Я встретил её…
Изумрудные нежные любящие преданные глазки, хвостики реющие на ветру, аромат волос в которые я зарываюсь и дышу, гладкая как шёлк кожа, прекрасный голосок, ласковые ручки, прекрасные губы, целовать которые хочется бесконечно, забота и уют в целомудрии: и готовит и стирает и убирает, а ведь художница и вопреки стереотипу, вполне себе прекрасная помощница моя во всём, в каждом начинании и особенно прекрасно — помощница в дороге добра и ласки. Злобно терзает искушение всяческим помутнением и порою тяжко становится невыносимо держаться, хоть завой блин как маленький мальчик — пресно, сухо, скучно уныло! …А потом нападки врага всего хорошего во мне утопают в её любви… И я поднимаю благодарный взор к небу, воздавая хвалу от чистого умилённого и спокойного, уверенного сердца. Сразу вспоминается вся грязь в коей я прибывал будучи один. Теперь же ставки повышаются и помимо былых искушений в одиночестве, появляются всё более озлобленные, новые. Есть любимая? А что, значит я не так уж и плох, а ну как кого получше Ленуси найду? И потом я вижу эти изумрудные счастливые глазки и совесть сжигает меня дотла. Зарываюсь в своё счастье и тискаю её, радостную мою и как подтверждение правильного выбора — воспоминания об одиночестве, которые показывают насколько я уже охерел и с жиру бешусь. В общем, даже себе и то доверять более нельзя. Доверять вышней любви, доверять и надеяться, только так и главное — быть в этом уверенным, упёртым и твёрдым. …Вот и сейчас, мы сидим с гостями: Шуриком и Улей, о чём-то трещат девчата, мы же с Шуриком крайне сдержанны и немногословны. Давеча вышли на балкон, покурили, вернулись и нас девчата давай пилить. Уля всё про бег и нормативы говорит, Леночка — что просто воняет, да так слово за слово и за чаем с конфетами вернулись к обыденным вопросам. Уля всё горящими глазами спрашивала по поводу свадьбы и, совсем не умея, ну блин прямо в упор как котёнок смотрела на Шурика. Румяная, радостная, чуть загорелая, а глазища синие так и горят, да и спортивная ладная…~Тьфу блять! ~
Я прижимаю к себе Леночку и, искренне признаваясь в любви, тискаю её, целую, давая время Шурику с Улей обменяться парой слов. Вот тебе и сила в смирении. Раньше-то казалось по малолетству, что дескать смирение это бесхребетность, так вот как раз и наоборот. В смирении это искушение забороть надо, все эти навязчивые картины терзающие сознание, благо я ещё во время секса Леночку не назвал именем какой бывшей, или там Слави, Алисы… …Нельзя этому поддаваться. Стиснуть зубы. В смирении и терпении, хладнокровно и поступательно вести бой за каждый уголочек собственной души, ожесточённо и уверенно, целый Сталинград внутри меня, где добро и вечно изворотливое подлое хитрое зло, которое не выносит открытой конфронтации. На себя я больше не надеюсь. Любовь свыше — единственный путь ко спасению, единственный путь к победе… …а потому, только за гостями закрылась дверь, как я обняв жену медленно попятил её спинкой вперёд к стене. Изумрудные глазки глядят на меня снизу-вверх. Любимая краснеет, совсем как в первый раз… -Мь-милый… Т-ты чего? — произносит её нежный ласковый любимый милый голос -Я чего? Я люблю тебя… — договорив, жадно целую шею своей жены Леночка стонет, опуская взор с счастливыми глазками: -И я… Ах… Ть-тебя ль-люблю… Ну, а дальше довольно скоро любимая оказалась уже и без платьишка, да на моих руках, и в занавешенной спальне скрипнула кровать, далеко не в последний раз…