Она была со мною рядом все эти дни, не отходя ни на шаг Она ласковой нежностью любви не покидала моих обнимашек, тая в моей мёртвой хватке Она прогоняла прочь уныние и всякую тьму, не отказывая мне в сексе, марафон которого наполнял эти дни Она целомудренным уютом подолгу признавалась в любви во время перерывов от секса Она, как оказалось прекрасно готовящая, терпеливо сносила нашу готовку вместе, где я косячил Она даже ругалась когда я нёс все продукты для дома, на пути после столовки Она… О, она! Она открыла свои изумрудные хрустально прекрасные бездонные океаны глаз!
Смеясь и нежась в моих объятиях, она простонала: -Д-доброе… Ах… Утро… Котик… Я чуть отстранился от её шеи, заглядывая в глаза и утопая в них. Любимая обняла мою шею, лапкой ероша затылок и счастливо улыбаясь. Что же ещё оставалось делать? Снова выдохнув и признавшись: -Как же я тебя люблю… — жадно поцеловал, затискал и, бегло глянув на будильник и поняв, что время у нас есть, любил её так жадно, утоляя эшелонированный затвердевший и осевший за время тренировок, голод по девичьему прекрасному хрупкому телу…***
…Когда после столовой, в очередной раз я уверил любимую, что стопы прошли и можно на тренировку, у входа на стадион обнаружился сюрприз. Приятный. Невероятно приятный. ~Никогда бы не подумал, что буду так рад старику~ -Деда! — радостно крикнула Леночка. Я облегчённо вздохнул, вспомнив как много для нас он сделал и как выгораживал. Пожал руку, а тот и сказал, отвечая махом на кучу набежавших вновь, вопросов: -Родителей твоих в «Совёнок» отослали. Руководство решило поменять физруков. Ну, отец твой правда… Здесь он ещё, в больнице. Ленуся испуганно залепетала: -Ой, а что случилось? Дед улыбнулся в усы: -Травма. Теперь как я станет, пузатый. Тренировать сможет, а вот сам тренироваться… — цокнув, физрук договорил: -…очень ограничено. Леночка отстранилась и бегло искоса поглядела на меня. Такая притихшая, прекрасная нежная и невероятно красивая, пока ветер колыхал её волосы, закрывая часть мордашки и только изумрудные глаза глядели с мольбой. Любимая спросила: -М-м-может вь-вечером навестим? -Конечно навестим, любимая — ответил я и обнял жену, облегчённо вздохнув от свершившегося не мною, правосудия и справедливого по-внеземному, воздаяния по заслугам. Совесть же моя, как и руки — чисты, я и впрямь уже давно не держал зла на Ленуськиного батю. Впрочем, до вечера был ещё целый день. В слаженной команде, с верными друзьями и чувством локтя, под взором изумрудных глаз любимой жены…