Следующий день был пасмурный, но дождя уже не было, что не могло не радовать Чимина. Мужчина еле уснул после того, как начитался статей про «альф» и «омег». Ему было непонятно, почему он, живя с ними рядом, ничего не знал. В одной из статей (все-таки он не остановился в изучении) тот узнал, что они считаются отбросами общества и поэтому скрываются. Раньше с омегами и альфами жестко расправлялись, считая их «недоразвитыми». Их убивали, казнили и использовали для торговли органами. Поэтому их организм эволюционировал так, что только альфы и омеги чувствуют друг друга. Обычные люди не могут уловить их запахи. Таким образом они оказались в безопасности, а из большинства официальных учебников параграфы о таких людях убрали.
Чимин все равно так накрутил себя, что ему началось мерещиться, будто сам испытывает симптомы течки, что невозможно, ведь он не такой. Мужчина прислушивался к телу, и только он начинал думать о том, что «наверное, у меня выделяется смазка», ему казалось, что она и вправду выделялась, или «вдруг я альфа? И у меня появляются клыки?» — и зубы сразу же начинали неприятно болеть. Но Чимин (хоть и не изучил статьи до конца) был уверен, что не может быть в одном человеке признаков альф и омег одновременно, а значит, он просто слишком мнительный. В конце концов он еле заснул только к трем часам ночи, а вставать надо было уже в полвосьмого, чтобы точно все успеть. Как бывает от стресса, с утра он проснулся бодрым и свежим, организм сам разбудил его до будильника. Тот быстро выпил чашечку кофе (обычно он не завтракал), надел костюм, в котором он был на выставке, аккуратно уложился, подкрасился и поехал к зданию министерства.
Чимин не знал, в какой кабинет ему идти, не знал, где находится парковка, не знал, кто ему выдаст карту-пропуск. Может, у министерства вообще несколько филиалов, а ему забыли сказать, и он едет не туда. Господин Мин как-то слишком кратко объяснил: приезжай к девяти часам. И больше ничего. Интересно, он так ведет все дела? Паку казалось очень подозрительным то, что мужчина в принципе позвонил ему после такого инцидента. Возможно, Мин Юнги и вправду заинтересован в лишь том, чтобы нарыть под Ким Намджуна, но Чимин не был уверен, что выдавать информацию про его прошлого босса справедливо. Мужчина вел свой черный Мерседес по оживленным дорогам мегаполиса и нервно поглядывал на часы. Еще опоздать не хватало… Однако пробка быстро рассосалась, и он подъехал к зданию. Синие окна высотки отливали белым светом. Небоскрёб был гораздо более презентабельным, чем «СonKorea». Их офис находился в историческом центре города, и добираться туда было крайне неудобно. У них не было парковки, а места во дворах практически всегда были заняты, так что Чимин в основном добирался на общественном транспорте. Здесь же все было намного серьезнее. Его Мерседес подъезжает к шлагбауму, и, естественно, он не открывается. Охранник выходит из небольшой подсобки КПП и подходит к машине. Слегка затонированное окно опускается:
— Доброе утро, вы к кому? — интересуется охранник.
— Я к господину Мин Юнги из организации перевозок, — отвечает Чимин.
Статный крупный мужчина быстренько открывает папочку, которую держит в руках, и пробегает глазами по странице. Чимин начинает нервничать, когда тот перелистывает на следующую страницу, а потом еще одну и еще. Он хмурит брови и поднимает взгляд на Чимина.
— На вас нет пропуска, — отвечает тот, а его лицо не выражает никаких эмоций.
У Чимина сердце почему-то удар пропускает.
— Странно… Давайте я ему позвоню, — говорит тот и берет в руки телефон.
— Звоните, потому что без пропуска я не смогу вас пустить, — подъехвшая сзади машина начинает бибикать. — Отъедете, пожалуйста, в сторону, — и охранник рукой указывает Чимину на разворот.
Тот тихо ругается себе под нос и выкручивает руль. Он находит в контактах номер Мин Юнги и набирает его. Раздается несколько гудков. Проходит полминуты, минута, а трубку так и не берут. Чимин поглядывает на часы и понимает, что остается всего семь минут, а он еще даже не заехал на территорию. Он молча чертыхается про себя и крепко хватается руками за руль. Опустив в голову, тяжело вздыхает, после смотрит на экран и отчего-то не может решиться: звонить еще раз или нет? Вдруг он занят? Или он просто пошутил? Хотя так, наверное, не шутят? Чимин еще раз смотрит на экран.
— Ладно, мне точно нечего терять, — и звонит еще раз.
Спустя минуту трубку вновь никто не поднимает. Пак глубоко вздыхает и ощущает волнение. Что ему делать? Его точно не пропустят на территорию. Может, Мин Юнги забыл попросить сделать ему пропуск? Он вздыхает и опять смотрит на Айфон. И тут замечает, что номер, по которому звонил Чимину, личный. Наверное, стоит позвонить на рабочий? Пак Чимин заходит в интернет и ищет Мин Юнги. На первой же странице в поиске фотография статного мужчины, лицо которого как всегда выражает ничего, и рядом синяя ссылка на сайт Министерства транспорта. Это точно он. Чимин заходит туда и видит контактный рабочий номер.
Время уже без трех минут девять. Он в любом случае опоздает, но это хотя бы не его вина. Чимин набирает и ждет. Тишина. Мужчина тихо рычит. Точно… Они же начинают работать только с девяти. Видимо, пока нет никого на рабочем месте. Три минуты длятся вечность. Чимин смотрит на экран телефона, и только на дисплее загорается 9:00, тот еще раз звонит по рабочему номеру. Спустя несколько гудков, он наконец-то слышит голос на том конце телефонного провода:
— Доброе утро, чем могу помочь? — это не Мин Юнги, но голос кажется знакомым.
— Доброе утро. Эм… — он тянет и теряется, а если Юнги забыл попросить о пропуске? — Я общался вчера с господином Мином, он назначил мне встречу на девять часов и сказал, что мне сделают пропуск, но пропуска я так и не получил.
На том конце телефонного провода повисает небольшая пауза. Он слышит, как секретарь делает глоток кофе.
— Ммм, минуточку, — как-то манерно протягивает мужчина, и Чимин слышит, как тот набирает что-то на клавиатуре, — у меня нет никаких пропусков. Как ваше имя?
— Чимин, — отвечает тот, — Пак Чимин.
Секретарь замолкает вновь. Чим уже не слышит клацанья клавиш, кажется, даже дыхание секретаря замирает.
