***
— Но ты не переживай, — произносит Чимин в динамик. — Я найду возможность видеться с тобой. — Я и не переживаю, Чимин-и, — ласковый бас Тэхёна на другой стороне трубки обволакивает. Дарит умиротворение и ощущение эйфории. — На счёт этого уж точно, — хихикает он. — В школе много где можно позажиматься. — Ой! — восклицает омега, закатив глаза. — Что за похотливый альфа такой? — Чимин-и, — тембр голоса альфы резко меняется, и Чимин останавливается, — мы же с тобой уже всё обговорили. Уговор есть уговор, я всё понимаю. Я обещал подождать. И я подожду. Омега вздыхает. Возобновляет шаг, не спеша прогуливаясь по тротуару. Он вырвался из плена школьного совета и сразу же набрал Тэхёну — тому, кто пообещал поддержать. Тому, кто согласился на выдвинутые Чимином условия: только поцелуи и ничего лишнего. — Поэтому буду целовать тебя при любой возможности ещё много-много раз, — заканчивает Тэхён свою речь. Чимин краснеет, останавливаясь на светофоре. — А давай сходим на свидание? — шепчет альфа. — Когда? — Чимин переходит дорогу и заворачивает к ближайшим дворам. — В эти выходные? Как у тебя со временем? Омега задумывается. — В субботу не могу. Репетиция у Хосока. Думаю, мы на целый день. Этот хён обожает гонять нас до смерти! — надувает щёки. — Представляешь? В прошлую субботу заставил прогонять танец тридцать три раза! А потом такой: «Береги ноги, папы ради!». Иногда мне кажется, что у него биполярное расстройство личности. Альфа хрипло смеётся, пуская этим по шее Чимина мурашки. Ему так нравится смех Тэхёна! — В воскресенье? — отсмеявшись, предлагает он. — Да, отлично, — кивает Чимин, перепрыгивая через лужу. — А дождь и правда сегодня закончился. — Правда? — удивлённо. — Выгляни в окно! — Точно, вижу, — в динамике что-то шуршит, а потом Тэхён хмыкает. — Удивительно, прогноз не соврал. — Я почти дошёл, — сообщает Чимин. — Что делаешь? — М-м-м, — тянет альфа. — Работаю над улучшением стратегии игры. Нужно решить пару проблем. Например, где мне взять запасных. — Звучит чертовски сложно. — Немного. — Я почти во двор зашёл. — Отключаешься? — Тэхён теперь что-то сминает. Чимину кажется, что лист бумаги. Омега утвердительно мычит и улыбается, когда слышит: — Целую, обнимаю. Как дойдёшь до дома напиши в Какао, ладно? — Хорошо. Пока, — после сброса звонка Чимин убирает телефон в карман школьных брюк и вздыхает. Не глядя, он проходит мимо какой-то компании, где звучно переговариваются между собой. Но его внимание привлекает оживлённый двор. То тут, то там бегают дети, шлёпая резиновыми сапогами по лужам, громко смеясь и игнорируя окрики взрослых. Детство… это хорошо. Чимин помнит, каким было его беззаботное детство: старший брат альфа, оберегающий маленького омегу от бед мира; отец, души не чаявший в муже; папа, окружающий отца и сыновей любовью. Но всё изменилось в одно мгновение. Хоть это мгновение не совсем мгновение, а череда дней, недель и месяцев, но след в душе оно так или иначе оставило. — Эй, смотри под ноги! — кто-то хватает его за локоть, и Чимин обнаруживает себя с занесённой над лужей ногой, обутой в лёгкий кроссовок. — Осторожней, блин. Тэхён потом места себе на найдёт. Намджун дёргает его на себя. Омега выдёргивает свою руку и вскидывает взгляд, отчего бета примиряюще вскидывает ладони. — Воу! Воу! — Что ты тут делаешь? — Чимин оглядывается вокруг себя. — Базарил с ребятами, — просто отвечают ему и пожимают плечами. — О… «Один?» — хочет спросить Чимин, но закрывает рот, коря себя за любопытство. — Не знал, что ты живёшь в этой стороне, — безмятежно продолжает Намджун, нагоняя потопавшего прочь Чимина. — Прикольно, вообще-то. Юнги тоже живёт в этой стороне. Бета сказал это так, будто новость великую сообщил. Однако Чимин спешит его разочаровать. — Я знаю, — буркает, топая вдоль клумб. Омега кидает взгляд на идущего рядом с ним Намджуна. Тот насвистывает какую-то мелодию и сам весь словно сияет изнутри. Так раздражает. Хулиган, правая рука Юнги, и такой беззаботный — не вяжется всё вместе. Если говорить честно, то этот бета совсем уж мутный, непонятный, загадочный. — Вон в