***
— Похищенный ребёнок был найден, — члены Совета довольно закивали, с облегчением выдыхая. Чонгук же сидел, как натянутая струна. — Во главе всех, включая последнее, похищений стоял министр финансов, — на этих словах секундное облегчение сменилось изумлением и напряжением. Толпа начала переглядываться, не веря своим ушам. Неужели один из них оказался преступником?! — В этом признались два иностранца, которым наш министр и продавал детей. Первых двух похищенных пока найти не удалось — их успели переправить за море в качестве «товара». Мы предпримем всё возможное, чтобы их вернуть. Торговцы будут переданы суду. Сам министр уже мёртв, — после небольшой паузы, Сокджин добавил: — Путём повешения он лишил себя жизни. И Чонгук, наконец, понимает, что от него требовалось: Сокджин не хотел, чтобы он забывал Тэхёна — Чонгук должен забыть совершенное им преступление, свидетелем которого он невольно стал. Мысли уже выстроились в логическую цепочку: если Тэхён убил того, кто оказался виновным в похищениях, то не такой уж он плохой, каким его описывают. Это подтверждают и слова Чимина, который нашёл объяснение каждому из тэхёновых «преступлений». Вот только почему Сокджин настойчиво требовал об этом забыть? Разве это не оправдало бы Тэхёна, сделав его в глазах окружающих защитником государства? Только если обвинения в сторону министра финансов не ложь. Тогда просьба забыть об убийстве кажется логичной: Сокджин пытается оправдать своего приёмного сына, пытаясь не запятнать его репутацию ещё сильнее. Но разве Тэхёну, молва о кровожадности которого и без того обошла чуть ли не весь земной шар, есть до своей репутации дело? Пока Совет осыпает бывшего Советника расспросами об обстоятельствах дела и с изумлением на лицах и в голосах обсуждает между собой сложившуюся ситуацию, Чонгук пребывает в безмолвии. Пытаясь докопаться до правды, он так и не пришёл к единому мнению, но одно ему было ясно, как день, в одном он нисколечко не сомневается: Тэхён не причинил бы боли невиновному. В эту секунду с места, находящегося по левую руку от короля, встаёт Миндже. Привлёкши внимание присутствующих, он дожидается погружения зала в полную тишину, а затем с улыбкой произносит: — Я хочу завершить это собрание не менее прекрасной, чем поимка преступника, новостью, — Чонгук настораживается. Об этом его не предупреждали. От отца можно ждать чего угодно, и редко это «что-то» является для Чонгука хорошим. — С сегодняшнего дня мы начинаем активную подготовку к свадьбе короля и принцессы Алисии! Все присутствующие были в замешательстве. Они смотрели на радостного Миндже и не могли понять, зачем нужно было сообщать об этом прямо сейчас, когда многие всё ещё были раздосадованы известиями иного характера. Но спустя несколько секунд один человек нарушил тишину и принялся аплодировать в качестве поздравлений. За ним потянулись и все остальные участники собрания. С этой секунды началась подготовка к свадьбе.***
— Этой свадьбы никогда не будет! — Чонгук, следуя за отцом в его кабинет, громко хлопает дверью. — Если хотите укрепить наше положение, женитесь на принцессе сами! Чонгуку кажется, будто он вновь оказался в том дне два года назад, когда отец с той же неожиданностью сообщил о свадьбе. Тэхёна снова нет рядом, а Чонгук снова получает известие в самый неподходящий момент и самым внезапным образом. Это уже становится каким-то абсурдом, вызывающим сплошное раздражение. — У щенка выросли клыки? — с сарказмом спрашивает отец, подойдя к своему столу и повернувшись к Чонгуку спиной. Однако его голос звучит спокойно и, по сравнению со всеми предыдущими разговорами, довольно-таки тихо и немного устало. Это удивляет. Чонгук даже ловит себя на мысли, что отцу нравится, что сын, наконец, даёт ему отпор. Словно он и сам хочет покончить с этой драмой, которая тяготит его долгие годы. — И этот щенок готов перегрызть Вам глотку прямо сейчас, отец, — со всей серьёзностью проговаривает Чонгук. Прошедшие годы наглядно показали ему, что если другого пути, кроме как подчиняться воли отца, у него нет, то этот путь нужно прокладывать самостоятельно. Прогрызть зубами, если потребуется. Пойти по головам. В этот раз он будет бороться, как должен был ещё много лет назад. Пусть это будет стоить ему всего — неважно. За Тэхёна он готов отдать всё, что у него есть. — Неужели ты начал видеть врага во мне? — с искренним изумлением спрашивает Миндже, разворачиваясь к сыну ближе и заглядывая в его начинающее искажаться злобой лицо. — Я лишь пытаюсь помочь тебе. — Я вижу врага в человеке, который юному и глупому подростку внушил мысль, что его любовь неправильная! — Она и есть неправильная! — не выдержав, закричал отец. Видя, что Чонгук начинает заводиться, что заметно по его вздымающемуся от тяжёлого дыхания животу, он решил продолжить спокойнее: — Я никогда не был для тебя плохим отцом, Чонгук. Мог увезти Тэхёна подальше, мог оборвать и ваше общение, и даже его жизнь, но никогда этого не делал, — он попытался сгладить ситуацию, но вылившийся в слова поток мыслей, который вызывал в нём сплошные злость и отвращение, было уже не остановить. Образы двух сплетённых между собой мужских тел, одним из которых в теории был его сын, не на шутку выводили его из себя. Поэтому следующее он выплеснул с неконтролируемой агрессией: — Хотя это вполне могло бы помочь тебе вернуться в норму, ведь это он сделал тебя таким! Чонгук тоже был уже на взводе от обиды за произносимые некогда родным человеком слова. И, наверное, извинись отец прямо сейчас за всё сказанное им и сделанное, это всё равно ничего бы не изменило. Чонгуковы глаза уже начали менять свой цвет, превращаясь в более тёмный, а сам он с невероятной для простого человека быстротой сократил между собой и отцом дистанцию. Оказавшись с ним лицом к лицу, он в самые губы прошептал: — Я родился таким. Появился на свет с одной лишь целью — любить его. Отец нервно сглотнул, но с места под чужим напором не сдвинулся. Гордость не позволяла ему позорно отстраниться от собственного сына в страхе, однако это чувство медленно овладевало его разумом. Но боялся он отнюдь не того, что с ним может сделать Чонгук, а того, что происходило в душе и сердце его сына. — Пойми ты наконец, — мягко сказал отец, отходя к окну. Ему нужно было спрятать рвущиеся