***
Глаза Ким Сокджина полезли на лоб от услышанного за последние минут сорок. Они вместе с другом сидели на просторной кухне. Джин пил уже третью рюмку соджу, хотя уверенно отказывался, когда Чимин яро настаивал чтобы тот выпил. Это Сокджину показалась странным, потому что его друг никогда не настаивал. Но с каждой прослушанной минутой удивительной истории Ким понимал, почему тот так хотел, чтобы он выпил. Изначально Ким не верил тому, что говорит Чимин. В учебниках уверенно рассказывали, что альфами или омегами рождаются. И Пак на сто процентов не был ни одним из них. С детства за мальчиком не проявлялось странного поведения или намеков на влечение к его же полу. Сначала Киму казалось, что его друг просто преувеличивает, потому что разнервничался из-за увольнения и устройства на новое место, но когда он рассказал о диком влечении к его боссу, о первом сексе (слава богу без деталей) и о течке. Все встало на свои места. Откровенно говоря, Джин не любил альф и омег. Ему было мерзко все то, чем «неправильные» занимаются, и услышав, что Чимин ведет себя как животное, ему стало на минуту противно. Но когда омега (Джин еще больше удивился, что тот стал омегой, а не альфой) начал говорить о своих чувствах и переживаниях, лучший друг не мог ни поддержать. Все-таки, Чимин в первую очередь его единственный друг. И несмотря на то, что Ким ненавидит «этих», ему хочется чтобы друг был счастлив и спокоен, а то, как он сейчас вспоминает альфу, как рассказывает о своих сожалениях, это все ножом по сердцу режет. Чимин умолчал некоторые события. Он не стал рассказывать о диком Ким Намджуне, потому что тогда его друг, который и так ненавидит альф, начал бы уверять его, что Мин Юнги точно такой же как бывший босс и не нужен ему, а Паку не хотелось это слышать. Он не говорил о секретаре, с которым неясно: он встречается с господином Мином или встречался… Но мужчина все равно чувствует, что камень с души упал, когда тот рассказал об этом Киму. Джин молча слушал и чаще пил, чем моргал. Когда Чимин закончил историю, Ким еще выдержал небольшую паузу. — Я… — тот на момент выпучивает глаза, и качает головой. Джин в шоке от такого количества информации и молчит. Откидывается на спинку стула и прикрывает лицо руками. — Я знал, что ты не примешь меня. — Качает головой Чимин. Ким тихо смеется и садится поближе. Он обнимает друга через плечо и прижимает к себе, гладя по голове. Касается ладонью спутанных неуложенных волос и слышит ровное дыхание. — Боже, дружище, откуда столько депрессивности? Я, конечно, не ожидал услышать что ты омега, но ты мой друг. В первую очередь ты тот человек, с которым мы дружим тридцать лет. — Тот слегка отдаляется, чтобы взглянуть в печальные глаза. — Двадцать семь. — Наконец-то улыбается Чимин. — Знаешь, я не буду судить тебя, ни в коем случае, но я хочу спросить лишь одно. Ты сам-то принимаешь себя? Если нет, то как ты хочешь, чтобы на тебя реагировал состоявшийся альфа? — Я не знаю. — Качает тот головой. — Все ты знаешь, просто боишься признаться. — Я не уверен, что именно Мин Юнги чувствует ко мне. — Так и не узнаешь, если будешь дальше сбегать. Я, конечно, не альфа и уж тем более не омега. Но как он должен к тебе относиться, если ты убежал от него после того, как тебе сказали, что тебя не оставят? Я прекрасно понимаю, что ты боишься того, что происходит. Но… — тот на автомате пожимает плечами, — не попробовав — не узнаешь, так ведь? Или тебе не понравился секс? — Безумно понравился, — ностальгически отвечает Чимин, держа голову на груди у Джина. — Тогда не нравится господин Мин? — Еще как нравится… — Ну? Все всегда можно прекратить. Ты можешь уйти в любой момент. А вот шанс ощутить любовь, шанс найти своего человека может быть дан только раз. Ты ничего не потеряешь Чимин, если откроешься, только приобретешь. — Пожимает тот плечами. Омега чувствует невероятную благодарность к своему другу. Услышав себя со стороны, тот понял, насколько абсурдным выглядело его поведение. Он уверен, что еще не поздно начать все сначала. Да и есть ли смысл начинать, если между ними уже есть связь? Чимину надо набраться смелости и перестать подсознательно сравнивать всех альф с его альфой. После душевного разговора, они еще некоторое время сидели вместе. Чимин уже сам выпил немного соджу и, к его удивлению, Сокджин даже сам спросил его. — Слушай, а то, что про вас пишут это… Правда? Ну… — Если ты про огромные члены альф, бешеную течку омег, то нет. — Смеется Чимин, потеряв стыд. — Фу, ужас. — Он истерически дергается и закрывает лицо опять. — И… тебе прям понравилось? — Да… — смущается Чимин и краснеет. — Правда течка вещь не из приятных, но вместе с хеном мне хорошо. Он и не замечает, как называет Юнги «хеном». — Ты поэтому носишь его вещи? — продолжает интересоваться Ким. — Ага, так чувствую себя спокойнее. Сокджин хихикает. — Вот это да. Дожили… Тебя успокаивает его запах? — Угу, — мило кивает тот и зарывается в рукава носом, — его хвойный запах… Не могу без него. — Афигеть. — Улыбается друг и наливает себе еще одну рюмку.***