— Простите, Чимин, но на вас нет пропуска.
— Но я разговаривал с господином Мином вчера, — начинает раздражаться Чимин, — он сказал, что мне все сделают.
— Уважаемый, — с претензией говорит секретарь, — у меня нет пропуска ни на какого Пак Чимина. Звоните господину Мину, и пусть он тогда лично, — тот делает акцент на слове «лично», — решает, что с вами делать. Его нет на месте. Ждите.
— Тогда, пожалуйста, передайте, — но его уже сбросили, — сука… — шипит тот и бросает телефон на сиденье, что тот отлетает и проваливается.
Чимин заводится и начинает раздраженно хныкать, поскуливать. Что же за день-то такой! Чувство, будто бы жизнь смеется над ним все время, как он существует. Что в школе, что в институте, что сейчас… Он и так кучу времени тратит на то, чтобы чего-то добиться, но только ему кажется, что удача на его стороне, как все катится к чертям. Даже дурацкий телефон провалился. Он все еще криво припаркован у шлагбаума и смотрит на здание. Какая-то безысходность разрастается в его груди. Он наблюдает за въезжающими машинами и чувствует зависть. У людей постоянная работа, они уверены в сегодняшнем дне, а он что? Он даже не уверен в том, что произойдет через час, о чем говорить… Вероятнее всего Мин Юнги просто забыл про Пак Чимина, иначе как еще это объяснить? Парень вспоминает, как расслаблено и шутливо тот общался с ним. Когда босс всерьез хочет нанять тебя на работу, то не будет отвешивать колкие шуточки о той же самой презентации, например. А может, это действительно была попытка задеть его? Чимина уже ничего не удивит. Он смотрит на часы. 9:11. Тот глубоко вздыхает. Может, жизнь показывает, что не надо ему этого? Может, судьба не хочет, чтобы он работал в министерстве? Чимин глубоко вздыхает и решает поехать домой. Он начинает разворачивать машину, но слышит звонок на телефон. Тот вновь глубоко вздыхает и, не завершив маневр, останавливается и начинает искать телефон. Он пытается нащупать его ладошкой, но не дотягивается. Тогда Пак расстегивает ремень и привстает с кресла. Тянется через подлокотник и пытается нащупать телефон. Между креслом и подлокотником его нет, он тихо недовольно рычит и тянется еще дальше, пытаясь найти его ближе к двери. Ничего не получается, когда ему громко стучат в окно.
— Да блять… — ругается тот и резко садится в кресло.
Прикрыв глаза, чтобы успокоить нервы, делает глубокий вдох и выдох. Он все-таки отвечает, открывая окно:
— Я разворачиваюсь, сейчас.
Тот говорит грубым возмущенным тоном, но когда открывает глаза видит перед собой того, кого не ожидал увидеть.
— Кажется, я из-за вас опоздал на собеседование со своим новым работником? — Мин Юнги легко улыбается, скрещивая руки на груди.
Он совсем другой сегодня. Волосы зализаны, на нем белая рубашка, черно-синий галстук, виднеющийся из-за полурасстегнутого черного пальто. А взгляд все тот же: хитрый, с прищуром. Обычно когда человек улыбается, то его взгляд меняется, но Чимин видит все такой же холодный настрой, несмотря на небольшую улыбку.
— Господин Мин! Простите, пожалуйста, — начинает тот отнекиваться и продолжает смотреть в его глаза снизу вверх, — но моего пропуска…
Мин Юнги не дает ему договорить, и, даже не дослушав и оборвав его на полуслове, разворачивается к охране и что-то говорит им. Высокий крепкий мужчина, выше Юнги на голову, кивает и открывает шлагбаум.
— Паркуйтесь, Чимин, я буду ждать вас в холле, — отвечает тот и уходит.
Его огромный Роллс Ройс стоит за крошечным, как теперь кажется, Мерседесом Чимина. Он перегородил дорогу его боссу, вот идиот… Тот хлопает себя по голове и резко заезжает на территорию, что шины издают характерный звук. Чимин замечает, что его еще не наняли, но тот уже считает Мин Юнги своим боссом.
***
Господин заезжает вслед за Пак Чимином, а в его голове все еще красуется картинка, как этот забавный секретарь наклоняется через всю машину к другой двери и ищет что-то, открывая вид на все его прелести. Подкаченные бёдра выглядели слишком хорошо в серых брюках, что Мин Юнги посчитал, что может немного полюбоваться такой интересной картиной, прежде чем попросить его проехать. Он уже стоит у дверей Министерства, держа одну руку в кармане пальто, и ждет Чимина. Взъерошенный мужчина вскоре появляется из-за угла здания и быстрыми шагами направляется к нему. Юнги про себя ухмыляется такому сладкому виду паренька. Темные, чуть рыжеватые волосы торчат в стороны, а тот быстренько их поправляет, не замечая, что делает только хуже. Небольшие карие глазки взволнованно блестят, а эти пухлые губы так мило надуты и слегка приоткрыты, что его хочется не в офисе допрашивать, а завернуть в плед и забрать к себе домой, чтобы смотреть вместе на дождь и пить какао.
— Простите, господин Мин, искал телефон, — нервно улыбается тот и становится рядом. Такой откровенный.
— Слишком много извинений за сегодня, Чимин, — хмыкает тот и открывает дверь в здание, приглашая Чимина первого пройти внутрь, — не волнуйся.
Чимин смотрит восторженно по сторонам. Очень красиво. Высокие потолки, большое пространство, на котором плиткой выложена эмблема министерства. Под потолком висят флаги стран мира с корейским по центру. Люди ждут очереди в лифт, кто-то идет по ступенькам. Все одеты по-разному, нет единого строгого стиля как у работников КонКореа, но каждый выглядит дорого и все равно официально. Пока Чимин рассматривает здание, проходная уже загорается зеленым светом.
— Проходи, — слышит он тихий голос сзади и дергается.
Чимин словно на подсознательном уровне стесняется и немножко побаивается Мин Юнги. Действительно… Может, это потому, что при его появлении тот начинает вести себя как умственно отсталый? Чимин проходит в холл, и за ним идет Мин Юнги. Тот опережает его, и они проходят к лифтам.
— На самом деле я слишком заработался вчера и забыл попросить на тебя пропуск, — говорит тот и не замечает, как обращается на «ты». Когда они заходят в лифт, где кроме них есть высокий крупный мужчина и светлая девушка с кучей бумаг в руках. Оба здороваются с господином Мином, тот улыбается обоим и коротко кивает в ответ. Когда приезжают на верхний этаж, все четверо выходят из лифта. Видимо, этот парень с девушкой работают в отделе Мина. На этаже несколько длинных коридоров и два помещения, в каждом из которых сидят минимум, как показалось Чимину, человек десять точно. Все чем-то заняты. Кто-то пьет кофе, кто-то уже работает и говорит по телефону. Обстановка классическая, как в любом среднестатистическом офисе.