наружу эмоции. — Того, что между вами было, уже не вернуть. Ваши жизни в тот день разделились на «до» и «после». Тэхён никогда уже не вернётся. Чонгуку показалось, что отец произнёс это с долей горечи и разочарования. Будто он и сам глубоко обеспокоен и задет тэхёновым уходом. Но Чонгук устал от того, как много неоднозначностей в этой ситуации он стал находить в последнее время. Устал, что все говорят с ним какими-то загадками, не раскрывая всей правды. Будь то Чимин или отец. От него последние два года явно что-то скрывали, продолжают скрывать и по сей день. И он больше не хочет позволять им собой манипулировать. Чонгук хочет всё выяснить самостоятельно. — Я больше никогда не поверю Вашим бредням, отец. Чего бы мне это не стоило, я разыщу Тэхёна и самостоятельно узнаю всю правду. С этими словами он развернулся к Миндже спиной и поспешил скорее покинуть его кабинет, но бывший король остановил его словами, произнесёнными устало, но очень твёрдо и строго: — Если ты уйдёшь, я сделаю всё, чтобы с позором лишить тебя титула. Ты никогда больше не будешь королём Солнечного королевства. Чонгук замер на месте, а потом громко, немного истерично рассмеялся. — Думаете, я когда-то этого хотел? — он обернулся, чтобы одарить отца ехидной улыбкой. — Всё, о чём я мечтал — быть достойным королём для Тэхёна. Он — моё королевство и мой дом. Ребёнок, давший много лет назад своему первому в жизни другу обещание, никогда об этом не забывал. Эти два года он стремился быть хорошим правителем исключительно ради Тэхёна. Тэхёна, который стал для него всем. — Даже так? Хорошо. Но перед встречей с ним, ты должен узнать правду о том, что случилось в тот день в Зачарованном лесу. Чонгук недоумённо нахмурился. Однако давший себе обещание не поддаваться на чужие уловки, он закричал: — Мне плевать! Плевать, что он убил мудреца! Плевать! Плевать! — он топал ногами по полу и, словно обезумевший, выкрикивал одно и то же. А потом вновь в считанные секунды приблизился к отцу и с влажными от слюны губами, как у дикого зверя, произнёс: — Что бы Тэхён ни сделал, я всё равно буду на его стороне. Пусть он хоть всё наше королевство перебьёт! — и снова закричал так сильно, что потоком его крика отца могло бы даже сдуть с места. Чонгук ощутил прилив неведомой прежде злобы, которая с невероятной скоростью окутывала его разум. Она поглощала в нём всё хорошее и доброе, оставляя на их месте безразличие к чужим судьбам. В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что ему действительно плевать, если весь мир в одночасье вымрет. Он не испытает никакой грусти и боли, если Тэхён вдруг захочет собственноручно всех убить. Чонгук, честно говоря, не был бы и против стать соучастником. Лицо Миндже болезненно скривилось, а глаза застелились влажной пеленой. В очередной попытке скрыть свои эмоции он развернулся к пытавшемуся отдышаться сыну спиной, шмыгнул носом и сказал: — Мудреца убил не Тэхён.flashback
В день испытания Чонгук проснулся в крайне скверном настроении. Он провёл бессонную ночь в переживаниях за предстоящие события и терзаясь размышлениями о Тэхёне. Как он в столь раннем возрасте сможет править целым королевством, в связи с чем отец решил так скоро передать ему трон, какое испытание его ждёт, почему Тэхён не пришёл на бал, с кем был в пабе и почему по возвращению в замок не искал с Чонгуком встречи? Тысяча и один вопрос крутились в голове, не позволяя и на мгновение сомкнуть глаз. Его Высочество, облачённый в доспехи и снаряжённый лучшим оружием (скорее, для красоты и пафоса, нежели для надобности), встретил Тэхёна лишь на торжественных проводах: весь замок вышел проводить своего принца в долгий путь. Люди осыпали его молитвами и пожеланиями о лёгком пути, желали успехов в прохождении испытания и просили скорейшего возвращения Его Высочества в целостности и сохранности. Узнав от Сокджина, что Тэхён вызвался отправиться в лес вместе с ним, Чонгук не удивился. Он всё-таки его будущий Советник, а, как Чонгук знает из книг по истории Солнечного королевства и рассказов отца, Советники нередко сопровождали своих королей на подобных мероприятиях. Долгожданная встреча с главным человеком своей жизни могла бы помочь юноше унять сердечные тревоги, однако увидев Тэхёна воочию, Чонгук всё равно не смог успокоиться. Обычно его присутствие, нежный взгляд и красивый голос выводили Чонгука из любого, даже самого тяжелого состояния. Но нынешняя ситуация была не самой обычной. Во-первых, Тэхён, который успел уже узнать о предстоящей свадьбе, выглядел крайне спокойно, что сильно Чонгука настораживало. Они лишь обменялись долгими, многозначительными взглядами, суть которых ни один распознать не смог, но не произнесли ни слова. Неужели Тэхёну действительно нет до Чонгука никакого дела, раз известие о его сочетании узами брака с Алисией не вызывали в нём никаких эмоций? Из-за этого скверное настроение наследного принца с каждой секундой становилось ещё сквернее. Казалось, что хуже уже быть и не может, однако реальность умеет удивлять. Чонгук стоял с Тэхёном плечом к плечу и был уже готов отправляться в путь, когда из толпы провожающих внезапно выбежал Чимин. Брюнет с влажными от слёз щеками и покрасневшим лицом несдержанно кинулся Тэхёну в объятья, заставив окружающих удивлённо переглянуться — он же не на войну отправляется, к чему все эти слёзы. Однако Тэхён, наплевав на чужие взгляды, обнял Чимина в ответ и начал поглаживающими по спине движениями успокаивать юношу. Этот момент, к счастью, очень быстро завершился — спустя несколько секунд Чимин, как ошпаренный, оторвался от Кима и вновь пропал в толпе зевак. А Чонгуку этих коротких секунд хватило, чтобы вспыхнуть ненавистью и злобой ко всему миру. «Где же ты был, когда я нуждался в твоих объятьях?! Где ты был, когда моё сердце разрывалось от страха и боли?! Прежде мне казалось, что лишь в твоём присутствии я могу быть по-настоящему спокойным и счастливым. Теперь же — даже находиться рядом с тобой мне больно.» Но он не произнёс ни слова. Не проронил, как бывало прежде, ни единой слезинки. Лишь повернулся к провожающим спиной и уверенной походкой, пока в груди его сердце обливалось кровью, направился в сторону Зачарованного леса. Несмотря на то, что путь к месту расположения мудреца был неблизким, два