Когда Хосок проводил свой выходной в спортивном зале, тот и не мог себе представить, что ему позвонит господин Мин, а то, что попросит проследить за Чимином — подавно. Услышав одно ненавистное имя, все внутри загорелось черной ревностью. Отвратительное чувство ударило в области груди и распространилось по всему телу. На время ему показалось, что Чимин его уже не провоцирует. Он даже смог проявить снисходительность и помочь новоиспеченному омеге, но сочувствие тут же притупило чувство зависти. Хосок слышал трепет в голосе Мин Юнги. Уже тогда он понял, что господин больше никогда не посмотрит на него так, как он этого желает. Его взгляд будет всегда направлен к новому омеге. Хоби бегал на дорожке и по плану была силовая тренировка на верх, но после просьбы своего босса он нажал на кнопку «стоп». Обеими руками взялся за перекладины и тяжело задышал, но не от упражнений, а от обиды. Я сделаю все, что ты захочешь. Господин не говорил так никому. Хоби показалось, что он больше ничего не хочет. Он не хочет тренироваться, больше не хочет есть. Нет ничего. Просто пустота. Он крепче сжал перекладины по бокам беговой дорожки. Неужели Юнги вот так оставит его? Словно ничего и не было. Прям совсем ничего? Хосок был чересчур расчетливым и смеялся над всеми, кто начинал испытывать чувство любви к тем, с кем спали, но сейчас сам оказался на этом месте. Жизненный бумеранг. Он не хочет быть молчаливо брошенным. Он не может быть брошенным Мин Юнги. Ты должен мне свидание. Хосок выпалил это, когда уголки глаз защипало. Последняя попытка сохранить то, что между ними было. Я сделаю все, что пожелаешь. Хоби не смог закончить тренировку. Он перекинул полотенце через плечо и ушел в раздевалку. Мужчина зашел в душ. Сердце разрывалось, билось так быстро, что отдавало звуком в ушах. Он включил воду и оперся спиной о стену. Дыхание участилось и слезы начали подкатывать. Ком застрял в горле и вышел с беззвучным криком в закрытую ладонь. Мужчина медленно под струями воды сполз на холодную плитку и взялся руками за голову. Сука, ты не мог влюбиться, не мог… Шептал тот и до боли сжимал черные волосы. Слезы смешивались с водой и стекали на белую плитку. Ему не хотелось признавать, что Юнги все-таки бросит его. Но, кажется, это произошло. Омега просидел в душе двадцать минут. Его лицо было красным от слез ровно до того момента, как он вышел на улицу. Он привык скрывать всю свою боль за улыбкой. И когда мужчина позвонил водителю Мин Юнги, то вышел на улицу с лучезарной улыбкой. Ему тут же хотелось развернуться и уехать домой, только он сел в Роллс Ройс. Он молился про себя, чтобы с Чимином что-то случилось, ему хотелось, чтобы омега страдал точно так же, как страдает он. Но Хоби слишком хотел господина Мина, чтобы ему отказать, поэтому послушно смотрел за домом Чимина два дня. Только ночью, нарушая обещание, возвращался домой спать. Омега не выходил из дома. У Хоби были идеи о том, что произошло, но ему очень не хотелось в это верить. Если Юнги нужно было, чтобы тот сидел дома и никуда не выходил, значит, что первое — он его любит, второе — у него течка. Все слишком очевидно. Это похоже на истинность. Хоби специально не говорил об этом понятии Чимину, чтобы не расположить его к господину. Хосоку было мерзко от того, что Юнги проводил с ним течку, и радостно, что не всю. К счастью для Хосока, следующая неделя выдалась очень занятой для всего отдела. Альфа пришел в понедельник примерно в то же время, когда и секретарь, удивительно раньше времени. Обычно господин заходил в кабинет чуть позже девяти, а сейчас раньше на пятнадцать минут. Омега встретил Мин Юнги на парковке, когда тот выходил из своего автомобиля. Мужчина был безупречен. Громко хлопнул тяжелой дверью дорогого авто, что звук раздался эхом по улице, и направился к офису, поправляя длинные волосы. Хосок пожирал взглядом его всего и понял, что чем чаще тот его видит, тем сильнее он влюбляется. Мин Юнги его личное мучение. Темными волнующими глазами Хоби провожал уверенную походку, пока не поймал взгляд его наркотика. — Доброе утро, Хосок. — Тот кивает