том дворе, — говорит Намджун и показывает пальцем влево. Чимин же оборачивается и рассматривает расходящуюся группку людей. Ему претит внезапная компания, и он ищет пути к отступлению. — Теперь-то я точно знаю, что надо почаще ходить этой дорогой, вдруг встречу прекрасного тебя? — продолжает бета охрипшим голосом и играет бровями. Омега хлопает веками, кривя губы. — Совсем, что ли? — возмущённо вопрошает он. — Не надоело ещё дурью страдать? Намджун только лишь смеётся, отмахиваясь. Но идти рядом не прекращает. А Чимин начинает паниковать. Он не хотел бы, чтобы этот придурок видел, в каком именно подъезде он живёт. Не дай Бог, ещё Юнги расскажет, и тогда вообще отбоя от них двоих не будет. Омега прикрывает глаза и резко останавливается. Бета останавливается тоже, чем неимоверно тревожит. — А знаешь что? — спрашивает Чимин. — Пошёл ты в жопу, ясно? — Эх, жаль Юнги тренироваться остался, — качает головой Намджун, приторно улыбаясь. — Глядишь, ты бы таким дерзким не был. Или ты думаешь, что никто не видит то, как ты его боишься? У тебя на лице всё написано. — Иди на хер! — в сердцах вскрикивает Чимин. — Молодые люди! — кричит кто-то в ответ, и омега вздрагивает. — О, видишь, — теперь Намджун тыкает пальцем прямо ему в лицо. — Всё написано! Омега, разозлившись, бьёт по чужой руке с силой, на которую только способен, и стремится скрыться из виду. Благо, бета его не преследует, и он прошмыгивает в подъезд под строгим взглядом местного дедушки, который смог, наконец, выйти на улицу спустя месяц ливневых дождей. Жуткий омега. Его взгляд будто прожигает насквозь. Наверное, думает о проходящих мимо него людей очень плохо. А может, это он заметил, как Чимин, милый всему двору Чимин, накричал на Намджуна? Омега очень надеется, что это всё же не этот дедушка их окликнул. Набрав код, Чимин обнаруживает, что дома никого нет. Приятно удивлённый этим фактом, он небрежно скидывает с себя обувь, пиджак и бодро проскакивает до кухни, желая побыстрее перекусить. А папа, видимо, знал, что задержится сегодня, о чём свидетельствует уставленный блюдами и накрытый специальным зонтиком стол. После наспех запиханного в рот ужина, Чимин плюхается на стул за учебным столом в своей комнате и обводит взглядом увешанную фотографиями стену. Тут в основном Тэхён. Вот он в футбольной форме, держит мяч и ярко улыбается, жмурясь от солнца, лучи которого проникают под козырёк красной бейсболки. А вот он приобнимает Чимина, выглядывая из-за его плеча и прищурившись. Разный Тэхён. С Чимином и без. Такой вот маленький алтарь. Омега поджимает губы, бегая глазами от одного фото к другому. Он набирает своему альфе сообщение, умалчивая о встрече со школьным хулиганом, и, моментально получив ответ, ставит телефон на зарядку. Затем погружается в изучение стопки учебников, забывается, пока звонок на домашний телефон не отрывает его от зазубривания формул по алгебре. — Алло? — Чимин снимает трубку, вглядываясь в высвеченные цифры на табло телефонного аппарата. Знакомые, но он не может понять, где он видел их раньше. — Чимин? — слышит голос омега и ахает. — Брат?! — Привет, — говорят на том конце провода чуть тише. — Папа дома? — Нет, — фыркает Чимин, облокотившись на высокую тумбочку в коридоре. — О, — голос брата вмиг становится разочарованным. Ну конечно, как иначе. Он папе звонит, а не младшему брату ведь. — Тогда… я позвоню позже. — Как тебе будет угодно, Чисон-хён, — чеканит омега. Как же это злит неимоверно. Одно событие и… — Чимин, — выдыхает брат, — не начинай, прошу тебя. Скоро годовщина смерти отца, и я всего лишь хотел сообщить, что приеду. Давай так. Ты передашь папе то, что я сказал тебе сейчас, потом мы оба положим трубки и успокоимся. Мы же семья, помнишь? — От нашей семьи остались только мы с папой! — резко проговаривает Чимин, ударяя кулаком по тумбе. — Не приезжай! — Чимин… — вздыхают в динамике, но омега кладёт трубку.***