друга, в прошлом не прекращающие свою болтовню ни на секунду, в этот раз хранили молчание. Они шли умеренным шагом, скрываясь от палящих солнечных лучей в гуще деревьев, и ни один из них не находил, что можно в данной ситуации сказать. Слова казались для этого неизбежного положения бесполезными. (Но на самом деле разговор по душам в тот момент мог очень сильно повлиять на будущую ситуацию, кардинально изменив ход событий. Однако никто из них об этом, конечно же, не знал, потому они продолжали молчать.) Чонгук был убеждён, что Тэхён его оставил, значит, и вина на нём. Он настойчиво хотел, чтобы старший объяснил своё поведение в виде внезапной отчуждённости и взял разрешение конфликта в свои руки. Чонгуку, возможно, стоило открыто заявить о своём желании, но он никак не мог переступить через свою гордость. Помимо гордости от попытки заговорить первым Чонгука удерживало и кое-что другое. Неуверенность. Он не мог сказать наверняка, что за два года, прошедших с момента тэхёнового признания в любви, чувства старшего не угасли. Может, он давно уже влюбился в кого-то другого, с кем и коротал вечера в пабе или своих покоях, от того и не проявлял никакой заинтересованности. Может, его новым увлечением даже стал Чимин. Чонгук совсем ничего не знал об этой стороне жизни Тэхёна, что не удивительно, учитывая, что они никогда даже свои чувства друг с другом не обсуждали. Исключением была лишь та ночь, которую они два года назад провели вместе, и которую Чонгук мог воспроизвести посекундно. Те любовь и удовольствие, что он тогда испытал, принц вспоминал каждый раз, когда касался себя в интимных местах. Точнее, правильнее будет сказать, что он ласкал себя по той причине, что красочные картинки в его голове просто не оставляли ему выбора. Тэхён был так нежен, аккуратен и прекрасен, что Чонгуку больно даже допустить мысль, что кто-то, кроме него самого, мог видеть, слышать и чувствовать то же самое. Это незнание сводило его с ума, но вместе с тем давало надежду: может, у Тэхёна всё-таки никого больше не было. Чонгук хотел, чтобы первый шаг на пути к «примирению» сделал именно Тэхён. Но, вопреки его желаниям, Тэхён не делал ничего. Всё, что он говорил, ограничивалось короткими «будь осторожен», когда дорога становилась более труднопроходимой, и «если устанешь — дай знать, мы сделаем привал». Прежде на подобные фразы со стороны Тэхёна чонгуково сердце реагировало учащённым биением, млея от приятной заботы. Но в тот момент он так сильно хотел, чтобы Тэхён объяснился и сделал уже хоть что-нибудь, что на все его слова на иную тему раздражался и сильнее впадал в отчаяние и гнев, потому отвечал коротко и крайне безразлично, ограничиваясь «угуканьями». Спустя несколько часов неловкого молчания они наконец пришли в назначенное место. Бо́льшая часть Зачарованного леса, в которой Чонгуку удалось побывать, состояла преимущественно из пугающих и безжизненных деревьев, устремлённых так высоко в небо, что редко когда солнечные лучи могли пробиться сквозь эту тёмную завесу. Здесь же всё выглядело иначе — это было открытое и просторное место, заросшее невысокой травой и окружённое лесом. Небольшая полянка, на которой росло бесконечное количество цветов разных видов и запахов, была очень яркой и свежей. Солнечные лучи, озаряющие местность своим светом и теплом, делали атмосферу ещё более волшебной. Чонгук, разглядывая открывшуюся ему красоту, подумал, что здесь, вдали от ответственности и запретов, было бы здорово остаться. Построить маленький домик со всем необходимым и жить, наслаждаясь запахами свободы, беззаботности и счастья, которыми благоухал каждый сантиметр пространства. Погрузившись в столь приятные для себя мысли, Чонгук невольно улыбнулся. Кажется, впервые за последние сутки. Ему захотелось почему-то в ту секунду непременно заглянуть в лицо Тэхёна. Увидеть, не коснулась ли улыбка и его мягких губ. Узнать, отразилась ли в его глазах красота этого места, впечатлён и восхищён ли он так же сильно, как и сам принц. Преисполненный намерением осуществить задуманное, Чонгук немного повернул голову. От увиденного его губы, приоткрытые на вдохе, замерли в неожиданности, а кислород будто перестал поступать в лёгкие. В тэхёновых глазах действительно сияли неподдельные восхищение и очарование, а улыбка сделалась столь нежной и ласковой, что сомнений не было — он разделяет чаяния принца. Казалось, что для Тэхёна замерло время, и он находился в каком-то другом пространстве. Настолько погружённым и заворожённым он выглядел. Вот только смотрел он не на живописную поляну, а на Чонгука. — Ваше Высочество, тебе здесь нравится? — спустя несколько секунд спросил Тэхён. Он придал выражению своего лица прежнюю бесстрастность. Но голос его звучал так, словно именно в нём теперь были заключены вся ласка и нежность. — Н-нравится, — не имея возможности (и желания) оторвать от Тэхёна взгляд, пробормотал Чонгук. Ким на это коротко улыбнулся, а в его взгляде сначала вновь мелькнуло что-то нежное, а потом нечто задумчивое и решительное, однако Чонгук так и не успел эти эмоции распознать, поскольку за секунду Тэхён сделался серьёзным и со словами «нас уже ждут» кивнул на неосвещённую солнцем часть поляны. Чонгук посмотрел туда, куда указал Тэхён, и увидел то, что прежде оставалось им незамеченным. В тени густых ветвей массивного дерева находилось каменное возвышение прямоугольной формы, похожей на стол. На нём лежал небольшой ларец, по открытой крышке которой пальцами выжидательно стучал мужчина. Мужчина, выглядевший на пятьдесят-шестьдесят лет, был высокий и худой, в длинной белой тунике, которая полностью покрывала его руки и ноги. Мужчина не выглядел устрашающе. Скорее, несколько «типично» для своей «профессии». Однако, заметив его, Чонгук нервно сглотнул. Из-за него он вспомнил о главной причине своего нахождения здесь — испытание, после которого станет королём. И проблеска света в виде цветочной поляны и улыбающегося Тэхёна, который прежде на несколько мгновений смог озарить его израненную душу, больше не было видно в воскресшем потоке непроглядной тьмы. Юноши подошли к мудрецу, поприветствовали его низким поклоном и стали ожидать дальнейших указаний. Наверное, сейчас он даст инструкцию для выполнения испытания. Однако мужчина молчал, пристально