головой в сторону растерявшегося секретаря. Хоби хлопает глазами и чувствует, как учащается пульс его сердца, и умные часы позорно загораются, предлагая начать тренировку. Он тут же касается тонкими пальцами циферблата и выключает их. — Доброе утро, господин Мин, вы сегодня рано. — Натягивает улыбку Хоби и заходит в офис в след за Юнги. — Плохо спалось, решил, что будет разумнее приехать пораньше, а не заставлять себя спать. — Альфа придерживает дверь Хосоку, который ощущает себя на беговой дорожке — так сильно внутри все содрогается. Растерявшийся секретарь следует за боссом. В полном молчании те заходят в кабинет и располагаются за рабочими местами. Все как обычно: заварить кофе, подкраситься за столом, предложить кофе господину Мину, проверить почту, расписать имеющиеся документы. Только вот одно не нравится Хосоку — он ощущает странное волнение внутри, которого раньше не было. Омега даже завидует господину. Сколько он работал с ним, но господин Мин всегда разделял работу и личную жизнь. Между Хоби и Юнги могло быть что угодно, но только не в рабочее время. Сначала Хосок обижался на объект вечного вожделения, но со временем понял, что это и есть взрослый деловой подход. Ему хотелось верить, что благодаря его принципам, тот не будет мозолить глаза с Чимином каждый день. Омега заваривает кофе, когда господин присаживается за стол и включает рабочий компьютер «Мак». — Хосок, — говорит тот, когда обращает, что до рабочего дня остается пять минут, — что с Чимином? Мужчина застывает спиной к альфе. Он держит двумя руками чашку кофе и смотрит на черную блестящую пленку напитка, в котором отражается свет от люстры и потолка. Руки начинают предательски трястись, когда Хосок подносит чашку боссу. Юнги внимательно наблюдает за ним. Секретарь не ловит на себе взгляда, потому что слишком погружен в свои мысли и контролирует, чтоб кофе не разлился. В голове Хоби сразу всплывает воспоминание, как еще пару лет назад он точно также горячо влюбившись в альфу, который был непоколебимый в своем принципе — не строить отношения на работе, все-таки сломался. Тогда кофе разлился, блюдце разбилось, а Хосок громко ойкнул. Начал извиняться, побежал за влажными салфетками и вытирал брюки,***
Чимин прибыл в офис, как положено вовремя, и уже в девять часов сидел за своим рабочим местом. Господин Мин был с утра в кабинете и не выходил оттуда, лишь Хосок иногда подходил к специалистам и общался по рабочим моментам. После разговора со своим другом, он почувствовал облегчение. Как минимум Чимин смирился — у него действительно есть чувства к Юнги, он точно омега, и он правда хочет извиниться. Только вот подходящего момента не было. Чимин обращал внимание на то, как господин Мин ведет себя в рабочее время: серьезен и не позволяет никакого ребячества или неформальной любезности. Мужчина часто выглядывал из-за рабочего компьютера на дверь кабинета, ловя себя на мысли, что ему прямо сейчас хочется подойти и извиниться за свою истерику и поговорить с ним. Но они были на работе, а еще там был Хосок, который от чего-то абсолютно не обращал внимания на нового работника, даже не поздоровался и ни разу не взглянул в его сторону. Чимину показалось это странным, ведь даже после того происшествия у бывшего босса, и разговора о природе омег и альф — Хосок общался с ним так, насколько это можно считать нормальным. Поэтому мысли о том, что он не сможет поговорить с Юнги сегодня, начали беспокоить его. Тем временем, пока омега думал как найти способ, чтобы в формальной обстановке поговорить о неформальной, Юнги увидел документ. — Это еще что такое… — прошептал он. Господин Мин расписывал письма, приходящие ему на почту и наткнулся на письмо, которое заставило его глаза округлиться. Хосок, услышав недовольный тон босса, оторвал взгляд от экрана своего компьютера. В письме было сказано, что Ким Намджун теперь числился в Министерстве капитального ремонта Кореи, как начальник отдела строительство дорог и магистралей. У Юнги внутри все взбаламутилось. Этого не может быть. Этот червь со своими гениальными идеями все-таки добрался до государственных структур, более того, в тот отдел, с которым у господина Мина и так постоянная ругань и недопонимания. Директор читает напутствующее письмо: «Дорогие коллеги! Поприветствуем новых работников центральных аппаратов министерств!» Далее был список, где красовалась фотография ненавистного альфы для господина Мина. Он даже там выглядел как тот, кто будет идти по головам, лишь бы добиться своего. Лицо чуть в профиль, миндалевидные глаза, которые смотрят не