Глупцов хоровод

      Цифры сходятся только-только. Лишних денег почти не остаётся: весь бюджет школьного совета уходит на организацию ежегодного фестиваля. Сокджин хмурит брови, крутя в пальцах автоматический карандаш. Звуки с заднего двора, проникающие сквозь распахнутое окно, приятно ласкают слух, и он старается не отвлекаться на них, прекрасно зная, что, посмотри он в окно, сразу же залипнет взглядом на вратаре школьной команды по футболу, а ему тут смету закончить надо. Бета шуршит документами, снова читает копию протокола собрания двухнедельной давности и вздыхает, отправляя в рот третью печеньку. Из-за неё во рту пересыхает, и Сокджин достаёт бутылку воды из рюкзака, сразу же откупоривая её.       Как только он прикладывается губами к горлышку, дверь в класс распахивается и на пороге появляется недовольный Чимин со своей спортивной сумкой наперевес. Он кидает на бету свой мрачный взгляд и проходит вглубь помещения, молча усаживаясь напротив него. Ровно туда, где до этого сидел Чонгук.       — Привет, — добродушно реагирует на его появление Сокджин, проглотив воду и вспомнив о времени: ему срочно нужно выпить таблетку.       Чимин бычится ещё сильнее, всем своим видом показывая, что общаться ему не очень-то и хочется.       — Как плечо?       — Привет, — запоздало отвечает ему омега. — Могло быть и лучше, но… Я ушёл из танцевального.       Сокджин смотрит на него несколько секунд, недоумевая.       — С чего вдруг?       — Хосок — придурок, — бубнит Чимин, соскальзывая по спинке стула вниз.       Бета задумывается. Он разглядывает мило насупленное лицо омеги, про себя отмечая его наивную красоту. Ему бы хотелось родиться не тем, кем он родился, а омегой. Тогда ему ведь намного проще было бы жить, правда? И родители не разошлись бы, и сейчас, возможно, семья была бы целой. Или, может быть, у него были бы братья?..       — Это не его вина, — Сокджин закручивает крышку и отставляет бутылку, поёрзав. В голове всё ещё гуляет мысль о лекарствах.       — Верно. Это вина Чон Чонгука.       Бета поджимает губы, не отводя взгляда от Чимина.       — Не понимаю, чего ты так обозлился, — он собирает документы, постукивая ими о стол. — Всякое в жизни бывает.       — Я лишился конкурса! — вскидывается омега. В уголках его глаз собираются слёзы, и он промаргивается, пытаясь их согнать. Но не получается. Небольшая капелька устремляется вниз по щеке. — Да что ты понимаешь?! — обиженно произносит он, вытирая влагу ладонью.       — Я всё прекрасно понимаю. И судить, кто прав, кто виноват, к сожалению, тоже не могу. Я только могу сказать тебе одно, Чимин. Никогда и ни за что не позволяй ненависти брать над тобой верх, — Сокджин выдыхает, всё же устремляя взгляд в окно. — И не глупи, а возвращайся в танцевальный. Хосок тебя обожает.       Чимин не отвечает ему, сложив руки на груди. Его сопение в тишине кабинета кажется громким, и бете вдруг становится очень грустно. Ему жаль обоих, однако никого из них нельзя назвать не виноватыми. Он прекрасно помнит, как всё происходило и что сказал ему Тэхён, когда их выперли из медпункта, куда отнесли потерявшего сознание Чимина. Один стоял на лестнице неподвижно, будто подслушивая, а второй запнулся и чисто случайно врезался в первого. Что мог подслушивать милый на вид Чимин, Сокджин уточнять не стал, вместо этого поспешив успокаивать рыдающего Чонгука.       — Пойду в черлидеры, — вдруг произносит омега.       — Будешь выступать в поддержку Тэхёна на играх?       — Угу. Уж он точно не запретит мне делать то, что я хочу, — Чимин фыркает, поднимаясь. Подходит к окну и упирается руками в подоконник. — Он так много тренируется в последнее время. Я хочу его поддержать, но не знаю, как. Черлидерство подойдёт, хён? — он с надеждой во взгляде оборачивается и глядит в глаза бете.       