***
За весь день Саске успел надумать многого, в конечном итоге остановившись на одном: его брат был болен. Давно-ли, тяжело или смертельно он определить не мог. Неизвестность мучительно заполняло все его мысли До брата дозвониться он не смог, зато следующим утром его поджидал другой человек, которого он обнаружил сидящим за барной стойкой. Сердце Саске пропустило удар. Он уже успел подумать, что там сидит Итачи, но это оказалось лишь секундной иллюзией помутненного сознания. Это был второй раз, когда Шисуи наведался сюда после отъезда Итачи. В первый раз, Саске не продержался в его обществе и десяти минут. А еще его коробило от понимания того, что у него имеются ключи от квартиры брата. — Ты снова пришел, — незваный гость поднял голову, внимательно разглядывая Саске. Хотя, кто кого разглядывал остаётся вопросом. — Что тебе нужно? — раздражённо бросил Саске. — Саске, не начинай. Я пришел поговорить, — спокойно произнес Шисуи. В данный момент Саске в нем раздражало абсолютно все: вальяжная поза, сожалеющий взгляд, успокаивающая интонация. Но осознание, что этот человек может хоть как-то прояснить ситуацию заставило его взять себя в руки. — Наверняка, у тебя есть множество вопросов к своему брату. Кто кроме меня расскажет тебе о нем? И это подействовало окончательно. Сегодня, Саске был намерен узнать если не все, то, определенно, многое. Что бы его не ждало, он решил, что осмыслить это потом. Сейчас важно получить любую информацию. Он подошел к окну, сев за круглый стол, не желая делить с Шисуи столешницу барной. — Как давно…он… — преобразовать мысли в слова было тяжелее, чем он думал. И он не стал спрашивать о болезни брата, глубоко уверовав, что она у него есть и Шисуи о ней знает. — Почти пять лет, — догадываясь о том, что хочет сказать его родственник, ответил мужчина. — Я не должен говорить обо всем, но это не может так больше продолжаться. Ты его брат, — особо выделяя последнее слово, проговорил Шисуи, — ты должен об этом знать. Мы оба понимаем, что он не собирается говорить тебе, — слова полоснули словно по раскрытой ране. — Почему он не остался лечиться в Японии? Там были для этого все условия. Это как-то связано с отцом? Почему молчали родители? — «Почему ему так нагло нужно было врать мне?» — Саске не мог сдерживать бесчисленное количество «почему». — Спроси его сам. — Его здесь нет, — начиная выходить из себя, бросил Саске, — Слушай, зачем ты пришел? Говоришь, что ответишь на мои вопросы, а толком ничего говоришь. — Для начала, скажу, что твои родители сами не до конца понимали, что с ним. Об остальном спросишь у него. — Ты что, издеваешься? Что ты хочешь рассказать, если не говоришь ничего?! — Саске, я не Итачи. Я не знаю, что творится у него в голове, — откровенно соврал он, — Такие вопросы будет целесообразней задать напрямую ему. — Шисуи глубоко вздохнул, собирая оставшуюся решимость, — Тогда, все было относительно неплохо. Болезнь протекала равномерно. За все это время она прогрессировала. Полгода назад…все стало скатываться по наклонной, — Саске замолчал, пытаясь контролировать учащенное сердцебиение, — Врачи надеялись, что это его организм скоро приспособится к новым органам. Привыкнет к пересаженным лёгким. Это должно было произойти в течение двух последних лет. Два года он находился в перелетах из Бостона в Швейцарию, для наблюдения в клинике Цюриха. Там же, было решено, начать новый курс лечения. «…новые органы…» «…привыкнет к пересаженным лёгким…» «…Два года…» — Произошел разрыв нового лёгкого, — продолжил Шисуи, — слова эхом повторялись у Саске в голове. «…операция…» «…разрыв легкого…» На некоторое время, между ними повисла тишина. — Два года назад, у него была операция на пересадку лёгких, — скорее для себя, повторил Саске, — Это была единственная операция? Что было потом? — Нет. Была повторная пересадка поврежденного легкого. — И сейчас, есть большой риск, что это случится снова? Отторжение? — волнение в голосе начинало расти. Шисуи ответил кивком. — Кроме тебя, об этом кто-нибудь знает? — Нет, — повернувшись к окну, ответил Шисуи. — И вы оба молчали, — поражено проговорил Саске. Он не хотел подпускать близко саму мысль, что было бы, случись с Итачи что-то непоправимое. Но она прочно въелась в его расшатанное сознание, — Что бы ты сделал, если бы та операция не прошла успешно? — горло удушливо сдавило комом неприязни и отчаяния. И тут Саске понял, что