в объектив, а чуть в диагональ, надменная ухмылочка, руками тот поправляет галстук. Господин Мин тяжело вздыхает. — Что-то случилось, господин Мин? — аккуратно интересуется Хосок. Юнги упирается локтями о дубовый стол и подпирает ладонями, взятыми в кулак, подбородок. Директор все еще рассматривает фотографию. — Господин Ким Намджун теперь числится в министерстве капитального ремонта, — говорит тот. У Хосока сердце пропускает удар. Он замирает и перед собой видит ужасающую картину: умоляющего остановиться Чимина, злобный взгляд альфы и черные, как ночное небо, глаза. Секретарь даже забывает о своих обидах на господина Мина. Общий ненавистный обоим человек теперь никто иной, как их коллега, который мало того, имеет точно такие полномочия, как господин Мин, а возможно — больше. Хосок привстает со стула и подходит к господину. Ему хочется взглянуть на это письмо и убедиться, что это правда. Когда мужчина подошел к рабочему столу, то господин слегка развернул монитор, позволяя секретарю взглянуть. — Пиздец… — шепчет Хосок, качая головой. И тут же вспоминает, что директор не переносит нецензурную брань в рабочее время, но, к его удивлению, говорит: — Тотальный пиздец… Хосок никогда не слышал, чтобы господин Мин так ругался. Оба стоят и в недоумении смотрят на это. Секретарь понимает весь коллапс ситуации еще больше, чем его босс, ведь тот не в курсе, что просходило в кабинете Ким Намджуна, когда Чимин забирал документы. Хосок надеется, что господин Ким будет по минимуму выступать на совещаниях, а отправлять своих работников, но эта надежда слишком прозрачна. — Ладно, посмотрим. — Вздыхает господин Мин и отщелкивает письмо, вписывая: «принято к сведению». — В любом случае, мы вместе работаем над одним делом. Хочется, не хочется, но все нерабочие моменты и ссоры придется оставить за дверьми кабинета. Да, и эта причина сейчас сидит у тебя в отделе… Думает про себя Хосок. Секретарь кивает и удаляется на свое рабочее место. Эта проблема завтрашнего дня, в любом случае… Господин продолжает отщелкивать письма и видит очередное письмо с пометкой незамедлительно. Это совещание, которое состоится сегодня после обеда в два часа. Мин смотрит на часы, время только одиннадцать, обед в двенадцать, так что остается всего лишь час. Работы навалилось какое-то бешенное количество. Ему надо проверить проект в Индонезии, который, кстати, смотрел Чимин. Босс вздыхает. Он совсем забыл о своем поручении и не проверил, что подготовил работник, но сейчас времени его проверять нет. Юнги читает факсограмму, в которой сказано о том, что в три часа будет совещание по поводу открытия межгородского шоссе. Будет обсуждаться готовность к запуску и прочая лабуда. Несерьезное дело. Юнги уже знает, что там будет: министерства скажут, что ничего не успели сделать, а министр внутренних дел настучит всем по шапке и попросит ускорить работу. Эта встреча не стоит и минуты времени господина Мина. Он понимает, что все работники сегодня заняты. Как всегда, либо работы нет, либо ее слишком много. Он набирает местный номер Чимина. Через два гудка он слышит родной голос. — Да, господин Мин? В душе начинает теплеть, когда раздается теплый, светлый, мягкий, высокий голос. Юнги понимает, что не видел Чимина с того момента, как он сбежал. Пока господин был занят работой, то мужчина совсем не появлялся в его мыслях, лишь изредка тот задумывался, стоит ли ему первому поговорить с ним, но решил, что не будет давить на омегу. Но теперь, слыша его голос, чувства встрепенулись, и это ему не нравится. — Чимин, зайди, пожалуйста, — просит босс. — Минутку, — отвечает тот и кладет трубку. Мин отмечает про себя, что новый работник очень услужливый. Хосок, сидя за своим столом, слышит чужое имя из уст господина и тяжело, но тихо, вздыхает. Через минуту причина всех бед появляется в кабинете. Омега уверенно открывает дверь и заходит. Но вот только, когда ловит на себе взгляд господина Мина, уверенность куда-то улетучивается. Он натягивает улыбку, тихо выдыхая. Глаза начинают бегать, точно как у Хосока. Чимин скромно берет руки в замок и подходит к столу. Пока секретарь наблюдает за поведением Чимина, Юнги, как всегда, не выражает никаких эмоций. Но никто не знает, что внутри у него происходит целое торнадо. — Да, господин Мин? — Ты занят? Много работы? — интересуется Юнги, смотря в наконец-то успокоившиеся глаза омеги. — Вообще не очень много, — говорит тот, смущаясь. — В два часа дня будет совещание, я расписал письмо на тебя. Поезжай пожалуйста, посмотри. Там сто процентов ничего не сделано, так что скажи, что