Выбор

      Итачи прошел по коридору, неосознанно прислушиваясь. Было тихо. Он повернул ручку двери в спальню, стараясь сильно не шуметь. В комнате было холодно, видимо, окно давно было открыто. Его взгляд устремился на мирно спящего Саске. Бледность его лица практически сливалась с серыми простынями. При виде него у Итачи защемило в груди. Он почувствовал себя настоящим ублюдком, покинувшим самое дорогое в своей жизни.       Откинув угрызения совести Итачи подошёл ближе.       — Даже не укрылся, — прошептал он.       Достав из шкафа легкий плед, Итачи аккуратно накинул его на Саске и уже было хотел уйти, но что-то заставило его задержаться у кровати. Он прикоснулся ладонью к щеке брата и ему показалось, что та была горячей. Старший Учиха, дотронувшись до его лба, понял, что его догадка подтвердилась.       В этот момент Саске едва разлепил глаза. Братья в испуге уставились друг на друга.       — Ты… вернулся? — выдавил из себя Саске, огромными глазами глядя на старшего брата, отчего Итачи невообразимо сильно захотелось скрыться от этих глаз куда подальше.       — Привет.       Саске попытался подняться, но Итачи остановил его, придерживая за предплечье.       — Оставайся в постели, у тебя жар. — Он вышел из комнаты, не дав брату вставить и слова. Обувшись, Итачи закрыл за собой входную дверь.       — Ну, хоть поздоровался по-человечески, — недовольно пробурчал Саске себе под нос. Пусть он и свыкся со странным поведением брата, Итачи всегда удавалось отставлять его в замешательстве. От мыслей о брате у Саске сильнее разболелась голова.       Через полчаса Итачи вернулся с небольшим пакетом лекарств, застав Саске на том же месте, только теперь тот морщился, словно от боли.       Выпей, станет легче, — вытащив пару баночек с таблетками и бутылку воды, он протянул их Саске, после чего сел рядом.       — Я выпью, и мы поговорим, — пристально наблюдая за братом, сказал Саске.       После того как Саске допил, Итачи взял бутылку из его рук и поставил ее на тумбу рядом с кроватью.       — Ты все знаешь, верно? — спросил он.       — Я знаю не все. — пробормотал Саске и затих на пару мгновений. — Итачи, — продолжил он после долгого молчания. — Я никогда не заикнусь о твоем переезде, никогда не упрекну тебя за твою холодность ко мне и никогда не вспомню о том, что ты оставил меня, — Итачи слушал его, не смея пошевелиться — если ты скажешь мне правду о себе.       — Полагаю, ты хочешь знать, как и когда я заболел, — Итачи рассеянно провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. — Это случилось давно, примерно в шестнадцать, точно не знаю от кого заразился. Туберкулез передается воздушно-капельным путем, им можно было заразиться где угодно, где есть люди. Говорить об этом кому-либо я не собирался, поэтому и уехал.       — Но Шисуи знает, — горячо ответил Саске.       — Это он потащил меня к врачу. Там мы и узнали.       Эти слова вызвали у Саске волну раздражения, обиды и злости на самого себя за то, что он недоглядел, не заметил, что с братом творится что-то неладное.       — Не вини себя, я бы не позволил тебе узнать, — увидев смешанные чувства брата, заверил его Итачи.        После короткого молчания он продолжил.       — Еще тогда болезнь начала прогрессировать, я запустил ее, переехав сюда, но вовремя продолжил курс лечения. Был риск, что болезнь перейдет в открытую форму. Этого не произошло.       Итачи видел, с каким безумством на него посмотрел брат. Он кожей чувствовал, что Саске готов был взорваться в гневе от услышанного, и это показалось ему необычайно очаровательным. Его брат, Саске, беспокоился за него настолько горячо, и, хоть это и было то, чего он всегда избегал в своих действиях — беспокойство брата — он бы не стал отрицать, что ему было приятно подобное внимание.       — Ты же переехал лечиться, чтобы об этом никто не узнал, но почему тогда… — в ярости Саске не мог выговорить, то, что хотел сказать. — Ты ведь знал, что это серьезно, почему ты позволил болезни дойти такой стадии? — в этот момент Саске думал о том, что же пришлось пройти этому человеку, что он относится к своему здоровью с таким равнодушием. Его голову внезапно посетила знакомая назойливая мысль, что он вообще не знает Итачи. Это всегда сводило его с ума.       — Не знаю, просто так вышло? — Итачи уже жалел о том, что начал этот разговор. Он слишком устал, и по-хорошему должен был принять душ и отоспаться день. Но уйти был не в состоянии, закончить разговор тоже. — У тебя есть еще вопросы?       — Только один — почему ты уехал?       — А разве я не объяснил? — произнес он спокойно.— Потому, что не хотел, чтобы об этом кто-либо знал.       Не успел Итачи ответить, как Саске вскрикнул: — Ты за идиота меня держишь?! Я не знаю почему, но знаю, что ты врешь. Я попросил всего лишь правду. Мне было бы плевать на всю твою будущую ложь, если ты вообще со мной заговоришь.       — Глупый, глупый! Ты такой глупый. Хочешь знать правду? —быстро сказал Итачи, и его глаза загорелись странным огнем. Саске замер, всем существом внимая его словам. — А ты к ней вообще готов?       — А тебе не все ли равно? — задыхаясь от знакомого страха, выдавил из себя младший Учиха. — Один раз, всего лишь раз. Пожалуйста, скажи мне правду, — умоляюще прошептал он.       — Один раз, и ты клянешься не требовать от меня никах объяснений после, — твердо произнес Итачи, опасно приблизившись к замершему Саске. — И я не скажу и не сделаю тебе более, чем ты сейчас получишь, — он не сводил взгляд с губ Саске, не обращая внимания на бледное застывшее лицо брата, — Ты хочешь слышать правду?       Саске слабо кивнул.       Итачи долго рассматривал его лицо и не встретив никакого сопротивления, прикоснулся губами к губам Саске. Сначала осторожно, потом с нарастающей настойчивостью. И прежде чем что-либо осознать, он понял, что брат тоже его целует. Казалось, сердце готово было выпрыгнуть из груди, сломав ребра, так сильно оно билось.       Ошеломленный, Итачи оторвался от губ Саске.       Ни осуждения, ни отвращения, на которые надеялся Итачи, он не увидел в глазах напротив. Лишь легкое смущение и встревоженность.       В полной мере осознав, что он совершил, Итачи намеревался покинуть эту чертову комнату, как его остановила рука Саске, схватившего его за локоть.       — Стой! Это ведь… Это ведь было раньше? — произнес Саске, тяжело дыша.       Итачи молчал. Он словно окаменел вовсе.       — Ты не ответишь, — вспомнив клятву брата, сказал Саске.       Он понял, что сейчас ничего от него не добьется. В кои-то веки они нормально поговорили, если это вообще можно назвать нормальным. И это был огромный шаг к их сближению. До того момента, пока Итачи не сделал то, что сделал.       Не найдя ничего лучше, чем извиниться перед братом, Саске накинул на себя ветровку и вышел в прихожую. Следом вышел и Итачи. Он остановил его, накидывая на его плечи свою кожанку, висевшую в прихожей.       — Объяснять ничего не буду, — сказал Итачи, схватившись за воротник куртки. — Но у тебя температура, не задерживайся там, куда собираешься.       — Не уходи отсюда. Я вернусь, не знаю когда, но я вернусь. Не оставляй меня здесь одного… — сказав это, Саске вышел из квартиры.       А Итачи еще долго стоял возле прохода, задаваясь одним и тем же вопросом — что будет дальше?