У того в душе всё переворачивается. Не зная, что ответить, неопределённо жмёт плечами. Омега возвращается к рассматриванию развернувшейся игры.       — Мне кажется, в этом году наша команда гораздо сильнее. Думаю, наша школа победит. Это будет огромным плюсом в портфолио Тэхёна для поступления на физкультурный, — Чимин хихикает. — Мой альфа такой классный!       На один короткий миг Сокджина обжигает зависть, но он топит её в котле хорошего отношения к Чимину. Ему симпатичен этот омега. Пусть он немного заносчив и вспыльчив, однако есть в нём какая-та изюминка, какое-то волшебство, которое не поддаётся объяснению. Иногда бете кажется, что Чимин — это само совершенство. А иногда, что он само зло. Он снова пробегается взглядом по смете и складывает её в папку, чтобы отнести учителю Ан для согласования.       — Не забудь бросить свою заявку в ящик.       — Бли-и-ин, совсем забыл про это! — спохватывается Чимин. — Как вообще сбор пожертвований превратился в номер? — он всплёскивает руками.       — Всё запротоколировано, Чимин-и. И утверждено учителем Ан, — Сокджин встаёт, накинув на плечо свой рюкзак и взяв папку с документами. — С тебя номер и точка.       И, больше не говоря ни слова, закрывает окно и поправляет штору, не забыв скользнуть по оживлённому футбольному полю любопытным взглядом, и идёт к двери. Омега семенит за ним, недовольно гудя, а когда закрывается кабинет школьного совета на ключ, кряхтит от тяжести собственной ноши и, попрощавшись, бредёт к лестницам.       Сокджин глядит ему в спину до тех пор, пока Чимин не скрывается за углом, и спешит в учительскую.       Учитель математики находится быстро. Он кивает Сокджину на свой стол, одновременно с этим действием покрывая карту противника тузом. Бета примечает, что карточная игра подходит к концу, а недовольный стон заместителя директора подтверждает, что он проигрывает в этой схватке. Учитель географии господин Чхве качает головой, продолжая поливать цветы на широких подоконниках.       — Господин Ли, извините, но на следующей неделе дежурите по коридорам Вы! — весело констатирует Ан.       — Но я…       — Боже, какое безрассудство, — ворчит учитель биологии господин Ким, перелистывая чью-то толстую тетрадь. — Почему Вы молчите, господин Чхве? Разве это не Вы составляете графики дежурств?       Сокджин покидает учительскую под недовольное фырканье упомянутого господина Чхве, прикрывая за собой дверь. Забавные какие, думает он и спускается вниз, в который раз обнаруживая на своём ящике для обуви невнятную записку. Он наклоняет голову набок, пытаясь разобрать хоть какой-нибудь слог, но тщетно. Переобувается, отвлекаясь на уборщицу, и уходит, позабыв о цветной бумажке, оставшейся одиноко болтаться на дверце шкафчика.       Несмотря на приближающийся вечер, на улице духота и высокая влажность. Сокджин перекидывает снятый пиджак на другую руку и, осторожно оглядываясь почти на каждом шагу, чтобы вдруг не столкнуться с Минджэ, идёт к своему дому. Ему немного стыдно за то, что он обманул Чонгука. Конечно же, он не собирался сообщать директору Ли о подозрительном человеке. Это абсурд. Это лишь его семейная проблема, а не чья-то ещё. Он останавливается. В мыслях путаница и неразбериха.       Почему вообще этот Минджэ пришёл к нему в школу? Бета ведь наотрез отказался с ним встречаться, разве нет? Или отец не передавал ему решение сына? Но ведь этого не может быть!       Размышляя над сложившейся ситуацией, Сокджин не замечает, как входит во двор. Он плетётся по тротуару, хмуря брови и чисто машинально отвечая на приветствия соседей. Ему не до них совсем. В его размеренной, и без того очень сложной жизни появилось ещё одно препятствие. И он очень не хотел бы, чтобы Минджэ появлялся в школе каждый божий день, показывая тем самым, что ему абсолютно плевать на решение Сокджина.       