Vivamus atque amenus / Будем жить и любить

Аофу снова снится Нанон. Волшебный сон уносит его, взрослого 45-летнего мужика, в страну радужных единорогов и розовых облаков, куда любому иногда хочется сбежать от жестокой реальности. В прекрасном видении они снова вместе... Нанон соблазнительно улыбается ему, сидя на его коленях, держит его щёки в ладонях. Его тяжесть вызывает сладкую истому в теле, томительное предвкушение близости... Нанон прикасается к его губам лёгким дразнящим поцелуем, зарывается пальцами в волосы, лаская затылок. Начинает ëрзать, имитируя фрикции, и мужчину окатывает волна возбуждения. Он опрокидывает парня на спину, укладывая на одно из мягких розовых облаков, и целует его глубоко, страстно. Даже во сне Аоф чувствует, какие сладкие у него губы и горячая кожа. И насколько горячéе его тело внутри, когда Нанон с томным стоном принимает в себя его налитый желанием член... Аоф резко просыпается. Сердце колотится, член стоит колом, по спине катится холодный пот. — Да что за наваждение! Уволюсь нахрен! Но он знает, что это не поможет всё равно. ...Простояв полчаса под холодным душем, Аоф почувствовал себя лучше, смог вернуть самообладание. Сегодня начинаются съëмки нового сериала, работы невпроворот, и нужно полностью сосредоточиться, чтобы не накосячить с самого начала. Аоф приветствует стафф и актёров, пришедших на сьëмочную площадку. Нонг'Нанон и нонг'Ом стали ещё красивее, хотя казалось, что это невозможно, ещё сексуальнее и притягательнее. И им всем ещё долго предстоит работать вместе... То единственное их с Наноном свидание всё ещё не даёт режиссёру покоя, иногда проявляясь в таких вот снах. И вот как работать?! Он не может смотреть Нанону в глаза при встрече, ему кажется, что тот читает его мысли. Хотя парень совершенно ничем не показывает, что вспоминает то свидание и тем более, что хотел бы продолжения. Он вообще смотрит только на Ома, с которым, кажется, сдружился ещё крепче. С большим трудом Аофу удаётся взять себя в руки и общаться со всеми как обычно. — Ты совсем не дружишь с головой, Аоф, если продолжаешь о нём думать. У вас ничего большего, чем совместная работа, быть не может. Но, стыдясь самого себя, он продолжает представлять Нанона в своей постели. В очередном сне Нанон заламывает ему руку за спину, утыкая лицом в матрас, и берёт сзади, уверенно, грубовато и властно. Горячий, будто раскалëнный член пронзает его нутро, Аоф только и может, что выгибаться и подставлять зад его напору, не в силах сопротивляться, да и не желая этого. Он так громко стонет от удовольствия, что просыпается. Смотрит в потолок остекленевшими глазами, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Он прижимается к Пату, мирно спящему рядом, обнимает его и утыкается в тёплое плечо. — Прости меня, дорогой. Я люблю тебя. — Что, он снова тебе снился? — Пат сонно улыбается, поворачивается к нему и обнимает, утешая, лениво гладит по спине, спускаясь постепенно ниже и забираясь рукой под резинку трусов. Пальцы проходятся по анусу и Аоф, не зная, куда деваться от стыда, невольно дёргается от желания ощутить их в себе. Пат хмыкает и тянется за смазкой, лежащей под подушкой. Его такие привычные и знакомые, но по-прежнему желанные ласки и объятия заставляют Аофа забыть о сне, о красивом нонге, обо всём... Аоф с нетерпеливой радостью насаживается на его влажные пальцы, тонет в поцелуе, растворяясь в неугасающей с годами страсти. Пат трахает его так, как ему только что мерещилось, — сзади, жёстко и уверенно. Всë тело прожигает невыносимое возбуждение, в глазах темно. Колени дрожат и разъезжаются в стороны, поясница ноет, а сердце гулко бу́хает в груди, когда оргазм накрывает Аофа с головой. Пат выдерживает чёткий ритм движений до самого конца, наслаждаясь внезапной, безропотной покорностью друга, и кончает со сдавленным стоном, почти одновременно с ним. Он счастлив сейчас, и вообще в целом, потому что тот красивый нонг, сам того не желая, привнëс в их с Аофом сексуальную жизнь новую искру и приятное разнообразие. Аоф благодарно обнимает своего друга и шепчет ему на ухо: — Как же сильно я тебя люблю...