пока дорога не построена, мы ничего не сможем сделать, — объясняет тот. Чимин послушно кивает. Ему хочется прямо сейчас сказать ему так много, но он просто не может. Честно, не было бы Хосока, мужчина прямо на месте подошел к альфе, крепко обнял, прикасаясь к желанному телу и попросил прощения. Но он не может, лишь смотрит на лисьи глаза, тонкие губы, которые так горячо касались его, и хлопает подкрашенными ресницами. — Спасибо, Чимин, — говорит альфа и удивляется, когда омега, одобрительно кивнув, уходит из кабинета. Уходя, Юнги ощутил горьковатый запах апельсина. Чимин теперь был еще больше уверен в своем желании поговорить. Фраза Сокджина о том, что Чим ничего не потеряет, поговорив со своим боссом, больше всего вдохновляла его. Поэтому он решил, что в обеденный перерыв зайдет к господину Мину. Формально, обеденный перерыв — не рабочее время, а Хосок всегда уходит на обед в кафе, расположенное в этом же здании. Поэтому дождавшись, когда секретарь покинет кабинет, работник направился туда. Он сразу взял с собой необходимые для совещания бумаги (напечатанную факсограмму), и решил, что начнет разговор с того, что работнику необходимо выделить машину. Чимин постучал в дверь. И аккуратно заглянул. — Можно, господин Мин? — поинтересовался тот. И опять сердце его пропустило удар от одного взгляда. Когда же это закончится… Альфа одобрительно кивнул и Чимин вошел в кабинет. Запаха клубники почти не было, что не могло ни радовать внутреннего омегу. Он небольшими шагами подошел к столу: — Господин Мин, я хотел узнать, мне выделят машину? — аккуратно поинтересовался тот. — Да, Чимин, я сказал своему водителю, — отвечает господин и смотрит в глаза растерянному омеге. Чимину так неловко, что, кажется, он сквозь сорок этажей и землю провалится. Разговаривать так, словно ничего не произошло- невозможно. Поэтому омега набирает в легкие побольше воздуха и начинает: — Юнги, я … хотел поговорить, — тот так неуверенно говорит и стоит, опустив взгляд. Когда омега расстроен его щечки становятся на вид еще мягче, сразу хочется прикоснуться, — неформально. Альфа не любит разговоры о личном, но только не с Чимином. Он благодарит про себя омегу, что тот начал первым. — Слушаю тебя, Чимин, — говорит тот и откидывается на спинку стула, прожигая своего истинного взглядом. — Юнги, я… Прости меня пожалуйста. Я правда испугался, не знаю, что на меня нашло, — он говорит так быстро, что его голос похож больше на щебетание воробьев, да и внешне он напоминает воробушка. — Я боялся, что ты подумаешь, что я озабоченный. И мне было сложно осознать, что я правда омега, да еще эта течка. Я сказал тебе с утра, что полностью принимаю себя, но соврал, потому что не хотел, чтобы ты подумал обо мне плохо. И когда ты разозлился, там были какие-то другие запахи, кроме твоего и мне… Я не помню себя, было просто страшно. Я должен был спокойно сказать тебе все это, а не убегать. Потом еще этот омега, с нотками мерзкого кофейного запаха… — Чимин говорит так быстро, извиняется через каждое словно и виновато сводит брови домиком. Внутренний альфа Юнги хочет прижать омегу к себе, позаботиться и показать, что тот с ним в безопасности. Он понимает, что, судя по всему, омега просто боится других альф. Он, очевидно, испугался агрессивных ноток в запахе Юнги и неизвестного запаха Тэхена. Что-то случилось наверняка, что его омега так боится других альф, но он узнает об этом позже. Обязательно узнает. А пока Юнги обходит стол и подходит к Чимину. Омега пятится назад и становится прижатым к шкафу с книгами. Мужчина тихо ойкает, когда сталкивается спиной с дубовой дверью. — Чимин, ничего страшного в этом нет, я прекрасно понимаю, — успокаивающем тоном говорит альфа, когда феромоны обволакивают взволнованного омегу. — Я очень рад, что ты сказал мне все это. Ты большой молодец. — Господин Мин улыбается и касается ладонью мягкой щеки. — Знай, что не обязательно быть опытным обоим. Все придет со временем, Чимин-и. — Альфа большим пальцем мягко обводит щеку. И ощущает, как усиливается аромат апельсина, снова сладкого и такого манящего. Омега льнет к руке и обжигает ладонь горячим дыханием. — Ты боишься меня, Чимин? Скажи честно, — просит альфа. — Только когда ты разозлился, я … Я чувствовал горькие нотки чужого ненавистного кофе в твоем запахе. — Я не могу воспринимать другие запахи альф. Юнги кивает несколько раз одобрительно головой. — Я защищу тебя от любых альф, слышишь? — Он уводит ладонь чуть за шею, касаясь руками загривка и уверенно притягивает ближе к себе. — Тебя никто никогда не обидит, пока ты