Around the world: two steps down to hell

Свои довольно невысокие шансы на успех я понимаю и принимаю очень быстро. Без оружия, иной техники, даже без костюма, мало-мальски защищающего кожные покровы, лесть на рожон — глупо. К тому же Барнс и Уилсон как два магнита притягивают к себе всех враждебно настроенных индивидуумов. — Хоакин, — максимально абстрагируясь от шума из микрофона Сэма, я пытаюсь расслышать голос Торреса, — каких еще сюрпризов нам ждать? Столь гостеприимный прием явно свидетельствует о том, что основное блюдо еще не подано. — Подкрепления с их стороны не планируется, — отвечает парень, позволяя мне выдохнуть почти с облегчением, пока место ушиба на ребрах не начинает саднить. Рука тоже болит. На разбитых костяшках слой крови и земли, и я небрежно вытираю ладонь о штаны, совершенно не задумываясь о том, что через секунду на материале проступят темные пятна. Когда вернемся в безопасное место, одежду придется просто выбросить, но еще важно добраться до туда, привлекая как можно меньше внимания. Тандем Сэм-Баки к этому моменту укладывают последнего солдата ГИДРЫ. Крохотный переулок, усыпанный бессознательными телами, выглядит как…как типичная миссия оперативной группы. Подобрать иное определение у меня не получается, уж слишком много подобных картинок сохранилось в памяти. У Сэма, думаю, их еще больше, а о Барнсе и говорить нечего. Не сдвигаясь с одного места, он осматривается вокруг, чтобы убедиться в отсутствие новой угрозы. Что-то подсказывает мне, что это не способ проверить, может ли кто-то из наемников подняться на ноги. Баки ищет что-то конкретное, всматривается в их лица. — Нужно сваливать отсюда, — командует Уилсон, обращая на себя наше внимание. Он поднимает щит, рукавом куртки смахивает с него кирпичную крошку. — Есть ощущение, что мы не видели финальный гвоздь программы. Наши мысли сходятся. Я все еще нахожусь на достаточном расстоянии от них, и слышу Сэма благодаря коммуникатору. И судя по напряженной позе Барнса, он тоже разделяет мнение Кэпа. Чувствую, как по пищеводу поднимается горечь. Когда ты достаточное количество раз оказываешься в полной заднице, то организм учится подавать сигналы, в надежде, что хозяин одумается и свалит раньше, чем ввяжется в очередную сомнительную авантюру. — Торрес, сверху что-нибудь видно? — Сэм поднимает голову, чтобы поймать визуальный контакт с дроном, но небо над нами совершенно пустое. Хоакин тоже молчит, и это знак, что напрячься пора всем. Сперва до нас доносятся возмущенные возгласы людей, с той стороны, где находится площадь. Затем звук, нарастающий с каждой секундой. Акустика старого квартала обманчиво распространяет звуковую волну в нескольких направлениях, и мы словно оказываемся в коробке, снаружи которой включили механический прибор. В данном случае — это всего лишь автомобильный двигатель. — Уходим, — кричит Баки, а его командному голосу трудно не подчиниться. Да и здравый смысл в паре с инстинктом самосохранения настоятельно советуют мне бежать. Главное, чтобы за каким-нибудь поворотом не оказался очередной тупик. Автомобиль, резко появившийся во дворике, едва помещается в неприспособленных для передвижения транспорта переулках, но водитель достаточно опытен, чтобы легко маневрировать в узком пространстве. Однако скорость ему приходится сбавлять. Я уже никого не слышу, наушник молчит, а мозг с каждым ударом пульса переходит в ускоренный режим работы. «Короткий путь». Миновав пристроенную лестницу и выставленные прямо в проходе мусорные баки, я оказываюсь на открытом участке. Жилые дома остаются за спиной, а нарастающий гул трущихся о землю шин доносится уже с другой стороны. — Уйдите с дороги! Все в сторону! — кричу я, пытаясь вразумить гуляющих людей, но те не двигаются с места. Или они каждый день попадают в боевики или мне нужен переводчик, потому что одной мимики и жестов оказывается недостаточно, но ровно до того момента, пока черный внедорожник не выворачивает прямо на площадь. На принятие решения у меня есть всего несколько секунд. «Чуйка» агента подсказывает, что тот, кто находится внутри, важен для нас. А значит уходить никак нельзя. Каким образом остановить транспортное средство, не имея при себе ничего, придумать я не успеваю. Сквозь лобовое стекло, с заднего пассажирского сиденья, на меня смотрит пара ярко светящихся аметистовых глаз. Гипнотизирующий, немигающий взгляд, от которого невозможно оторваться. Я слышу, как нарастает шум работающего двигателя, и как кто-то зовет меня по имени. А дальше короткий миг погружения в пустоту и глухой удар, после которого