Чонгук сдувает чёлку и пинает маленький камешек. Затем, подпрыгнув, прокручивается вокруг своей оси и хихикает, приземлившись. — Не топчи мне цветы! — кричит ему сосед, махнув на него рукой. — Ну что Вы, аджосси! — отвечает Чонгук, широко улыбаясь. — Ваши цветы — произведение искусства! — Ой, ну проказник! — пожилой омега расцветает, смущаясь. Чонгук осыпает его комплиментами и заскакивает в свой двор. А там небольшой хаос. Какая-то компания заняла детскую площадку, отчего маленькие дети вынуждены играть у заборчика. Чонгук присматривается, пока шагает вдоль площадки. И узнаёт одного из хулиганов: высокий, щупленький и в чёрной толстовке с капюшоном, что скрывает его лицо. Он стоит в сторонке, коротко переговаривается с остальной бандой и подбрасывает в воздух те самые разноцветные чётки, которые были в его руках вчера. Бета хмурится, обходит играющих детей, ловит их мячик и подаёт маленькому мальчику, который подбегает к нему и смотрит огромными глазами очень доверчиво. — Почему вы играете здесь? — интересуется Чонгук. — Те дяди, — мальчик тычет пальчиком в толпу на игровой площадке, — прогнали нас и забрали мой волейбольный мячик! — А этот чей? — недоумённо глядит на бело-синий надувной мяч. — Это… — мальчик принимает его в свои маленькие ручки. — Это моего омеги! Чонгук давится воздухом. На вид мальчишка малыш совсем, о каком омеге речь? — Твоего омеги? — тянет неловкую улыбку бета. — Мы поженимся, когда вырастем! — воодушевлённо сообщает мальчик. — Спасибо, дяденька, что поймали мячик! — Пожалуйста, — Чонгук треплет малыша по макушке, и тот убегает обратно, вручая мячик в руки другому, что расцветает румянцем и дарит поцелуй в щёчку своему, видимо, будущему мужу. Вот это дети нынче. Не дети, а самые настоящие взрослые. Бета ещё раз глядит на площадку, обводит взглядом смеющихся незнакомцев, что пинают мяч друг другу, громко хохочут, а кто-то ещё и курит. Может быть, это друзья Намджун-хёна? Надо будет сказать ему об этом. А то скопившиеся у подъезда соседские омеги очень недовольны поведением молодых людей. Однако никто из них не решается вступить в словесную перепалку с хулиганами. Наверное, ждут более смелых альф. Бета точно также не имеет желания ругаться с незнакомцами. Да и не способен Чонгук на подобное. Он много раз видел, каким может быть Юнги и Намджун-хён, когда ругаются и когда дерутся. Ни тот, ни второй никогда ничего не боятся. Эх, хотел бы Чонгук быть хоть чуточку смелее, чтобы в будущем быть достойным того, чтобы на него обращали внимание омеги. Потому он прошмыгивает мимо причитающих соседей, вызывает лифт и добирается до дома. — Ты сегодня поздно, — папа стягивает с него рюкзак. — Всё в порядке? — Ага, — бета стягивает ботинки. — Сегодня просто было собрание в совете. — О! По поводу ежегодного фестиваля? — папа хлопает в ладоши и склоняет голову набок. — Жду не дождусь! В прошлом году мне очень понравился концерт, поэтому приду с удовольствием и в этом году! — он скрещивает руки на груди и, задумавшись, сжимает пальцами подбородок, образуя на нём складочку. — Может, получится уговорить отца прийти? — Па-а-а-ап! — Ну что? Твой отец тоже должен гордиться тобой! Видеть, какой ты активный и умный! — папа грозит ему пальцем, нахмурившись. — Ох, Гук-и! — спохватывается он. — А ты номер готовить будешь? — Я?! — Чонгук округляет глаза, вцепившись в снятый пиджак. — С чего бы мне… — Гук-и! — Аён выскакивает из-за угла и бросается в объятия старшего брата. — С того, — непринуждённо продолжает папа, — что ты красиво поёшь. И не перечь мне! — вздёргивает указательный палец вверх, как только Чонгук открывает рот, чтобы возмутиться. — Гук-и, а спой мне, спой! — Аён начинает прыгать, держась за руки беты. — Спой! Спой! — Зайка, — зовёт его папа, протянув к нему изящную руку. Аён отпрянывает от Чонгука, дав ему свободы, и тот, наконец, вешает пиджак на крючок и, подцепив рюкзак из рук папы, покидает коридор. Моет руки в ванной, поправляет отросшие волосы, которые совсем недавно решил отпустить в хвостик, думая, что это сделает его более брутальным в глазах омег. Выходит и сразу же натыкается на Аёна, что переступает ножками в ожидании. — Гу-хён, хён! — подпрыгивает он, заставляя растянуть губы в улыбке. Так необычно, когда Аён зовёт его хёном. Очень