случись это, он бы не узнал. Не узнал бы, как и обо всем остальном. Ему бы никто не сообщил о смерти собственного брата. — И сейчас, когда он действительно может… — на этом моменте, он все же запнулся, — когда с ним может случиться что-то серьезное, ты решил облегчить душу передо мной?! Под конец, поиграть в хорошего родственничка, да? Шисуи не собирался отвечать на эти выпады. Отчасти, он был с ним согласен. Но было ещё кое-что. Кое-что, с чем он не в силах был смириться. Отстранённость его друга, с раннего детства была привычным явлением. Но полная апатия ко всему, без исключения, начала выходить за рамки разумного. Казалось, что при живом теле, душа этого человека давно покинула его. Возможно, кто-то сказал бы, что он лезет не в свое дело. При таком раскладе, Шисуи благополучно и далеко послал бы этих людей. — Он больше не слышит меня. Я не могу повлиять на его решения, — тихо, но отчётливо произнёс Шисуи. — О чем ты? — спросил Саске недолго прожигая его взглядом, после чего, его посетила догадка, — Нет. Он не мог… — Господи, мог! — Он бы не стал… — Возможно, ты сможешь убедить его в обратном. Нет, только ты и сможешь, твердо произнес Шисуи. Казалось бы простые слова, но они невероятно сильно разозлили Саске. Когда его брат был тут, невозможно было не заметить явную холодность и нежелание идти на контакт. Как бы он поговорил с ним сейчас? — Я понимаю, о чем ты думаешь. Просто поверь мне. Саске неверяще уставился на него. «Что он говорит? Стоило понять с самого начала, что все это бессвязный бред.» — Саске, он любит тебя. Ты можешь влиять на него сильней, чем ты себе представляешь. Пойми это. И используй. Он должен через неделю, в пятницу. После этих слов, Шисуи встал и направился к коридору. Через пару секунд послышался хлопок двери, оповещающий о его уходе. А Саске снова остался один в пустой квартире Итачи, только вот теперь ему было совершенно не до ее тишины. Подумать только, Саске видел брата, как ему казалось, здоровым. Неужели, Итачи все это время думал о таком?!***
Вторник. Шестое сентября. Время — 8:17 Начало первого триместра. Фойе университета встречает высокими дорическими колоннами, ведущими в просторный зал, залитый утренним светом. Длинные массивные окна освещают все пространство. Коридоры университета охвачены гомоном, успевшим устояться за последние десять минут. По левую сторону от Саске идут Суйгетсу и Карин, переговариваясь о чем-то. Они направляются в аудиторию 64, за пару дней обучения в университете им все еще трудно было не потеряться среди однообразных лекторных аудиторий. Для Саске все ощущается словно сквозь глыбу льда. Для него сейчас не существует постороннего шума в своей голове. Ему трудно сконцентрироваться на чем-либо. Друзья продолжают говорить, идти вперед. Саске тоже идёт. Плывет, будто безмозглая рыба в синхронном потоке движущейся стаи. Из неё нельзя выбиваться. Неприемлемо. Да и Саске это мало волнует. Он просто идет. Они входят в большую просторную аудиторию. Здесь, такие же как и в фойе, высокие квадратные окна в деревянной оправе из тёмного тикового дерева, что и трибуны, возвышающиеся до самого конца аудитории. На этих самых трибунах уже сидят пару десятков студентов. В скором времени места заполнят, порядком, девяносто человек. Ребята заняли свои места, начиная раскладывать свои вещи. Лектор, зашедший в аудиторию, написал что-то на доске и начал вести лекцию. В этот самый момент, Саске кажется, что его грудная клетка желает вспороть своими сжимающимися ребрами сердце, задыхающееся в бешеном приступе и сгорающее от собственной, не в меру быстро вырабатываемой, сжигающей плоть до пузырящихся ожогов, крови. Иначе невозможно дать определение ноющей боли в области его груди. Его мозг отказывается отвечать за банальные функции сознания. «Сколько лет прошло? Почему… Почему я не знал? Когда это… А родители? Они ведь должны знать… Должны были…» — …ске. «…родители ведь обязаны знать такое… » — беспорядочно проносились в его голове мысли. — Саске! — кто-то судорожно трясет его, удерживая за плечи. Он лишь отрешённо смотрит на друзей. Они выглядят обеспокоенными. Испуг в глазах обоих заставляет отвлечься на пару секунд. «Как ЭТО можно было скрывать?!» — невероятной силы ярость мгновенно охватила все его естество. Прыснувшая в лицо, прохладная влага мгновенно вывела его из забытия. — Саске! Пара закончилась. Ты так и собираешься сидеть