Тебе ведь больно, и тебе больно, когда я… С ним. Но ты все равно не бросаешь меня… Почему? Слова Чимина про альфу заставляют слезы потечь из его глаз еще сильнее. Хоби откидывает голову назад и пытается сдержать их, но ощущает, как те стекают по вискам и путаются в волосах. Он молчит несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями. И, когда голос слегка выравнивается, говорит: — Потому что каждому нужен хоть один человек, который откроет глаза на этот чертов мир и поможет не сойти с ума. У меня такого не было, наверное, поэтому… — Он гладит все еще омегу по волосам и целует в макушку. Чимин качает головой. — Может быть, без чувств жить стало бы легче? — уже успокоившись, говорит Чимин, когда покоится щекой на груди омеги. — Не будет, я проверял. — Хихикает сквозь слезы Хосок и аккуратно поглаживает шею, куда больно впивались пальцы альфы. Чимин глубоко вздыхает, задерживая воздух в легких. — Так! Наревелись? — в этом весь Хоби. — Почти весь обед пропустили. Пошли быстрее. Хоби начинает приподниматься и тянет омегу за собой. Чимин видит его лицо и его осеняет — он плакал вместе с ним… Змея-секретарь-я-ненавижу-всех-но-больше-всего-ненавижу-ебаного-Чимина-и-все-его-существование. Он плакал вместе с ним. Омега засматривается, когда Хосок начинает умывать лицо, смывая остатки макияжа. Чимин пялится, и это не уходит от внимания Хоби. — Че смотришь? — Тот брызгает на него водой. — Кому расскажешь — ебну. — Тот указывает на него пальцем и прищуривает глаза. А Чимин только улыбается и одобрительно кивает.***
Рабочий день подходит к концу. Хосок и Мин Юнги сидели в ужасно напряженной обстановке. Запах альфы слишком сильно горчил, что не уходило от внимания гормонов омеги и заставляло его чувствовать себя неловко и боязно. Сегодня господин Мин был сам не свой. И даже секретарь удивился. Раньше он был уверен, что альфа сможет контролировать себя на работе, потому что его лицо — превыше всего, но после последних событий, Хоби казалось, что уже и рабочие стены не спасут его от ярости отвергнутого альфы. Юнги грубо общался с коллегами, развернул множество писем, просто придравшись к оформлению и высказался против начальства министерства внутренних дел другой организации. Хосок молился, чтобы Юнги просто ушел и ничего ему не сказал, как это было после обеда, но верить в это — не мог. И когда стрелка часов перевалила за шесть вечера, Хосок взглянул на Мин Юнги. Он все еще что- то делал в своем компьютере. Хоби решил потихоньку начать собираться, поднялся с удобного кресла и перекинул через плечи шарф, что лежал на спинке стула. Но вскоре неподалеку раздался властный голос: — Стоять. Когда Хосок обернулся, то увидел, что Мин Юнги медленно приподнялся со стула. Альфа начал направляться широкими шагами к омеге. Тот весь сжался, и были бы у него уши, он прижал бы их. — Ты ничего не хочешь мне объяснить? — Он складывает руки на груди, когда подходит поближе к омеге. — Почему мой омега не общался со мной на протяжении недели? А потом вдруг вы с ним становитесь подружками? М? — Кажется, что в этот день не было ни секунды, когда альфа бы не хмурился. — Спроси это у Чимина. Я не в отношениях ни с тобой, ни с ним, и мне уже надоели ваши скандалы, я… Но внезапно альфа хватает за края водолазки омегу и резко встряхивает, что тут ойкает. — Нет, Хосок… — шипит тот, — ты — завистливая сука, которая лезет в мою жизнь. Ты как паразит, который питается чужими проблемами. И если бы я знал, что ты не лез в наши отношения, то у меня бы не было к тебе вопросов. Но я не придурок, Хоби. Я же знаю, что ты знаешь что-то о Чимине, но не говоришь мне и пользуешься этим. Ты думаешь, что я не понял, что это ты сука, сказал ему про мой гон? А? — Тот толкает его еще раз, от чего Хосоку уже не на шутку становится страшно. — Что ты сказал Чимину, я спрашиваю последний раз! Хоби тяжело дышит и чувствует, как оскорбительны слова альфы. — Какое ты право имеешь говорить моему омеге… — Твоему омеге? — Хосок грубо отталкивает альфу от себя. — Да! Он твой омега, когда тебе надо! Сколько ты можешь ему врать, а? Да, он боится тебе сказать! Потому что не доверяет, потому что уверен, что когда придет время — ты его бросишь! — Хосок разговаривает с ним на повышенных тонах. — Я советую тебе уважительнее общаться со мной… — Альфа не в силах сдерживаться. Кровь в жилах закипает. — Да… А ты знаешь, почему Ким Намджун так ведет себя, м? — Хосок не должен этого говорить. Не должен. — И почему твой омега носился от тебя, а? Почему он боится альф? Ой, он тебе не рассказал? — Хоби, молчи. — Да потому что Ким Намджун чуть не изнасиловал его! Идиот! У Юнги глаза расширяются. Внутри все рушится… Альфа делает шаг назад. Он уже не слышит речь Хосока, потому что внутри только ярость. Ким Намджун пытался тронуть его истинного. Его беззащитного Чимина, его любовь, последнюю любовь, потому что либо она будет до конца жизни, либо после него он точно никого не сможет полюбить. Юнги в прострации. Одно желание — найти ебанного Ким Намджуна. Как же он был слеп… Намеки, прикосновения альфы, а Юнги ведь… Он позволил ему тогда касаться Чимина прямо при нем. У него сердце сжимается от самого себя. — Ты не