разглядывая Чонгука. Чонгуку под этим взглядом стало некомфортно. Казалось, что человек напротив разглядывает его душу, небрежно копаясь в каждой мысли и каждом переживании. Он будто насквозь видел чонгуковы страхи, сомнения и испорченную сущность, которую одним своим взглядом осуждал. И если прежде первым порывом принца в таких ситуациях было спрятаться за Тэхёном, то сейчас ему, раздражённому и озлобленному, хотелось вступить с этим человеком в бой, самостоятельно отстаивая себя. Тэхёну сложившаяся ситуация не нравилась. Посмотрев на бесцеремонного в своих молчаливых взглядах мужчину и на напряжённого из-за этого Чонгука, он поспешил выйти вперёд, чтобы защитить Его Высочество от потенциальной опасности. Однако не успел он сделать и шаг, как мудрец, будто прочитав его намерения, строго сказал: — Это не твоё испытание. Будешь мешать и препятствовать его прохождению — я попрошу тебя уйти. — Прохождению? — с сарказмом огрызнулся недовольный Тэхён. — Что-то я не заметил, что Вы спешите начать испытание. — Я жду, когда Чонгук закроет ларец, — не отрывая своего взгляда от упомянутого, объяснил мудрец. Его слова никак не помогли прояснить ситуацию, напротив — усложнили её понимание, но взгляды обоих юношей всё же мгновенно устремились к ларцу, стоявшему на возвышении перед мужчиной. Прежде они не обращали на него и его содержимое внимания, однако теперь принялись внимательно всё разглядывать. Тёмный ларец весь был покрыт множеством маленьких надписей и знаков. Но ни язык надписей, ни значение символов был им непонятен. Внутри самого ларца лежал небольшой кинжал с зигзагообразным лезвием, который казался самым что ни на есть обычным и неприметным. Но чем дольше Чонгук на него смотрел, тем сложнее ему было оторвать от оружия взгляд. Казалось, что у кинжала есть сердце, биение которого он отчётливо начал слышать. Тук. Тук. Тук. С каждой секундой этот стук становился всё громче и громче, а происходящее вокруг и вовсе ушло на второй план. Чонгук не обращал внимания ни на что, кроме кинжала, который будто взывал к нему. — Ваше Высочество, — услышав громкое обращение к себе, Чонгук дёрнулся и рассеянным взглядом посмотрел на Тэхёна. По обеспокоенному виду его лица принц предположил, что это не первый раз, когда тот к нему обращался, но по какой-то причине Чонгук услышал его только сейчас. Нужды отвечать не было, поскольку обращение было попыткой привлечь внимание и вырвать из подобия оцепенения, поэтому Чонгук лишь отвёл взгляд, полный отчуждённости, в сторону. И погрузился в собственные размышления. — В этом кинжале хранится безграничная сила, способная привести тебя к величию. Любая драгоценность, уважение общества, тайные знания. Всё, что ты захочешь, — подал голос мудрец. Он снова говорил крайне невозмутимо и легко, будто происходящее не казалось ему странным. — Только прикоснись, и Тьма даст тебе это. Но Тэхён не разделял его спокойствия, с каждым произнесённым словом сильнее впадая в волнение и напряжение. Ему не нравилась воцарившаяся здесь атмосфера загадочности, не нравилось потерянное и помутнённое состояние Чонгука, не нравилось упомянутое слово «Тьма». Он смог уже догадаться, что смысл испытания заключался в том, чтобы проверить человека на его способность противостоять этой самой Тьме. Человек, сумевший отказаться от предложенных ею даров, назовётся достойным. А любая заминка в виде раздумий будет доказывать обратное. В какой-то момент испуганный за состояние Чонгука Тэхён хотел уже было схватить его за руку и увести подальше от этого странного места, наплевав на глупое испытание, но принц спустя долгие секунды молчания вдруг заговорил: — Всё, что захочу? — и он неотрывно смотрел на кинжал. А кинжал, казалось, смотрел на него. Из-за той непосредственной заинтересованности, нотки которой Тэхён уловил в чонгуковом голосе, его сердце упало куда-то глубоко вниз. «Нет, ты не пойдёшь на это. Не пойдёшь ведь?!» — Чонгук, — ласково и аккуратно начал Тэхён, опустив ладонь ему на плечо. Он не хотел паниковать раньше времени и до последнего доверял своему мальчику. Ким заковал свои сомнения и переживания в прочные цепи и положился на чонгукову способность бороться с искушением. Он верил в его свет. — Любые драгоценность и знание можно получить путём усердной работы. А уважение достигается хорошими поступками. Не прикасайся к кинжалу. От звука родного голоса Чонгук снова вздрогнул, возвращаясь в реальность. Он растерянно похлопал глазами и поспешил отвести взгляд от оружия. — Я... я и не собирался. Однако в следующую секунду внезапно для себя обнаружил, что его рука... — Тогда что мешает Вашему Высочеству опустить руку? — спросил мудрец. ...была протянута в сторону кинжала. Чонгук от испуга подскочил на месте. Его дыхание участилось, лицо покрылось испариной, а всё тело болезненно горело. Он даже не помнил, в какой момент его пальцы оказались так близко к зловещему оружию, и от этого ему стало страшно. Он помотал головой, пытаясь смахнуть с себя это наваждение, но внезапно услышал пленительный шёпот:«Ты и спустя тысячу добрых поступков не достигнешь того, о чём на самом деле мечтаешь. Усердная работа никогда не принесёт тебе желаемых плодов.»
Чонгук с волнением и страхом устремил свой взгляд на Тэхёна, глаза которого горели обеспокоенностью, а потом на мудреца, застывшего в прежней невозмутимости. И самое ужасное было то, что губы обоих оставались неподвижны. — Ч-что? — Чонгук начал с опаской оглядываться по сторонам. — Откуда исходит этот голос?! Он с отчаянной резкостью и быстротой мотал головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать источник звука. Но этот голос, казалось, звучал в его собственной голове, поскольку в округе Чонгук не находил никого, кроме них троих. Тогда он сильно зажмурился, надеясь, что эта странность прекратится, но голос, к неудовольствию, заговорил вновь:«Любовь... Ты же этого хочешь?»
Чонгук затаил дыхание, вслушиваясь в эхо чужих слов. Точнее, в оставленный предвкушавший след одного конкретного слова, что привлёк его внимание. Любовь. Если прежде Чонгук желал, чтобы пугающая пытка с таинственным голосом в своей голове поскорее прекратилась, то теперь он был заинтересован. Он не мог не, когда ему предлагали подобную щедрость.«Ты заслужил любовь, и Я могу тебе её дать.»
