Лето

Toto — Africa https://youtu.be/FTQbiNvZqaY Из-за трели будильника, в сумерках раннего утра, я поднял веки и буквально секунду было горько: лежу на боку, а рука моя на её половине кровати, но самой Леночки нет… Однако, вспомнив вчерашнее, вскочил с улыбкой. Дал себе пару пощёчин. Надел свитер, спрошенную у деда, армейскую полевую форму. Взял лукошко. Накинул шинель и, ёжась от сероватых туманов, сырости росы, и плавно уходящей тьмы, направился к пристани. Уже в мягком свете, плавно гребя и налегая на вёсла со всем личным опытом, меня буквально распирало естество: самого себя обрёл я в эту рань благодаря невероятно сильному желанию согреть, пригреть и позаботиться, утешить любимую, завтраком. Природа, пение ранних птичек и, за их исключением — почти полнейшая тишина, сопровождали меня. Сон бился внутри тела за каждую клеточку крови, но меня непрерывно вела, ведёт и будет вести поддержка с воздуха — яркое солнце, тёплым лучом, дрожа на глади воды, птичках в их гнёздах, сквозь туман и блестящие колокольчики росы, мягко ложится на лицо, заставляя жмуриться в улыбке… …Когда из островного леса, в мокрых кирзачах с ошмётками травы и лукошком, полным с одной части — нарванным сочно-фиолетовым клевером, а с другой — собранными ягодами (коих было целое ассорти, как оказалось. И как мы раньше не замечали?) я вернулся в лодку. Несколько мгновений спустя, я уже грёб обратно, отведя взор от девушки на берегу, в коей признал удивлённую Славяну в её чёрном спорт. костюмчике… …Лагерь же проснулся и на линейке мне стоило огромнейших титанических усилий не заснуть. Но! Опередив медсестру и вожатую, вопреки всему, я бегом рванул в столовую. Успел взять еды для Леночки. Рванул в домик, прежде нежели меня хватились… …Ну, а там, в лучах солнышка, лежал тщательно мною помытый-стиранный со всей скрупулёзностью, химкомбез Л1. Противогаз ГП5 был даже со сменными фильтрами, коих была парочка в сумке. Улыбнувшись, я закинул весь хабар в рюкзачок, аккуратненько упаковал и двинул к медпункту… …Естественно, меня провела сияющая просто счастьем, Ульяна. Разумеется по кустам и окольным дорожкам. Довольно скоро, я стоял под окнами, а у меня, ну… На плечах… Была Уля. В медпункте отвлекающим манёвром должна была выступить Алиса, а рыжая меньшей комплекции дала бы сигнал, когда Церновна подорвалась бы и путь был свободен… -Всё! Пошла! — пискнула Уля, я её ссадил и мы оба, ныкаясь в кустах, проследили как Алиса, стырив нечто прям перед медсестрой, убежала, а Церновна цокая каблуками, прошагала следом, затем сняла туфельки и аж побежала босиком. Я не выдержал и удивился вслух: -Эка тётеньку цепануло… Опустив взор, я встретился с каким-то грустно-обиженным, пронзительным взором синих глазищ. Похожий взгляд был и у Алисы, и у Слави, и у Алёны, всякий раз, когда мы в их присутствии были с Леночкой вместе… -Уль, спасибо огромное вам с Алисой… -Пошёл! Бегом давай! ОБХОДИ-ОБХОДИ ЭТУ ШЕЛУПОНЬ! — замутузила меня Ульяна, жмуря веки. Я рванул внутрь. Там быстрёхонько, выудил из рюкзака не много ни мало, поднос с посудой, на нём — завтрак из столовки, а вдобавок — ассорти ягод, а также ещё блестящий колокольчиками росы, букет клевера. Сбоку — книжка «Унесённые ветром». Одевшись в химзу, я приоткрыл дверь и, сунув морду вовнутрь, позвал: -Принцееессааа… Любимая заворочалась. Подняла красные веки. Прохрипела: -Ой… Рыцарь… Подмигнув ей, чтоб не спутала, на её же глазах надел ГП5 и, открыв дверь изолятора целиком, в комбинезоне внёс поднос с завтраком. -О-о-ой… Т-ты… Т-ты… Т-ты… Ты чь-ч-ч-чего? — бальзамом расслабления ложился на душу её прекрасный нежный голос, по которому я уже так смертельно сильно соскучился… Взгляд изумрудных глазок прыгал от завтрака к ягодам, от них — к книжке и после, хаотично повторял направление… Пока не поднялся на меня и Леночка, до сего момента бесшумно обливаясь слезами, сейчас всхлипнула и, вся красная, едва дождавшись как я поставил поднос на стол, тут же влетела в меня обнимашками, рыдая от счастья, а мне было так приятно, видеть её улыбку да и просто наконец-таки, тискать в объятиях свою законную любимую верную жену, которая сквозь тихие слёзы счастья, повторяла лишь одно слово:

Люблю… Люблю…