мой. Для Чимина его слова бальзам на уши. Он хочет полностью погрузиться в любимого Юнги прямо сейчас. — Но Чонгука ты хорошенько ударил. — Хихикает Юнги, разряжая обстановку, когда замечает, как нервно омега сглатывает скопившуюся от волнения слюну. Чимин жмется и слегка ухмыляется в ответ. — Надо перед ним извиниться. — Обязательно, я познакомлю тебя с ними. Только… Ты боишься запаха Тэхена. Да, он пахнет, как Ким Намджун, но я не могу тебе этого сказать. — Не знаю… — Он хороший человек, Чимин, — говорит Юнги, все также слегка прикасаясь телом к омеге, стоя около шкафов. — Как ты? — И Чимин поднимает карие глаза. Честное слово, Юнги отдал бы все, чтобы видеть их всегда такими — доверяющими и невинными. Он обнимает омегу ладонями за талию и кладет голову ему на плечо. Такой мягкий, теплый, ароматный, и полностью его. — Лучше. — Ухмыляется Мин. Они потеряли счет времени. Никто не помнит, сколько вот так молча стояли, обнимая друг друга и вдыхая дурманящие запахи. Личный наркотик. И Чимин первый поддался немного назад, чтобы взглянуть в умиротворенное лицо. Он хочет поцеловать его. Смотрит на тонкие губы, и переводит ладони с крепких лопаток на впалую щеку. — Хочу тебя поцеловать… — шепчет тот, ведя пальцами от уха, по линии челюсти и притягивая ближе к себе. Его руки дрожат, боясь отказа, потому что они «на работе». — Тебе не надо говорить об этом, твои глаза делают это лучше. — Мягко улыбается Юнги. Горячие ладони альфы исчезают с взмокшей от долгих касаний спины и перемещаются на душистую шею. Большие пальцы надавливают на вены, от чего запах омеги становится еще сильнее. Господин смотрит в любимые глаза и приближается. Чимин специально не прикрывает глаз, потому что видеть то, как блаженно закрываются веки и исчезают черные зрачки Юнги бесценно. И пухлые губы утопают в объятиях нежных губ Юнги. Глаза невольно закрываются сами, как бы он не старался держать их открытыми. Теплый язык аккуратно касается верхней пухлой губы, и Чимин тут же приоткрывает рот пошире, приглашая углубить поцелуй. Юнги медленно проводит по нижним зубам, мягко касаясь теплого языка омеги. Он такой сладкий, что останавливаться просто не хочется. Альфа понимает, что если бы он мог, то сделал бы этот поцелуй первым. Маленькие ладошки так сладко и уверенно притягивают к себе, что хочется раствориться в нем. Если бы он мог, целовал бы Чимина оставшийся день. Они мягко целуются, позабыв, что находятся в кабинете директора. В голове сразу возникает продолжение, как Юнги прижал бы омегу к дубовому столу и брал его до потери пульса. От этого у Чимина возбуждение подкатывает. А когда альфа одной ладонью крепко обхватывает тонкую шею сзади, касаясь большим пальцем тату полумесяца, а другой резко притягивает к себе, касаясь пахом, Чимин издает тихий стон. У Юнги голова кругом от обнаженной откровенности. Он слегка улыбается сквозь поцелуй и мажет языком по пухлым губам. Оба забыли, что время поджимало, и вспомнили об этом, когда дверь в кабинет открылась. Чимина током прошибло, когда он услышал чужие шаги. Омега с чмоком оторвался от желанных губ и словно проснулся из прекрасного сна в суровую реальность. Чим клянется, что впервые в жизни увидел испуганного Юнги. Тот взволнованно с приоткрытым ртом смотрит на дверь, где стоит Хосок, развязывая на себе шарф. Секретарь тут же отводит взгляд, делая вид, что ничего не видел. Юнги отходит от Чимина и даже не смотрит на него. У омеги внутри почему-то пустота. Он все еще стоит у шкафа, взъерошенный из-за крепких рук в волосах и тяжело дышаший с ощущением чужих губ на своих. Работник поправляет на себе пиджак, пятерней зачесывает волосы назад и проводит языком по губам. Сердце все еще быстро бьется, когда Чим подходит к альфе и спрашивает, пытаясь оправдать обоих, что звучит максимально глупо. — Господин Мин, мне нужно возвращаться в офис после совещания? — интересуется омега. — Да, — отвечает Юнги, — только меня, возможно, не будет. Омега сглатывает и смотрит на господина. Тот, как всегда, смотрит на экран монитора и от этого игнорирования в душе мерзкое чувство ненужности. Но, к его удивлению, тот переводит взгляд в глаза Чимина, не поворачивая в его сторону головы, и игриво подмигивает. Омега тут же краснеет, поджимая плечи и молча уходит из кабинета, который с его уходом заполнился вместо сладкого апельсина запахом горькой клубники.***