В глубине души принц с самого начала понимал, откуда исходит звук, но в страхе перед неизвестным пытался это отрицать. Но озвученное неведомой силой предложение было для него крайне заманчивым. Настолько, что он больше не стыдился своей слабости и вновь посмотрел прямо на кинжал. Даже с отсутствием на нём драгоценных камней, оружие сияло и блестело в изящности и красоте, заманивая в свои сети. Но даже если бы это была самая обычная ветка или же кучка грязи, Чонгук всё равно не смог устоять перед бесценностью предложенного. Он, не отрывая от оружия взгляда, заворожённо протянул к нему руку. — Чонгук, просто закрой ларец! — не выдержав, выкрикнул Тэхён. Со стороны погружённого в собственные мысли и желания Чонгука не последовало никакой реакции, поэтому Ким, который и так слишком долго, по его мнению, оставался безучастным, протянул руку вперёд. Он хотел самостоятельно с этим покончить, однако его рука была настойчиво и грубо перехвачена чужой. — Он должен сделать это сам, — недовольно сказал мудрец. Тэхён понимал, что по задумке испытания Чонгук должен найти в себе силы отказать Тьме. Должен не поддаваться влиянию её красивых речей, противостоять ей ослепительной яркостью своего внутреннего Света. И тогда его могущество и авторитет будут неоспоримы, тогда он сможет называться достойным правителем. Но как Тэхён мог, оставаясь лишь молчаливым наблюдателем, просто стоять и смотреть на эту борьбу, которая неизвестно чем могла закончиться? Ему, в отличие от короля Миндже, не нужно было знать итог испытания, чтобы считать Чонгука достойным. Чонгук, прошедший испытание и доказавший всем окружающим свою силу — самый достойный, прекрасный и ему, Тэхёну, нужный. Чонгук, не сумевший дать отпор Тьме, поддавшийся и проигравший — всё ещё самый достойный, прекрасный и ему, Тэхёну, всегда нужный. Ким никогда не останется в стороне, если дело касается Чонгука. Поэтому он, с нарастающей в нём агрессией из-за переживаний, отшвырнул от себя, как назойливую муху, руку мудреца и обратился напрямую к Чонгуку: — Чонгук, послушай меня, — в этот раз он был так сильно напуган, что не стал церемониться и немного грубо развернул Чонгука к себе лицом. Он слегка потряс его за плечи, пытаясь вернуть его сознанию ясность. — Что бы тебе не предлагала Тьма, потом она заберёт у тебя в двойном размере. У всего есть цена.«Цена?.. Разве за возможность быть счастливым нельзя отдать всё? Разве твоё счастье того не стоит? Ты заслужил! Просто прикоснись. Позволь Мне стать частью тебя. Тогда каждую ночь ты будешь засыпать в его объятиях. И даже отец не отнимет вашего счастья.»
Спустя несколько невероятно долгих секунд молчания, проведённого в размышлениях, Чонгук поднял на Тэхёна глаза. В них были теперь те самые ясность и осознанность, которых старших пытался от него добиться, вот только ничего хорошего они не сулили. Грустно улыбнувшись, Чонгук прошептал: — За тебя я готов заплатить любую цену. И не дав Тэхёну возможности осознать и предотвратить происходящее, кинулся к кинжалу и обхватил его обеими руками. — Чонгук, нет! — Тэхён закричал так громко, что его голос мгновенно заставил всех птиц испуганно сорваться с ветвей деревьев, на которых они сидели. Вот только Чонгук его уже не слышал, полностью отдавшийся зову своих желаний и им же оглушённый. Стоило принцу коснуться кинжала, как тот выпал из его дрожащих рук, а на лезвии начали появляться буквы его имени. С каждой новой выцарапанной по металлу буквой пространство заполнялось истошным криком. Кричал сам Чонгук. Его тело пронзило острой болью. Глаза, затуманенные Тьмой, начали темнеть, а взгляд искажаться гневом и ненавистью, которые он в себе так долго нёс и сдерживал. За всю свою жизнь никогда ещё Тэхён не был напуган так сильно, как в этот день. Страх сковал его тело, заставив оцепенеть, но он сделал над собой усилие и подбежал к Чонгуку, который начал терять сознание, сжал его в своих объятиях и попытался привести в чувства. Вместе с ним на руках он присел на землю, и попытался прикосновениями его «пробудить», но глаза, закатанные назад и ставшие чёрными, никак не реагировали, а сам Чонгук в его руках безжизненно обмяк. В глазах Тэхёна от этого вида появились слёзы, а руки, удерживающие Чонгука, задрожали. Ему было страшно, что он может потерять Чонгука. Было страшно, что он не знает, как это предотвратить. Чувство беспомощности, сжавшее в своих костлявых руках его шею, было таким сильным и ужасающим, что к горлу подступила тошнота. — Что ты наделал?! — закричал на мудреца, остававшегося безучастным и безразличным, Тэхён. Что это, чёрт возьми, за испытание такое, где человек подвергается подобным мукам?! Неужели король был столь бессердечен, раз добровольно отправил на него родного сына?! — Это был исключительно его выбор. А у каждого выбора есть последствия. Тэхён от абсурдности заявления, а также из-за безразличия мудреца к происходящим ужасам, хотел закричать снова. Он не мог понять, почему до сознания людей не доходит, что артефакты, обладающие такой мощной, а тем более тёмной энергией должны храниться в максимальном удалении от людей, и ни в коем случае нельзя использовать их в качестве испытания для восемнадцатилетнего парня! Разве это не очевидно?! Но он не успел ничего ответить или сделать, поскольку всё его внимание переключилось на Чонгука, который в его руках начал «оживать». Принц слабо задвигался, а после медленно разлепил свои чёрные глаза. Они больше не были, как обычно, потерянными или мутными. Теперь они горели уверенностью и решимостью.«Я дам тебе его любовь. И будете вы наполнены отныне своим безграничным счастьем. Но мудрец… он видел слишком много. Он обязательно расскажет твоему отцу, который в очередной раз попытается разлучить вас с Тэхёном. Нельзя этого допустить!»