— Если будешь работать у нас, — начинает Мин, — твое место будет в этом кабинете, — и он указывает на просторное помещение за стеклянными окнами.
Чимин одобрительно кивает и молчит. Они подходят к кабинету, который выделяется на фоне остальных. Большая расписная деревянная дверь, которая никак не вписывается в строгий современный стиль офиса. На ней большими буквами выбита табличка:
Директор отдела организации перевозок и безопасности Мин Юнги
Секретарь директора отдела организации перевозок и безопасности Чон Хосок.
Чимин вспоминает тот неприятный голос и ему кажется, что тот «подсосник» Мин Юнги, который был с ним на выставке, и есть его секретарь. Юнги картой открывает дверь в кабинет и проходит за стол:
— Доброе утро, Хосок, — говорит он, подходя к мужчине и пожимает ему руку.
Да, это он. С мерзкой улыбочкой, громким противным смехом, одетый так, будто бы он пришел сюда за стаканом виски, а не работать. Чимин рассматривает услужливого секретаря с головы до ног и ему не нравится, что тот, судя по всему, будет слышать их беседу. Пак Чимина никто не раздражал своим присутствием, но только не он. И это кажется новому работнику странным.
— Доброе утро, господин Мин, — кланяется тот.
Чимин остается в дверях, не решаясь пройти внутрь. Кабинет такой большой и такой дорогой, что ему становится неловко. Его вдруг опять пробирает небольшая дрожь и начинает слегка тошнить.
Слишком много нервничаешь, Чимин. Будто бы это твой последний шанс найти работу…
— Хосок, это Пак Чимин, — представляет он Чимина секретарю.
Тот подозрительно поджимает губу, закусывая щеку изнутри, и смотрит на Чимина. Его взгляд не выражает никаких эмоций, кроме предвзятости и недовольства. Он прожигает его, что Чимин ощущает какой-то странный запах, но думает, что ему мерещится.
Возможно, запах в кабинете… Хосок натягивает улыбку и кивает ему. Пак удивляется, когда за этим оценивающим взглядом, будто бы у него что-то украли, появляется добрый взгляд, и от предыдущих эмоций ничего не остается.
Вот жук, думает Чимин.
— Мы виделись на конференции вчера, — ухмыляется Юнги, вероятнее всего вспоминая ту историю.
— Да, я помню, господин, — улыбается ему Хосок и смотрит в компьютер.
— Присаживайся, Чимин, — Юнги указывает ему на стул напротив стола.
Пока Чимин проходит, то обращает внимание, что Юнги продолжает смотреть на его секретаря. Тот практически не моргает, и Чимин подмечает, что глаза у того темно-темно карие, почти черные. Он не замечал этого ранее и не предавал тому значения. Пак сглатывает и присаживается. Ему отчего-то не хочется отводить взгляд от этого острого подбородка, аккуратной линии челюсти, прилизанных волос. Хочется рассматривать его как статую в музее. Он правда привлекательный мужчина, это нельзя отрицать.
— Я посмотрел вчера твое резюме. Очень хорошо, Пак Чимин, — говорит тот, неожиданно для Чимина переводя на него взгляд. Тот почему-то сразу отводит свой, не в силах смотреть в глаза, — несколько мест работы, знание двух языков, похвально, — он одобрительно кивает. — Много успели за двадцать семь лет, — одобрительно кивает тот, складывая руки на столе.
— Двадцать восемь, господин, — поправляет тот.
— А еще уверенный в себе, — уголком губ улыбается господин Мин.
Повисает недолгая пауза. Чимин смотрит чуть левее Мин Юнги, где в окне открывается красивый вид на небоскребы. Затем переводит взгляд на слегка склонившегося вперед Юнги. Он смотрит на его легкую ухмылку и отводит глаза. Ему хочется снова не смотреть на него, отвернуться и скорее уйти, но он
не хочет не может.
— У нас есть вакансия на должность главного специалиста в отдел организации. Сталкивался с организацией чего-либо?
— Только неудачных презетаций, сэр, — отшучивается тот, чтобы хоть немножко разрядить обстановку.
И у него получается. Господин тихо смеется, улыбаясь деснами, и прищуривает глаза, что их практически не видно. Отчего-то при виде, как его будущий босс смеется, Чимину стало гораздо спокойнее, что тот улыбается в ответ и качает головой, удивляясь своей безалаберности.
— Знаешь, это несомненный плюс, — продолжает улыбаться Мин Юнги, — иначе нашел бы я такого обаятельного работника на эту должность? — тот ухмыляется.
Чимин немного смущается, неосознанно сутуля плечи и кивает.
— Ты обучаем, Чимин, — подытоживает тот, — у нас хороший отдел, обязательно найдется тот, кто тебе поможет. Главное — вовремя следить за приходящими документами и быстро реагировать на изменения, — уже серьезным тоном говорит Мин Юнги, — субординация, честность и ответственность. Оклад у главного специалиста пять тысяч сто долларов, но вполне реально выйти и на шесть-семь тысяч, если хорошо выполнять работу, — говорит тот, — если тебя устраивает, можешь начинать.
Чимин все еще не улавливает речь босса. Вот так просто? Ему надо всего лишь согласиться с его зарплатой, и он может начинать работу? А как же документы, как же отдел кадров и все прочее…
— Господин Мин, — прокашливается тот, — а как же собрать необходимые документы, я ведь еще не уволился…
— Я думаю, Ким Намджун уволил тебя еще вчера, — тихо смеется Мин Юнги, — чтобы ты не терял время, можешь забрать документы из КонКореа сегодня. Мой секретарь с удовольствием отвезет тебя, — говорит тот и не отводит глаз от Чимина, обращаясь к Хосоку, — и привезешь документы мне. Отдел оформит их в течение недели, но возьмем тебя просто задним числом, чтобы не было перерыва в твоей работе.
