ночи укрыты в колыбели революцией.

в город нужно было ехать, и серëжа как можно скорее собирал всё необходимое. миша где-то гулял, о его местоположении муравьёв не сильно то заботился. всё таки бесстужев уже не маленький мальчик, которого нужно контролировать. тем не менее, дорожная сумка медленно заполнялась. серëжа взял бутылку вина в руки, пару минут раздумывая. этикетка кричала о том, что оно стоит, как минимум, рублей девяносто, но серëжа совсем не разбирался в алкоголе. вообще ему эту бутылку когда-то подарили, но он не помнил, кто это был. наверное, человек, разбирающийся в вине. бесстужев возник сзади, ловко выхватывая бутылку из рук задумавшегося товарища, и начал читать. — о, какое хорошее вино. откуда? хочешь с собой взять? — муравьёв не удивился его неожиданному появлению, он улыбнулся, заряжаясь энтузиазмом младшего. — кто-то подарил, уже не помню. думал с собой взять, но мы можем найти ему другое применение, — о боже, это прозвучало как очень глупый флирт. как можно было такое ляпнуть? серëжа мигом покраснел, отворачиваясь и продолжая лихорадочно закидывать вещи. — другое применение? предлагаешь выпить? это честь для меня, сергей иванович, — миша шутливо поклонился, а после поставил бутылку на стол, обнимая серëжу за шею, — от тебя так приятно пахнет... похоже на мой шампунь. серëжа замирает. он боялся, что миша почует. дело то, в общем, пустяковое. просто муравьёв очень любил, как от миши пахнет чем-то свежим и даже сладким иногда, этот аромат всегда пьянил рассудок и заставлял делать опасные вещи. но устоять перед соблазном он не смог, и вот результат. — просто от тебя всегда так пахнет, и мне очень нравится, — серëжа поворачивается, чуть ли не в упор приближаясь к лицу миши. он аккуратно убирает выбившуюся прядь ему за ухо, чувствуя на своих губах горячее дыхание. он точно сошёл с ума. — я подарю тебе такой же, будем пахнуть одинаково, будто спим вместе, — пошлая шутка только больше раззадорила серëжу, но он отстранился, не давая эмоциям совсем застать их обоих врасплох. миша уже тянулся к нему, но столкнулся лишь с воздухом, от чего на мгновение покраснел. — тогда вечером откроем вино, — сказал серëжа так, будто ничего и не было. он закинул рубашку в сумку, особо то не стараясь сложить, и краем глаза взглянул на мишу. миша выглядел очень недовольным, но хорошо скрывал это. никто другой бы не понял. но серëжа всегда понимал. глаза бесстужева блестели скрытой злобой. старший не представлял весь ущерб ситуации, но было бы здраво предотвратить тираду. он подошёл к мише, притягивая к себе за шею и ласково целуя в щёку. тот даже не успел никак среагировать, но после поцелуя втянул воздух слишком резко. — чёрт, — ругается тихо, а серëжа гнусно хихикает. за это получает лёгкий толчок в плечо, но после они уже обнимаются. — так, ты вещи собрал? — миша отрицательно качает головой и бежит в другую комнату, чтобы не получить от дорогого товарища на дорожку по голове. *** все вещи были собраны, лежали в углу главной комнаты, и серëжа наконец расслабился. он вышел на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. темнело медленно, но неудивительно, время года такое. петербург славился белыми ночами во все времена, и деревни недалеко от него не были исключением. серëжа достал сигарету. курил он редко, это было, в основном, для большего расслабления и выбрасывания ненужных мыслей, когда он с ними не справлялся. аккуратно подцепив губами, муравьёв поджёг сигарету и затянулся. дым поплыл высоко в небо, мысли - прямо за ним. но, к сожалению, не все мысли... серëжа впервые задумался о мише. точнее, о том, что ему в последнюю очередь хотелось бы его терять. а ещё точнее, не хотелось бы совсем. миша был голосом чувств, в то время как серëжа был голосом разума. он просто не смог бы без него, но дело не только в этом. глупо признавать, но муравьёв действительно к нему привязался и настолько сильно, что было трудно сказать, сможет ли он пережить его потерю. думать о смерти миши не хотелось, но не получалось. серëжа поморщился, снова затягиваясь и пытаясь успокоить образы, страшно всплывающие в голове. миша был всем. серëжа его сильно любил, до чëртиков, даже по ночам он ему снился, и мысли всегда были о нём. и это иногда пугало. муравьёв понимал, что это неправильно, за такое не прощают, и царь по голове явно не погладит. это предательство. прежде всего, самого себя, после бога и только потом власти. и тем не менее, сердцу же не прикажешь?.. муравьёв нахмурился, после провёл ладонью по лицу, пытаясь привести себя в чувства. он докурил и вошёл обратно в хату. миши нигде не было, но искать он его не стал и начал приготовления к их вечеру. пока никто не видит, всё хорошо, и это главное. серëжа достал два бокала, критично осматривая каждый из них, после поставил на стол. бутылка тоже вскоре оказалась там. немного покопавшись, серëжа