— Ты, — поддавшись влиянию чужих слов, Чонгук уставился на мудреца и предостерегающее выставил в его сторону палец. Он, отпрянув от Тэхёна, встал на ноги и начал приближаться к мудрецу. Мудрец снова остался безразличен. Ни один мускул на его лице перед воплотившимся Злом не дрогнул. Он всем своим видом будто кричал, что предвидел подобный исход. Это злило Чонгука ещё сильнее. — Чонгук, хватит! — Ким протянул к принцу дрожащую руку. Но было поздно. Чонгук быстро щёлкнул пальцами, а тело мудреца в миг разорвалось на тысячу мелких кусочков. Ошмётки его внутренностей разлетелись в разные стороны, попадая на лица Тэхёна и Чонгука. И если последнего этот факт абсолютно не заботил, будто ничего и не произошло, то Тэхён от шока даже не мог пошевелиться. Ему казалось, что его собственное сердце прямо сейчас разорвалось на кусочки, и его собственная кровь ядом брызнула на лицо. Он прикрыл глаза, стараясь позорно спрятаться от ужаснейших картинок кровавого месева, и задышал глубоко и часто. — Тэ, — Чонгук, «покончив» с мудрецом, вернулся к Тэхёну. Он присел перед ним на колени и опустил свою руку на его окровавленную щёку, мягко поглаживая. — Посмотри на меня, пожалуйста, — Тэхён, приложив усилие, открыл глаза и встретился взглядом с Чонгуком. Вот только уверенным в том, что перед ним действительно Чонгук, он больше не был. — Тебе не нужно меня бояться, — заверил он. — Это было необходимостью, клянусь тебе. У меня просто не оставалось другого выбора. В глазах Чонгука сверкала искренность, заставляющая ему верить. В них отсутствовали теперь прежние ненависть и кровожадность, напротив — вглядываясь в Тэхёна, принц выглядел уязвимым и виноватым, будто умолял поверить его словам и не осуждать. Каждая частичка тэхёнового сердца изнывала от желания притянуть Чонгука к себе, обнять и успокоить. Показать ему, что всё в порядке, что он, несмотря ни на что, всегда останется на его, Чонгука, стороне. Вот только шокированное сознание не находило в себе никаких сил, чтобы сделать хоть что-то. Потому что в действительности ничего не было в порядке. Чонгук только что собственноручно лишил жизни невинного человека. И даже если Тэхён знал, что всё это влияние Тьмы, даже если не боялся и сам быть им убитым, он всё равно не мог пошевелиться. — Теперь я другой человек, — продолжил объясняться Чонгук. — Во мне появилось много силы, уверенности и храбрости. Мы с тобой, наконец, сможем быть счастливы. И никто, клянусь тебе, никто больше не встанет у нас на пути. В ответ Тэхён не мог сказать ни слова. От произносимых Чонгуком слов его сердце будто вновь и вновь протыкалось чем-то острым, лишая его возможности даже дышать. Его мальчик ведь никогда не был человеком, способным пойти на убийство. Он всегда отличался добротой к бездомным животным, погладить и покормить которых останавливался всякий раз, стоило им оказаться в поле его зрения. Он был ко всему окружающему его миру искренен и открыт. Но мир никогда не платил ему тем же, и в конечном итоге он просто обессилено свалился наземь от тяжести той ноши, которую ему приходилось нести. Он просто устал от чужого осуждения, от обилия правил, от невозможности быть настоящим. На него за последние годы свалилось так много всего: смерть матери, новые законы короля, будущая свадьба и коронация. Отсутствие Тэхёна на вчерашнем балу и сегодняшняя «выходка» Чимина только подлили масла в огонь, заставив и без того кровью обливающееся сердце, страдать сильнее. Тэхён думал, что своим безразличием сделает лучше, но как же сильно он ошибался. Его наигранная безучастность лишь подтолкнула Чонгука к обрыву, с которого он и был от отчаяния вынужден прыгнуть в лапы Тьмы. Он просто хотел быть счастливым. И как Тэхён теперь может не ненавидеть себя, раз его усилий оказалось для этого недостаточно? Однажды он дал обещание, но не смог его сдержать: не уберег своего мальчика. Но Тэхён так сильно его любит, что не может позволить себе сдаться. У него нет такого права. Он раз за разом будет пытаться всё исправить. Будет подниматься с колен снова и снова, пока его тело не покинут силы, пока душа не отправится в мир иной. Но даже в бесконечном заключении в чертогах Ада, даже в безграничном блеске Небесной столицы, он всё равно будет пытаться. — Гу, — Тэхён улыбнулся, нежно проведя по чонгуковой щеке пальцами, — я всё исправлю. Всё будет хорошо. — О чём ты? — принц настороженно нахмурился, накрывая своей ладонью чужие пальцы. Тэхён потянулся к нему и оставил долгий поцелуй на его макушке, на которую за это время успело упасть несколько маленьких капель тэхёновых боли, извинений и сожалений. Обескураженный нежностью Чонгук даже не смог уследить за тем, как Тэхён, уверенный и торопливый в своих намерениях, встал с колен и оставил принца в холодном одиночестве. Старший подошёл к кинжалу, одиноко лежащему на земле в крови, и взял его в свои руки. В ту же секунду его тело пронзило острой болью, а вены будто начали наполняться мощным потоком безграничной силы. Вот только происходящее сильно отличалось от того, что случилось ранее с Чонгуком, поскольку Тэхён не издал ни звука. Стиснув зубы, он остался стоять на месте и терпел всю боль. — Что же ты творишь?! — с болью в голосе закричал Чонгук. — Почему просто не можешь позволить мне сделать нас счастливыми?! В уголках тэхёновых глаз вновь появились слёзы. Сложно сказать, было это связано с тем, какую боль он испытывал от противостояния Тьме, или же с тем, что в тот момент он уже начал осознавать неизбежность разлуки с дорогим человеком. — Не могу позволить Тьме забрать у меня моё Солнце, — мягко улыбнувшись, ответил Тэхён. Чонгук вскочил с места, намереваясь во что бы то ни стало прервать глупую и безрассудную затею Тэхёна, но было уже поздно — на кинжале под именем Чонгука постепенно появлялось и имя Тэхёна. Когда процесс овладения тёмными силами чужой души был закончен, Ким прошептал: — Прости. За всё меня, пожалуйста, прости. И по щелчку его пальцев, на кончиках которых скопилась запретная сила, Чонгук, не успевший даже ничего понять, безжизненно повалился на землю.***