Когда Чон Хосок слышит и наблюдает за тем, как господин Мин любезничает с этим недотепой, то ощущает, как его запах клубники отдает горечью. Он начинает нервничать, потому что по выражению лица босса понимает, что он ощущает горечь в его запахе и недоволен этим. Но секретарь ничего не может с собой поделать. Еще ни разу при работе с господином тот не нанимал людей просто так, на добром слове. А когда Юнги сказал ему отвезти Чимина в офис. Он что, водитель? Он не будет возить непонятных специалистов. Если надо, пусть закажет такси…
— Спасибо вам, огромное, господин Мин, — растерянно говорит Чимин и начинает перебирать пальцы, — я … я даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Что ты, — ухмыляется Юнги, откидываясь на спинку кресла, — то, что секретарь моего конкурента приходит ко мне в отдел — само по себе большая благодарность, — и тот подмигивает Чимину.
Чимина вновь бросает в жар… Он смотрит на бледное лицо босса и… Млеет? Вновь чувствует себя спокойно, когда тот улыбается, а когда начинает нервничать, отчего-то заводится сам, хотя даже ничего не произошло. В голове всплывает вчерашняя статья…
Быть такого не может. Он отводит эти мысли в сторону, и вновь переводит взгляд на Мин Юнги.
— Тогда… — говорит тот и потягивается.
И происходит невозможное. Господин Мин слегка задевает своей ногой лодыжку Чимина, и того дрожь прошибает. По спине проходит жар, пробирается по шее, ударяет в голову и теплой волной растекается, проникает в каждую клеточку тела. Дыхание замирает, и вслед за волной жара по телу пробегает табун мурашек. Время останавливается. Он закрывает на секунду глаза. Его нога рефлекторно дергается, словно сокращаются мышцы от испуга. Однако холодная кожа ботинка Мин Юнги никуда не пропадает. Он ведет чуть выше, отчего Чимин испытывает приятное покалывание во всем теле. В глазах появляются вспышки, как если надавить на закрытые веки. Он нехотя приоткрывает глаза и сталкивается со взглядом Мин Юнги. Тот увлеченно наблюдает. Как лев следит за антилопой в высокой траве, прежде чем наброситься. Господин Мин умышленно наблюдает за реакцией парня на такое случайное
специальное касание. Господин встречается с расфокусированным взглядом. Для Мина запах горьковатой клубники приглушается.
Давай… Ну же… Думает он про себя. Юнги слегка надавливает на щиколотку парня носком ботинок. Видит, как дыхание того сбивается. Губы слегка приоткрываются, а брови дергаются. Клубничный запах практически не ощущается в комнате. Кажется, появляются другие нотки.
Ну… Чимин все так же в ступоре наслаждается касанием и не может отрицать, что это ему не нравится. Хочется, чтобы продолжили… Чтобы провели выше, задрали штанину, приблизились и…
— Господин Мин, — перебивает Хосок, и Чимин вновь дергается, возвращаясь в реальность, — у меня сегодня еще много работы. Если Пак Чимина надо отвезти, то…
Запахи исчезают. Клубника снова начинает ощущаться сильнее, чем… Юнги не может понять, чем что. Он откидывается вновь на спинку стула.
— Поезжайте, — говорит тот и отводит взгляд на документы, игнорируя Чимина, — завтра у вас уже точно будет пропуск. Секретарь сегодня внесет вас в базу. Можете выходить. Место вам покажут, — и, словно ничего и не было начинает, работу. Он опять начал обращаться к нему на «вы».
Чимин, словно вышедший из транса, растеряно смотрит по сторонам. Он несколько секунд смотрит на босса. Словно ничего и не было. Словно он не касался нежно его ноги под столом, словно он не называл его по имени, будто
ничего не было. А может, ему просто показалось? Еще несколько секунд он смотрит на него. Хочет спросить, что произошло. Но господин Мин молча пишет что-то на листочке. Сзади раздается кашель Хосока. Пак понимает, что надо идти. Встает со стула и направляется к Хосоку, который накидывает на плечи шарф.
— Возьмите мою машину, — раздается суровый голос сзади, и в руки секретарю прилетают ключи от Роллс Ройса.
***
Чимин и Хосок молча едут в автомобиле. Из головы Пака не уходит та ситуация в офисе. Итак по пунктам.
1. Мин Юнги касался ногой его щиколотки
2. Чимин не мог остановить его/Чимин не хотел остановить его
3. Юнги поднимался выше и…
Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Кожа под штаниной все еще горит от касаний. Картинка, складывающаяся в его голове, делает все только хуже. Черный взгляд, прикосновение, неконтролируемый жар в теле, помутнение сознания.
Я НЕ ОМЕГА. Парень вступает в диалог с самим собой и не может понять. Если бы он был омегой, он бы ведь имел запах, но у него нет запаха. Он не чувствовал запах господина, лишь запах его духов. Это те же самые духи, что и в прошлый раз. И ему совсем
нравилось не нравилось, как его касались. Он просто разнервничался, и на этом все. Чимин трус. Он боится своего босса, потому что и так нанят за «красивые глазки» и ему не хочется облажаться еще раз. Все.
— Ты вообще кто? — говорит вдруг Хосок, не смотря на Чимина.
Тот возвращается из своих мыслей и только осознает. Он едет в дорогущей машине, его везет секретарь его босса, который, кажется, ненавидит Чимина, везет к его бывшему директору, который его тоже ненавидит. Чимин не понимает вопроса и пристально смотрит на аккуратный профиль и деланный нос парня. Тот едет в темных очках и жует жвачку.
— В смысле? — качает головой Пак Чимин.
— Я не понимаю, почему мой босс так заинтересовался тобой, у тебя ведь даже запаха нет, — пожимает тот плечами.
Такое замечание Чимина отчего-то задевает. Это прямой намек на то, о чем Пак старается не думать уже второй день. Чимин не знает что делать. Разве альфы и омеги не скрываются от других? Или он думает, что Пак тоже из «
этих». Чимин не находит ничего лучше, чем напасть первым.
— У тебя тоже, — пожимает тот плечами и хихикает, — только дурацкие духи для девочек.
Машина резко тормозит, что ремень безопасности больно впивается в плечо Чимина. Пак не понимает как и зачем он это выпалил. Но не собирается брать свои слова назад, духи Хосока реально дебильные. Тот поворачивает голову на Чимина и резким движением снимает с себя дорогие солнечные очки. Чон Хосок глубоко тяжело дышит и кажется вот-вот набросится на Чимина.
— Что ты сказал? — шипит тот.
Чимин заводится. Странный прилив ненависти изнутри охватывает его.
— Я сказал, что клубничные духи для девочек.
Чимин говорит это, демонстративно кивая в сторону Чон Хосока. Со стороны он думает, что выглядит круто, но когда слышит громкий смех, сразу теряется. Секретарь не останавливает мерзкие смешки и спокойно трогается с места, качая головой.