В квартире он аккуратно снимает кеды, направляется в свою комнату, но по пути замечает, что дверь в комнату отца приоткрыта, хотя раньше он её всегда прикрывал довольно плотно. Бета всегда знал, что на чужую территорию вход запрещён. Всё же у Хёну есть своя личная жизнь, и Сокджин надеется до сих пор, что однажды отец будет счастлив в паре с омегой, а не всю жизнь вдвоём с ним, больным сыном.       Сегодняшний день то и дело выбивает его из колеи. Наверное, поэтому он смело шагает к двери в чужое пространство, толкает её и осматривается. В комнате отца чисто и ухожено, постель аккуратно заправлена, на стеллаже корешки книг подобраны по цвету, а на стене напротив, над рабочим столом висит комплект фотографий в чёрных лаконичных рамочках. Сокджин направляется именно к ним, понимая, что нельзя, но очень хочется взглянуть. Что такого отец мог повесить на стену, туда, куда постоянно ложится его взгляд перед сном и по утрам?       И лучше бы он этого не делал.       Ему хватает только скользнуть взглядом по молодому лицу Хёну, Минджэ, того самого, которого он видел сегодня утром, и годовалого Сокджина у последнего на руках, чтобы вдруг ощутить давление в груди. В уголках глаз скапливается влага. Бета отшатывается, зацепляя всё новые и новые фотографии, где фигурируют родивший его человек и он сам от появления на свет и до годовалого возраста. То время, когда рядом с ним был человек, давший ему жизнь.       До его слуха доносится звук открывающегося замка, и он крупно вздрагивает, принимаясь вытирать рукавом пиджака влажные щёки.       — Сынок, ты дома? — кричит Хёну из прихожей. — Я купил пирожных. Мне сказали: вкуснота неописуемая!       Сокджин выскальзывает из комнаты, прикрывая за собой дверь так, чтобы отец ничего не заметил. И скрывается в своей спальне, прошмыгнув за секунду до того, как Хёну заходит в кухню-гостиную.

***

      В раздевалке слышится лёгкая музыка. Она обволакивает откинувшегося спиной на стену Чимина, уносит в мир грёз, где любая его мечта сбывается по щелчку пальцев. Плечо вдруг простреливает болью, и он стонет в тот самый момент, когда мелодия в танцевальном зале стихает. Омега слышит отдалённый голос Хосока, гадает, что ему сказать теперь, когда он увидит омегу здесь, полностью разбитого и не знающего, что ему делать дальше. В груди до сих пор колет обида за отзыв заявки на конкурс. И ни вдох свежего воздуха на крыльце, ни решение покинуть клуб никоим образом не помогли ему убить в себе разочарование собой же.       Отчасти он понимает, что злится зря. Обстоятельства так сложились, Чимин ничего не может с этим поделать. Но мерзкие чувства продолжают медленно грызть его сердце.       Дверь в раздевалку распахивается. Омеги танцевального клуба замирают на пороге и таращатся на него с непониманием. Он чувствует, как начинает пылать его лицо.       — Чего встали? — шикает Хосок за их спинами. — В душ и домой! — командует он.       Все моментально рассасываются, а шум воды рассекает повисшую на несколько секунд тишину. Хосок присаживается рядом и устало выдыхает, проводя ладонью по лбу, чтобы убрать надоедливую чёлку. Они молчат, вперившись взглядами перед собой. Чимин, так и не нашедший, что сказать в своё оправдание, кусает нижнюю губу. Время медленно течёт, ощущаясь чем-то поистине устрашающим.       — Хён?       — М? — молниеносно реагирует Хосок.       — Прости.       — Ничего страшного, я всё понимаю, — кивает альфа. — Выступим в следующем году, не переживай.       — А как же фестиваль? — Чимин поворачивает голову. Хосок хмурит брови. — Ты передумал?       — Если ты не хочешь, я могу подготовить другой номер. У нас в запасе много времени. Карточка танцевального должна быть безупречной! — альфа широко улыбается, взглянув на омегу. — Согласен?       Чимин прыскает. С его души будто камень валится. Ему становится так свободно.       — Я согласен. Дать этот номер на фестивале. Только мне нужно ещё свой личный подготовить и ведущим побыть.       — А личный-то зачем? — удивляется Хосок. Звуки воды за стенкой становятся всё тише и тише: кто-то завершает свои душевые процедуры. — А-а-а-а! — альфа вздёргивает палец вверх. — Понял! Тебя же Сокджин в помощь уболтал. Ну и как там дела в школьном совете?       — Да всё спокойно, — жмёт плечами Чимин. — Сбор заявок начался. Хён каждый вечер там задерживается, с бумажками своими возится. Не понимаю, как это всё может быть ему интересно?       Первые омеги высыпают из душевых и, вереща при виде альфы, заскакивают обратно.       — Упс, — сконфуженно роняет Хосок, почесав в затылке. — Знаешь, Сокджин всегда был странным. На первом курсе ходил тенью. Никто даже и не знал, что он в школьный совет подался. Сам по себе там что-то делал… Я всё гадал, чего такой красивый омега и нелюдимый. Я только в начале этого года узнал, что он бета, — он хихикает, поднимаясь. — Но ты его не обижай. Бета бетой, а цветочек из него хорошенький!       Чимин кривит лицо под задорный смех Хосока, захлопнувшего за собой дверь раздевалки. Кто-то выглядывает из душевых, и омега им улыбается, сообщая, что альфа уже ушёл. Он проскальзывает мимо одевающихся, суёт спортивную сумку на место, в свой шкафчик, облегчённо вздохнув.       Разговор с Хосоком прошёл даже лучше, чем он мог ожидать.       И, пребывая в хорошем расположении духа, Чимин выруливает на задний двор, едва успев выйти из здания школы. Ему не терпится увидеть Тэхёна. У него аж ладони зудят, как хочется взять руку альфы в свою и сжать, как он делал это утром. И хочется рассказать о своих неудачах за весь сегодняшний день, чтобы Тэхён погладил его по голове и подбодрил. В конце концов, он желает сладкий поцелуй на своих губах от самого близкого человека. Человека, который делает его жизнь намного ярче. Одним словом, Тэхён — его личный эликсир от всех бед.       Тротуар приводит его к футбольному полю. За его решётчатым забором тренировка закончилась только что, судя по ползущим к калитке выдохшимся спортсменам. Чимин не спешит, высматривая в толпе своего альфу, но вскоре замечает его оставшимся на поле. Он подходит ближе, не отрывая глаз от шагающего туда-сюда Тэхёна, и чуть не натыкается на огромного Намджуна, что недовольно пыхтит в трубку телефона. Чимин даже вскидывает на него недоумённый взгляд, ведь брать с собой любую электронику на тренировку запрещено.       — В смысле, ты ушёл, бля, хён? — шипит бета. — Куда? Тэхён рвёт и мечет! Ты на запасной скамейке должен сидеть, а ты шляешься где-то, причём не первый раз уже! — кто-то ему отвечает на том конце трубки, и Намджун застывает, преграждая путь омеге. — То, что ты привёл Чонгука к нам тогда — тоже считается! Юнги-хён, ты где, мать твою?!       Чимин скисает, вскидывая взгляд на образовавшееся перед ним препятствие. Бета его замечает и подмигивает, отчего он демонстративно закатывает глаза. Намджун, наконец, отмирает и идёт к раздевалкам.       — Я понял! Решил не по омегам пойти, а по бетам? Да не ори! Чонгуку привет. Или подожди, — Чимин следит за отдаляющейся чужой спиной, ошеломлённо моргая, — а к вам можно присоединиться? Тройничок, все дела… Да не ори ты так, хён! Шутка! Шучу я! — выкрикивает бета перед тем, как дверь в раздевалки скрывает его от любопытных глаз.       Омега не сразу понимает, что его рот шокировано распахнут. Он его захлопывает, стерев с губ успевшую образоваться на них слюну, и, проходя через калитку, ступает на газон.       