Само Совершенство

      Том недоумевал и злился. Диппет — старый козёл! Он слишком давно живёт и недооценивает маглов. Не верит в опасность. Староста прислонился спиной к холодной каменной стене. В нише около директорского кабинета его никто не увидит. Можно выдохнуть на несколько минут и чуть ослабить маску. Он закрыл глаза и вновь прокрутил в голове разговор:       — А, Реддл, — сказал директор, отвлекаясь от документов, которые просматривал до того.       — Вы хотели меня видеть, профессор Диппет? — Том нервничал.       — Садись, — предложил Диппет. — Я только что прочитал твоё письмо.       Том сел и сложил руки на коленях.       — Мой дорогой мальчик, — с мягкостью в голосе заговорил Диппет, — я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе. Ведь, наверное, тебе хочется побывать дома на каникулах?       — Нет, — сразу же ответил он.— Я предпочёл бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим…       — Ты всегда жил на каникулах в магловском приюте для сирот, я полагаю? — В голосе Диппета звучал искренний интерес.       — Да, сэр. — и Том даже слегка покраснел. Он стыдился этой части своей биографии.       — Ты урождённый магл?       — Полукровка, сэр. Отец магл, мать колдунья.       — Что с твоими родителями?       — Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том — в честь отца, Марволо — в честь деда.       Диппет сочувственно вздохнул.       — Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти тебе навстречу, но в школе сейчас такая ситуация…       — Какая, сэр?       — В связи с этой магловской войной, и наступлением Гриндевальда в Европе, мы вынуждены усилить защиту школы. Хотя, в Министерстве магии даже идут разговоры о закрытии школы. Они считают, что детям будет безопаснее в семьях. Школа волшебников слишком лакомый кусок и слишком очевидная мишень. Поверь мне, Том, у маглов ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Так что прости, но твою просьбу остаться здесь на лето я вынужден отклонить.       Стена за спиной приятно холодила затылок, но не могла остудить горячую голову. Что этот старик может знать о безопасности у поганых, вонючих маглов?! Что он может знать о бесконечном страхе, который живёт под кожей, заставляет дёргаться и чутко реагировать на каждый звук. Да разве объяснить ему, как это — знать на слух, чем отличаются моторы «наших» истребителей от фашистских бомбардировщиков?! Разве знает он, как свистит ракета, как она разрывается в сотне метров от тебя, оглушая, создавая огромную воронку. И комья земли, осколки металла летят тебе навстречу, и их не останавливает ни один волшебный щит. Их ничего не останавливает. Они превращают в мусор то, что ранее было домами, машинами, чьими-то жизнями.       Разве можно словами передать, как Том чутко спит даже тут, в Хогвартсе, в относительной безопасности толстых каменных стен. И старается не вздрагивать и не падать на пол, закрывая голову руками, когда Пивз роняет доспехи или очередной колдунишкин сынишка взрывает навозную бомбу?!       Как рассказать о том, каков на вкус голод? Настоящий, когда шумит в ушах и слюна отдаёт металлом, и как выворачивает нутро в первые дни в школе от того, что ты не привык есть. Не досыта, нет, просто. Есть.       Ненависть, презрение и страх наполнили Томово нутро. В этот момент он равно ненавидел как маглов, так и волшебников. И себя. За то, какой он — половинчатый. Ненужный ни в одном из миров.       Пришлось множество раз вдыхать и выдыхать, пока не удалось втолкнуть комок эмоций глубоко за окклюментивный щит и вновь надеть маску доброжелательного и уравновешенного старосты. Которая чуть не разбилась вдребезги, когда он увидел за столом Когтеврана мёртвую девочку. Миртл Уоррен сидела, непринуждённо ела и о чём-то говорила с блондинкой напротив. Но она не могла этого делать! Она была совершенно точно мертва, столкнувшись со взглядом василиска! Она была мертвее всех мёртвых, когда он проводил ритуал, иначе бы тот не сработал, и дневник бы не активировался! Как такое возможно?!       Но Миртл была жива и ела, как очень даже живая девушка.       Вот почему её не искали, и не было никакой шумихи в школе! Потому что незачем было её поднимать. Но почему она появилась в столовой только сейчас? Где она была всё это время? И что с его крестражем? Если девушка жива, и была жива всё это время, значит и крестраж он сделать не сумел? Изменений в себе он особо не почувствовал, но Герпий ничего не писал об ощущениях человека, расколовшего душу. И тут Тома вдруг прошиб холодный пот. А что, если он ошибся в расчётах? Что если крестраж не дневник, а Миртл?       Он внимательно уставился на неё. Нет, с девушки нельзя спускать глаз. Нужно аккуратно последить за ней, покрутиться в больничном крыле, его там любят, сплетни послушать. Вдруг окружающие заметили какие-то перемены в очкастой? И если это так, то… Том остановил сам себя. Что тогда? У него в голове не укладывалось. Что, если часть его души теперь живёт в Миртл Уоррен? Он нигде не читал про подселение крестража в живого носителя, но никто и не говорил, что это невозможно! И что тогда делать, Том не знал. Пока не знал.