— Ты, кажется, не прикидываешься тупым, — он аккуратно смахивает слезинку, которая от смеха скопилась в уголке его глаза, — сначала я думал, что ты обычный. Но ты еще прикольнее. Омега без запаха, забавно, — тот выдает последний смешок и смотрит вперед, — омега, не признающий, что он омега. Прикол.
Чимина это задевает.
Омега без запаха? Не признает, что он омега? Что за бред вообще.
— Я не омега, Хосок, — сухо говорит тот.
— Ну-ну, скажи это моим «клубничным духам», — тот вновь резко останавливается. — Приехали, голубчик.
Чимин бросает на секретаря недовольный взгляд и выходит из машины.
— Если ты не знал, — кричит он в окно, ему вслед, — это мой естественный запах, и Мин Юнги от него кончает. Жду тебя тут.
Чимин, как истукан, замирает. Что значит?.. Мин Юнги и Хосок… Эта фраза заставляет сердце содрогнуться. По телу проходит другая дрожь, не такая приятная, как от прикосновений босса. Чимин начинает чаще дышать и сжимает кулаки. Не может его шеф спать с таким дерьмом. Он оборачивается на машину, и Хосок отъезжает на парковочное место, громко чавкая жвачкой, и закрывает полузатонированное окно.
***
Когда Чимин заходит в офис, его все еще потряхивает. Чон Хосок спит с Мин Юнги? Эта мысль заставляет его полностью изменить свое мнение о новом начальстве. Пак Чимин никогда не понимал, как можно трахаться со своим боссом. За надбавки? За что? Не похоже, что у этих двоих романтические отношения. Хотя принял бы Чимин их романтические отношения? Парень не понимает. Он видит этого человека второй раз. Он ничего о нем не знает. Так почему же тот факт, что он трахается с секретарем, так его задел? Потому что его бесит Хосок? А почему его так бесит человек, которого он тоже видит второй раз? Сейчас у Чимина больше вопросов, чем ответов.
Хотя он просто не хочет признавать существующие логические ответы. Пак в голове уже придумывает, как грубо будет отвечать Мин Юнги и игнорировать мерзкого секретаря, чтобы показать, что ему абсолютно все равно на их «
отношения». Чимин уже зашел в лифт и нажал на нужный этаж. Пока его голова была забита тем, что он испытывал омерзение, представляя этих двоих в компрометирующих позах, он совсем забыл, что едет к своему бывшему боссу. Лифт останавливается на нужном этаже, и Чимин заходит в кабинет к директору.
Он стучит в дверь. Чимин чувствует странный запах около кабинета. Сильный запах горького кофе. Мужчина напрягается. Руки начинают дрожать, а сердце стучать сильнее.
Да хватит, Чимин! Просто забери документы, и все! Чимин так волнуется сказать, что уходит работать в министерство? Да и так было понятно, что тот в любом случае найдет себе новую работу. Нечего бояться. Ничего страшного, когда увольняешься из компании, тем более грубый директор сам тебя выкинул.
Так ведь?.. Чимин собирается с силами (хотя его все еще бросает в жар) и заходит в кабинет.
Ким Намджун сидит за столом, опустив голову на сложенные в замок руки. Его широкие плечи часто поднимаются. Парень зависает в проходе, закрывая за собой дверь. Только та хлопает, как мужчина поднимает голову. Чимин паникует.
Что с ним?.. У босса черные глаза, еще чернее, чем на конференции. Запах кофе такой сильный, что режет обоняние. Но кофе в кабинете нет. Чимин неосознанно принюхивается. Он приподнимает точеный профиль к верху, и это движение не уходит от внимания
альфы. Альфы, который в гоне.
— Что-то забыл? Чимин? — его голос такой низкий и хриплый, что Чимин дергается.
— Добрый день, Ким Намджун, — Чимин не слышит себя, в ушах начинает звенеть, — я… хотел забрать свои документы.
Альфа сидит за столом. У него в штанах стало тесно, только он почувствовал, что за дверью стоит омега. Омега, который наконец-то раскрылся и, видимо, не для него, судя по реакции. У Намджуна член в штанах горит уже второй день, но теперь, когда перед ним стоит секретарь, на которого он пускал слюни все время, инстинкты сами выходят наружу. Этот Чимин бесил его не тем, что он неумеха, а тем, что он «не
омега». Ким не знал, как подкатить к нему, потому что был уверен, что тот не из
этих. Но сейчас никаких сомнений нет. Он
омега, и он
не его. Пак пришел, чтобы забрать документы.
— М-м, — протягивает тот и сжимает челюсти, — твои документы у меня лежат еще со вчера, — Чимин жмется у двери, когда Намджун хлопает ладонью по бумагам на столе.
Пак Чимин сглатывает и хочет скорее уйти. Ему становится дурно, дышать нечем, запах слишком сильный.
— Куда устраиваешься, Чимин? — босс закусывает губу, и Пак обращает внимание, что у него клыки… — Да что ты стоишь, как не родной, проходи. — Намджун хотел встать со стула, но тут же остановился. Тогда Чимин сразу же поймет, в чем дело, увидев огромный стояк в штанах, так просто нельзя.
— В министерство… — тихо отвечает смущенный Чимин.
Он делает несколько неуверенных шагов и подходит к большому офисному столу, весь черный, такое чувство, что сделан полностью из стекла. Намджун тяжело дышит, и Чимин замечает, как по его виску течет капля пота. Точно так же, как вчера… Вот теперь омега понимает, что влип.
— А-а, — тянет тот, уже не пытаясь скрыть острые зубы, — Мин Юнги преуспел в этом деле, — когда Чимин тянется к документам, тот кладет на них руку. — И что, даже отсутствие моего рекомендательного письма не смутило его? — аромат хвои, совсем легкий, но уловимый острым обонянием альфы в гоне.
Чимин тянется к документам. Просто схватить их и убежать, пока не поздно. Он молчит и ничего не отвечает, старается не смотреть на взмокшего альфу. При одном взгляде на Ким Намджуна хочется бежать, не оборачиваясь назад. Только маленькая ладошка почти касается бумаг, как альфа резко встает. В одну секунду он хватает за запястье Чимина, сдавливая в разы сильнее, а другой рукой, пока тот издает испуганный писк, хватает за шею. От страха омегу током прошибает. Ноги подкашиваются, и он только и успевает, что перехватить крепкие руки мужчины своими. Ким Намджун такой большой, что Чимин обеими ладонями едва может перехватить одно его запястье.