всю оставшуюся перемену? «Уже? Разве она не только началась?» — думает он. Расфокусированный взгляд, приобрел немного осмысленности и, опять, устремился на рыжеволосое нечто, маячащее перед глазами. — Что с тобой? Пару минут как не можем привести тебя в нормальное состояние. — Извините, — пытается сформулировать причину своего состояния он. — Я не выспался. Голова ужасно болит. — Знаешь, Саске, тебе лучше вернуться домой. Мы отмажем тебя перед преподом, говорит Суйгетсу. — Я довезу тебя, собирайся. — Я с вами, — быстро прибавляет Карин. Это предложение совсем не нравится Учихе, но напряженные оба друга смотрят в упор. — Не нужно. Я сам в силах добраться. – Снова эти обеспокоенные пары глаз. Это уже начинает ему надоедать. — Мне не помешает размять конечности. — Ты несколько дней выглядишь как покойник. Я не думаю… — Ну не свалюсь же я посреди улицы! — Третий день без сна. Весьма смелое заявление. И он встал. Запихнул, вытащенную из рюкзака, единственную тетрадь и пошел прочь. — Отдохни немного, тебе необходимо поспать! — последнее, что выкрикнул его друг, на что Саске ответил лёгким кивком, еще больше раздражаясь внутри, прежде чем скрыться за дверью. Перекинутый через плече, полупустой рюкзак неприятно тянул вниз. К полудню, на улице заметно потеплело. Небо было до невыносимого безоблачным. Погода успокоилась, оставив неимоверную свежесть после разразившейся недавно грозы. Эта свежесть будет недолгой. Скоро, вся влага высушится тусклым сентябрьским солнцем, сквозь которое все окружающие оттенки блекнут. Ветер мягко касался листьев, что ещё безмятежно покачивались на деревьях. Наиболее сильные порывы ветра поднимали мелкий мусор вдоль бордюров и разносили его на пару метров вперед. Он не помнил, как добрался до квартиры Итачи. Не помнил, как миновал подъездную дорожку и как поднялся на нужный этаж. Уставившись на дверь, его не отпускало отвратительно-липкое чувство тревоги и страха перед тишиной этой квартиры. Саске вошёл как можно тише, каждый звук, от любого движения казался ему нестерпимо громким. Он боялся нарушить устоявшуюся гармонию тяжёлой беззвучности и темноты этой квартиры. Словно после любого шума, возникшего по вине Саске, эта квартира сожрет его без остатка. Пытаясь контролировать громкость своих шагов, он преодолел расстояние до спальни, после чего застыл посреди комнаты, не понимая, как поступить дальше. Он рылся в рюкзаке, когда его пальцы ухватились за что-то царапающее. Учиха долго разглядывал блистер, как ему в голову пришла навязчивая мысль начать здесь поиски других доказательств. Доказательств его болезни. Не успевшая прижиться, она ужасно напугала его. Он даже из комнаты этой не решался выйти, не то, чтобы рыскать здесь в поисках чего-то. Саске медленно опустился около кровати, пытаясь мысленно уговорить себя. Ведь, это лучше, чем сидеть здесь весь день, разрываясь на тысячи нервных окончаний при малейшем движении или постороннем, как ему казалось, звуке. Он нервно размышлял о том, зачем сюда вернулся. Он ведь был так свободен за пределами этого места. Свобода, которой Саске не придавал значения пару минут назад была так необходима ему сейчас. Но ещё больше, его пугало осознание того, что в квартиру, казавшейся ему темной бездной, его тянуло постоянно, где бы он не находился. Сама мысль, что здесь находился человек, ради которого он преодолел то расстояние, дабы, наконец, увидеть человека, который был для него всем его миром, самым дорогим его сердцу, влекла за собой нездоровую привязанность к этому месту. Его организм успел привыкнуть к параноидальным наклонностям и постоянно повышенному адреналину. Он понял одну простую истину — он никуда отсюда не денется. Саске с пол часа как просидел на полу спальни брата, как услышал в голове знакомый голос. «Ну же. Сделай это. Здесь никого нет» Голос, вечно преследующий все его ненормальные мысли, снова дал о себе знать. «Только представь, ты будешь касаться его вещей» Он упорно старался не обращать внимания. Но Саске, знал, что долго не продержится. В конце концов, этот голос — единственное, что всегда отвлекало его от тревоги, если не способствовал ее появлению. «А если на них остался его запах? Только представь…» Саске, ведомый бредом собственных мыслей вышел в коридор, который встретил его привычной темнотой. «Всего пару метров. Пару метров, за которым будет светлее. Главное не присматриваться и не озираться»***