Вот это да!       Он прокашливается и втягивает воздух в лёгкие.       Это что же получается? Юнги с Чонгуком… Не может быть! Хотя Намджун такой обалдуй порой. Его словам веры нет. Или?.. Ай, блин! Это совсем не его дело.       Чимин позволяет лёгкому смешку вырваться из горла. Вприпрыжку он преодолевает расстояние, разделяющее его и Тэхёна.       — Хорошо потрудился!       Тэхён смотрит на него так, словно впервые видит, но потом на его лице появляется присущая ему мягкость.       — Угу, — он поднимает ещё один мяч, кидая его в специальный мешок из мелкой сеточки, куда успел собрать несколько других мячей. — Ты чего на газон вышел, хулиган? — он фыркает, сдувая волосы от лица.       — Хотел побыстрее тебя увидеть, — Чимин ласково улыбается, получая в ответ точно такую же улыбку.       — Как прошла репетиция? — интересуется альфа, возвращаясь к своему занятию.       Омега, вздохнув, рассказывает альфе досадную новость.       — Ясно, — выдыхает тот, укладывая в мешок последний мяч.       — А ты чего мячи собираешь? Почему не вратарь? — он кивает на толпу уходящих домой спортсменов. Те к этому времени успели принять душ и переодеться.       — Обычно я поручаю делать это запасному, но Юнги куда-то свинтил. Ну и как ожидалось, как только тренировка закончилась, все убежали. Так что сегодня мячи собираю я, — Тэхён трясёт мешком и направляется на выход с поля.       На баскетбольном поле рядом заканчивает тренировку школьная команда, грозя высыпаться сейчас же и занять раздевалки. Альфа заносит мешок с мечами в специально отведённое помещение, не запирая его. Чимин хвостиком следует за ним.       — Что-то случилось? — омега примечает плохое настроение Тэхёна и заглядывает ему в глаза, остановив за запястье.       — Ну… объявили, что скоро будет тест на профориентацию, — альфа отводит взгляд. Чимин чувствует, как его руки напрягаются. — Не знаю… может, я зря волнуюсь, но… всё равно страшно.       — Всё будет хорошо! — восклицает омега. Он делает рывок вперёд, оставляя пылающий поцелуй на потной щеке Тэхёна.       — Хотелось бы, — альфа приближается к лицу Чимина.       У того сердце вспархивает, и он прикрывает глаза, предвкушая, как плотно прижмутся горячие губы Тэхёна к его.       — Ой, давайте не здесь! — кричит кто-то, проходя рядом с ними.       За спиной Чимина хриплый альфий смех разрезает душный воздух, и парочка отпрянывает друг от друга. Омега краснеет щеками, тогда как Тэхён шипит на баскетболистов разъярённым котом. Те в ответ пошло гогочут, одобрительно постукивая альфу по плечам и спине.       — Я постараюсь уложиться в десять минут, — говорит Тэхён, когда спортсмены пропадают из виду.       — Хорошо, — кивает Чимин, похлопывая себя по щекам.       — Эй, — альфа оплетает длинными пальцами его запястье и отстраняет руку от лица. — Не дуйся. Ты же знаешь, какие альфы придурки. На Юнги с Намджуном взгляни. У первого солома в голове, а у второго одни омеги. Иди сюда, — он притягивает его к себе, одаривая его лёгким поцелуем в губы.       — Ещё, — шепчет Чимин, ощущая во всём теле приятную дрожь.       Тэхён его желанию не противится и целует. Да так, что омега сжимает в кулаках его мокрую от пота футболку, еле поспевая за движениями, смело отвечая. Он не знает, сколько проходит времени за сладкой пыткой… и не хочет знать. Ему вдруг хочется, чтобы минуты застыли, чтобы он наслаждался Тэхёном вечность. Однако скрип двери приводит его в чувство, и Чимин толкается ладонями в крепкую грудь альфы, с громким чмоком оторвавшись от него.       — Как же завидно! — присвистывает баскетболист, таращась на разорвавшую крепкие объятия пару.       Тэхён быстро взлетает по ступеням, а Чимин, пылая от стыда, остаётся его ждать.