По окончании рабочего дня Юнги, как и обещал, встретился с омегой в ресторане. Босс и секретарь уехали чуть раньше. Плюс их должностей в том, что начальству не нужно оправдываться, если те заканчивали рабочий день раньше времени. Юнги выбрал дорогое место, где всегда было много народу, а все столики заняты. Специально, чтобы истеричная омега не смогла проявить себя в таком людном месте. Они приехали туда на разных машинах, чтобы не вызвать подозрений у коллег, которые уже давненько обсуждают странные отношения босса и секретаря. Юнги чувствовал себя неловко перед Хосоком за то, что ему пришлось увидеть в офисе. Стыдно было даже не за поцелуй, а за то, что из-за Чимина он уже начал изменять своим принципам. У Хосока сердце раскололось на множество осколков. Ему казалось, что он смог прочно его склеить после расставания со своим первым альфой, и Мин Юнги неосознанно был тем самым клеем. Но когда секретарь послушно вернулся на рабочее место чуть раньше обычного… Это стало точкой невозврата. Он открыл дверь и увидел перед собой любимого человека, который прижимал другого к шкафу с книгами. И он касался его так… нежно. Хосок не мог отвести взгляда и оцепенел. Яркий запах апельсина, до боли любимый и знакомый запах хвои, все вместе это создавало невероятно пряное, осенне-зимнее сочетание. Гораздо лучше, чем со сладкой клубникой. У секретаря слеза капнула из уголка глаз и скупо потекла по щеке, и разбилась о пол точно также, как только недавно склеенное сердце. Юнги целовал чужого омегу нежно. Хосок никогда не видел его таким и честное словно, лучше бы и не видел, потому что от этого еще больнее. Он наблюдал за чужой любовью и чувствовал разочарование. И Хосок никогда не признает, что смотрел на мягко ласкающие друг друга языки, представляя себя на месте омеги. Хосок приехал в ресторан чуть раньше и понял, что есть он совсем не хочет. Мужчина уже заранее настроил себя на разговор. Юнги появился спустя буквально пять минут. Альфа едва заметно нервничал. Поджимал губы, нервно поправлял галстук и не задерживал долго взгляда на Хосоке. Он сел за стол и взглянул на омегу, который нервно кусал губы. — Ты уже выбрал, что будешь? — интересуется Юнги и открывает меню. — Я ничего не буду, — коротко отвечает тот, — только чай разве что. Босс все прекрасно понимает и тяжело вздыхает, поджимая губы и кивая головой. Тот убирает меню и откладывает в сторону. Омега сидит напротив, скрестив руки на груди и пусто смотрит на человека, которого теперь может любить лишь взглядом. — Хосок, — начинает тот, — я должен тебе сказать что… — Ты любишь его? — выпаливает внезапно Хосок. Одна эта фраза стала ответом на все вопросы. В ней было столько не скрытой боли и ревности, что альфа даже растерялся. Юнги поднимает на него взгляд. Омега уже тяжело дышит, его глаза разочарованно блестят и кажется, что из уголков покатятся слезы. Хосок смотрит прямо в глаза Юнги и крепко сжимает челюсти. — Что? — альфа от отсутствия субординации и излишней прямоты омеги приходит в шок. — Он твой истинный? Или просто лучше трахается? — Хосок начинает хрустеть костяшками пальцев. — Значит так, — альфа начинает загораться от начинающейся истерики омеги, — во-первых, закрой рот в сторону моего омеги. — От неожиданного высказывания внутри Хосока все сжалось. — Тебе неизвестно о том, что произошло между нами. Зато известно, что его чуть не выебал Ким Намджун. — И это не твоего ума дело. Во-вторых, Хосок, все, что было между нами — это секс. Ты сам на это согласился и не надо сейчас пытаться мной манипулировать и выставлять виноватым. Ты прекрасно знал на что идешь и если не смог контролировать свои чувства, то разберись для начала в себе, — уверенно говорит Юнги, прожигая черным взглядом Хосока. — В-третьих, нам с тобой еще работать, и мне очень не хочется, чтобы твои эмоции и ревность смешивались с работой. Я думал, что ты умеешь разделять… — но Хосок внезапно перебивает. — Я тоже думал, что ты умеешь разделять. Юнги вопросительно приподнимает бровь. — Что? — Я сказал, что думал, что ты тоже умеешь разделять. Но судя по тому, что я видел сегодня, кто-то сдает позиции, верно, господин Мин? — Хосок пододвигается ближе и в его голосе слышны нотки угрозы. Юнги хмурит брови. — Это было не рабочее время. — Да? — приподнимает брови омега. — Скажи это тому, кто мог бы зайти в кабинет вместо меня, босс. — Скалится тот. — Тебе не кажется, что этот «истинный омега» слишком быстро занял твои мысли? Что, непоколебимый Юнги позволяет себе такие вещи на рабочем месте? — Я разделяю работу и личную жизнь. В отличие от некоторых я не падал на колени перед боссом, когда в офисе были люди. — Однако ты не оттолкнул меня тогда. — Выплевывает Хосок. Сердце Юнги колотится невероятно быстро, что адреналин