заслуживаешь нашей любви, Юнги. Я надеялся, что кто-то сможет любить тебя, как я, но, в итоге, он полюбил тебя еще сильнее. Но ты его не любишь. Ты не способен на настоящие чувства. Ты просто посмешище, и Чимин будет прав, если уйдет от тебя, потому что ты его- не заслуживаешь. И ты говоришь, что это я паразит, но это — ты. Ты присасываешься к любящим тебя всем сердцем людям, питаешься их любовью и иссушаешь. — Хосока трясет, он не контролирует больше себя. — Ты, ничтожество… Но не успевает Хосок договорить, как сильная пощечина прилетает по его правой щеке, что тот падает на пол и хватается за горящую щеку. — Ты молчал… Ты знал это все… Ты знал, как я люблю его, ты знал, что Ким Намджун пытался изнасиловать моего омегу! И ты, сука, сказал ему про мой гон! Омега все еще лежит клубочком на полу и держится за щеку, боясь встать. — И как ты смеешь после этого говорить мне всю это ересь! Вставай! — кричит тот. —Если бы ты сказал мне, то этого всего бы не произошло, ты… Неожиданно для обоих дверь в кабинет открывается. Оба резко поворачивают голову. Чимин выглядывает из-за двери и когда видит лежащего на полу Хосока и разъяренного альфу, то внутри все сжимается. Он ударил Хоби. У Чимина внутри все закипает. — Хоби! — вскрикивает тот и подбегает к омеге. Он протягивает ему руку и помогает встать. — Хоби, боже мой, что произошло… — тихо шепчет тот, касаясь его щеки. Омега говорит тихо что-то нечленораздельное, напоминающее «не надо». — Ты ударил его?! — практически визжит блондин, когда Хосок становится на ноги и отходит к столу. — Это не то, что ты думаешь, Чимин. — Альфа хмурит брови и делает к нему шаг, но получает смачную пощечину. — Неприятно, правда? — возмущается Чимин. — Ты — животное! Ты точно такой же, как и все, и… Но альфа не выдерживает. Он хватает за плечи Чимина и крепко держит его. — Почему ты не сказал мне про Намджуна. — Щека альфы горит, но единственное из всего, что произошло за последние минуты в кабинете, о чем он может думать, это про Намджуна. Чимин тут же цепенеет. Он поворачивает голову в сторону Хоби. Тот держится за щеку и губами произносит «прости». — Чимин, как ты мог… Почему ты не сказал мне? — Юнги становится внезапно суровым и серьезным. Омега сглатывает. Он смотрит в разъяренные, но понимающие глаза. Сказать нечего, сказать просто нечего. — Почему ты не сказал мне про гон? — И опять вопрос на вопрос. Хосок все еще находится в кабинете и чувствует себя максимально неловко. Он быстро подходит к вешалке, забирает свою куртку и широкими шагами уходит из офиса. — Не хотел… — Решает все-таки ответить Юнги. — Опять не хотел делать мне больно и в очередной раз сделал? — Тот натягивает улыбку. — Ты думаешь, что ты герой? Ты думаешь, что ты лучше того же Ким Намджуна? А сам только что ударил омегу? — Он лезет не в свое дело. Мало того, что он не сказал мне про ту ситуацию, сказал тебе про гон и… — Он говорит правду. Альфа набирает побольше воздуха в легкие, чтобы опять не перейти на повышенные тона. — И тебе хорошо от всей его правды? Чимин замирает. — Не ты ли сказал, что у нас могут быть секреты, о которых знать не следует? И знаешь, лучше бы я правда не знал. Омега опускает голову. Слишком сложно и запутанно. Обидно, больно, но вот он опять стоит с Юнги и в… уже сбился со счету в который раз он с ним разговаривает. — Чимин. Я очень тебя люблю. Не знаю, на сколько эти слова еще имеют цену. Но я не врал, когда сказал, что я прибью любого, кто только посмеет сделать тебе больно… — Но пока больно делаешь только ты. — Хмыкает омега и скрещивает руки на груди. Юнги глубоко вздыхает. Качает головой и внезапно становится перед омегой на колени. — Что ты делаешь, Юнги… — Прошу прости меня. Я… Эти разговоры бесполезны, я знаю, потому что мне кажется что мы вечно будем изводить друг друга, но прошу прости меня за то, что ты увидел. Я обещаю, в последний раз, что не буду тебе врать. Что мне сделать, чтобы… Чимину неловко. Слишком неловко. — Во-первых, встань с пола, мне неприятно, — просит Чимин, когда альфа поднимается с колен. — Во-вторых, ты завтра же извинишься перед Хосоком. — Обязательно. — И ты… Не будешь мстить Ким Намджуну, — последнее, что говорит Чимин. — Я не могу обещать тебе того, что не сделаю. Поэтому Чимин и боялся, что тот узнает. Омега сглатывает, но молчит. Смотрит на него своими черными глазами и хлопает длинными ресницами. Качает головой и вздыхает. Альфа делает шаг и крепко обнимает его. Чимин поддается. Кладет голову ему на плечо и закрывает глаза. Он безумный, точно такой же чокнутый, как Чимин. Оба по-мазохистски любят друг друга. Но так сильно и странно, что этому нет объяснений. Альфа тянется к его губам, но Чимин отворачивается в сторону. — И я сам поцелую тебя, когда решу. Юнги ухмыляется. — У меня научился? Чимин делает шаг назад и еще сурово смотрит на него. — Не смешно, Юнги. Альфа зажимается. — Ты… Может… — Юнги кажется чем-то странным позвать омегу к себе после такого, но он слишком долго был без любимого апельсина. — Останешься у меня? Чимин так же сухо отвечает: — Спать я буду отдельно. Юнги счастлив. Он одобрительно кивает несколько раз, и они вдвоем уезжают в привычное для обоих место.