Последний выстрел

Дела у Лизы шли на удивление ужасно. То неопознанное место, куда она свалилась, явно было Россией, ибо унылые пейзажи родной страны девушка узнать была способна. Также Лиза откопала местную газету и узнала, что на дворе был конец тридцатых годов девятнадцатого века. Человек, нашедший её, как говорилось ранее, представился Александром Сергеевичем Пушкиным. Некоторое время девушка продолжала наивно надеяться, что либо она ударилась головой, либо её новый знакомый просто вжился в роль, либо же это всё психушка с одним пациентом и маскирующимися санитарами. Но всё-таки решившись выйти из комнаты, в которой ей разрешил остаться Александр Сергеевич, она начала подозревать, что что-то не так. Подозрение усилилось после встречи со служанкой, отнёсшейся к девушке с глубочайшим почтением и предложившей свою помощь, от которой Лиза как можно вежливее отказалась. Затем она нашла гостиную, где и увидела заветную газету. Там её и нашёл хозяин дома – испуганную, растерянную, ничего не понимающую и нервно хихикающую. - Тысяча восемьсот тридцать седьмой? Серьёзно? – чуть не срываясь на крик, спросила Лиза, потирая рукой дергающуюся бровь. Этот случай заставил мужчину усомниться в психическом здоровье девушки, но у неё, как ни странно, хватило ума не говорить, что вчера ещё был две тысячи двадцатый год. К тому же она ещё пыталась убедить себя, что он просто смог откопать где-нибудь в архивах старую газету. Также Лиза придумала какую-то бредовую историю о том, как она здесь оказалась, и сказала, что может помогать по дому, но Пушкин, принявший её как почётную гостью, отказался. Лиза, по натуре будучи неблагодарным лентяем, не спорила. Александр Сергеевич накормил Лизу, вёл себя с ней крайне обходительно, но девушка всё равно уже чувствовала, что злоупотребляет гостеприимством и пора сваливать. Только идти было некуда. Вид, открывающийся из окон, представлял собой либо деревья, либо Петербург, изображавшийся на старинных картинах. В этом городе у Лизы никто никогда не проживал, так что девушка уже к обеду начала понимать всю безысходность своего положения. Поэтому она то едва сдерживала слёзы, то внезапно успокаивалась и надеялась, что как-нибудь выберется. Перед обедом Пушкин предупредил, что к трапезе прибудут гости, а точнее, гостья. Лиза, на тот момент украдкой вытиравшая слёзы рукавом, отстранённо подумала, что это, наверное, будет невеста поэта, на которой он так и не женился, но из-за которой произошла та знаменитая дуэль, Анастасия Александровна. Юлия Владимировна много рассказывала о ней на уроках, а когда кто-то заметил, что на портрете в учебнике она красивая, учительница отвернулась и прошептала, что бывают и лучше. Так вот сейчас Лиза прошла в столовую и присела на краешек одного из стульев в ожидании хозяина. Через несколько минут дверь открылась и в комнату вошёл Пушкин под руку с некой женщиной, приятно улыбнувшейся девушке. - Елизавета, должен вам представить. Это... - ЮЛИЯ ВЛАДИМИРОВНА?!! То, что от этого вопля не потрескались стёкла, можно посчитать едва ли не чудом. Только служанка уронила поднос, разлетевшийся на мелкие осколки, и взвизгнула едва ли не громче Лизы. Вошедшая женщина охнула и схватилась за сердце, а сама Лиза закричала снова, на этот раз от неожиданности, съезжая со стула и исчезая под столом. После этого случая девушка навсегда зареклась садиться на краешек. - ... Анастасия Александровна, - негромко закончил Пушкин, когда помог Лизе вылезти назад. Девушка благодарно кивнула, садясь на стул и пристально глядя в тарелку, боясь поднять глаза. Было стыдно за такой срыв, а женщина села прямо напротив. Неловкость витала в воздухе, молчание затянулось, каждый думал, что нужно что-нибудь сказать, но что говорить, никто не представлял. - Елизавета Павловна, - решила представиться девушка, - Королёва. - Рада знакомству, - ответила Анастасия, а Лиза наконец решилась посмотреть на неё. Сходств с настоящей женщиной на том портрете в учебнике было недостаточно, чтобы узнать учительницу русского, но теперь... Хоть кожа была бледнее, а волосы - длиннее, но слишком она была похожа на Юлию Владимировну. Принесли еду, и Лиза вспомнила, что хочет есть. Она окончательно запуталась, совершенно ничего не понимала, ей нужно было много чего обдумать и посидеть в одиночестве пару