— Зачем ты отправил его на это испытание? — хмуро спросил Сокджин, сидя напротив Миндже. — Солнечное королевство не проводило его уже много десятков лет. Если ты хотел, чтобы Чонгук скорее остепенился и занялся королевскими делами, то мог просто передать ему престол. Так чего же ты добиваешься на самом деле? Сокджин и Миндже сидели в кабинете последнего, дожидаясь возвращения Чонгука и Тэхёна. С их отправления в Зачарованный лес прошло всего три часа, что, с учётом неблизкой дороги, очень мало, но Сокджин всё равно не мог унять нарастающее в груди волнение. Он знал о существовании кинжала Тьмы, знал и о сути испытания — потому настоятельно рекомендовал Тэхёну отправиться вместе с Чонгуком. Блондин, конечно же, этой просьбе возмутился, ибо и без чужих наставлений не смел бы оставить Его Высочество одного. А Сокджин, знающий, что Тэхён в лепёшку расшибётся, но не допустит того, чтобы Чонгук пострадал, всё равно переживал. Ведь состояние Чонгука в последние дни было сильно пошатано, а именно внутренняя стойкость и сила духа были так важны в прохождении этого испытания. — Мы так долго тянули со свадьбой Чонгука, что не только Совет, но и другие государства начали сомневаться в нём, как в будущем короле, — он говорит спокойно, уверенно. Но руки, непроизвольно сжимаемые в кулаки, выдают его раздражение и недовольство. — Думают, что «сынок Миндже вырос слабым и беспомощным». Всё больше и больше людей перестают верить в то, что он — Солнце, спустившееся к людям, — «я и сам в это уже не верю». — Если я просто передам Чонгуку свои полномочия, остальные не воспримут его всерьёз. Он сам должен показать им свою силу, чтобы в будущем ни у одной жалкой крысы и мысли не возникло ослушаться его или предать. Сокджин устало вздохнул. Правда, бесспорно, была на стороне Миндже, ведь в условиях их существования всё приходилось доказывать силой. А если этой силы нет, то будь готов к тому, что этим воспользуются желающие столкнуть тебя на самое дно. А падать с высоты положения наследного принца, как правило, куда больнее, чем во всех других случаях. — А если он… — Сокджин с печальными бликами сомнений в глазах посмотрел на своего короля, — не сможет? Но король, глубоко вздохнувший и приготовившийся дать честный ответ, не успел ничего сказать — в эту секунду его кабинет был потревожен внезапным появлением постороннего. Обернувшись на звук чужих шагов, Сокджин и Миндже увидели стоящего в центре кабинета Тэхёна. Они обязательно удивились бы и первым делом спросили, каким образом тот вообще смог пройти через запертые двери, да ещё и бесшумно, но всё их внимание и переживание было устремлено на Чонгука, покоящегося на руках своего старшего друга. На первый взгляд можно было подумать, что принц просто спит, но на обычно лишённом эмоций лице Тэхёна в этот раз отразилось слишком много боли. Что-то не так. — Что случилось?! — первым пришёл в себя Советник. Он поспешил освободить для Чонгука занятое им кресло, потому вскочил с места. Тэхён, ничего не отвечая, подошёл ближе, аккуратно уложил Чонгука и нежно смахнул с его лба волосы. Он смотрел на Его Высочество с трепетным, но разбитым обожанием. Старался в этих нескольких секундах любования уместить будущие годы разлуки. Одного взгляда на его спокойное, не отягчённое муками и страданиями лицо было достаточно, чтобы вновь преисполниться уверенностью и силой. Это всё ради его безопасности и благополучия. Но вместе с тем этого, конечно же, было нестерпимо мало. Ким, отстранившись от Чонгука, теперь устремил свой взгляд на Миндже, застывшего в изумлении. Король не проронил ни слова — просто оцепенел от страха за родного сына. — Это, — он кивком головы указал на Чонгука, — последствия принятых Вами решений, — выплюнул Тэхён, обращаясь к Миндже и наглухо игнорируя Сокджина. — Это — Ваш сын, которого Вы добровольно решили отправить на опасное испытание, чтобы что-то там кому-то доказать, — он приблизился к королю вплотную и сжал на его горле свои длинные, испачканные в засохшей крови, пальцы. Миндже начал задыхаться, давясь собственными вдохами. Но Тэхёну было жизненно необходимо выместить на ком-то свою злость, в противном случае она разорвала бы его изнутри на части, выпуская наружу Тьму. — На его руках человеческая кровь, а в душе отныне живёт Тьма. Вы довольны?! — Сынок… — Сокджин, впервые обратившийся этим словом к Тэхёну, был преисполнен дичайшим страхом. Он прикоснулся к нему и попытался отвлечь от короля, который вот-вот упадёт замертво от удушья. — Твои волосы… — он прикоснулся к его волосам, будто по волшебству превращающимся в тёмный, и когда Тэхён обернулся на его зов, тот в испуге от него отпрянул. — Твои глаза… Они больше не были серыми — белок покрылся паутинкой тонких чёрных линий. Тэхён вспомнил своё собственное состояние, когда столкнулся с «изменившимся» Чонгуком. Вспомнил те оцепенение, страх и отчаяние, что изнутри его душили, и сразу же разжал пальцы, выпуская чужое горло из захвата. Миндже громко закашлялся, а придя в себя, ничего не сказал. У него не нашлось ответных аргументов против слов Тэхёна — юноша в каждом своём слове был прав. Тэхён прикрыл глаза и как-то слишком резко, будто стыдясь своего внешнего вида, отпрянул в другой угол комнаты. Он повернулся к Сокджину, который попеременно проверял состояние Миндже и Чонгука, спиной. И лишь спустя несколько долгих десятков секунд заговорил: — Я стёр ему память и выстроил вокруг сегодняшних воспоминаний в его голове толстые стены. Пока он не помнит о Тьме, её влияние на него минимально. Вместе с тёмной силой к Тэхёну каким-то образом пришли и знания о ней. Будто кто-то вложил эту информацию в его голову. Её, конечно, было крайне мало, но вполне достаточно для того, чтобы знать, как обеспечить Чонгуку безопасность хотя бы на несколько дней. Без воспоминаний о произошедшем и без знания о безграничной силе Тьмы, Чонгуку не придёт в голову пользоваться своими новыми силами. Он просто не будет о них знать, поскольку Тэхён лишил его этих воспоминаний. А позже — он найдёт способ навсегда устранить потенциальную угрозу. Ему просто нужно чуть больше времени, чтобы разыскать нужную литературу и знающих людей. — Когда люди узнают об убийстве, Чонгука решат казнить, — подал голос король. — Главное правило нашего государства — перед законом все равны. Он произнёс это с нескрываемыми сожалением и чувством стыда. За секунду все его поступки и принятые решения обернулись не просто против него самого, а против его родного сына. И теперь, по вине Его Величества, Чонгук будет находиться в вечной опасности. — Они не узнают, — заверил Тэхён. — Я заставлю всех думать, что убийцей был я. А вы, — он обернулся к двум мужчинам, — будете помогать в распространении этой легенды. Когда Чонгук придёт в себя, вы скажете ему, что я поддался жажде завладеть кинжалом и всеми обещанными им дарами, хладнокровно убил мудреца и попытался убить самого Чонгука. — Он ни за что в это не поверит! — протестующим тоном перебил Миндже. — Чонгук в тебе слишком уверен. Озвученная Тэхёном идея королю нравилась, ведь таким образом у них появлялась надежда спасти Чонгука. И от казни, и от собственной Тьмы. Но его аналитический склад ума сразу подмечал все несовершенства и недочёты наскоро придуманного плана, и он поспешил их озвучить. Конечно же, чтобы Тэхён убедил в обратном, чтобы сказал, что переживать не о чем. Или же, чтобы придумал что-то более надёжное. Миндже хотел быть на сто процентов уверенным, что его сыну ничего больше не угрожает, ведь до боли в груди теперь боялся его потерять. — Ему придётся поверить, — «и потерять уверенность во мне тоже придётся». — Дайте мне немного времени, чтобы освоиться и привыкнуть к новой силе, и в скором времени я начну действовать. Я буду пускать слухи о своих