Лето

Джаз-Ансамбль Балалайка — Босса-нова https://youtu.be/MEUXZEdCQIE …Короче говоря, пока оформляли читательский Алёне, Леночка меня уже заколебала натурально предложениями прочесть то одно, то другое. Я конечно был приятно удивлён такой начитанности, да ведь главное не количество прочтённого, а качество и правильное усвоение. С другой стороны конечно, даже и не стоит пожалуй жаловаться на предлагаемую Леночкой романтику. Что ей ещё было читать-то, пташечке моей крошечке любимой? Понятно, уже оскомину набило это мнение о идеологическом единстве между мужем и женой, да я и даже не знаю честно. Чё мы с ней, будем читать Андреева, слушать Гражданскую Оборону, а вечера коротать за просмотром Тарковского? Ну и конечно, Кафка, Ницше, Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. Пф. Что же я, Ильич, а она Крупская? А так подумать — от этой мысли аж сладко на душе становится… Только я услышал, как Алёне оформили читательский, только хотел уже двинуть прочь, да только любимая жена, держа у торса обнимашками книжку, подошла к столику и попросила оформить читательский и ей. -Милая… Ты чего? Кого? Леночка улыбнулась. Когда библиотекарша придвинула к себе книжку, открыв и поглядев на бумажку-вкладыш, то констатировала вслух: -"Леонид Андреев. Повести и рассказы". У меня отвисла челюсть. -Да ты… Ты… Ты чё… Любимая улыбнулась ласково и нежно, произнеся: -Я хочу сделать тебе приятно, хочу, может ещё чуточку лучше понимать тебя… Вот ты отрывок зачитал вслух и уже… -"уже" что? -Уже понятно, откуда у тебя такая злоба и угрюмость! И как её лечить, я может узнаю лучше. Вообще… Мы же с тобой… Одно целое… Я… Может и ещё ближе стану тебе, может мы и в книгах станем ближе… Всё это жена произносила с таким блеском в изумрудных океанах глаз, что все мои нагромождения доводов испарились и исчезли… …Ну, а дальше, столовку спустя, была прогулка и снова сестрички трещали без умолку. Я взял нам по мороженому и среди паляще-сухого, удушающего зноя, мы отыскали себе прибежище в парке, где Алёна барахтала ножками сидя на скамейке и постоянно глядела на шастающих тут, в обители сочной тёмно-зелёной листвы и пятнистого камуфляжа тени, кошек… …Затем — снова прогулка в обители чистого уюта, шелеста красных знамён реющих на ветру, белоснежных бюстов Ленина-Сталина, миновали Памятник Дзержинскому — всё это было невероятной концентрацией архитектуры для райцентра. По расписанию забежали в столовую уже на обед. Потом — кино. Показывали очень добрые и поучительные мультики. «Раз горох, два горох», «песенка мышонка», куча серий подряд «Ну погоди!». Перерыв и перекус в буфете спустя, посмотрели и «Крокодила Гену». Так, ещё немножко прогулялись и отужинали, а затем внезапно меня всего заполнила сладкая жара — Алёна внезапно сообщила, что пойдёт в общагу, куда и положено. Леночка забеспокоилась и очень злобно глянула на меня, уже захлёбывающегося от подступающих слюней и глазами чего только не делающий с любимой моей, жёнушкой. -С тобой точно всё будет в порядке? — спрашивала Лена -Ага! -Точно-точно? -Точно-точно! -Может всё-таки останешься? -Нет! Вы итак мне столько всего сделали, а я… Я вам… — тут девушка покраснела и опустив взор, с авоськой книжек, сказала тихо: -Я вам сексом заниматься мешаю… Лена вскипела: -Это кто тебе такое сказал?! -Я сама услышала… Когда вы меня забрали… Я… В туалет выходила, меня в палате не было, я и слышала… Леночка зарычала и ненавистно уставилась на меня, пожираемого совестью и без этих изумрудных глазок. -У меня всё равно… Никогда его не было… Я не знаю… Я… Боюсь… Вдруг не с тем… Не так… Как у вас… А… Лен расскажи пожалуйста, как вы познакомились… Любимая выдохнула протяжно и, подойдя ближе, приобняв меня и, снизу-вверх заглядывая мечтательно в самую мою душу, сообщила, сменив гнев на медово-сладкую милость: -Он помог донести мне мольберт. Посмотрел на меня так… В самую душу… И тепло и пьяно и… Сердце… Ёкнуло… И застучало… И я поняла, что он мой… Мы предназначены друг для друга, не можем по-другому… И он, мой ласковый… Он такой нежный и… Терпеливый… Ему это очень тяжело даётся, но он всё равно мой рыцарь и терпеливый… В-вот… А насчёт… — тут Леночка опять же покраснела и лишь повторяла: «С… С…» Тяжело вздохнув, ответил глядя в робкие пьяные глазки Алёны: -Ты с этим не спеши. Не наломай дров. И не загоняйся. Не переживай — произнёс я, памятуя своё время: бордели, анализы и застрявший в отсталости, отвратительный кож. вен. диспансер с не менее отвратным персоналом скверного гадкого характера, да и не особо утешительный результат болезненного соскоба, да и с «передницы», про сопутствующую смерть вместо настроя с этим круговоротом времени ожидания результата, да и бьющими по всему симптомами-лечением с блевотными побочками колёс… …Тяжело вздохнув, вспомнил улыбаясь как чисто и непорочно всё здесь, закончив напутствие словами: -И помни Алёна, иной раз лучше перебдеть, чем недобдеть. Про золотую середину тоже, конечно не забывай, но ты это… У сестры спрашивай, я же говорил. И речь не про Алису. Лена подхватила: -Вот! Вот-вот! Этой невтерпёж было, сколько натерпелись, тебя ещё она чуть не угробила! Может… Всё-таки останешься? Вдруг тебе опять станет одиноко или… -Не станет! — улыбнулась Алёна светло и, взвесив в руке авоську, сообщила: -У меня теперь есть они! Мне совсем не одиноко одной! И больше не пусто! Леночка прям боялась её отпускать: -Ты главное не стесняйся обращаться! -Хорошо! Ну короче, долгие проводы спустя, вспомнив о свободном завтрашнем дне, я уводил буквально жёнушку к ближайшему повороту, чтоб не обидеть лазутчицу Алёнку. Только окна общаги ушли, как я взвизгнувшую Леночку подхватил на руки и нёсся с нею домой, упиваясь слюнями, предвкушением и невероятно прекрасным, нежным звонким и лёгким девичьим смехом…