хлещет. — Хосок, — сурово говорит тот, прекрасно понимая о чем хочет сказать секретарь. Юнги и сам понимал, что работать в обществе истинного омеги — практически невозможно. С Хосоком было проще. Он не чувствовал любви, привязанности. Его не напрягало, когда на секретаря заглядывались другие альфы и даже мысли о том, что он спит с кем-то еще, кроме Юнги не беспокоили. Его феромоны не будоражили альфу, а если и будоражили, то их можно было контролировать. А вот с истинным этого практически не получалось сделать. Но Юнги никогда не признается ни себе, ни Хосоку, что чем чаще он видит своего омегу, тем сильнее хочет. — Ты должен понимать, что между нами все кончено, — говорит Юнги. — И если ты знаешь, что не сможешь после этого нормально работать со мной, то… — Я все понял, Юнги, — перебивает опять омега, отмахиваясь рукой, — никаких обид и ревности во время работы. — Пожимает тот плечами и нервно закатывает глаза. — Только ты не ответил мне на вопрос. Господин Мин сдавливает челюсти и скрещивает руки на груди. — Ты правда любишь его? — Это тебя не касается. — Бросает альфа. Хосок загорается изнутри. У него невероятно желание рассказать ему о той ситуации у Ким Намджуна, но еще остатки совести не позволяют ему. — А-а-а, — тянет тот, — невинный милый податливый омега. Очень удобно. — Хихикает тот. — Ты переходишь все границы. Замолчи. — Да? Хватит раздавать приказы, мы не на работе. — Взмахивает тот руками, привлекая к столику взгляды других гостей. — А ты уверен, что твой омега не убежит от тебя, узнав всю твою подноготную? Юнги сглатывает, понимая, о чем говорит обиженный омега. — Твой истинный не сбежит от тебя, узнав, как ты это любишь? А? Или ты в правду решил ради него изменить свои предпочтения? — Хосок, не сравнивай себя и Чимина. — Ах, точно! Ты даже изменил своим желаниям ради него, как мило. А ты вообще его знаешь? Ты например знаешь, почему он пугается альф? Хосок не выдерживает и переходит на повышенные тона. — Он выдержит тебя бешеного в гон, если он даже запах других не переносит? Если он сбежал от тебя, увидев, какой ты на самом деле, м? У Юнги по спине бежит холодок. Этот омега явно знает больше, чем господин Мин. — О чем ты? — Прищуривает тот глаза. — Ты знаешь, Юнги. — Хосок убирает с колен полотенце и встает. — Мне больше нечего тебе сказать. Альфа видит, что разъяренный омега собирается уходить. — Мы не закончили. — Нет никаких «мы». И я закончил. Омега встает, громко отодвигая стул, уходит из ресторана. Альфа утробно рычит и вскакивает за ним, бросая полотенце с колен на стол. Белая тряпка попадает на тонкий винный стакан и тот падает, разбиваясь на мелкие кусочки, что люди оглядываются на разворачивающуюся на их глазах ссору. Омега уже вышел на улицу, когда альфа хватает его за руку. — Откуда ты знаешь, что он боится альф? — Юнги крепко держит Хосока. — Что случилось у тебя с Чимином, м? — Убери руки, — возмущается тот, пытаясь выдернуть кисть из крепкой хватки- спроси у своего Чимини. Мин загорается и крепче сжимает тонкую ладонь. Он разъярен и ему сложно себя контролировать. — Я тебя еще раз спрашиваю. — Альфа внезапно толкает омегу к стене и наваливается телом. — Что ты знаешь? — Уйди от меня. Мне больно, и если ты не отпустишь, я скажу Чимину, как проявляются твои инстинкты, — шипит тот, понимая, что альфа может его ударить. — Посмотрим, как он дальше будет доверять тебе. Юнги сжимает зубы до скрипа и отпускает тонкое запястье. Омега потирает место, где тот схватился и быстро отходит от него. — Чимин прав, вы все вправду животные, думающие лишь о себе. — Бросает тот и скрывается за углом. Разъяренный альфа остается в недоумении стоять возле ресторана. Теперь у него больше вопросов, чем ответов. Юнги тяжело дышит, стоя около кирпичной стены, к которой прижимал беззащитного омегу, который таким уже не казался. У господина никогда не было болевых точек, он был непоколебим и никакие манипуляции не могли на него повлиять. Однако Хосок открыл для себя место, через которое сможет успешно манипулировать альфой — Чимин. Когда Хоби пригрозил альфе рассказать о его желаниях и предпочтениях, у него прошелся холодок по спине. Омега не должен узнать об этом из чужих уст. Тем более — от Хосока. Юнги берется ладонью за голову и опирается спиной о стену. С Хосоком нужно решать, нужно решать в срочном порядке, пока он не испугал его омегу еще раз. Фраза об альфах также не выходила из головы. Секретарь точно знает намного больше, чем босс, и возможно то — как раз и есть ответ на мучающие Юнги вопросы. И ему предстоит в срочном порядке это выяснить.