Лето

Вячеслав Овчинников — композиция 3 (Андрей Рублёв OST) https://youtu.be/D3REhHukPng?t=848 …Я проснулся от её губ на своей шее. Леночка, жадно лобзая и тиская, прижималась ко мне мёртвой хваткой, шепча: -Люблю -Милая моя — улыбнулся я и добавил: -Доброе утро, мой верный нежный ангелочек… Любимая моя… -Мой первый и последний, мой единственный, самый родной мой, мой верный и горячо любящий муж… Жадный поцелуй. Объятия. Изумрудные глазки зарёванного личика глядели ещё более пылко, жарко и верно, нежели вчера. -Милая моя… -Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — крикнула девушка и прижалась ко мне, стиснув шею и повторяя с новыми слёзками шмыгая и отказываясь прервать объятия наших полуодетых тел: -Т-ты… В-в-чера… Милый, милый мой нежный! Я… А… Я… Прости, а я и правда, совсем капельку, но сомневалась, п-потом-му ч-что… Ольга Дмитриевна говорила и Виола говорила, что «слишком рано», что «ничем хорошим не кончится», что «смотри поматросит и бросит», что «мальчишки все такие»… «Мужей может быть много, а родители одни»… Я отстранился и свирепо глядя в счастливые любящие изумрудные глазки спросил: -Это какая блядь тебе сказала?! Церновна?! Она сама жената была-нет?! -Ольга Дмитриевна сказала, что не была! -Ну вот и всё… — буркнул я, успокоившись и прижав к себе жену в ночнушке, тиская-зацеловывая и гладя спинку без неровности лифчика. -Т-ты… Т-ты… Ты знаешь, папа он… Родители, они… Они… Деда говорил, что однолюбы жуткие на самом деле и папе тяжело было из-за развода, что какое-то время они оба упрямились, но любили друг-друга, а потом папа нашёл эту… Ну… Ты знаешь… И также весь к ней прилип, мама тогда ещё отказывалась, хотя любила, сойтись снова и… Поздно поняла, что слишком сильно его любила и… И переборщила… Они оба любили только друг-друга всю жизнь… Очень ревнивые оба были, ужасно ревнивые… Я… Вот… Они никогда-никогда друг-другу не изменяли, понимаешь? Просто ссорились ужасно и часто, но чтобы изменять никогда… В-вот… Я это… Просто… «От осинки не родятся апельсинки» ведь… Просто… Я… Милый мой, я… Т-ты… П-просто… Ж-жалко, что мама ушла, т-ты… Ты бы ей понравился, очень сильно… А то говорят, ведь… Я жадно поцеловал свою любимую и отстранился лишь когда её дыхание пришло в норму. Опьянённый поцелуем, я глядел в изумрудные глазки своей крошки, что гладила ручкой мой затылок и говорил: -Я люблю тебя, Лена… Леночка, ну сколько же народа кругом, так и норовят влезть в нашу семью, как мерзко, гадко… Да, знаю я что систематически и статистически говоря, девушка в старости становится как своя мать и мол, на тёщу смотри. Кто тебе вообще это нагородил? Я думал, девушкам другое говорят… -Виола -А, ну тогда ясно. Милая моя, ну да систематически и статистически так… -Отец так бурно реагировал, потому что они с мамой, ну… Очень поздно поженились… В-вот… Улыбнувшись, я договорил: -Милая, в большинстве случаев всякие эти поговорки-то и работают, только нет никого роднее мужу, нежели жена и наоборот… Да и разве большинство это самое, влюбляется взаимно и женится, потому что оба настолько крепко верны, что не надоедают друг-другу столько времени, страшно боясь и ненавидя саму потенциальную возможность и саму измену? Леночка хихикнула. Я добавил: -Вот именно. Мы с тобою одно целое, крошка… Вопреки всему, супротив стереотипов, через тернистый сюрреализм истинного, настоящего спасения в целомудрии, давай… Я замялся не зная, как сказать точнее, но любимая жена договорила: -…что бы не случилось, я хочу чтобы мы как бы не ссорились и не обижались, но никогда не изменяли дру-другу! -Взаимно, милая моя… — произнеся это, я внезапно осознал, как ближе мы стали друг-другу, роднее теперь. Казалось бы — терния скорби, однако… Мёртвой хваткой обняв жену, я произнёс: -Я никогда не ощущал, чтобы наша любовь, наш верный очаг целомудрия так долго и надёжно горел, как сейчас, милая… -И я! Я… Я тоже это чувствую, милый мой, родной мой, мой самый-самый, единственный родной мой, моя половинка, мой защитник, настоящий богатырь и мужчина! -Моя милая… И, уже синхронно мы договорили:

-Моя семья

Я добавил, обнимая жену в первых лучах рассвета: -Спасибо… Спасибо, что ты есть, милая… -И тебе, что есть ты, мой рыцарь… -Я так рад, что новое испытание нас сплотило, девочка… Так рад, что мы стали ближе… Роднее, чем когда-либо прежде… -И я, я тоже рада, котик мой! Я… Я ведь… Я… Знаю и вижу и чувствую, как ты смотришь на других, совсем мельком, ненароком, неизбежно… А потом… Потом ты динамишь их! Открыто, громко! Отворачиваешься, обнимаешь меня крепче и я закрываю глаза и думаю… Думаю… Как же мне хорошо, что ты мой муж… Мой единственный, первый и последний, на всю оставшуюся жизнь, как ты борешься и как тебе тяжело, а мы всё ближе и ближе, сильнее и сильнее любим друг-друга… Котик… Я так тебя люблю… — произнесла она таким сладким мечтательным голосом, а я выдерживать более не мог, как обнимашками перевернул её, уложив на спинку, как оказался над нею и жадно зацеловал, более не в силах воздерживаться от выполнения святого супружеского долга в нашей целомудренной, вопреки всему, ожесточённой верности друг-другу…