— Значит, так господин Мин раскрыл тебя, — шипит он, приближаясь к его губам. — Я год за тобой наблюдаю. Примерный мальчик, из числа «нормальных». Ни дать ни взять. — Чимин глубоко хватает воздух через приоткрытый рот, хлопая длинными подкрашенными ресницами. — А тут какой-то Мин Юнги просто своим появлением раскрывает
омегу? Теперь ясно, кто вызвал у меня гон, — шипит тот, крепче стискивая шею омеги, — я-то думал, это сабмиссивный омега Хосок… — Чимину хочется плакать.
Он все-таки омега. Он вызывал гон у Ким Намджуна тогда… Но как? Он все еще не понимает до конца. У него же течки даже не было, что… Он не знает даже своего запаха.
— Я не понимаю, о чем вы, отпустите меня, пожалуйста… — но Ким Намджун перебивает его, когда резко притягивает к себе за шею.
Чимин опускает глаза и видит вставший член босса. Внушительных размеров. От этого у него все поджимается. Пак чувствует, что сейчас заплачет, он приоткрывает рот, чтобы начать говорить, но горячее дыхание обжигает шею. Альфа носом утыкается в венку между плечом и шеей. Глубоко вдыхает в надежде ощутить, как пахнет омега. Запах еще слаб. Он проводит языком по шее. Чимин крепче сжимает его руки.
— Намджун, пожалуйста… — шепчет он и теперь ощущает свой запах.
—
Апельсин… — рычит Ким Намджун. — Ты пахнешь апельсином…
Чимин ничего не слышит. Он закрывает глаза и ощущает, как начинают скапливаться слезы. Чимин коротко качает головой. Пытается вырвать руки из цепкой хватки, но у него не получается. Теплый язык с агрессивным нажатием проводит по шее. Тело расслабляется, но мозг не собирается. У Чимина во рту все пересыхает. Крепкие руки альфы сжимают податливое тело. Босс обходит секретаря в два шага вокруг стола и вдавливает его спиной в острые края черного стекла.
— Такой растерянный… — ухмыляется тот и проводит большим пальцем по его щеке.
— Пожалуйста, я… Я не готов, я не знал, — но пухлые губы накрывает крепкая ладонь.
— Я тоже не был готов к гону, малыш, — Намджун делает шаг вперед, и Чимин низом тела ощущает стоящий член, упирающийся в его. Омега сводит брови домиком и хнычет в большую ладонь.
— Я постараюсь, чтобы тебе понравилось, но не обещаю… — Намджун крепко проводит большим пальцем по пухлым губам и просовывает его внутрь. Тот встречает сопротивление, но другой рукой надавливает на мышцы челюсти, что омега, вскрикивая, приоткрывает рот. Большим пальцем тот крепко надавливает на язык, прижимая его к нижним зубам. Чимину страшно. Он хочет убежать, но его тело само отчего-то реагирует. Член начинает приподниматься.
Нет, нет… Я не животное… Тот пытается контролировать свое тело, но не может. Член привстает, и от этого давление внизу становится еще сильнее. Ким Намджун убирает одну руку с челюсти. Перехватывает маленькую ладошку Чимина и опускает ее на свой член, надавливая.
— Нравится? — он ухмыляется в его губы, после чего касается своей лапой члена в через ткань чужих штанов. — Не пытайся бороться с инстинктами… Хуже будет… — он сдавливает его член, отчего тот приоткрывает рот.
Тот думал о члене своего секретаря уже давно. И теперь Намджун пользуется ситуацией. Сначала он крепко, глубоко проникает языком в мягкий рот. Такой вкусный… Апельсин. Если бы он знал, то давно бы уже показал этому парню, что тот омега. Альфа вылизывает рот. Все попытки разорвать поцелуй заканчиваются тем, что Чимина крепко хватают за шею, не позволяя отстраниться. Он такой маленький в руках альфы, что это заводит господина Кима еще сильнее. Язык мажет по ловкому язычку Чимина, хотя тот пытается избежать прикосновений всеми способами. Ким усердно лижет чужой язык, зубы, губы, слегка покусывает их. Рука, которая все еще покоится на штанах, пробирается внутрь серых брюк. Чимин пятится бедрами назад, но некуда, потому что стол и так до боли врезается в поясницу. Грубая рука пробирается в трусы, и, когда тот в громком протестующем стоне приоткрывает рот, Намджун грубо втягивает чужой язык в себя, добавляя побольше слюны. Альфа касается мягкого языка клыками, отчего Чимин пищит в поцелуй. Доминантному альфе это нравится… Он ухмыляется и рычит, когда ладонью крепко сжимает чужой член. Напуганный до смерти омега не сдается и водит бедрами из стороны в сторону.
— Я правда хотел как лучше, Чимин, но ты не оставляешь мне выбора, — рычит тот, с громким мокрым чмоком разрывая поцелуй.
Альфа одним движением разворачивает омегу спиной к себе. Одна рука прижимает маленькое тело. Он настолько мал, что тот ладонью может закрывать ему пол-лица, а предплечьем прижимать к крепкому возбужденному телу. Другая рука резким движением стягивает брюки вниз, цепляя белье. Омега неожиданно дергается, что Намджун ногтями больно задевает нежную молочную кожу. Зажатые губы издают писк, и Ким чувствует что-то мокрое на ладони. Это слезы. Но альфе в гоне все равно. Тот крепче хватает брюки вместе с нижним бельем и все-таки стягивает вниз. Времени на прелюдии у него нет, хотя Намджуну бы очень хотелось оценить омегу во всей красе, а вот возбужденному до предела альфе — нет.
— Не дергайся, слышишь, — сурово приказывает тот, когда проводит ладонью между крепких ягодиц.
Омега, испугавшись, замирает. Назад пути нет, но если можно хотя бы избавиться от болезненных ощущений, он не откажется. Грубый палец проводит меж ягодиц, нащупывая дырочку. Он лишь чуть мокрый… Все омеги текли перед Ким Намджуном, что никаких проблем не было, но только не этот. Альфа загорается. Намджун, продолжая прижимать омегу к себе, обходит с ним в руках стол и быстро достает из ящика смазку с презервативом. Чимин даже не пытается вырваться, он просто обмяк в его руках.
Спасибо, что не на сухую, думает тот. Омега со спущенными до колен брюками доставляет больше хлопот, чем удовольствия. Тот выливает смазку сразу меж ягодиц. Часть пачкает дорогой костюм, часть попадает на бедра, часть на брюки.
— Ты доставил столько хлопот мне, Чимин, что отработаешь все… — рычит он на ухо, — до последней капли.