меня, словно тряпичную куклу, отбрасывает в сторону. Только вот кукла боли не чувствует, а я ловлю каждый момент соприкосновения конечностей с твердым камнем, пока наконец не останавливаюсь. Медленно сквозь мутную пелену прорезается реальность. — Мег. Мег, слышишь меня? Шерман? Торрес? — голос Сэма звучит в наушнике. — Ты в порядке? — рядом со мной оказывается Хоакин. Это он та причина, по которой меня не раскатала трехтонный внедорожник. Изрядно потрепанный, он опирается на четвереньки, чтобы подняться. Могу только позавидовать его способности так быстро восстановить координацию. Наверное, сказывается молодость. Мне же поднять свои кости куда сложнее. А в голове туман. Раз в пару секунд я снова «проваливаюсь» в пустоту, будто кто-то перематывает пленку. Сейчас я лежу, а через мгновение уже стою, вцепившись обеими руками в предплечье Торреса. Он обеспокоенно всматривается в мое лицо, пытается получить вразумительный ответ, но пока что я могу только мотнуть головой. Делаю глубокий вдох, прикрываю глаза, и вот рядом с нами оказывается Сэм. Мое сознание пытается выполнить перезагрузку, чтобы сбросить возникшую ошибку в системе. За этим следует резкий приступ тошноты, слабость во всем теле. Кажется, что я могу увидеть, как кровь отливает от пальцев на руках, сменяясь нездоровой бледностью. — Эй, эй, эй, Шерман! — ладонь Сэма крепко сжимает мое предплечье, — здесь умирать нельзя, как хочешь терпи до базы. Торрес помогает ему подхватить меня под руку, но стоит мне только развернуться к Уилсону лицом, как в нос ударяет резкий запах его парфюма. — Боже, Уилсон, когда ты успел марафет навести? Мы торопились как сумасшедшие, — слишком яркий и пряный аромат отрезвляет похлеще нашатырного спирта, — всё, отпусти меня. — А у меня и шампунь, и гель для душа такой есть, — усмехается мужчина, и выглядит уже не таким напряженным, потому что мое состояние не настолько критично, — отпущу, только давайте подальше отойдем. — Где эта чертова машина? — я оглядываюсь назад, едва не потеряв шаткое равновесие, и натыкаюсь взглядом на недовольный прищур Барнса. — Они уже не вернутся, — с нотками надвигающегося скандала отвечает он. До последнего я не верю, что после всего случившегося нас ждут еще и разборки на повышенных тонах между собой, но у Баки видимо на этот счет свое, охренительно важное мнение, которое он обязательно выскажет… — И теперь, — нам стоит только уйти с площади и подумать, что опасность миновала, — какого черта вы все тут делаете? — накидывается с требованиями Барнс, похожий со стороны на разъяренного гризли. Отличать его ярость от напускного гнева, который иногда Барнс использовал с целью припугнуть, я умела, и потому инстинктивно сделала пару шагов назад. Уилсон отпустил меня и развернулся лицом к напарнику. — Резонно будет задать тебе тот же самый вопрос, — стараясь не уступать своему оппоненту в горячности, ответил Сэм, — какого черты ты, Барнс, решил, что будешь разбираться с «Ратио» в одиночку? — Тебя это не касается. — Да? — Сэм, ходивший по тонкой грани, вот-вот грозил переступить последнюю черту дипломатичности, которая в данный момент никому и не сдалась, — я может открою тебе большой секрет, мужик, но еще как касается. Мы с Торресом скромно стояли в стороне, пока Баки и Сэм пытались на уровне переглядываний выяснить, у кого внутренний стержень длиннее, да амбиции больше. Кажется, накипело у всех, и то, что Уилсон не говорил до этого момента, вдруг вылилось на свет Божий. — Потому что я не хочу вернуться в Вашингтон и рядом с именем Стива увидеть на надгробной плите еще и твоё, — набирал обороты Сэм, — Райли, Тони, Наташа, — перечислял он, и по меняющемуся выражению лица Баки было ясно, что каждое услышанное имя вонзается в него как осколки от гранаты, — так что не говори мне про то, что меня касается, а что нет. Я сам решу. Поспорить тут было не с чем, и мы все это понимали. И я даже в мыслях не хотела допускать того, о чем сказал Сэм. Баки, который пополнит список дорогих людей, встреча с которыми теперь может случиться только на кладбище. В моей голове на употребление в одном предложении слов «Барнс» и «умер» стоял фильтр, задача которого состояла в том, чтобы крыша случайным образом не уехала. Естественно, включились защитные механизмы, или быть может это сказывалось действие химических соединений в одеколоне Уилсона. — Ну всё, вжился в роль строгого Капитана, — усмехнулась я в попытке разрядить обстановку. Всего то. Но Сэм резко развернулся и, ткнув в мою сторону указательный пальцем, грозно рявкнул: — И к тебе это тоже относится!