***

      С каждым шагом плохие чувства забываются, освобождая место для более приятных, а влага на щеках засыхает, неприятно стягивая кожу. Чонгук лижет купленное хёном мороженое с наслаждением, прикусывает передними зубами вафельный рожок, смакуя его, и снова мажет языком по ванильному пломбиру, жмурясь. Юнги шагает с ним рядом, изредка посмеиваясь.       Ему немного стыдно за себя. Стоило альфе подойти к нему, поднявшись на крыльцо, как бета тут же уткнулся в чужое плечо, рыдая навзрыд. Лёгкие поглаживания по плечу нисколько не помогали успокоиться, а только раззадоривали. И тогда Юнги, отстранив его от себя и заглянув во влажные от слёз глаза, пригласил прогуляться вместе с ним, чтобы взбодриться.       И Чонгук невероятно, магическим образом взбодрился. Он улыбается, как обычно, фыркает с шуток Юнги, шлёпая его по предплечью, и во все глаза рассматривает скейтбордистов, катающихся в специально огороженном пространстве в небольшом семейном парке недалеко от школы. У него дух захватывает от некоторых трюков. Он, вцепившись пальцами в решётку, дожёвывает кончик рожка.       — В их возрасте я тоже катался, — сообщает Юнги. — Адреналина получаешь немерено, как наркоман потом.       — А почему перестал? — поворачивает голову к альфе Чонгук, с интересом рассматривая лицо альфы.       — Ну… — хён неопределённо жмёт плечами. — Дети вырастают. Появляются более взрослые интересы.       — А если честно? Ты травмировался?       — Нет, — твёрдо отвечает Юнги. — Скажем, из-за личных неурядиц, — он едва заметно улыбается.       Чонгук вытягивает губы уточкой от разочарования.       — Со временем я понял, что поступил тупо, — между тем продолжает альфа, не отрывая глаз от площадки. — Сейчас я ничего из себя не представляю. Лишь школьный хулиган, которого отстранили даже от футбола.       — А за что? — глупо хлопает глазами бета.       Юнги с этих слов прыскает.       — Ты такой забавный.       Чонгук дует щёки и обиженно фырчит, разворачиваясь на пятках в противоположную сторону. Они идут вдоль аллеи молча какое-то время. Дойдя до ближайшей лавочки, бета плюхается на неё, сняв с плеч тяжёлый рюкзак и облегчённо выдохнув. Альфа садится рядом.       — Слушай, — начинает он. Чонгук выуживает недопитую бутылку с холодным чаем, — не злись на Чимина, окей? — и глядит на бету с некой надеждой во взгляде.       Чонгук проглатывает глоток живительной влаги. Это не особо помогло, ведь и мороженое было сладким, и сам чай. И с любопытством таращится на хёна.       — Он не со зла. Не нужно принимать его слова всерьёз. Ну, в смысле, я хочу сказать: не плачь из-за него.       Бета жуёт губу в нерешительности, но после всё же отвечает:       — Я не злюсь. Я сам его толкнул. Значит, заслужил, — он понуряет голову. — Прости, больше не буду. Я ведь взрослый, — и вновь поднимает взгляд на хёна в надежде, что тот его похвалит. Ведь он и тогда, когда спас его от трёх разъярённых омег из кулинарного клуба, говорил ему, что защищать себя необходимо. Вот только Чонгук пока не знает как.       Юнги дарит ему улыбку и вытирает со лба пот. Его футболка практически влилась в него, так сильно пропиталась потом от жары. Чонгук и сам уже изнывал, впору мороженое не есть, а измазывать им всего себя. Он протягивает альфе бутылку, тот принимает её и выпивает остатки. Бета внимательно наблюдает за хёном: как плотно прижаты его тонкие губы к широкому горлышку, как жадно он глотает, как кожу его шеи испещряют множество маленьких ручейков пота. Он промаргивается только тогда, когда Юнги выбрасывает бутылку.       — Хён, тебя не заругают, что ты ушёл?       — Не-а, — тянет альфа, откидываясь на лавочку. Тень от ближайшего дерева ложится на его белое лицо. — Да даже если и да, то срать я хотел. Тэхён делает это из личной неприязни, а мне на это глубоко плевать. Я уже принял свою судьбу.       — Чего? — хлопает веками Чонгук, не понимая более половины услышанного.       Но хён отвечать не спешит, достаёт из кармана спортивных брюк вибрирующий телефон и сразу же отвечает на звонок.       — О, мелкий! Тренька закончилась уже? А, так я ушёл. Встретил малыша Чонгука и свалил, — Юнги прикрывает глаза, вздыхая, а щёки беты вспыхивают от данного ему милого прозвища. — Не твоё дело! — недовольно шипит он. — Это в первый раз, блять! Ну, помечет икру и перестанет Тэхён этот твой. Чё пристал, а? — потом он сипит, слушая крики собеседника. Чонгук вслушивается в разговор и понимает, что звонит Намджун-хён. — Ой, да в парке мы. В паре кварталов. Гуляем, морожку жрём, — он снова замолкает, выпрямляясь. — Ебанулся?! — кричит альфа, затем смотрит на бету и шепчет: — Тебе привет от Намджуна.       Чонгук расплывается в улыбке. Интенсивно кивает головой, в глубине души радуясь, что о нём помнят и ему передают тёплые слова.       — Ты допиздишься, отвечаю, — Юнги продолжает излучать негатив в трубку телефона, отвернувшись. — Да я тебе эту шутку в уретру запихаю с ноги, понял? — он хмурится, ругаясь, а бета вдруг краснеет, теперь уже со стыда: на них подозрительно косятся прохожие. Он неловко чешет в затылке, извиняясь перед ними взглядом. — Да, ага. Захвати мои вещи и тараканься к дому своему. Мы скоро будем там, — тараторит перед тем, как прервать звонок. — Ну что, идём?       — Хён, а как вы с Намджун-хёном подружились? — задаёт вопрос Чонгук, подпрыгивая на каждом шагу. Почему-то с хёном ему так легко и беззаботно. В особенности, когда тот отобрал у него его тяжеленный, нагруженный учебниками и тетрадями рюкзак. — Я слышал…       — Никогда не верь тому, что слышишь, — Юнги шаркает по асфальту, стукаясь о плечо беты своим. — И вообще, подслушивать плохо. Иногда это может вылиться в серьёзные последствия. Понял?       — Понял, — кивает Чонгук, мысленно восторгаясь альфой.       Какой же он классный! Зря Чонгук так его боялся. Очень зря. Сейчас, шагая рядом, чувствуя немного резкий запах мужских духов, смешанный с потом, он глядит на хёна с восхищением. Та разница между Юнги-хулиганом и Юнги-заботливым очень милая, очень ощутимая. Чонгуку не надо тянуться до неё рукой. Бета видит её собственными глазами, и оттого в его душе растёт очевидное облегчение.       С таким Юнги хочется общаться, слушать слетающие с его губ слова, завороженно смотреть на красивое лицо альфы и чувствовать себя в безопасности рядом с ним.       — Ну, с мелким мы быстро сдружились. На заднем дворе, пока курили. Тогда мы ещё боялись, что нас поймают, и на этом фоне нашлись общие интересы, — рассказывает альфа, а Чонгук слушает очень внимательно. — Намджун хороший, но иногда так бесит, что аж руки прям чешутся ему треснуть, — хён вскидывает руку, сжимая её в кулаке.       