Один палец без замедлений проникает внутрь.
— Боже… — утробно рычит тот, продолжая закрывать рот ладонью, — ты такой узкий… Девственник… У меня таких еще не было, — тот кусает его за мочку уха. Чимин себе больше не принадлежит, он просто смотрит на закрытую дверь, а по щекам текут слезы.
К одному пальцу тут же добавляется второй. Неприятных ощущений слишком много. Тот пытается отвлечься другими мыслями, но не выходит, потому что глушащий запах черного кофе, мокрая ладонь у рта и нелюбимый альфа сзади только ухудшают обстановку. Два пальца с трудом двигаются в сжимающемся омеге. Намджун с силой проталкивает их в хрупкое тело, продолжая закрывать рот. Ладонь мокрая, в слюнях и слезах, что удерживать тело просто-напросто невозможно. Он психует и впечатывает лицом Чимина в стол, тот приоткрывает рот и скулит.
Чертова жизнь, я просто ненавижу тебя…
— Пожалуйста, Намджун, все что угодно, только… — стонет он.
Ким продолжает попытки растянуть омегу хоть немного, потому что понимает, что просто разорвет его, если войдет. Но тот никак не позволяет, слишком сильно сопротивляется. Он добавляет третий палец и с трудом входит только на одну фалангу.
— Я и делаю, что мне угодно, сука… — шипит он и громко бьет по обнаженным ягодицам.
Чимин плачет. Он не брыкается, просто лежит. Лежит под чертовым животным, таким, каким оказался сам. Слезы молча текут по его щеке, образуя мокрую грязную лужу под лицом. Такую грязную, как он сам. Тот пытается отвлечься, но кожа слишком горит от удара. Слышал, что если представлять кого-то другого, становится легче… В голове всплывает один единственный образ. Его руки отпускают, и Чимин закрывает сам себе рот. Внутри ануса становится пусто, и он все понимает. Закрывает глаза, боится смотреть даже на дверь, вдруг его кто увидит; это последнее, чего бы ему хотелось. Увидят — узнают, что он омега, и убьют. Не увидят — его изнасилует ненавистный альфа. Когда горячий член прикасается к дырочке, тот еще сильнее жмурит глаза.
— Шаг назад, чмо, — открывается дверь.
Все происходит за секунду. Чимин не помнит себя, не помнит, как резко выбирается из-под тяжеленного тела альфы, не помнит, как спотыкается о спущенные штаны и падает, ударяясь боком об острый край стеклянного (сука) стола. Не помнит, как, стоя на коленях на полу, натягивает на себя испачканное белье и брюки. Но помнит, как в дверях стоит Хосок, тяжело дыша, с электрошокером в руке. Ким Намджун делает шаг назад. Чимин подползает и быстро хватает документы.
— В машину, идиот! — кричит ему Хосок, когда этот тупица забирает чертовы бумажки!
Он сам чувствует бешеный запах кофе, что даже ему, нижнему омеге, становится не по себе. Его уже начинает трясти от бешеных феромонов. Кажется, что его запах усиливается, а анус сам реагирует на альфу в гоне. Тот делает небольшой шаг в сторону, пропуская взъерошенного, помятого Чимина мимо себя, который со скоростью света вылетает.
— Как же вы быстро подружились… — шипит Намджун, натягивая на себя белье и застегивая ширинку, — двое омег у альфы… Не хочет защитить своей задницей новоиспеченного омежку? — ухмыляется тот. — Подстилка.
Хосок сглатывает, когда тот оскорбляет его. Внутри его всего трясет.
— Чертово чмо, — бросает Чон Хосок, когда сбрасывает на пол дорогущую вазу, которая стоит у входа. Она с громким звуком разбивается и разлетается по всему кабинету.
Намджун не ожидает такого поведения и дергается. Он быстро реагирует, и пока Хосок осмысляет то, что сделал, альфа уже обходит стол. Хосоку страшно, он не может пошевелиться. Но он понимает, что дверь открыта, там работники неадекватного альфы, и побежать за двумя омегами это то же самое, что закопать себя в могилу, которую он только что сам себе вырыл. Хосок пятится назад. Нет времени. Его феромоны начинают играть. Он сделал все, что необходимо, а разговоры со злодеем из фильмов — не его прерогатива.
— Это тебе за Чимина, — шепчет тот, после чего быстрыми шагами убегает из кабинета.
Намджун резко рвется вперед, но дверь перед его носом закрывается, и тот больно ударяется о нее.
— Сука! — кричит тот и пинает разбитую вазу, еще сильнее разбивая на мелкие кусочки.
***
Чимин не помнит, как бежал до машины. Он не знает, как вообще нашел ее, ведь она стояла в другом месте. Он не помнит ничего, не помнит себя. А, нет… Помнит бешеный запах альфы, помнит, как его тело среагировало на него, что от себя стало еще более мерзко. Он не понимает, как нашел его Хосок, не знает, зачем. Боится. А если Хосок расскажет кому-то? А вдруг его видел кто-то еще. Чимин не знает. Он закрывается в открытой машине и закрывает мокрое лицо ладонями. Весь потный, в чужом запахе, ужасном запахе. Чимин нервничает, кажется, что у него начинается истерика. Тот нервно снимает с себя пиджак. Хватает ткань в руки и начинает ее нюхать. Кофе. Чертов кофе, он бросает пиджак на заднее сиденье. Нюхает водолазку — она тоже воняет альфой. Чимин открывает бардачок в надежде найти там салфетки. Начинает выбрасывать оттуда какие-то бумаги, не разбирая, где его документы, а где документы Мин Юнги. Все летит. Он громко и тяжело дышит.
— Ты что делаешь! Успокойся! — другие руки крепко обхватывают его, прижимая к себе.
Клубника. Клубничный запах спасает его.
Хосок здесь. Он не один. Секретарь крепко прижимает к себе находящегося в истерике омегу. Чимина всего трясет, он все еще плачет и не может успокоиться. Чон понимает, что мужчина пытается стереть с себя запах альфы. Да, он бы и сам так сделал. Он елозит под рубашкой. Ему некомфортно в испачканном нижнем белье и брюках.
Хосок ненавидит Чимина. Но Хосок не может позволить, чтобы с ним так поступили. Конечно, он все понимал. Похоже на то, что Мин Юнги разбудил омегу в Чимине в тот день, когда просто взглянул на него. Влюбленный секретарь пытался это отрицать. Он пытался оправдать чернеющие глаза босса тем, что ему не нравится горечь в клубнике. Так было несколько раз, когда запах Хосока становился горьким, в то время, когда тот ревновал к альфе. Юнги это не нравилось. Но в офисе, когда его глаза чернели, это было не из-за Хосока. Он начал чувствовать запах омеги.