злодеяниях, в красках описывая убийства невинных людей. Спустя время Чонгук воочию убедится, на что я способен, и другого выбора, кроме как признать очевидное, у него не будет. Вы также должны держать Чонгука как можно дальше от меня. Не позволяйте ему даже подумать о том, чтобы приблизиться ко мне. Тьма, что живёт теперь во мне, может повлиять на пробуждение в нём той части, что я усыпил. «А он единственный, кто может повлиять на меня. Если увижу его, то не уверен, что смогу удержаться. Нет, не так: я уверен, что сдамся ему сразу же, стоит ему мне только улыбнуться. А рядом со мной ему отныне находиться небезопасно.» — Ваша задача, — продолжил Тэхён, — сделать так, чтобы Чонгук ни в чём не нуждался. Тьма хотела подкупить его душу обещанием о любви, вот и сделайте так, чтобы он был окружён ею. Позвольте свадьбе с Алисией случиться как можно скорее, чтобы принцесса залечила каждую из его ран. — Он ни за что не согласится, — вновь возразил Миндже. В этот раз обречённо тихо и устало. Он склонился над телом сына и принялся его рассматривать, бережно гладя по бледным щекам. — Прежде Ваше Величество это не останавливало, — остро подметил Тэхён. Его глаза при воспоминания о том, на ком лежит часть ответственности за случившееся, снова загорелись злым огоньком. Заметив это, Сокджин поспешил его отвлечь: — Куда ты теперь, Тэхён? Тэхён в миг сделался прежним. Холодным, задумчивым. Если ими было принято решение солгать о неудачном завершении Чонгуком испытания, то придётся дать людям, ожидающим возвращения наследного принца, другую правду: Чонгук справился. В противном случае все начнут задавать лишние вопросы, избежать которых хотел бы каждый из присутствующих в этой комнате. Значит, как только Чонгук придёт в себя, то станет полноправным королём Солнечного королевства. Но даже если бы ситуация сложилась иным способом. Прошёл бы Чонгук испытание или нет, принял бы королевский титул или нет — не имеет никакого значения. Он для Тэхёна всё равно давно уже стал королём. Им навсегда, несмотря ни на что, и останется. — Служить своему королю.end of flashback
— Ч-что? — спросил Чонгук дрожащим голосом. — Что Вы сказали, отец? Прежде обезумевший Чон Чонгук вмиг стал потерянным и уязвимым. Будто не он секунду назад почти набросился на отца с желанием перегрызть ему глотку. Сознание подкидывало Чонгуку множество неутешительных мыслей, среди которых главной была: «Если мудреца убил не Тэхён, то кто? Учитывая, что вы были там с ним только вдвоём». Чонгук отчаянно цеплялся и за другие предположения, но они были столь неправдоподобны и нелепы, что удерживаться за них долго у него не получалось. Почва начала уходить у него из-под ног. — Мудреца убил не Тэхён, — повторил отец. Взяв собственные эмоции под контроль и развернувшись к сыну лицом, он посмотрел в его блестящие от влаги глаза. — А кто? — в его горле стоял комок слёз, и каждое слово давалось ему с трудом. — Папа, пожалуйста, скажите. От этого сказанного надломленным голосом родного «папа», которое Миндже не слышал слишком давно, в сердце что-то больно стянуло. Перед глазами мгновенно нарисовались картинки-воспоминания: вот Чонгук делает свои первые шаги, а Миндже ловит его в своих широких объятиях; вот Чонгук, наблюдая за плавающими в пруду белоснежными лебедями, радостно хлопает в ладоши, а потом оставляет на отцовской щеке поцелуй. Таких воспоминаний в его голове было огромное множество, и все они теперь одно за другим проносились перед его глазами. Вот только из-за разных с сыном взглядов на мир, мужчина убрал их в самые дальние уголки сознания и совсем позабыл о тех прекрасных мгновениях. Каждый родитель желает для своего чада «самого лучшего» будущего. Однако зачастую взрослым кажется, что им «виднее», ведь они старше и опытнее, потому они нередко настаивают, чтобы их дети жили ту жизнь, сценарий которой за них выбирают родители. И редко когда для детей он действительно является тем самым «самое лучшее». Но ни один родитель, каким бы плохим или непонимающим он порой не казался, не желает своему ребёнку зла. Миндже искренне верил, что, угрозами и манипуляциями препятствуя взаимоотношениям Чонгука и Тэхёна, поступает правильно. Ведь двое мужчин вместе — это неправильно. Это — ошибка природы. Болезнь, которую надо лечить. Однако, смотря сейчас на дрожащее и уязвимое перед всем миром тело своего сына, заглядывая в его готовые пролиться бесконечным ливнем глаза, он сомневается в своих убеждениях. Он помнит Чонгука разным: улыбающимся, радующимся, плачущим, переживающим, обиженным, недовольным. Но все эти образы меркнут на фоне того, который Миндже видит сейчас — потерянный, разбитый. Потерявший смысл, потерявший частичку себя. Как бы сильно ему не было от этого противно, Миндже знал о предпочтениях своего сына. Знал, что тот так сильно любит своего друга, что лучше умрёт в одиночестве, чем подпустит к себе кого-то, кто не Тэхён. По силе своей любви они с Чонгуком были очень похожи. Вот только Миндже, в отличие от своего сына, на навязанную ему много лет назад свадьбу, был вынужден согласиться. А Чонгук продолжает бороться за свою любовь, пусть и не всегда его действия приносят результаты, но отец эту борьбу каждый раз видит. И Миндже не может больше найти в себе сил стоять на пути большой любви. Он просто больше не может. Не тогда, когда воочию видит, куда их всех это привело. Ведь если бы Чонгук мог быть с Тэхёном, он был бы по-настоящему счастлив и на «предложение» Тьмы никогда не согласился. Тьме бы просто нечего было ему предложить. Ведь Чонгуку, кроме Тэхёна, ничего, кажется, и не нужно вовсе. Значит, вся вина с самого начала лежит исключительно на Миндже. Он это начал, ему и заканчивать. — Мудреца убил не Тэхён, — повторил он в очередной раз. Но голос его теперь был уверенным, полным воодушевления. — Его убила Тьма, взявшая контроль над тэхёновыми телом и разумом. И все эти годы она же и заставляла его совершать эти преступления. Тэхён лишь заложник обстоятельств, он не виноват. Единственный, кто может его остановить, это ты. Тэхён был прав — нельзя Чонгуку знать о своей Тьме и о своём преступлении. Это погубит его: сначала чувство вины сожрёт его изнутри, а потом и сама Тьма вновь протянет к страдающему сердцу лапы. Но Тэхён ошибался, полагая, что им друг к другу нельзя. Их взаимная любовь будет сиять так ярко, что абсолютно со всем сможет справиться. — Я никогда не причиню ему боль! — запротестовал Чонгук. Ему казалось, что отец намекает на применение грубой силы. Хочет, чтобы Чонгук убил Тэхёна, тем самым избавив мир от главного злодея. Но отец сегодня осознал, что единственный злодей в этой истории — он сам. — Достаточно боли, — мужчина подошёл к сыну ближе и улыбнулся. Он нежно провёл указательным пальцем по чонгуковой щеке, смахивая слёзы. Он наконец вспомнил, что в первую очередь должен быть для сына защитником. — Просто люби его, Чонгук. Возможно, твоя любовь спасёт его.