Бета задорно хихикает, представляя эту сцену: низенький Юнги-хён и большой Намджун-хён дерутся. Умора!       Мимо проезжает парочка велосипедистов, чуть не сбив его с ног. Но крепкая и большая ладонь Юнги хватает его за локоть и притягивает к себе, тем самым открывая беспрепятственный путь стремительно несущимся велосипедам.       — Осторожней, — журит его хён, выпуская из захвата. — Ты такой невнимательный. Тебя то во дворе школы бьют, то кто-нибудь сбить норовит.       — Но я не виноват!       — Вот! — восклицает Юнги. — Вот это уже совсем другой подход!       — Да ну тебя! — в который раз за сегодняшний вечер Чонгук дуется на альфу. Однако долго обижаться не может. — Пха-ха-ха! — хохочет он, выскакивая вперёд, потому как вдали виднеется его дом.       Интересно, папа уже дома? Чонгуку так многое рассказать надо ему. Бета смотрит на наручные часы и ахает: время очень позднее! Он поднимает голову и упирается восхищённым взглядом в начинающий алеть горизонт.       — Как красиво! Хён, смотри!       Он упирает руки в грудь Юнги, останавливая. Тот мычит, глядя в точку, которую показывает Чонгук пальцем.       — Сигаретки не найдётся? — обращается к ним незнакомый голос.       Бета оборачивается, утыкаясь напуганным взглядом в незнакомца в капюшоне. Того самого, кого он регулярно встречает во дворе. Он отпрянывает от Юнги в сторону, инстинктивно пытаясь скрыться за его спиной. Альфа же лениво поворачивает голову к побеспокоившему их прохожему. Поправляет чужой рюкзак на плече и прокашливается.       — Так вот ты где ошиваешься, Усан, — произносит он тихо. Чонгук ступает за него, вытянув шею и рассматривая чужое лицо. Как он понимает, Юнги его знает. — Приятная новость.       — Ой, завали, — шикает Усан, переводя взгляд на бету, который в этот же миг сжимает футболку хёна в кулаках. — Какой у тебя сладкий омежка! Ути-пути! — он делает шаг вперёд, дразня Чонгука пальцами.       — Я не омега! — возмущённо вскрикивает тот, воинственно выпрямившись.       — Огоси!       Юнги выступает вперёд, полностью закрывая собой бету.       — Отвали от него.       — Медовый голос, — кивает Усан хёну. — Стонет, поди, приятненько.       — Сука! — альфа хватает того за грудки, с силой встряхнув. Чонгук же пугается не на шутку, обняв хёна сзади. — Запомни, скотина, я тебя из-под земли достану, ясно тебе? И на этот раз лёгким испугом ты не отделаешься. Будешь ссаться в штаны всю дорогу до дома! Ты понял меня?       — Как страшно! — отзывается Усан, безэмоционально глядя в глаза разъярённому Юнги. Стряхивает с себя его руки, недовольно фыркает. — Ну, коли сигаретки не имеется, то более задерживать не смею, — и он, насвистывая незамысловатую мелодию, идёт прочь.       — К-кто это? — Чонгук продолжает выглядывать из-за плеча альфы.       — Старый приятель, — отмахивается тот. — Не обращай внимания. Идём.       У подъезда их уже дожидается Намджун. Он бросает в Юнги его рюкзаком и скомканной формой, недовольно кривя губы. Чонгук с него откровенно хохочет, получая одобрительную улыбку альфы и бурканье своего соседа. Поднявшись на лифте, бета прощается с ними обоими на лестничной площадке, желая хорошего вечера, набирает код на замке и отворяет дверь, слыша звонкое:       — Гу-у-у-у-уки-и-и-и-и-и! — такое родное и такое греющее сердце.