Vivamus atque amenus / Будем жить и любить

Нанон Корапат на вид сущий ангел: миловидная внешность и очаровательные ямочки от частых улыбок. Но не смотрите ему в глаза — в них горит адский огонь. И не пытайтесь его поймать. Он утекает сквозь пальцы как песок, подвижен как ртуть и неуловим как призрак. Чем он с успехом и пользуется, каждый вечер перевоплощаясь в совершенно отвязного сорвиголову. Сводит с ума одним томным взглядом подведëнных глаз, одним взмахом длинных ресниц, одним отточенным движением гибкого полуобнажëнного тела. Ом Пават безумно ревнует его ко всем, кто обращает внимание на милое личико, ему хочется прибить всех, кто сейчас пялится на сцену, пожирая глазами стройную фигуру, извивающуюся у шеста. Вызывающе эротический танец Нанона заставляет бежать мурашки по телу и потакает самым примитивным инстинктам — желанию обладать, использовать, подчинить себе. Грациозные и откровенные, экспрессивные движения под чёткий мелодичный ритм бьют по напряжённым нервам, входят в резонанс с еле сдерживаемым сексуальным желанием. Ом подается вперёд, не отрывая глаз от парня — не хочется упустить ни единого движения, ни одной детали. Танцор одет в чёрный кожаный костюм, подчеркивающий его стройную фигуру, на голых руках браслеты, а волосы забраны в небрежный хвостик. Нанон проводит руками по своему телу сверху вниз, и Павата прошибает пот, а в брюках становится тесно и жарко... Сладкая пытка продолжается ещё некоторое время, доводя присутствующих до предела самообладания. В конце танца Нанон легко спрыгивает со сцены и движется по залу между столиками, призывно улыбаясь зрителям и наслаждаясь всеобщим вниманием. Его безудержный флирт бесит Ома ещё больше и заставляет ревновать ещё отчаянней. Пават переводит дыхание, стараясь взять себя в руки. Он уже сыт по горло гремучим коктейлем очарования и сексуальности. Хватит с него этой пытки. Ничего, скоро он покажет этому самоуверенному наглецу, нечего соблазнять всех окружающих одним своим видом. Их глаза встречаются. Пават подзывает его к себе движением руки. — Уединимся, bad boy? — Дерзко подмигивает он, цепляя пальцем вырез его чëрной кожаной жилетки. — Потерпите до дома, молодой человек, здесь же запрещён приват, — с придыханием шепчет Нанон ему на ухо, наклонившись так близко, что тот губами чувствует, какая горячая у него кожа и как вкусно от него пахнет. Рот наполнился слюной. Нанон, зараза, тут же отходит подальше, оставляя его корчиться от неутолëнного желания. * — Будешь ещё так похабно себя вести? — Пават демонстративно вытягивает ремень из брюк. — Боишься? — Он хлопает сложенным ремнём по ладони. — Ваще нет. И конечно, я буду так похабно себя вести, — ухмыляется Нанон, — это же моя работа. И я буду ещё больше стараться, очень уж мне нравится, как ты злишься. Ай! Ом шлëпает его ремнëм по заднице. Ловит за руку, и успевает ещё несколько раз вытянуть ремнëм, прежде чем Нанон вырывается. — Ах, ты так! Приревновал? Наказать меня решил? — Нанон обиженно дует губы. — Ну и спи тогда один! И трахайся сам с собой! В противовес своим словам он ластится к своему парню, обнимает, целует куда придётся и трëтся щекой о его тело, попутно освобождая его от оставшейся одежды. — Посмотри мне в глаза, Ом. Я хочу увидеть, как сильно ты меня хочешь. Пават даже пугается — Нанон неуловимо меняется. Только что милый ангелочек, теперь от него исходит аура силы, властности, опасности. Она струится невидимым потоком, заполняя окружающее пространство. Именно это ему и нравится в его парне — его ангельская внешность и дьявольское очарование. — В клубе на тебя все пялятся так, как будто хотят сожрать живьём. Это меня бесит. Ом сам облизывает сейчас Нанона жадным взглядом, водит руками по обнажëнному телу, наслаждаясь ощущением гладкой горячей кожи под пальцами. Его парень всегда такой соблазнительный, просто смертельно красивый, смотрит вызывающе и плотоядно улыбается. Мольба во взгляде Ома заставляет Нанона самодовольно улыбнуться. Но задница горит от шлепков, ему самому уже не терпится, он торопливо раскатывает по его члену презерватив и тянется за смазкой. Нанон буквально танцует на стоящем колом члене Павата, как на том шесте. Вращает задницей, двигается вверх-вниз, поворачивается сам всем телом. Ом видит то выгнутую спину и запрокинутую голову, то тяжело вздымающуюся грудь и горящие огнём страсти глаза. Утопая в собственном возбуждении, Ом пытается ловить ладонями нереально подвижное тело любовника, успевая только оглаживать напряжённые мышцы, и урывками целует сладкие губы. — Как мне нравится, что у тебя долго стоит, а не падает через две минуты, — мурлычет Нанон, с ненасытным удовольствием насаживаясь на него снова и снова. — Тебе только палки подавай, — не удерживается от подначки Пават, шлëпая его по крепкой ягодице. — Мне же надо тренироваться, — не остаëтся в долгу Нанон и впивается губами в его грудь, оставляя засос. Он выгибается, ища лучший угол, снова томно стонет, и Ом еле сдерживается, чтобы не кончить. Его стоны звучат прекрасной музыкой. Нанон на миг затихает, замирает, ловя оргазм, и Пават успевает схватить его и уткнуть лицом в кровать. Навалившись сверху, он трахает парня, преследуя собственное удовольствие. Нанон только и может подставляться его резким коротким движениям, и стонет уже разбито — сил нет и тяжесть Павата мучительно-сладко отзывается во всём теле...