Подумать только, Саске видел брата, как ему казалось, здоровым. Неужели, Итачи все это время думал о таком?! Казалось, на осознание произошедшего не хватит и вечности. Но смириться с этим, как в прошлый раз будет намного тяжелее. А сможет ли он смириться с этим вообще? Небо понемногу начало розоветь, погружая город в предсумеречный красный. Лучи закатного солнца оставляли на стенах и половине лица Саске малиново-оранжевые, гранатовые тени. Он сидел за излюбленным маленьким столиком у окна, когда раздалась трель телефона. Блуждая растерянным взглядом по гостиной, он долго не решался подойти к аппарату. Затихнув на пару мгновений, трель раздалась снова. Саске поднялся и подошёл к телефону, на котором не было никаких обозначений или экрана, на котором бы находилась какая-либо информация о звонящем. Он поднес трубку с тянущейся пружинкой к уху. — Да, — вопрошающе произнес Саске. Какое-то время, по ту сторону трубки не было и звука. Он подумал, что, возможно, кто-то ошибся номером. Саске потянул ее на прежнее место, с целью завершить звонок, как услышал сквозь аппарат до боли знакомый голос. — Итачи… — и плевать, что он мог ошибиться. Плевать на то, что это опять могли быть игры его подсознания. Всплеск радости улетучился почти сразу же, он не понимал, что должен сказать или спросить. Нет, вопросов у него было достаточно. Но он не мог вывалить все сразу. Неожиданно быстро Саске погружался в знакомые ощущения, заставившие его не проронить и слова. Что он услышит в ответ. Прежнее молчание или такие же сухие ответы. Ведь людям не свойственно менять давно устоявшиеся привычки. По ту сторону, как ни странно, раздавались звуки. Подсознательно, Саске было приятно слушать его, но не не понимал о чем идет речь. Даже через динамик телефона, голос этого человека будоражил в нем все. — Ты слышишь меня? — уже в который раз, прозвучало в трубке. — Можешь сказать, где ты находишься? — набрав в лёгкие немного воздуха, спросил Саске, игнорируя заданный ему ранее вопрос. — Нет необходимости говорить об этом сейчас. Я скоро вернусь, — излишне спокойно ответил. Болезненные воспоминания начали галопом пробегать сквозь прикрытые веки. Несмотря ни на что, он продолжил. — Скоро — это когда? Что по твоему мнению ты считаешь за «скоро»? До пятницы совсем не скоро. — Никто не узнает каких усилий в борьбе с собой ему стоило продолжать этот разговор. — Нет, Саске, я возвращаюсь завтра. — Правда?... — неверяще произнес Саске. — Правда. Прости, что так получилось. — Как, так? — потрясённо выдохнул он. — Я не должен был оставлять тебя одного. Ты ведь приехал сюда, а я… — голос в трубке снова затих. — …"несёшь за меня ответственность»? Солнце садилось, забирая с собой последние лучи, удлиняя тени. Темнеющее небо погрузило все в синеватую дымку. Молчание с обоих сторон продлившееся пару секунд, прояснилось коротким и таким желанным для Саске — «Да». Прислонившись к стене, где висел стационарный телефон, Саске позволил солёным дорожкам, спускающимся до самого подбородка, рассечь его щеки влагой, заползающей под ворот футболки. Сегодня, это были совершенно другие слезы. За окном стемнело, окончательно. Внутри бушевало немало эмоций, в которых не было примеси разочарования и невыносимой безнадёжности, после любого разговора с этим человеком. Впервые, за столько лет, он смог почувствовать, то что было забыто им долгими мучительными годами. И он до ужаса боялся ошибиться в своих выводах. Страшился потерять то секундное тепло, возникшее совсем ненадолго. Ему долго приходилось восстанавливать разбежавшиеся дыхание. Вскоре, всхлипы прекратились. Стоя в душе, Саске думал, что, сейчас, темнота пугала его в последнюю очередь. Он не хотел думать, о причине, сподвигшей Итачи позвонить. Может, он звонил и не ему. Может, он просто ошибся, дважды. А может… Совершенно не важно. Горячая вода опустошала его сознание, убаюкивая, она заставляла задержаться под ее струями подольше. На стеклянной двери, покрывшейся испариной, скапливались капли, образующие незамысловатые дорожки. Закончив водные процедуры его сил хватило лишь на то, чтобы натянуть на себя, подвернувшуюся под руку, забытую в шкафу безразмерную футболку брата. Глаза, лишившиеся здорового сна на пару дней, требовали без промедления сомкнуть их. Сознание неумолимо уплывало все дальше и дальше, успокаивающе прокручивая одно и то же слово. Завтра. Все завтра.