устроил неплохую закуску и принялся ждать, вкусно похрустывая огурцом. прошло не так много времени, как появился миша и удивлённо уставился на стол, после чего на серëжу. он сел на стул с улыбкой, в которой читалось уж слишком много разных эмоций. — я уж думал, ты пошутил, — бесстужев внимательно проводит взглядом руки серëжи, наливающие вино по бокалам. старший на него не смотрит, задумываясь о чём-то. — ты заслуживаешь большего, миша, — вдруг серьёзно заметил муравьёв, не до конца вылезая из своих мыслей. он поднял взгляд на чужие губы, изучил заново рыжеватые усы, нос и наконец глаза. глаза всегда говорили больше всего остального, по ним можно было узнать всё, если уметь читать правильно. миша не ответил. он взял с тарелки огурец, закидывая в рот и медленно пережëвывая. после взглянул на серëжу, и на его лице возникло такое выражение, будто только что узнал о какой-то вселенской тайне. бесстужев принюхался, после поднялся, подходя к серëже и сел рядом. муравьёв молчал, но на щеках проступил заметный румянец, а после он вовсе покраснел, когда миша коснулся его шеи губами. — ты курил, — наконец заключил миша, отодвигаясь, по его мнению, на безопасное расстояние. спокойно взял бокал. — за что пьём? — за нашу победу, — серëжа очень постарался придать себе серьёзный вид, но это было тяжело, когда миша сидел так близко. они чокнулись и осушили вино. после этого миша сразу потянулся к муравьёву, видимо совсем не думая о последствиях следующего действия или боясь передумать, и чмокнул его. в губы. ощутил привус вина, перемешанного с горьким табаком, и улыбнулся. серëжа осознал, что это конечная. теперь всё действительно было страшно. — твою мать, миша, если ты сейчас сделаешь то же, что сделал только что... — мысль осталась недосказанной. миша вновь коснулся его губ, задерживаясь дольше, но лишь на секунду, и вновь отстранился, усмехаясь. дразнил. серëжа смотрел в его глаза и только сейчас увидел в них всю ту бесконечную запретную любовь, что младший таил в своём сердце. мысли отключались, здравого смысла не осталось, и за этим поцелуем последовал ещё один. серëжа крепко схватился за мишу, будто боялся, что это всё сон, что он сейчас уйдёт или просто расстворится. ему стало страшно. в нежное терзание чужих губ серëжа прятал все слова, которые не успел сказать, которые не мог произнести вслух. и самое главное слово тоже. — я боялся, что ты не сможешь, — горячий шёпот обжигал, но не губы. он обжигал сердце, больно, будто бы это было мощное пламя, несдержанное и очень опасное. — прости меня, миш... — миша прикрыл глаза. муравьёву казалось, что он слышит их сердца, стучащие в унисон. губы снова столкнулись, жадные поцелуи превратились в необузданную страсть. серëжа почувствовал, как младший аккуратно кладёт ладонь на его пах, чуть скользит, щупает, будто спрашивает, можно ли. он, не прерывая поцелуев, перебрался на колени муравьёва, наконец чувствуя то самое. счастье и невероятное желание. внизу всё стягивало от каждого нового чмока и укуса, миша начинал постанывать от нетерпения, и серëже сносило крышу. он не хотел больше сомневаться, его желание было также велико. — обещай, что не сделаешь больно, — казалось, эти слова несли намного больший смысл. миша явно говорил не только про то, что они собирались сейчас делать. серëжа поцеловал его шею, подбираясь к уху. — никогда и никому я не позволю тебя обидеть. я... люблю тебя, мишель, — это признание сейчас казалось таким правильным, будто всё до этого потеряло всякий смысл. серëжа не думал, он чувствовал. впервые в жизни им правил не голос разума, и ему нравилось. настолько, что не хотелось больше ничего, кроме получения удовольствия от этого момента и всех последующих, которые обязательно должны случиться. миша поверил. он всегда верил. когда серëжа расстëгивал его рубашку, тоже верил, хотя очень сильно волновался. старший дотронулся губами до чуть выпирающей ключицы, нежно обвëл её языком, чувствуя, как миша вздрогнул и очень постарался сдержать стон. было тяжело плюнуть на все прелюдии, хоть и очень хотелось, но это не менее важно. серëже противила мысль вцепиться в друга друга как животные, это казалось ему чем-то мерзким и неправильным, даже более неправильным, чем то, что они сейчас делали. — серëж.. у меня уши... чувствительные, — миша улыбнулся, чувствуя, как муравьёв сразу принялся целовать эрогенную зону. младший закатил глаза, чуть прогибаясь в спине от удовольствия. им обоим было очень хорошо. одежда валялась на полу. серëжа, распалëнный и тяжело дышавший, нависал сверху, а миша лежал под ним. у муравьёва проступали капельки пота на лбу и немного кружилась голова от осознания того, что происходит. влекомый неведомым чувством, он слился с чужим телом, превращая этот момент в только их историю, секрет, о котором никто и никогда не узнает. вино так и осталось на столе не допитым.