часов, но девушка, вопреки всем канонам фильмов, когда герой говорит, что ему плохо, и уходит, осталась и поела, потому что никакие проблемы не должны мешать обеду. Сначала она молчала, не участвовала в беседе Пушкина и Анастасии, но потом присоединилась. Разговаривали на самые разные темы, девушке было интересно, но всё же ей казалось, что она что-то забыла. После обеда они перешли в гостиную, разговор продолжился там, а Лиза всё не могла понять, её это учительница русского или нет. Кажется, она была знакома с Пушкиным... Был один способ проверить, и девушка начала пытаться взглянуть на её уши. Под конец попытки стали слишком явными, что вызвало логичный вопрос женщины, что хочет от неё Лиза. Девушка снова смутилась, извинилась и опять надолго замолчала. Вдруг женщина как-то повернулась к ней, и Лиза явно увидела заострённое ухо. Её учительница была невестой Пушкина! Нужно было срочно что-то решать, но думать ни о чём не получалось. У Лизы что-то спросили, девушка отвечала на автомате, тут же забывая и вопрос, и свой ответ. Ситуация была слишком абсурдной, чтобы ясно думать. Она сидит рядом с Юлией Владимировной, которая вовсе и не Юлия Владимировна, и Пушкиным. Настоящим Пушкиным. Сейчас она поняла это как никогда до этого ясно. Ей безумно захотелось расхохотаться, ущипнуть себя за руку, а потом, убедившись, что это реальность, попросить сказать, что это всё просто первоапрельская шутка. Хотелось смеяться, плакать и разбивать всё попадающиеся под руку предметы. Но одновременно неловко было даже пошевелиться. Поэтому оставалось только отвечать на вопросы и создавать видимость спокойствия. За окном разгорался закат, день прошёл незаметно. Начали готовиться к ужину. Анастасия всё чаще обращалась к Лизе, явно считая ту приятной собеседницей. Внезапно женщина сказала, что крайне рада знакомству и всегда будет рада девушке у себя в гостях. Это привело Лизу в чувство и немного приободрило. - Можно даже сейчас, - с радостью согласилась девушка, а уже потом поняла, что, наверное, жутко наглеет, навязываясь, и отвернулась, не очень внятно говоря, что всё же не стоит и уже поздно. Но, к её удивлению, Анастасия улыбнулась. - Почему бы нет? Поедем прямо сейчас, пока ещё не слишком стемнело. Лиза не могла поверить в свою удачу. Конечно, вечно жить у учительницы будет нельзя, но она - единственный знакомый человек здесь, пусть даже пока и не знающий об этом. Сразу после ужина они распрощались с Пушкиным и отправились домой к женщине. Разговаривать в постоянно подпрыгивающей на кочках и ухабах карете было не очень удобно, но они как-то умудрялись. Всё же, наверное, обе достаточно привыкли к русским дорогам. И Лиза, как и раньше в общении с учительницей, чувствовала себя идиотом. - А вы... - начала она, но женщина перебила её. - К чему это "вы"? Неужели я настолько старше вас или выше в чине? Будем по-дружески, называйте на "ты". - Х... Хорошо, - неуверенно согласилась Лиза, уже забывшая, что хотела спросить, и едва поборовшая желание сказать что-нибудь про возраст. Наконец карета подъехала к дому, спрятанному среди деревьев. Летом его, должно быть, едва было видно за ними, но сейчас голые ветви ничего не скрывали. Дом был не очень большой и не сказать, что роскошный. Построен был из светлого дерева, хотя в темноте было сложно об этом судить. Четыре колонны на полукруглом крыльце подпирали балкончик мезонина. Лакей помог женщинам спуститься, после чего они направились к дому. Лизе выделили небольшую комнату на первом этаже, откуда открывался красивый вид из окна. Там она наконец-то смогла остаться одна. Такого насыщенного и поистине безумного дня у неё в жизни не было. Голова кружилась от всего случившегося. Она даже не понимала толком, что произошло, не знала, пугаться или радоваться, поэтому испытывала оба чувства сразу. Она могла бы сказать Юлии Владимировне обо всем, что она всё знает и откуда знает, но не знала, стоило ли. И как отреагирует учительница на это? А что, если Лиза застряла здесь навсегда? От этой мысли у нее в горле встал ком, а на глаза навернулись слёзы. Девушка закусила губу, но удержаться всё равно не получилось, и она заплакала, сев на кровать и сжав подушку. Успокоилась Лиза только к полуночи, когда её накрыла апатия. Жутко захотелось спать, и девушка провалилась в глубокий сон.