греет сердце. — М? — Чонгук бережно берёт детскую ручку в свою ладонь. — Поможешь с уроками? — глазки маленького омеги сияют, когда он, задрав голову, с надеждой смотрит на Чонгука. — Я не могу решить одну задачу… — Хорошо, — бета тянет братика на кухню, откуда по всей квартире распространяются приятные ароматы. Там папа уже вовсю кружится вокруг стола, накрывая поздний ужин. Чонгук садится, затягивая к себе на колени Аёна. Тот начинает оживлённо рассказывать свой день в школе, болтая ногами и напрочь игнорируя папины замечания. Отец приходит ровно в то самое время, когда папа опускается на табурет, выдохнув, и присоединяется к семье. — А что, неплохая идея, а, сын? — произносит отец, стоит только папе рассказать ему о школьном фестивале. — Отец, я не певец, — отмахивается Чонгук, жуя рис. — Но в душе поёшь как опытный оперный певец! — Ёгён! — восклицает папа, шлёпнув отца по плечу. — Не подслушивайте! — краснеет бета всем лицом. Аён на это заливается смехом, а папа принимается лупить отца ещё усерднее. — Вот что ты за отец такой! — Отец как отец, в самом деле, — пожимает плечами. — Сушим, — он нежно подхватывает руку папы, и Чонгук восторженно смотрит на своих родителей. — Ты не прав. Если ты хочешь донести до него то, что ты хочешь, то нужно говорить напрямую. — Прямо как ты в юности! — папа сощуривается. — Сколько у тебя было попыток подойти ко мне? — Ух ты! — оживает бета. — И сколько? — Э, — отец смущённо отводит взгляд, — ну, знаешь, это уже прошлое… — Хи-хи-хи! — Аён прислоняет ладонь к губам. — Я подумаю, — сообщает Чонгук. Он действительно обожает петь. Ему кажется, что получается у него вполне сносно. И действительно, он часто поёт в душе, полагая, что его мало кто слышит. Однако, по-видимому, глубоко заблуждался. — Правда. — Вот и хорошо! — папа поворачивается к нему и кладёт на его тарелку несколько кусочков кимпаба. — Ты у меня самый-самый. Всегда помни об этом. Отец несколько раз кивает, соглашаясь, возвращаясь к ужину. Молчит оставшийся вечер и только перед тем, как Чонгук скрывается в их общей с Аёном комнате, останавливает его за локоть. — Мы с папой очень любим тебя и твоего брата, — говорит он. — Твой папа просит тебя делать что-то, что тебе, может, не нравится, но ты должен всегда обдумывать его слова. Он говорит это тебе не потому, что хочет видеть в тебе идеального сына, а потому, что хочет поселить в твоей голове уверенность в себе. Понимаешь? Чонгук вздыхает, отводя глаза. Он понимает. Он всё прекрасно понимает. — Делай то, что велит тебе сердце, — отец прикладывает ладонь к груди беты. — Если хочешь делать что-то, то делай исключительно по своему желанию. — Иногда мне кажется, — встревает в монотонную речь отца голос папы, а потом и сам он показывается из-за могучего плеча альфы, — что ты говоришь с сыновьями гораздо больше времени, чем со мной. Отец крупно вздрагивает, оборачиваясь. — Что за глупость ты болтаешь? Папа вздёргивает подбородок, пальцами сжимая рубашку на плече отца. — Философия — тонкая вещь, Ёгён-и, — несколько елейно произносит папа. Чонгук превращается в слух и зрение. Ему никогда не перестанет нравиться наблюдать за разговорами родителей, их взглядами друг на друга. Он восхищается их любовью. Такой чистой, искренней. Чонгук и Аён — её плоды. Оба невинные, одурманенные нежностью и этой же любовью. Чонгук очень рад, что родился в этой семье, вырос таким, какой он есть сейчас, и имеет представление о том, какими должны быть здоровые отношения между возлюбленными. Где же, где его омега? Который будет любить его точно так же, как любит папа отца. — И явно не твоя самая лучшая способность! — Ой, перестань! — закатывает глаза отец и, подхватив папу за талию, уводит его в сторону гостиной, где тихо шуршит телевизор, показывая какую-то мелодраму. А Чонгук, улыбаясь, толкает дверь в комнату. Аён, сидящий за своим столом, вскакивает на ноги и, как только бета удобнее устраивается на постели, приносит ему учебник по математике, протягивая. Что ж, сначала он поможет брату, а потом уже проверит, все ли домашние задания на завтра он подготовил.