Своего омеги.
Омеги, который отрицает свою принадлежность к ним. Чону хотелось бы, чтобы Мин Юнги смотрел так на него, а не на Пак Чимина, поэтому тот хотел скорее от него избавиться. Он знал, что Ким Намджун в гоне. И он знал, что если к нему подойдет омега, тот, вероятнее всего, набросится на него. Именно поэтому Хосок так хотел отправить Чимина к господину Киму. Но эксперимент вышел из-под контроля. Чимина не было слишком долго. Странное предчувствие появилось, когда этот невинный омега ушел. Хосоку стало просто стыдно. Он поднялся наверх, и когда учуял бешеные феромоны, то не мог ни помочь. Удивительно, что никто из офиса, зная о том, что происходит в кабинете, не подошел. Хотя, есть вероятность, что из-за такой неадекватной реакции на омег в гон с Намджуном работают только обычные люди или альфы. Хосок гладил все еще трясущегося Чимина. Его чуть не изнасиловали
из-за него. Но все-таки не изнасиловали, все-таки Хосок помог, и все-таки он понял, что тот омега. А главное — теперь это усвоил и Чимин.
— Ты не избавишься от запаха, если будешь тереться о меня, — привычным жестким тоном говорит секретарь, — тебе надо принять душ и постирать одежду. Оставь свою истерику, Чимин.
Он все еще льет слезы и жмется к омеге, к единственному источнику чужого запаха здесь.
— Если не перестанешь лезть ко мне, я позвоню Мин Юнги, — возмущается Хосок.
— Нет! — от этих слов Чимин тут же отстраняется от недовольного омеги, который отряхивает черную водолазку.
Хосок качает головой. Ему правда жаль Чимина. Он поможет ему, но не будет вести себя с ним так, как друг, потому что Чимин все ещё его бесит. Потому что он, судя по всему, омега его альфы. Но даже это не повод позволить изнасиловать человека. Чимин все еще ерзает и тихо стонет. Надо дать вещь с другим запахом. Ох уж эти омегофобные омежки… Хосок открывает бардачок, в котором, судя по всему, рылся истеричный Чимин. Он находит там очешник Мин Юнги.
— Блять, зачем ты пиджак вонючий на сиденья бросил! — краем глаза он видит пиджак и быстро поднимает его с задних сидений. — Все же провоняет… Ладно, вот, — Хосок открывает кейс солнечных очков, — это Валентино, но не суть, — отмахивается тот, — это тряпочка для очков Мин Юнги, понюхай, станет легче, — тот протягивает ему мягкую тряпочку.
Чимин, не думая, начинает нюхать и вытирать ею лицо.
Действительно животное… Думает Чимин, когда из-за запаха хвои становится легче.
— Нет же! Она пропахнет тобой! — взмахивает тот руками, но Чимин смотрит на него непонимающими глазами. — Ах, ладно…
Повисает неловкая пауза. Хосок стучит пальцами по рулю, пока Чимин с закрытыми глазами нюхает тряпочку для очков и успокаивается.
— Я… Я что… омега?.. — шепчет Чимин и открывает глаза.
— Да, — на громком выдохе говорит Хосок, — апельсин…
— Апельсин? — переспрашивает тот.
— Да, твой запах апельсин. Повторяю для тупых.
— А запах господина Мина это… То есть эта хвоя, — Чимин закрывает лицо руками, и понимает, — это не духи… Какой я идиот…
Осознание к Чимину пришло слишком поздно.
— Я не собираюсь дружить с тобой, — внезапно говорит Хосок, — не собираюсь извиняться перед тобой и все в таком духе, — тот все еще крепко держит руки на руле, — но, кажется, с тобой надо поговорить — это первое. Второе — ты оплатишь полностью химчистку машины, понял?
Чимин вопросительно смотрит на него.
— Но…
— Это ты перестанешь чувствовать запах Намджуна, а вот Мин Юнги, сев в машину, сразу поймет. И, — он высоко приподнимает брови, придавая двусмысленность этой фразе, — может неправильно понять,
что здесь происходило. Если не хочешь, чтобы Мин Юнги знал об… — тот запинается, — в общем, надо убрать запах чужого альфы.
Чимин качает головой и закусывает губу. Альфы… Омеги… Столько всего произошло за эти два дня, что он даже не понимает, что делать.
— Мне надо вернуться в офис. Я скажу, что ты заставил меня взять хот-дог в киоске и траванулся им. Я отвезу тебя домой.
Так и быть. А после моей работы встретимся у тебя и все обсудим. В общественных местах на такие темы лучше не говорить, — Хосок начинает вести машину и даже не смотрит на успокоившегося омегу. — Нас, конечно, уже не гоняют, но все же. Успокоишься, придешь в себя, и мы поговорим.
— Я ведь омега… — только и повторяет Чимин.
— Наконец-то. Все уже это поняли, кроме тебя, — закатывает Хосок глаза.
— Как. Как вы живете вообще?.. — качает тот головой.
— Просто нехуй заходить за документами к разъяренному альфе в гоне, — выпаливает тот.
Чимин обидчиво сводит брови и дует эти губы, до омерзения похожие на вишни.
— Не смотри так! Ах, хуй с тобой, извини, — Хосок манерно приподнимает одну руку. — Просто тебе не повезло. Апельсинка.
До дома Чимина они доехали в полной тишине. Чимин медленно начинает приходить в себя. Этот запах хвои так приятно успокаивает. Ему хочется сделать из этого платочка икону и молиться на него.
— Платок верни, — говорит Хосок, протягивая руку, после того, как припарковался около квартиры Чимина.
Чимин смотрит на эту тряпочку как на сокровище. Он замирает с ней в руках. Запах хвои перемешался с запахом апельсина. Она вся мокрая в слюнях и слезах Чимина. Он не может ее отдать.
— Хосок, мне надо ее постирать… — умоляюще произносит тот.
Чон Хосок прекрасно понимает, что тому просто нужен запах этого альфы. Он ничего не говорит. Выходит из машины и открывает Паку дверь, намекая, что тот должен уйти. Чимин выходит, держа в руках эту маленькую тряпочку, дурацкие документы и пиджак. Когда омега выходит, то Хосок закрывает за Чимином дверь и садится на место.
— Я буду у тебя в семь, — бросает тот в приоткрытое окно.
И дорогая машина скрывается за поворотом.
